Одиссея с оборотнями

«Нет, никаких международных порталов!», — подумал я, покидая Министерство. Отдел заявок находился в той же комнате, что и сам портал, и была возможность лицезреть зелёные лица прибывающих магов. Я понял необходимость найти иной способ посещения Австралии. Сидя у Фортескью с синим шариком мороженого, я решился на путешествие магловским транспортом. Море, корабли, крики чаек, запах водорослей, устрицы… Путешествие должно стать незабываемым. Уже собираясь идти к выходу, заметил моего бывшего учителя. Гораций Слагхорн, глава дома Слизерин, любитель уюта и хорошей еды, основатель знаменитого Клуба Слизней, поглощал точно такое же синее мороженое из лаванды и магической клитории, что было у меня, только его порция превышала мою в несколько раз. Это было одновременно хорошим и плохим знаком. Мне польстило, что Слагхорн прислушался к моему мнению, озвученному однажды в Клубе, и изменил ананасам. Но то, что он не смаковал, а поглощал лакомство, говорило, что с учителем не всё в порядке. Мы, его любимчики, быстро вычислили, как определить настроение профессора по его поведению за хогвартским столом. Сейчас Слагхорн был расстроен и подавлен. Я решил подойти. — Добрый день, профессор! — произнёс я и произвёл приличествующий случаю полупоклон. — О, Гилдерой! — с несколько надсадным энтузиазмом воскликнул он. — Я слышал, вы теперь знаменитый автор? Всё собираюсь купить вашу книгу, но никак не куплю. Я немедленно его убедил в том, что читать книгу не стоит, тем более, что перед ним сейчас сам её герой, который может рассказать свои приключения без литературных излишеств, и спросил прямо: — Всё ли хорошо у вас, профессор? — Друг мой, зовите меня Гораций. Я больше не ваш профессор. Я теперь вообще не профессор. После стольких лет! Впрочем, здесь не место для рассказов. Не желаете ли переместиться в Дырявый котёл, если у вас есть время рассказать о своём путешествии и выслушать мою печальную историю? Угощаю первоклассными стейками и тёмным элем. Время и аппетит у меня были, как и интерес к произошедшему с профессором. Пока я был в путешествии, в Британии что-то случилось. Что-то, потрясшее основы. Иначе утерю профессорства человеком, который наиболее подходил на эту роль, не объяснить. Я, помня свои обязательства перед Магией, решил непременно выяснить подробности. Возможно, они малозначащие, но кто знает, кто знает… К Дырявому котлу мы, конечно же, подошли более приличным путём, чем многие волшебники. Слагхорну были открыты все удобства волшебного мира. Жёлтая брусчатка, резная деревянная дверь и никаких ударов палочкой по кирпичам. Том с поклоном предоставил нам отдельный кабинет на втором этаже, куда не пробивались кухонные запахи, въевшиеся в стены нижнего бутафорского зала. Эльфы сервировали столик, мы сели и отдали должное прекрасным стейкам и салату, а когда перед нами появились запотевшие кружки, поделились друг с другом своими историями. По словам Слагхорна, в Британии завязывалась интрига. Все помнят недавнюю историю наследника самого Слизерина — что, впрочем, известно только со слов этого наследника. Некто Волдеморт, прибравший к рукам цвет магической Британии, умер в странных обстоятельствах. Но Слагхорн уточнил некоторые детали. Тела Волдеморта не нашли. Палочка его пропала. А Дамблдор, директор Хогвартса, внезапно предпочёл видеть преподавателем зельеварения некоего Снейпа — юнца, недавно окончившего Хогвартс, пусть и мастера зельеварения, но совершенно без опыта преподавания. Слагхорн отмечал тягу Снейпа к своей дисциплине во времена его обучения в Хогвартсе, но отмечал также презрительное отношение к окружающим и множественные попытки рушить его, декана и профессора, авторитет, обвиняя в косности и отказе узнавать новое. — Друг мой, Гилдерой, скажите — он был прав, обвиняя меня в этом? Не скрывайте правды, подумайте, я приму любое ваше заключение. Мне важно знать. Я посмотрел в глаза учителю и вспомнил школьную жизнь. Зельеварение я любил и понимал, хотя не считал своей возможной специальностью. Мне была близка тяга Слагхорна к красоте процесса, к наслаждению магией, к радости при узнавании нового, пусть практически неприменимого. Учитель научил меня любить свой предмет. — Нет, профессор. Он точно не был правым. Слагхорн облегчённо вздохнул и вытер лоб платком. — Я чувствую, что вы не обманываете своего старого учителя. Повторяю, зовите меня Горацием. — Хорошо. Гораций, Гораций… — покрутил я имя на языке, привыкая к столь вольному обращению. — Вот и славно. Вы понимаете меня. И поймёте, что мой путь противоречит пути Снейпа — эти его эксперименты, аналитический подход, магловские методы, ведущие к насилию над ингредиентами. Но наши разногласия сейчас неважны. Важно то, что Дамблдор сделал неопытного юношу деканом Слизерина, прогнав меня. Слава Мерлину, что Снейп сам со Слизерина и знает его особенности. Будь он с другого факультета, я воспротивился бы воле Альбуса несмотря на его шантаж… Тут Гораций спохватился и перевёл разговор на другую тему: — Хватит уж мне жаловаться. Я стар и заслужил немного покоя, так что уже не грущу о потерянном. Мало того, пригласи сейчас Альбус обратно — откажу! Ей-ей откажу! Сейчас я могу посвящать время более приятному общению. Например, с вами. Так что скорее расскажите, что у вас за история? Я весь в нетерпении! И я рассказал. Мы вместе обдумали вероятность, что завтра Гораций уже сочтёт меня скучным собеседником, с которым он провёл полчаса и более не хочет встречаться, и оба решили: так не будет. Магия не может оставить меня без дружеской поддержки, а в Горации я видел именно возможного друга. На всякий случай Гораций сам записал на принесённом эльфом пергаменте суть моего рассказа, и мы решили встретиться через неделю, чтобы выяснить, правы мы или нет. В глазах Горация сверкала тяга к экспериментам, знакомая мне по Лавгудам. Нет, Снейп совершенно точно не был прав, Слагхорн обожал узнавать новое. Всю неделю я прожил, снимая комнату у Тома. Камином перемещался ближе к морю, изучал портовые города, узнавал расписания, но покупать билет не решался. Что-то меня останавливало от столь простого действия. Как я понял, кормя чаек у причала в Саутгемптоне, меня пугала перспектива длительного путешествия в одиночестве. Семьдесят лет назад с этого же причала отошёл легендарный «Титаник». Мало кто знал о спасшейся семье магов, которым только совместное усилие позволило аппарировать из водной пустыни, да ещё прихватить своего родственника-сквиба. Я узнал это от аврора Уильямсона, дедом которого и был тот сквиб. Грустные мысли об одиночестве преследовали меня, я даже подумал, что старею. Но, изучив себя в зеркале, понял, что всё ещё молод и полон сил. Когда от Слагхорна прилетела сова, на удивление похожая на хозяина, я вздохнул с облегчением: можно отложить решение ещё на один день. Мы встретились там же. Гораций рассказал, что каждое утро и вечер смотрел свои записи и радовался, что память его не изменилась. А я — что переживал и надеялся остаться в настоящем для важного мне человека. Слово за слово, и за четвёртым пивом я поведал историю магловской ветви моей семьи. Городок Локхарт-Ривер назван в честь одноимённой реки, а река — в честь моего предка Хью Локхарта, что прибыл из Британии с экспедицией. Жизнь в Локхарт-Ривер легка для местных колдунов и была бы сложна для маглов, но их выручает удалённость территории от цивилизации. Статут секретности в Локхарт-Ривер не работает. По словам отца, все маглы знают о волшебстве с самого детства. Жители островов Торресова пролива, которые обосновались возле британской миссии, принесли с собой первобытные магические обряды и службу духам, олицетворяющим стихии. Кланы живут обособлено, но не враждуют благодаря множественным родственным связям, маглы и маги мирно сосуществуют и помогают друг другу. Мой отец рождён в миссии, поэтому так и не узнал местных языков, о чём потом сожалел. В предках наших есть и вутати, и кууку яу, и каанджу, и представители других кланов, названия которых я не помнил. Вокруг Локхарт-Ривер — тропическая саванна, природа щедра и опасна, воды полны рыбы и крабов, а иногда в долины из Новой Зеландии залетают Опаловоглазые антиподы, полуразумные драконы, что дарят жителям сверкающие на солнце чешуйки и, по клановым поверьям, приносят счастье. Мне, жителю Британии, ничего из этого увидеть не довелось несмотря на близкое родство, и я вдруг почувствовал, что горю желанием исправить положение. За пятым пивом я решил окончательно: еду. А за шестым я понял, кто в этом путешествии может стать мне единомышленником и компаньоном. — Гораций, скажите, найдётся ли у вас пара свободных месяцев и что вы думаете о магловских кораблях? У Слагхорна нашлась свободная вечность и давняя любовь к комфортабельным каютам океанских лайнеров. Я кинулся писать прощальное письмо тётушке с извинениями всем дамам, желающим встречи со мной. Через три дня мы с Горацием прибыли камином в Ливерпуль и погрузились в круизную «Ориану», идущую в Брисбен. Билеты мы получили почти без усилий. Совсем небольшой конфудус и половина моего дохода от книги, которого мне было совсем не жаль, открыли путь к новому путешествию и новой книге. В начале осени мы вырвались из объятий хмурой цивилизации, чтобы в весенних пространствах другой половины Земли изучать дикие места и дикую магию.