Love me again

      Тринадцатилетний Джин лежал на своем стареньком диване, который выделил ему приют. Он жил в этом месте с самого рождения, и то ли из жалости, то ли по доброте душевной ему выделили отдельную комнатку. Полноценной комнатой называть этот уголок ни у кого не поворачивался язык. Коморка под лестницей едва вмещала небольшой столик, стул и диван. Джин любил простор, ему всегда не хватало места и свободы, поэтому он старался максимально разграничить свое пространство и не захламлять его.       Окна в его комнате, конечно же, не было. Свет исходил лишь из открытой двери и небольшого светильника, который подарил ему Чон Хосок, самый молодой воспитатель в приюте. Хосоку было восемнадцать, когда его отправили сюда на практику из педагогического колледжа, Джину тогда исполнилось девять. Со временем они сдружились, а Хоби, как звал его Джин, окончил учебу и устроился на полную ставку.       Джин никогда не интересовался, кем были его родители. От Ким Намджуна, заведующего приютом, он узнал, что от него сразу отказались и оставили в роддоме. Маленький Джин был очень капризным и постоянно плакал, семьи боялись его усыновлять, думая, что тот чем-то болен. Но со временем он начал расти, становился спокойным и даже замкнутым, всегда держался особняком от остальных. Сначала потому что был самым младшим, а потом просто привык и желал уединения.       Когда на одиннадцать лет Хоби подарил ему небольшую игровую приставку, Джин и вовсе отказался от общения. Те несколько игр заменили ему весь мир. Но, несмотря на обособленный образ жизни, он умел находить контакт со людьми, старался помогать младшим и оберегал новеньких. Джин никогда не доставлял проблем, у всех воспитателей он был на хорошем счету, и до десяти лет ему отчаянно искали семью.       Однако руководство приюта поменялось, новые семьи почти не приходили, деньги не выделялись. И когда Джину исполнилось тринадцать лет, начались самые трудные времена. Хосок с Намджуном пытались найти деньги, ходили в фонды, к спонсорам, но все было безуспешно, кризис в стране затронул всех. Намджуна понизили до простого воспитателя, и он уже не мог ни на что влиять. Даже поставка продуктов стала задерживаться, а места в приюте заканчивались. Джин прятался от реальности в гонках, аркадах и головоломках.       – Идем сюда.       С лестницы послышался голос Намджуна, и Джин напрягся. Обычно к нему спускались только Хоби и несколько младших, когда случались ссоры.       – Джинни, ты здесь?       – Да, – ответил Джин, приподнимаясь и ставя игру на паузу.       Джин понял, что в его комнату, помимо воспитателя, пришел кто-то еще. Но за широкой спиной Намджуна он не увидел, кем был этот незнакомец.       – Джин, я не один. Поскольку в приюте нет мест, мы с Хосоком решили подселить новенького к тебе.       – Но… – Джин замялся, хмуря брови. – У меня здесь совсем нет места, я один еле вмещаюсь! Где он будет спать?       – Мы нашли две небольшие кровати, но этот диван придется убрать, – Намджун вытянул шею и осмотрелся, – думаю, все не так плохо. Вы будете проводить время в основном наверху, а здесь можете только спать, для сна места достаточно.       – Но… почему ко мне? Ты обещал, что я буду здесь один! – Джин никогда не пререкался со старшими, но сейчас внутри него все кипело.       Неожиданно тот, кто стоял за Намджуном, сорвался и побежал вверх по лестнице. Джин даже не успел увидеть, каким был этот новенький.       – Ну вот, – вздохнул Намджун, – ты его напугал.       – Пожалуйста, хён, – взмолился Джин, предательские слезы выступили на его глазах, – это единственное уединенное место, позволь мне остаться одному.       Намджун вздохнул и вошел в коморку, сев на край дивана.       – Сокджин, – его полное имя использовалось крайне редко, лишь в самых серьезных случаях, – я понимаю, правда, но ему некуда пойти, все комнаты заняты. У вас не такая большая разница в возрасте, всего три года, я уверен, вы найдете общий язык, – Намджун положил ладонь на плечо Джина. – Его приют закрылся, к нам перевели десять детей, всем места не хватает, пойми, пожалуйста. Это только на время, я постараюсь что-нибудь придумать, хорошо?       Джин подавил всхлип и молча кивнул.       Почему он? Неужели он недостаточно настрадался? Он всего-то хотел маленький уголок, только свой. Джин мечтал о тишине и спокойствии. Мир снаружи был жесток, к сожалению, но его внутренний мир тоже не собирались оставлять в покое.       От досады Джин решил подняться и поговорить с Хоби. Однако воспитатель был занят новенькими, наверху творился хаос, все слонялись туда-сюда, переносили вещи, комоды, кровати.       Хосок командовал старшими, чтобы те правильно обустраивали комнаты. Заметив Джина, растерянно стоявшего на последней ступеньке лестницы, он вопросительно поднял брови и подошел к нему.       – Хэй, привет, – Хоби потрепал его по голове.       – Я не хочу никого к себе! Почему именно ко мне? У меня едва хватает места для одного!       – Тэхён-и маленький, много места не займет. Я уверен, что вы отлично уместитесь.       – Кто?       – Вас еще не познакомили?       – Нет, он убежал как ошпаренный! Хоби, пожалуйста, мне обещали, что я буду жить один.       Хосок тяжело вздохнул и отвел Джина в сторону, к окнам, которые выходили во двор.       – Видишь автобус? – получив кивок, он продолжил. – На нем привезли маленьких и напуганных детей, которых так же, как и тебя, оставили. И теперь у них забрали приют, нет ни знакомых стен, ни родных воспитателей. Вокруг них все чужое. Они оказались брошенными во второй раз. Ты не обязан входить в их положение, но прошу тебя, помоги всего лишь одному мальчику, просто перетерпи. Я знаю, что ты сможешь, а потом мы что-нибудь придумаем. Намджун постарается найти выход, хорошо?       Джин молча кивнул. Его сердце разрывалось. С одной стороны, от обиды за себя, а с другой, от обиды за всех, кто находился в стенах приюта. Никто не заслуживал быть здесь, даже те, кто обижал младших, ругался с воспитателями – все они могли быть совершенно другими, иметь свои собственные комнаты, приставки, игрушки. В другой жизни они могли быть счастливыми детьми.       Спустившись к себе в коморку, Джин увидел маленького мальчика, робко сидевшего у порога, прислонившись к двери. Заметив Джина, тот быстро поднялся и низко поклонился:       – Я Ким Тэхён. Извините за беспокойство, меня поселили к вам. Я буду вести себя тихо и незаметно. Я постараюсь не причинять неудобства. Прошу простить меня.       Джин не сразу понял смысл протараторенных слов. Мальчик перед ним сжался в комок и боялся поднять глаза. В душе Джина что-то зашевелилось, а в сердце потеплело. С тех пор его жизнь изменилась.

***

      Раньше Джин не знал, что значит заботиться о другом человеке. Но как только в его жизнь вошел маленький Ким Тэхён с нелепыми ушами и большими глазами, Джин осознал, каково это быть старшим, быть в ответе за кого-то.       Еду приходилось растягивать на несколько недель, ее давали маленькими порциями, и Джин старался всегда отдавать свою порцию Тэхёну. Тот был очень худым. Но со временем лицо младшего обрело розовый румянец и пухлые щечки.       Сначала Тэхён принимал как данность, что старший приносил ему еду. Джину даже удавалось добывать печенье и молоко перед сном. Только потом Хосок сказал, что Джин помогал разгружать продукты в местной лавке и на заработанные деньги покупал сладости младшим к чаю. Тэхён ни разу не видел, чтобы Джин сам ел купленную еду, и, как бы ни старался, не мог поделиться своей. Джин вечно отнекивался и причитал, что поел по пути и уже ничего не хочет.       Так прошло несколько лет. Тэхён освоился, и маленькая коморка стала убежищем для двоих. Им удалось вместить две кровати и тумбочку, которая служила столиком, а два светильника создавали уют, очерчивая их силуэты на стенах. Не зная, как отблагодарить Джина за заботу, Тэхён долгими ночами лежал без сна.       У него не было ничего, что он мог бы подарить Джину на день рождения. Тому исполнялось шестнадцать лет, нужно было что-то особенное. Тэхён вспомнил, как однажды Джин листал кем-то оставленный в магазине журнал с художниками. И картины внутри так ему понравились, что он повесил некоторые на стене их коморки. На одной из них были изображены часы, стекающие с куба, а на второй – автопортрет Ван Гога. Тэхёну очень нравилась история Ван Гога. Они с Джином часто читали его письма брату Тео. Младший смотрел на его работы, мечтая вживую увидеть знаменитую картину с подсолнухами.       Пока Джин был на подработке, Тэхён старательно выводил линии на бумаге, которую купил для него Хоби, узнав, что тот хочет попробовать порисовать. Кисти нашлись в общей комнате, краски были кем-то наполовину съедены, но это не останавливало, а лишь раззадоривало.       В назначенный день после того, как Хоби подарил Джину торт и они дружно спели ему песню с поздравлениями, Тэхён все еще нервничал. Джин переоделся в старую футболку и шорты для сна и уже был готов лечь, но заметил, что Тэхён ерзал на своей кровати.       – Ты чего? Хочешь еще торт? Я могу принести…       – Нет-нет, я просто… вот, – Тэхён смущенно достал из-за спины сверток.       Джин взял в руки подарок, бережно обернутый в газетку, с цветным бантиком, приклеенным по центру.       – Что это? – отчего-то шепотом спросил он.       – Я… Если тебе не понравится, то ничего страшного. Я не знал что, но очень хотел... и спасибо за все… с днем рождения… – Тэхён говорил сбивчиво, заламывая руки.       Джин осторожно отклеил бантик и принялся разворачивать газетку. Под ней оказалась небольшая рамочка, а внутри картина, где слегка небрежно был нарисован сам Джин. Он сразу узнал себя, хоть стиль рисовки был весьма необычен, но широкие плечи и пухлые губы явно указывали на него.       – Это я?       – Я знаю, что непохоже, но... просто я так это почувствовал.       – Это потрясающе! – воскликнул Джин. – Это же мой портрет! Я ни разу не встречал такой стиль. Тэхён-а, эти четкие линии, контур, а цвета! Только почему кровь из носа? Ах, понял, это твой уникальный почерк.       Услышав похвалу в свой адрес, Тэхён подумал, что Джин просто боялся обидеть его и хвалил из-за воспитанности. Однако, увидев, как горели глаза старшего, как он примерял картину на стене, в сердце Тэхёна поселились ни с чем несравнимые чувства тепла и любви. Он решил, что будет делать все, чтобы на лице Джина всегда была улыбка, чтобы их маленький мир, который окружала суровая реальность, освещался внутренним счастьем.       Тэхён стал рисовать каждый день. Со временем он начал лепить фигуры из пластилина и глины. Младшие растаскивали его работы по своим комнатам, а старшие скрывали за ехидными улыбками зависть от того внимания, которым был окружен Тэхён. Джин всегда восхищался его творениями, называл искусством. И совсем скоро вся их стена была увешана картинами, подобно галерее.       С первой картины, которую получилось продать, Тэхён купил Джину в подарок мягкую игрушку – альпаку. Джин не расставался с ней, но прослужила она недолго, оставив навсегда в памяти приятные воспоминания.       Если кто-то спросит Джина, с какого момента его любовь к Тэхёну переросла братскую, он не сможет дать точного ответа. Это случилось просто, само собой. То, как Тэхён улыбался своей квадратной улыбкой, его привычки облизывать губы, хмурить лоб при рисовании картин – все это заставляло сердце Джина трепетать. Хотелось смотреть на него и умиляться, хотелось обнять и никогда не отпускать. Тэхён был необычным, иногда странным. А еще он был младше. И он был парнем. Было много причин, из-за которых Джин одергивал себя. Он просто не имел права думать о Тэхёне иначе и зарыл свои чувства глубоко внутри.       Сделать это было легко. Джин уже поступил в колледж, подрабатывал в магазине в ночную смену и снимал небольшую квартиру, ожидая, когда Тэхён выйдет из приюта и присоединится к нему.       После того как Джин уехал, вся коморка досталась Тэхёну. И сначала все было неплохо. Он был один, никто не гасил свет, не заставлял раньше ложиться спать. Тэхён мог рисовать всю ночь напролет. Но со временем на него обрушилась огромная пустота. Впервые он это заметил, когда его рука не нашла чужую ладонь в темноте после кошмара. Тэхёну редко снились плохие сны, но когда это случалось, он ловил теплую руку Джина. Тот сжимал ее уверенно и обнадеживающе, демоны из сна исчезали, сердце успокаивалось.       С каждым днем Тэхён все острее чувствовал одиночество. Некоторые картины Джин забрал с собой в съемную квартиру. Оставшиеся смотрели на своего художника холодно и отстраненно.       «Так вот, что ощущают люди, когда теряют вдохновение», – думал Тэхён.       Три года тянулись невозможно долго. Тэхён стал тайком ночевать у Джина, хоть его и встречал всегда суровый взгляд Намджуна. Но потом это вошло в такую привычку, что на него просто перестали обращать внимание.       Когда Тэхён поступил в тот же колледж, что и Джин, его ждало новое потрясение. Оказывается, Джин, его Джин, тот, кто всегда был рядом с ним, мог быть с кем-то еще! Вокруг старшего вечно была толпа: девочки нарочно громко смеялись, а парни заискивающе улыбались. Все они находились под обаянием Джина. Тэхён понимал их. Несуразный мальчик с широкими плечами вырос в высокого красивого юношу, который обладал харизмой, умел вовремя пошутить и всегда помогал в учебе. Идеальный парень.       Тэхёна тоже окружали одногруппники. Он понимал, что, взрослея, все больше притягивал к себе заинтересованные взгляды. Вот только ему они были не нужны. На любой вопрос о своих предпочтениях Тэхён отнекивался, менял тему, а в голове постоянно всплывал образ Джина. Тот теперь подолгу пропадал на дополнительных занятиях и приходил с чужим запахом на куртке.       Тэхён злился, не понимая своих чувств, не понимая, что ревновал: ожесточенно, до боли в сердце, не желая ни с кем делить то, что всегда было только его. Все это он выплескивал на картины, которые становились все мрачнее, линии теряли свою стройность и были небрежными. Джин заметил, что с младшим что-то происходило.       К тому времени картины Тэхёна стали иметь успех. В колледже уже ходили слухи, что скоро будет выставка, где непременно повесят пару картин их студента. Джин старался поддерживать Тэхёна, но угрюмое настроение передавалось и ему.       – Что с тобой происходит, Тэ? – не выдержав очередной вспышки злости, из-за которой пострадал его второй Эрджей и был нещадно выпотрошен стиральной машиной, Джин решил, что пора поговорить.       – Ничего, – пробурчал Тэхён.       – Я же вижу, – Джин повернул его к себе, – тебя кто-то обидел?       Что мог ответить на это Тэхён? Что его обижали толпы, которые были всегда вокруг Джина? Что его задевало каждое легкое, даже дружеское, прикосновение к нему?       – Да! Мне не нравятся эти толпы возле тебя. Ты даже домой уже вовремя не приходишь, вчера всю ночь тебя прождал!       – Тэхён, у меня выпускной год, ты же знаешь? – Джин удивленно поднял брови. – Тебе не нужно обращать внимания на эти толпы и…       Неожиданно для себя Тэхён подался вперед и ощутил мягкие губы Джина. Легкий, едва ощутимый поцелуй длился мгновение, но даже оно заставило их сердца пропустить удар.       – П-прости… – Тэхён попятился. – И-извини, я не знаю, что на меня нашло…       Он со страхом поднял глаза и увидел нежную улыбку Джина. Тот стоял с розовыми от смущения ушами, растерянный и такой родной. Тэхён почувствовал на своем лице его мягкие ладони, горячее дыхание и услышал тихий голос:       – У меня в сердце только ты. И тебе никогда не нужно извиняться ни за что, особенно за это…       – За что?       – За это.       Джин приблизился и поцеловал Тэхёна по-настоящему, с тем чувством, от которого прятался, которого боялся и которое помогало выживать. Тогда в тринадцать лет в его коморку пришел маленький мальчик. И день за днем этот уникальный мальчик навсегда поселился в его сердце.