Края бурь и водоворотов

Остаток дороги прошёл без особых происшествий, не считая нескольких стай гарпий, которые всё-таки разглядели путников при дневном свете и посчитали сверкающие навершия мечей достаточно привлекательной добычей. В коротких схватках с гарпиями снова проявилась их неожиданная для Геральта слаженность — он протягивал Роше запасные арбалетные болты ещё прежде чем Роше сообщал, что у него закончились снаряды, и в свою очередь Вернон хватался за меч за считанные мгновения до того, как Геральт озвучивал, что надо быть начеку. Геральт больше не предлагал свой Способ Перестать Думать, да и Роше очевидно, сам худо-бедно справлялся со своими демонами. Хотя во время двух следующих ночевок он во сне метался, вздрагивал, то и дело садился, открывая глаза, но явно не видя ничего перед собой, а его губы иногда шевелились, будто он сдерживал готовые вырваться необдуманные слова. Геральт был совершенно не согласен с самоистязательной идеей пытать себя, зная, что есть хоть какая-то возможность облегчить терзания — хоть сексом, хоть аксием — но Роше больше не заговаривал о своих тревогах и болях. В чём же Геральт был с Роше полностью согласен, так это в том, что горы были чёртовым потным, удушливым адом, и облегчением стало выйти наконец к твердыне мёртвого города, удивительно живой для оставленной много лет назад крепости. *** Весть о том, что из двух детей Фольтеста выжила только Анаис, стала для Роше ударом. Он, и без того не производивший впечатление человека спокойного, словно с цепи сорвался, и вопросом времени было, когда он бросится на выручку дочери своего короля. Он сновал по полуразрушенному, залитому светом городу точно ищущая след гончая, предусмотрительно избегая лагеря Каэдвена, где совершенно обоснованно считали его преступником. Геральт едва ли успел перекинуться с ним парой слов, пока Роше не нашёл его сам. — Анаис держат где-то здесь, — заявил он, будто бы силой останавливая себя от того, чтобы схватить Геральта за плечи и хорошенько встряхнуть. — Этот сучий потрох Детмольд укрывает её в Лок Муинне и, скорее всего, недалеко от места, где сам расквартировался. — И что же ты собираешься делать теперь? — только и спросил Геральт, хотя ответ знал и так. Он был написан в горящих глазах Роше. — Я помню, что я обещал тебе, Геральт, и я не вправе просить тебя помочь мне сейчас, вместо того, чтобы помогать спасти твою Трисс, — произнёс он, как будто невероятными усилиями заставляя себя выглядеть спокойно, на грани равнодушия, хмуро, обыденно. Необходимость нарушить данное слово очевидно его мучила, что выглядело очень странным для человека, который строил своё бытие на обмане и лжи, ведь в шпионах честные люди никогда не выживали. — Если я не буду держать своих обещаний — моё слово будет стоить меньше, чем сношенная портянка… — Геральт перебил: — Ты обещал помочь найти Трисс, и вот мы в Лок Муинне, где она и находится. Твоя часть уговора выполнена. А я… Признать вслух, что он по-прежнему считает, что Трисс и сама может о себе позаботиться, было тяжело. Ведь это не по-мужски. Но, поставив на одну чашу весов оставшуюся без чьего-либо попечения девчонку лет семи, отца которой убили у неё на глазах, а на другую — чародейку, которая прошла огонь и воду, Геральт понимал, что в его сердце куда больше сочувствия к первой. Трисс могла спасти себя сама, а Анаис — нет. Роше ждал его ответа с той напряженной нетерпеливостью, которая лучше слов показывала, что для него это вопрос жизни и смерти. Откажи ему Геральт, он не будет сокрушаться или даже держать на него злобу, — он бросится выручать Анаис в одиночку. Даже если его обезоружат и свяжут, Роше зубами перегрызет путы и голыми руками убьет всех, кто встанет у него на пути. Самоубийственная решимость, которую не сможет остановить даже гибель. Из таких людей часто получаются призраки. — В пекло нейтралитет, — тряхнул головой Геральт. — Девочку нельзя оставлять там. *** Удивительно, насколько слаженно они теперь сражались. Роше наверняка привык воевать в составе армии, рассчитывая на соратников, а вот Геральт… он сам поражался, как легко ему было биться бок о бок с Верноном. Словно то молчаливое взаимопонимание, возникшее во время перехода через горы в Лок Муинне, никуда не исчезло. Сказать, что Роше читал его мысли, значило соврать, однако он быстро ориентировался, не лез под руку и в то же время прикрывал, если это было необходимо. Ему было не равняться с ведьмаком в скорости, но он был хорошим воином и его вела цель, благая и оправдывающая любые зверства цель. Чародею и его прихвостням было нечего противопоставить ведьмаку и Роше. Детмольд сдох, захлебнувшись собственной кровью, его охрана была перебита, и магический занавес вокруг подземной темницы Анаис исчез. Однако девочка не осмелилась выйти за пределы камеры, она стояла истуканом возле того места, где только что был барьер, и с ужасом косилась на труп короля Каэдвена, покоящийся на окружённом цветами траурном ложе неподалёку. Запах разложения смешивался с ароматом роз. — Ты в порядке? — негромко произнес Роше, подходя ближе к темнице. — Я — Вернон Роше, я из Темерии. Это — ведьмак Геральт. Мы пришли спасти тебя. — Голос его звучал так мягко, почти нежно, что Геральт с трудом верил, что это говорит Вернон Роше, только что без колебаний оскопивший и убивший человека. Анаис не шевельнулась. — У неё шок, — предупредил Геральт, и по лицу Роше точно судорога прошла. — Если Детмольд хотя бы пальцем её коснулся, — прошипел он, — я этого сукина сына воскрешу и снова убью! Заживо шкуру спущу! — он спастически стиснул кулаки, но, спохватившись, немедленно разжал пальцы. Опустившись на одно колено, Роше протянул Анаис руку. Осторожно, опасливо, точно дикому, затравленному зверьку, который может либо в панике укусить, либо умереть на месте от разрыва сердца. — Вряд ли ты меня хорошо помнишь, — в его голосе снова появились эти пугающе непривычные нежные интонации. — Но я служу твоему отцу. И тебе. Идем, надо спешить. Мы отведём тебя в безопасное место. Наталис ждёт нас. Ты же знаешь коннетабля? Он говорил с ней не как с наследницей трона, а как с обычным перепуганным до полусмерти ребенком, однако Анаис лишь смотрела на Роше глазами полными животного ужаса и не двигалась с места. Геральт подумал было, что придется применить аксий — девочка столько натерпелась, вряд ли у нее найдутся силы на побег, проще уж нести — но прежде чем он успел сотворить знак, Анаис шагнула вперед и вложила ручонку в заляпанную кровью ладонь Роше. *** В том, что Роше так близко к сердцу принял то, что не мог сдержать данного слова, Геральт находил что-то глубоко ироничное. Когда сам осознал, что не выполнит обещания убить убийцу короля. Разрозненные осколки покалеченной памяти сложились наконец воедино и он просто не смог поднять меч на ведьмака из Гулеты, не из страха снова потерпеть поражение, но из-за чувства долга. Разумеется, Роше остался недоволен. Да что уж там, он буквально кипел от гнева. Сложив руки на груди, Роше смерил Геральта взглядом, полным неприкрытого возмущения. — Ты не убил его. — Нет, не смог, — честно ответил Геральт и почти увидел, как в душе Вернона чёрной штормовой волной поднимается гнев. — Пойми, он спас меня. И меня, и дорогих мне людей. Я был в долгу перед ним и… и я просто не смог. — Я тебе этого не забуду, ведьмак, — процедил Роше снова с той самой своей недоброй улыбкой, обещавшей самое меньшее дыбу и плети, однако вместо злости Геральт ощутил лишь всепоглощающую усталость. — Валяй. Только сначала скажи — ты убил бы ради Темерии? — Обычно я только это и делаю, — Роше прищурился и в его глазах Геральту померещилось что-то бесовское. Злобный, непримиримый огонь гнева. Очевидно, Роше уже готовился отвергать любое возможное объяснение, но Геральт не видел возможности просто уйти, не рассказав, почему он оставил убийцу короля в живых. Пусть после этого Роше больше и не захочет иметь с ним дел. — А он убивал, чтобы получить шанс возродить свою ведьмачью школу. Знаешь, у нас только это и может считаться настоящей родиной. — Лицо Роше отразило одновременно хмурое несогласие с тем, что хоть что-то кроме Темерии стоит того, чтобы убивать, но в то же время и неохотное признание того, что родина — это не хрен собачий. Но он всё ещё не выглядел убеждённым. — Если король отдал приказ убивать, а солдат убил — кто из них виновен? Кому ты будешь мстить? — Всем, до кого руки дотянутся, — хмуро бросил Роше. — По крайней мере, я убил одну из тех, кто организовал покушение на Фольтеста. Око за око. — Что с того?! — Роше вскинул голову. — Лето ушел! Ты, сука, дал ему уйти! Надо было всё делать самому! Теперь снова искать его хер знает где! — Вернон, если ты пойдешь по его следу, ты погибнешь. А ты нужен своей стране, нужен дочери Фольтеста. Да и… я не хочу для тебя такой судьбы. На мгновение выражение лица Роше стало странным, почти растерянным, но мгновение прошло и бессердечный ублюдок снова взял себя в руки. — Хорошо, Геральт, я тебя услышал. Но я всё равно тебе этого не забуду, — повторил он после недолгого молчания, и Геральт знал, что так и будет. Даже лет через двадцать-тридцать, если они, конечно, доживут, Роше при случае ему обязательно припомнит то, что он позволил убийце короля уйти. — А теперь я хочу узнать, как там Анаис, и что планирует дальше делать Наталис. Это звучало практически как прощание. Глупостью было бы считать, что Роше спустит ему с рук такое нарушение обещания. Да и, наверное, пришло время. Однако не сделав и нескольких шагов, Роше нетерпеливо обернулся. — Ты идёшь? — Да я, признаться, думал, что моё дело сделано и мне пора… — А, ведьмачий путь зовёт. Понимаю. Но хоть ещё на одну ночь ты останешься? Для спасителя страны и короны в лагере всегда найдется и койка, и хлеб, и вино. Он всё ещё выглядел так, будто готов отправить Геральта в распоряжение палача, но его слова звучали как предложение мира. Ухмыльнувшись, Геральт лишь развел руками: — Ну раз хлеб и вино — как тут отказаться?