Цыганский принц

      Темнота медленно отступала, а вместе с ней появлялась тянущая боль. Она обволакивала грудную клетку и сжимала голову, а ещё жутко хотелось пить. Моракс сонливо приоткрыл глаза, болезненно щурясь, обстановка казалась ему смутно знакомой. Было прохладно и твердо, но не холодно — не так как веет иньской энергией от сырой или стылой земли. Принц попытался повернуться на бок, его локти уперлись в узкую деревянную раму телеги. Первой мыслью было встать, но силой воли остановив себя, он задумался. Туман, царивший в голове до этого, быстро расселся — он слышал голоса, они говорили чужие слова, но Моракс узнал в них наречье цыган.       Воспоминания быстро вернулись к нему, что ж, кажется, Боги избрали его, одарив своим знаком — это хорошо. Если Великий Лорд Гео признал его достойным своей силы, то и остальным придется признать его корону и величие, но это после. Одного благословения слишком мало чтобы решить судьбу целого государства, тем более, дядя не был человеком глупым, а значит играя с ним в го, следует действовать крайне осторожно.       Моракс слегка приподнял тяжелую плотную ткань шатра, яркий утренний луч ударил в глаза, привыкшие к темноте повозки. Принц поморщился, вновь вглядываясь вдаль. Пахло лесом — не привычным густым сосновым бором или бамбуковыми тонкими рощами, пахло иначе, но как — Моракс не знал. Он внимательно огляделся. Повозка шла по широкой утоптанной тропе, проходящей вдоль зеленого поля, по окраинам в обе стороны которого уходили темные дебри лесов. Они были где-то за десятки ли от южных небесных врат, здесь ещё ощущалось влияние Ли Юэ — дорога то и дела петляла вверх и вниз, повторяя изломы холмов, но даже в природе ощущалось что-то непривычное. Леса по сторонам казались куда гуще, слышался крик незнакомой птицы и что-то ещё. — Проснулся? — мягкий голос женщины прервал размышления принца. Женщина, принц легко узнал её по каштановым волосам и ярким зеленым глазам, как у хищной кошки, подняла ткань, откинув его назад. — Да, — ответил Моракс. Он был немного сбит с толку, а потому предпочитал больше слушать, а не говорить. — Тогда вылезай. Нечего отбирать место у детей.       Повозка остановилась. Пока принц осторожно выбирался из повозки, к нему подошли несколько цыган из табора — тот высокий и задиристый, что устроил с ним драку, человек со звериным взглядом и какая-то девочка, что смотрела на него со смесью радости и ожидания. — Небольшой перерыв, — крикнул Кэйя, помахав остальным членам табора. — Отходим к лесу.       Несколько повозок и всадников свернули с дороги, за ними последовали все остальные. Был день, солнце сияло высоко над головой, но кажется эти люди находились в дороге достаточно времени. Но где же барон?       Принц непонимающе смотрел то на синеволосого варвара, то на женщину чья красота будила в нем что-то совершенно запретное, не понимая, что будет дальше. Он помог этим людям и они, очевидно, не были лишены благородства, раз не оставили его там же. Только вот верить в благородство цыган… Моракс всегда относился к натуре человека с большим подозрением, а после того, что родной дядя сотворил с его домом и семьей, не имел причин верить кому-либо, однако он был тут, живой и цыгане явно чего-то ожидали от него. — Что произошло? — наконец спросил он требовательным тоном. — Скажи нам, красавчик, — усмехнулась женщина, — нас это очень интересует. — Что именно? — Что это было? Ты оказался личностью загадочной. Не каждый день можно узреть как боги благословляют кого-то своим даром, — женщина подмигнула, отчего принц ощутил странное волнение. — Я сделал то, что считал нужным. По законам Ли Юэ те люди считались разбойниками и совершали преступление. — Как и мы, да и Вы, принц. Разве нет? — этот насмешливый голос, казалось, воплощал в себе всё то, что Моракс искренне ненавидел.       Барон вальяжно подошёл к нему, окинув быстрым взором. Лицо юноши казалось слишком расслабленным, однако глаза сияли напряженным блеском, что так не вязалось с выражением его лица. — Если мое преступление в том, что я потерял всё что имел, то я с честью выстою это наказание, если Небесам так будет угодно, — раздраженно ответил Моракс. — Вчера им было угодно чтобы я оказался там и спас твоих людей. Если такое не по душе гордому барону, то следовало быть быстрее.       Моракс скрестил на груди руки, с вызовом глядя на зазнавшегося попрошайку. В глаза Венти промелькнуло удивление, он совершенно точно не ожидал подобных нападок, однако, тут же взял себя в руки, отвечая: — Как и вам, принц.       Барон поманил своих людей в сторону, оставив принца раздраженным и задетым. Мораксу стоило невероятных усилия держать себя в руках, когда этот невыносимый человек открывал рот. Принц не привык к подобному обращению, его никогда не унижали и не оскорбляли словами, этот же маленький мерзавец только тем и занимался, что всячески выводил его, пытаясь доказать свое смешное величие. Принц знал, что не должен был выдавать слабости, ведь этот безродный сын собаки облаивал его себе на потеху, но как терпеть там, где кипит кровь?       Пока мысли потомка рода драконов были заняты вопросами самообладания, потомки плебеев столпились вокруг своего вожака, решая, что делать дальше. — Он действительно спас наших людей, — согласился барон, устав от этого разговора, продолжавшегося с прошлой ночи, — но кто поручится за него? Что будет, если этот человек сумеет попасть во дворец Сумеру? Вы считаете, он в самом деле не станет преследовать нас? — Не ты ли настоял на том, чтобы мы взяли его с собой, — раздраженно поинтересовался Кэйя. — Слушай, баро. Он чужак и я ему не доверяю. Никто не доверяет. Но наши обычаи требуют разделить с ним хлеб. — Я знаю это. А ещё наши обычаи требуют, чтобы мы держались подальше от гаджо. Если вы желаете оставить его на вечер — пусть остается и разделит с нами трапезу у костра, но после он вновь пойдет другой дорогой. — Этого требует наш обычай, — ответила Лиза, сохранявшая всё это время молчание. — Этот человек… не так прост, но нам в самом деле следует допустить его к костру на этот раз. И, если Вы не против, мальчики, я скажу баро лишь пару слов. — Началось, — фыркнул Кэйя, однако отошёл, направляясь в сторону принца. — Послушай, барон, — тихо произнесла Лиза, — я не знаю, что у тебя на уме, но вот мой совет — не принимай от него даров и не гони, нанеся обиду. Этому человеку начертана небесная дорога. Не стоит гневить богов. — Мой бог — ветер в поле, — ответил Венти, оставляя гадалку на едине со своими мыслями.       Небесные тела двигались по определенному сценарию. Все их траектории были определены чем-то непостижимым, но вечным, тоже самое касалось и людей внизу. Древняя истина, вычитанная в запретной книге, гласила: «Что наверху то и внизу», а Лиза слишком хорошо умела читать судьбы.       Венти вернулся к принцу, внимательно наблюдавшего за детьми. Дети были в восторге от любого нового и интересного человека, все хотели, чтобы он показал им силу, с помощью которой смог защитить их. — Ну что ж, Ваше Величество, — начал Венти, ведя разговор в привычной шуточно-уничижительной манере, — мои люди искренне благодарят Вас и просят Вас разделить с нами хлеб и тепло на эту ночь. — Вижу, что Вам, как главе, стоит поучиться у них манерам, — не остался в долгу за предыдущую обиду принц. — Я принимаю это приглашение. — Надеюсь оно не роняет Ваше королевское достоинство. — Разве проявленное участие может его уронить? В таком случае, Вы уже много раз роняли свое, даровав мне помощь. И называйте меня Чжун Ли, Баро. — Как пожелает мой друг, — хмыкнул Венти.       Глава цыган никогда не отличался злым характером, он имел дружбу со многими людьми, легко находил друзей и недоброжелателей, но ещё никогда ему не было охоты так много и сильно изводить одного единственного человека. Венти не знал отчего же ему так хочется зацепить этого гордого сына императорской крови, быть может, потому что всё в этом человеке казалось ему картонным и ненастоящим? А быть может потому, что он считывал пренебрежение, с каким принц смотрел на него и его людей. Не может ребёнок, замотанный в золотые шелка понять того, чьей постелью была скошенная трава и перья одуванчиков венцом на голове.       Цыгане продолжили свою путешествие. Чжун Ли наблюдал за людьми, слышал их непонятную речь, смотрел как мальчишки бегали вокруг с ветряными цветами, сделанными из бумаги. А ещё он крепко сжимал блестящий в кармане гладкий янтарный камень, что излучал приятную теплую энергию, заточенной в нём силы. Ему стоило бы узнать какой именно силой он дарован. Может ли он нападать на врагов или же исцелять раненных? Божественный дар был столь редок, что про него больше ходило слухов, чем правдивой информации. Даже среди потомков дракона последние несколько поколений правителей не могли похвастаться владением какого-либо божественного дара.       Когда солнце стало клониться к закату, а в густых лесах зазвенел острый, как нож, крик ночных хищных птиц, цыгане остановились. Они зашли вглубь леса, ведомые человеком с звериным взглядом, что плохо говорил, но хорошо чувствовал нужную дорогу, будто бы он и сам был частично волком.       Кузнецы и ковали достали топоры, разрубая завалившиеся от старости деревья, давно лишенные всякой влаги и силы. Запылал костер. Дети высыпали со всех сторон, танцуя в отблески алого пламени, заклиная его на все лады. Моракс не знал, что именно они говорили духу огня, но по взмахам рук и ритмичным движениям понял, что должно быть, он видит один из тех загадочных цыганских ритуалов, о которых ходило там много толков. Окружив кострище старыми пенькам и остатками рубленой древесины, кочевой народ расселся по кругу, шумно празднуя окончание дня. Всё это было дико для привычных к тишине собственных размышлений, ушей принца. Дети кричали, взрослые пели и танцевали, били в тамбуры или же ударяли по струнам старой гитары, что пела о горячем песке под ногами у кромки лазурного моря.       Пока одни рубили дрова, другие вернулись с дичью. Похоже, эти цыгане в самом деле колдовской народ — иначе как бы с таким шумом и гамом даже самому проворному из охотников, подстрелить пёстрых птиц и быстрых зайцев. Добычу нёс сам барон. На его плече красовался потрепанный колчан с парой стрел и луком. Неужели это он подстрелил этих кроликов и птиц? Человек ли он в таком случае? Моракс в этом сомневался, однако же, не решался брезговать оказанным им гостеприимством, хоть и считал, что за его милость, барону стоило выражать ему большую благодарность.       Дичь выпотрошили и понесли на костёр. Вскоре над темным куполом леса раздался ароматный запах жаренного мяса. Несколько собак протяжно залаяли — они сторожили владения своих хозяев, какими бы те владения ни были: в ледяной пустоши гор Снежной или в горячих песках Сумеру. Рейзор — тот самый человек волк, торжественно проходил между собак, как проходит вожак, обходящий свои стаю.       Чжун Ли выделили место у костра, не самое важное, все же даже среди такого вольного народа, как синти, существовала внутренняя иерархия. У самого центра располагался баро, по обе стороны от него — Кэйя и Лиза, за ними по кругу все остальные. Дети же могли сидеть, где им вздумается, ибо дети рождены свободными, по крайней мере так считал сын луны.       Было непривычно и как-то брезгливо брать мясо из чужих грязных рук и есть не омытыми от пыли руками, но выбора не было. К мясу полагались грибы и коренья, Моракс не знал, что это, но все ели без опаски, а потому он ел вместе с ними.       Трапеза кончилась и вновь зазвучали песни. Глаза принца были прикованы к танцующим кромкам огня, что изящно поднимались к черному полотну небес, принимая облик то зверя, то птицы. Огонь очаровывал. Принц не заметил, как его покой нарушил другой человек, пока молодой голос не привлёк его внимание: — Сегодня ты наш гость, но завтра ты снова сам по себе, — предупредил Венти. — На большее я и не рассчитывал, — фыркнул Чжун Ли. — И правильно. Мне не на что содержать принца, раз уж ты и правда потомок бога, то он-то не оставит. А мы, народ степей, сами себе предоставлены. — Сколько идти до столицы? — Недели две, не меньше, и то при хорошей погоде. Но ты не переживай, принц, через пару дней достигнешь крупного города, там уж тебе помогут. — Не сомневаюсь. Люди Сумеру явно должны знать больше о гостеприимстве. — Они —то? — усмехнулся барон. — А пожалуй и так. Гостеприимство гостеприимству рознь. Мой народ везде чужд, а кроме того, скажи-ка мне принц, станет ли хороший правитель подвергать своих подданых и, что самое важное, друзей, опасности? — Не трать на это свое красноречие, баро, — прервал его Чжун Ли, — а не то я подумаю, что тебя мучит совесть. — Хотел бы я чтобы она у меня была, — засмеялся Венти. — На, вот, съешь пару яблок. Завтра мы дадим тебе еды и кое-что из одежды, а там уж сам.       Венти поднялся, достал из широких шаровар темно-зеленого цвета парочку яблок, бросив в руки принцу. Моракс принял дар не поморщившись, но и не поблагодарив. Он не собака, чтобы принимать огрызки, но и не глупец, чтобы отказываться от ниспосланного. Чжун Ли не верил этим людям, но будучи совсем один, душа его тянулась к обществу, пусть даже столь сомнительному. Дорога предстояла долгой, и кто знает, что она скрывает в пыльных своих поворотах, начертанных на песке и камне. Боги не оставят его, как, похоже, не оставляют и этого странного цыгана.