Пока у них не пробудится самосознание, они не восстанут, но самосознание пробудится у них не раньше, чем они восстанут
Жить в мире, где за тебя решают, кто ты, каким должен быть, как держать спину и улыбаться — не захочется, разумеется, никому. Сириусу была знакома такая среда еще с самого детства. Мать его постоянно твердила: «Ты должен». Должен то, должен сё… Это было ужасно. И не просто было, а ужасно — до сих пор. Сириусу почти шестнадцать, и он не знает, какой цвет его любимый только потому, что семья привила ему ненависть к зеленому. А может, ему на самом деле он нравится, а? Может, он был бы самым его большим фаворитом? «Мой любимый цвет всегда красный, — на автомате отвечал он обычно, — запомните». Ну он же гриффиндорец. Сириуса бесило все это. То, как ему указывали, что делать. Даже Джеймс, черт бы его побрал, стал будить Сириуса с утра для пробежки. Какой, нафиг, пробежки, Сохатый? Сириус, во-первых, никому не подчиняется и сам решает, что делать, а во-вторых, он спит. Сириус смотрел на свои руки. Завтра ему шестнадцать лет. Он первый в их компании может получить метку. Точнее имя. Имена. На одной руке, возможно, будет имя его врага, а на другой — любовника. Спать ложиться не хотелось от слова совсем. Опять он должен делать, как ему велят. А он так не хочет! Это издевательство какое-то. Он что, сам не может решить, кого ему любить? Он хочет любить того, кого полюбит, а не того, кого ему скажут. А если этот человек ему не знаком? Им знакомиться? Нет, Сириуса вполне устраивают его нынешние друзья, а других ему не надо. Пошли вы все в жопу со своими родственными душами! У Сириуса они уже есть, и сейчас они в этой комнате спят. Они — единственные нужные ему сейчас люди. А если ему выпадет только имя врага, а все подумают, что это любовник? Что делать тогда? А что делать, если они сдружаться, если Сириус его или её полюбит, а его в итоге предадут? Все-таки дерьмовая штука — жизнь. Даже со всеми ее прекрасностями и чудесами, она — воплощение зла. Кто еще может придумать такое — метки с именами, которые непонятно как появляются в твой непонятно какой день рождения. Бесшумно выдохнув, Сириус постарался успокоиться. Все будет хорошо. Со всеми все хорошо, и с ним тоже будет. Ему всего шестнадцать, он полон сил и энергии. Никто не вправе им управлять — он сам выберет свой путь. Улегшись на подушку, он зафиксировал полог кровати с помощью заклинания, вылетевшего из его волшебной палочки, чтобы никто не смог подглядеть имена в случае чего, потому что он должен сделать это первым. И постарался уснуть. Снился сон, Сириус отчетливо помнит, где он сидел на рельсах и ждал свой поезд, но ничего так и не приехало. Сириус проснулся с ощущением тоски, причем в самом плохом смысле этого слова и сразу же вспомнил про руки. Сириус взглянул. Ничего. Никаких признаков вмешательств со стороны вселенной. Удивительно. Он счастливо выдохнул. Повезло в этом году, значит. — Ну что? — восторженно, на выдохе поинтересовался Джеймс первым делом. И только потом поздравил с днем рождения. — Ничего! — ответил Сириус, сам себе улыбаясь. Джеймсу его не понять. Тот хоть и предпочитает свободу, подобно Сириусу, но от этих штук в виде меток — в полнейшем восторге. — А если бы тебе попался Филч? — рассмеялся Питер за завтраком, — вот бы угар был! — Обычно возраст соулмейтов одинаков или с разницей не больше, чем в два-три года, — рассуждал Римус, — никогда не слышал, чтобы она была больше… Но кто знает… — Да послушай ты, Бродяга, это круто! Даже заморачиваться не нужно с выбором партнера, — жуя что-то из своей тарелки, сказал Джеймс. — А ты уже выбрал, забыл? — усмехнулся Сириус, не смотря по сторонам. Некоторые ученики пытались найти на нем имена, возможно, надеясь, увидеть там свое. Все знали, что у него сегодня день рождения. — Лили Эванс такая хоро… — Нет, Сириус, — Джеймс скривил лицо, перебивая его, — это вообще другое. Что «другое» Джеймс не уточнил, оставив эту тему закрытой. Но не о соулмейтах, а о Лили. Было вполне очевидно, что он втюрился по самые уши и даже пытался пригласить Лили на свидание, но он не признавал это, как нечто серьезное. Вот что делают с людьми метки! Они начинают игнорировать свои чувства, вместо этого ожидая, что им скажут откуда-то сверху… Сириус в тысячный раз успел обрадоваться, что никогда не влюблялся по-настоящему.✶
Он был королем вечеринки. Ну естественно — он же тут виновник торжества. Ночь. Башня Гриффиндора. Их гостинная. Все детки с первых курсов уже спят в своих кроватках. А здесь веселье и тусовка. Конечно же, ведьминская группа поет на всю катушку из динамика. Так хорошо. Внезапно музыка поменялась на какую-то магловскую. Какую именно, Сириусу еще предстоит узнать. Лили, как обычно, знает, чем развлечь Сириуса. А её подарок — чудо! Набор сладостей с ликером — вот дает! Возможно, Сириус и не чувствует себя единственным правильно думающим в этой комнате, но по крайней мере ему кажется, что он знает чуть больше остальных. Как будто он просто один хоть раз удосужился хоть немного подумать. Иначе как объяснить тот факт, что все здесь обсуждают своих предполагаемых родственных душ и врагов? — Ты так рад был, что не узнал имена сегодня. — Сказал вдруг ниоткуда взявшийся Римус. — Ну да. Мне свобода дороже. — Я просто хотел сказать, что я тоже не понимаю всей этой… — Римус неопределенно пожал плечами. Видимо, он выпил спиртное. — Движухи, да? — закончил за него Сириус. — Ты что ли выпил? Они оба странно улыбались друг другу. — Я не знаю считается ли, если Джеймс подлил мне огневиски в лимонад? Я вообще-то никогда раньше не пил, ты же знаешь. Сириус хихикнул. Лунатик и прада не был опытен в алкогольных делах. Выглядел он довольно забавно. — Если вас спалят, что вы пронесли сюда и даете попробовать детям алкоголь, вы с Сохатым — трупы, ты же знаешь? А я, так вообще, разочарование Мародеров… Римус стал разговорчивее, когда выпил — хоть и немного. И он улыбался весь разговор. Обычно он выглядит зажатым. — Соулмейты — такая чушь, — все еще с улыбкой сказал Римус. Перебивать его не хотелось. — Да. Как стадо. Подчиняются этой надписи. Врагами становятся только из внушения, что тот человек — враг. А сколько же раз люди ошибались? Почему все этому верят? — Почему все еще никто не додумался пойти против системы? По крайней мере, громко об этом заявляя… — Римус поморщился, — голова кружится, — пояснил он, — я пойду спать пораньше. Завтра на учебу. Прости. — Он вновь пожал плечами. — Все в норме, можешь идти, — поддержал его Сириус, — главное, не обрыгай завтра всю ванную, как… — он вспомнил, что было с ним всего год назад, когда он впервые напился, — как Джеймс! Они посмеялись. — Ты будешь моим соулмейтом. Это точно, — кинул Сириус на прощанье, когда Римус развернулся, чтобы уйти. — Ха-ха, — сказал тот по слогам. — Или врагом. Сириус спорить не хотел. Ему уж очень понравилось его идея быть соулмейтами с Лунатиком. С человеком его разума. — Ты думаешь так же, как и я. Мне кажется, этого достаточно, — прищурил один глаз Сириус, наклонив голову. — Мне уж точно. — Ладно, тогда я не против. Римус ушел, оставляя Сириуса наедине с его шестнадцатилетием.