***
Сабрина разбирала большие мешки и коробки с вещами. В спешке собирая всю свою жизнь в упаковки, она бросала всё, что под руку попадалось — посуду, одежду, книги, плакаты и картины. Всё, что было у неё дома, нельзя потерять. Всё, что находится рядом — очень важно. Переворачивала пакеты и высыпала всё содержимое на большую мягкую кровать. Одновременно беседовала и негодовала по громкой связи и видео звонку Череватому, что только недавно проснулся. — Да блять, сколько их нахуй? — Сабрина в очередной раз выглянула в коридор — количество пакетов словно не уменьшалось, а девушка уже сильно устала. Желание упасть на пол, что, благо, был чистым, увеличивалось с каждым движением. — Ты уверена, что мне не стоит приезжать? — чернокнижник повторил свой вопрос в десятый раз, зная, какой получит ответ, да и сам понимал, что это слишком опасно — никто не знает, что придёт в голову Олегу, да и драконить Матвеева лишний раз не хотелось. — Абсолютно, — отошла за пространство, что передавала камера, за новым пакетом. — Тут Лина спрашивала про язык Потусторонних, откуда узнала, мол. Что скажешь? — движения ясновидящей замедлились, и она начала рыться в своих воспоминаниях. Подняла голову, смотря прямиком на Череватого. — Да ладно, чего ты, Бинер, не хочешь — не отвечай, не смотри так на меня. Готова ли Сабрина делиться такой информацией из своей жизни? А хотя, почему бы и нет. Она и так уже слишком много сказала, к тому же — куда хуже? Правда — что может стать хуже в её жизни? За ней следят, её ненавидят, чуть ли не планируют убить. Одна история из детства погоду не сделает. — В детстве, в храме нашла с подругой, — чернокнижник нахмурился. Обычные книги в храмах не валяются. — Да не в обычном. В старом, туда уже только такие как мы и ходили. И книга эта была вся грязная, старая. С самого начала идея идти туда ужасная была, сам понимаешь, «брошенные храмы больше не святые», — тяжело вздохнула, бросив сложенное летнее платье в стопку. Махнула рукой. — Да глупость всё. Хватит Лазаря петь, живые и лад- Моментально замолчала. Лизы нет на этом свете уже как тринадцать лет — повесилась девочка через пару дней после одиннадцатилетия. А Сабрина здесь. Всё ещё разгребает и будет до конца жизни разгребать последствия детских шалостей. Сама Бинер очень часто задумывалась, пришла бы она к такому, если бы тогда не напросилась проводить ритуал — как оказалось через много лет — отбора? Была бы она сейчас такой, видящей больше? А может, то, что она видит — лишнее? Как там говорят, сейчас многие фанаты их шоу хотят быть такими же? Девушка тяжело, с болью ухмыльнулась от своих мыслей. Какие же люди на самом деле наивные, ведь подвох на самом верху — все знают, что им снятся кошмары, видят, как им тяжело неосознанно узнавать трагичные и скрытые подробности жизни других людей, и всё равно ведь хотят. Всё равно хотят быть такими же. Всё понимают, но не осознают. — Ты чего? В порядке всё? — чернокнижник в экране напротив махал рукой, не понимая, что случилось. — Бинер? Сабрина! — Да, в порядке всё, задумалась просто. Сам как? — Бинер посмотрела в сторону двери, что, со скрипом, открылась. В комнату зашла Сандра, мигом приковав всё внимание Сабрины. А в экране телефона у одного конкретного чернокнижника улыбнулась настолько же конкретная ясновидящая.ГЛАВА XX: Человеческая глупость
11 января 2024 г. в 22:50
Очевидно, Сабрина получила самые высокие оценки от экстрасенсов в своей тройке. Оно и понятно. Агарес постарался на славу, пытаясь поставить Бинер на заслуженное место, опуская других. Неизвестно, как с ним работать ей, ясновидящей, и как он поведёт себя в будущем, ну и пусть.
— Это место такое конченое, — закрывшись конвертом, тихо выдал Влад.
— Ты только заметил?
Было ли жаль Олега? Очевидно, нет. То, что он намеренно топит её — понятно. Было ли жаль Шевченко? Тоже нет. Сабрине было плевать, она стояла, залипая в пол.
Было ли это правильным? Очевидно, нет. Но давно ли это стало её волновать? Всем вокруг — плевать, почему ей должно быть не всё равно? Не колышет то, как Олег грустно выдохнул и на секунду отвернулся от камер, увидев свои оценки от коллег. Ей плевать.
Плевать, что Надежда опять со всеми поссорилась. Ведь правда — какая в этом разница? Она всё равно при первой же возможности покинет их строй.
Да и справедливости ради, они воюют без правил. Нет хороших и плохих, есть только победитель и проигравшие. И победитель будет один, сколько бы «хороших» не было.
Все эти люди в зале понимают, что в конце концов с рукой выйдет только один из них. Да, через страдания и тяжесть, сложности, но выйдет. И в любой момент всё может поменяться. А ведь они все согласились.
Идиоты. Какие же они все идиоты. И Сабрина вместе с ними.
Если задуматься, Сабрина теряется, не понимая, к кому себя относить. Но она ни за что не сломается под натиском остальных, тех, кто считает её слабой и глупой, тех, кто считает, что все её заслуги — только благодаря Шепсу.
— Сабрина, а вы считаете, что больше всех помогли семье? Вы — герой? — Башаров с улыбкой на лице, видимо, отцепившись от кого-то рядом, пристал к ней. Она очень часто жалела, что участвует в шоу, что транслируется на телевидении — нельзя говорить всё, что она думает о своём окружении так, как она хочет.
— Какой «герой», Марат? — видимо, сказано это было всё ещё на эмоциях, и она выдохнула, сбавляя тон, меняя его на привычный — безразличный, словно холодный. — Какой я герой? Кого я спасла, чтобы так называться? А вдруг я свои цели преследую, вы же не знаете? Глупо разбрасываться такими словами.
Это стало словно командой, что трогать ясновидящую сегодня не стоит, а то вдруг ещё глотку перегрызёт за очередной вопрос с очевидным ответом: «Сабрина, как вы думаете, вы лучше всех прошли испытание?», «Сабрина, вы точно помогли семье?» и тому подобные.