Цыганский принц

      Караван бродячих артистов неспеша двинулся в сторону каменных врат, оставляя далеко позади сонный город со всеми его возможностями. Погода была на удивление благосклонной — черный шатёр небес сиял тысячами звёзд, а огромная полная луна, словно мать, заботливо освещала путь. Лошади — тяжеловозы, нагруженные многочисленной поклажей, неторопливо шагали вперёд, не боясь воя волков.       Один из мальчишек, что путешествовал с караваном, частенько выл ночью — этого ребёнка табор нашёл совершенно случайно, но прошлый глава посчитал это хорошим знаком и взял маленького дикаря в человеческое племя. Мальчику дали имя Рэйзор, но с ним возникло очень много проблем. За ним долгое время присматривали волки, ребёнок плохо говорил, ел сырое мясо и чурался людей, лишь Венти, тогда ещё далеко не баро, смог приручить волчонка. Правда — приручить и очеловечить вещи разные. Читать он не умел, говорил мало и плохо, зато отлично умел дрессировать животных и выделывать удивительные гимнастические и силовые трюки.       Рейзор до сих пор частенько выл, но табор привык к его песням и не обращал внимание. Разве что Лиза ругалась, если он будил её или кого-то из детей. История каждого человека из табора была поистине удивительна. По меркам настоящих цыган — все они были отбросами, смешавшимися с гаджо, но Венти считал иначе. Его отец и прошлый глава научил мальчика — для настоявшего синти самое главное — это свобода. «Важна не твоя кожа, сын луны», — говорил Баро мальчишке, тыкая длинным темным пальцем в пухлую детскую щеку, «важен твой дух, твоя душа. Мы народ ветра. Говорят, будто Мондштадт город свободы, но свобода не может ограничиваться стенами, мальчик. Ветер, что избрал тебя — свободен, потому что у него нет оков и крепостей».       Эти слова определили всю жизнь и мировоззрение Венти. И когда он сам стал баро после гибели своего отца и почти всей семьи, он легко и непринужденно впускал в свою семью гаджо, бежавших от горестей навстречу ветру. Из старой семьи у него только и остались Кэйя, росший с Венти вместе, Рейзор, принятый незадолго до трагедии в семью, и Лиза что попала в семью так давно, что нынешний глава уже и не мог вспомнить — когда же он впервые увидел эту удивительную женщину. Все же остальные были найдены на просторах Тейвата и приняты в странствующую семью.       Среди них были первоклассные плотники и кузнецы, но в основном артисты. Венти умел играть почти на всех музыкальных инструментах и сам же учил вечерами детей слушать и создавать музыку.       Другие племена, пусть тоже часто занимались представлениями и песнями, не понимали ни белокожего баро, ни гаджо, поющих старинные песни синти, ни свободы женщин, что могли сами выбирать себе жениха и даже учувствовать в жизни табора.       Дорога до Ли Юэ заняла много времени — проходя мимо деревень и фермерских хозяйств, рыбацких поселений и домиков лесничих, они продавали гвозди, утварь и подковы, какие-то честно выкованные в лесу — какие-то краденные в других городах и деревнях. Кэйя ловко менял медь на золото, умудряясь продавать все что только можно, а порой и вовсе уводя коров и лошадей. Правда последнее было слишком рискованно и потомственный синти предпочитал не красть, а выгодно продавать и обменивать скотину.       Во всех городах и деревнях они всегда встречались как воры и провожались как воры, даже если ничего не крали, однако веселые песни, браслеты и бусы, музыка и фокусы, привлекали внимание людей, разрушали привычную рутину, отчего даже самые строгие хозяйки нет-нет, а всё-таки подкидывали монетку, желая знать получится ли у старшей дочери найти выгодного жениха, воровал ли сосед петухов и будет ли хороший урожай. А когда табор уходил всегда было хорошо свалить все несчастья и происшествия на дурное влияние синти.       И корова заболела и дочь родилась — всё вон так цыганка виновата, что гадала. Точно она ведьма и самим дьяволом одарена, обязательно нужно воскурить благовония и травы, чтобы несчастья и смуты поскорее покинули деревню.       И всё же, это была именно та жизнь, какой жаждал Венти — никаких цепей и клеток, заборов и крепостных стен, свобода — бескрайняя, незримая свобода, оглаживающая его щёки ладонями ветров.       Скалистая гавань готовилась к ежегодному событию — обращение императора к народу. В эти дни улицы города походили на муравейник, все кто мог что-то продать, выходили со своим товаром и продавали его, артисты выступали за милостыню, музыканты соревновались в умениях, а гадатели всех мастей предлагали заглянуть в будущее.       Табор расположился на высоких скалах, недалеко от горной тропинки, что ведёт в гавань, но достаточно практично, чтобы не привлекать внимание стражи. Венти, Кэйя и один из кузнецов — Кандей первыми спустились в гавань, разведать обстановку. — Постарайся не привлекать особое внимание. У нас есть немного денег, — предупредил Венти, смотря на Кэйю. — Не волнуйся, баро. Не первый раз, — хитро улыбнулся цыган, скрываясь среди невысоких домиков и белокаменных стен.       Венти приметил несколько музыкантов, легко втираясь в их круг. Никто не мог похвастаться высоким заработком, но ведь и сама церемония ещё не начиналась — в столицу съезжались со всех уголков Ли Юэ, желая лично узреть императора.       В Ли Юэ высоко ценились музыканты и гадатели — что ж, женщины могли действительно хорошо заработать, особенно Лиза и Мона, уж эти две белокожие красавицы так хорошо владели всеми трюками предсказателей, что даже Венти верил их словам. Впрочем, идея судьбы ему всё равно не нравилась — как же можно быть по-настоящему свободным, если далёкие звёзды уже давно решили, как тебе жить? Для баро предсказания носили предупреждающий характер — не перс предзнаменования, а доброе наставление.       Кэйя осведомился о всех игорных домах, обошёл рынки и места, где гаджо меняли слова на деньги. Если им повезёт, то за несколько дней табор сможет заработать достаточно денег, чтобы осесть на пару месяцев. Зимой табор уходил в Сумеру, после чего по весне двигался в Фонтейн, а оттуда в Мондштадт, Ли Юэ или даже Снежную (летом эта огромная страна не была так сурова к своим обитателям). Периодически табор оседал на длительное время, когда кому-то из женщин подходил срок, на время свадеб и похорон, да и в целом выгодно пристроиться. Такова была жизнь кочевого народа.       Вечером баро собрал совет, где все, кто мог зарабатывать были распределены по районам города — так было проще и безопаснее. По большей части баро ничего не решал сам, если того не требовала крайняя необходимость, он собирал своих людей и спрашивал их мнение, после чего оглашал решение большинства, придавая ему силу закона. И пусть синти не подчинялись законам гаджо, у них был собственный закон, за нарушение которого следовало изгнание.       Время для путешествия в гавань и правда было удачным — стражи не сильно беспокоились, не зная, что в их городе целый табор, люди активно подкидывали монетку за выступление, а желающих получить предсказание от иностранных гадалок было не счесть. Кроме того, Венти делился с местными артистами, чтобы не вызвать их гнев и не получить донос. Кузнецы также хорошо преуспели с продажей гвоздей, подков, домашней утвари. Детишки же помогали старшим, или претворялись сиротами, прося милостыню.       За день до праздника бледная луна сияло особенно ярко, освещая дорогу баро. Обыграв местных работяг в сумерские карты, молодой человек беспечно прогуливался среди доков, ощущая смесь запахов большого города и моря. Пахло неприятно, говоря откровенно, но Венти давно привык ко всякого рода неудобствам. Что действительно его занимало, так это отражение луны в темных водах гавани, шум волны и свист ветра.       Различить в этом свисте ветра сдавленный вздох было бы почти невозможно, не будь его источник так близко. Спустившись к воде, Венти не сразу заметил, как к берегу прибило одну из лодок, на дне которой лежал человек. Судя по тому, как несчастный дышал, он прилагал немалые усилия чтобы справиться с лодкой, но не это по-настоящему зацепило взгляд баро — человек явно был ранен.       Говоря откровенно, это вовсе не было его дело — человек мог оказаться на своём месте вполне заслуженно, но что-то в нём было такое, что баро не мог пройти мимо. Кроме того… что-то подсказывало ему — он должен помочь.       Со стороны горизонта расцветали фонари — то подходили большие лодки и Венти чувствовал, кто бы ни был этот человек, ему действительно угрожает опасность. Ветер всегда подсказывал ему, когда стоило уходить, и вот сейчас, этот молодой человек, скрючившийся от боли на дне лодки, и стонущий от боли, показался ему кем-то стоящим спасения и Венти не задумываясь прыгнул в лодку, налегая на вёсла. Чужие, мутные глаза посмотрели на него на пару секунд и закрылись, но этот взгляд поразил баро — он был твёрд, как камень.       Венти осторожно грёб в сторону мели, далеко за чертой города. Лодки на горизонте приближались, но они словно не видели и не знали где искать то, что они ищут. На воду медленно ложился туман и лишь чутьё позволяло баро дальше управлять лодкой. Человек на дне молчал, его тело было серьёзно ранено — весла были покрыты кровью, а тяжелый металлический запах ударил в нос в тот же момент, как музыкант запрыгнул в неё.       Венти не знал, что этот несчастный натворил, но всё внутри него вопило о следующей за этим человеком опасностью. Вести его к табору было опасно, но и бросать было слишком поздно. В конечном итоге, отплыв действительно далеко, баро склонился над человеком, осматривая его почти вслепую.       Одежда была мокрой и липкой от крови, но кажется, рана была не столь серьёзна, как он предполагал. Никаких переломов — лишь огромный парез на груди и на боку, едва не ставший фатальным. Кровь уже остановилась, но судя по бледному виду человека и его одежде, он потерял немало. Пожалуй, что сил баро хватит для того, чтобы вытащить этого юношу из лодки, только вот куда его деть?       Выскочив из лодки, Венти огляделся. Вдали он нашёл пару одиноких полуразрушенных домиков, что ж, это было именно то, что нужно. Весил новый знакомый не мало, баро буквально волочил его ноги по земле, молясь, чтобы переставшие кровить раны вновь не окрылись. Добравшись до ветхого дома и затащив парня в дом на грязный прогнивший пол, баро вернулся к лодке, после чего оттащил её от берега, накренив вбок.       Ко времени возращения Венти, раненный так и не пришёл в себя. Его бледное тело было горячим, а весь вид начал приобретать ещё более болезненные очертания. — Силы бездны, этот парень может не дожить до утра, — пробормотал баро себе под нос, ещё раз внимательно оглядывая незнакомца. Кем бы тот ни был, ему срочно требовалась помощь и явно более серьёзная, и глубокая — чем ту, которую он уже получил. Венти закусил губу. Интуиция ему подсказывала, что произошло что-то очень и очень плохое, нужно спешить к семье и узнать всё ли у них хорошо, но бросать этого парня… Что-то подсказывало ему — этот человек должен выжить. Быть может, эта твёрдость в глазах, а быть может то самое провидение, в которое Венти не верил, но о котором так много раз говорили Лиза и Мона.       Впрочем, этот человек явно охранялся самими богами, потому что за одну ночь ему повезло трижды. Первый раз, когда он избежал смертельного удара в грудь, второй раз, когда лодка привлекла внимание гуляющего по берегу баро и третий раз, когда в необитаемом доме всё-таки появился его обитатель, который, точнее которая, вопреки ожиданиям, предложила посильную помощь взамен… на пару смешных историй.