Марево прошлого: Утраченный голос взгляда

      Май уже начал вступать в свои владения, протаптывая дорогу лету. Поверхность земли только-только начала покрываться травой. Почки на деревьях постепенно превращались в небольшие листья, украшая обычный серый город благородным зелёным цветом. Тепло словно постепенно отогревало намертво замёрзшие за зиму кости.       Сабрина медленно шла, покачиваясь, изредка смотря на время. Ясновидящая приехала в нужное место раньше, чтобы свыкнуться с мыслями. Прийти в себя, обдумать в голове весь будущий разговор. Почему-то желание вернуться домой или поговорить только об испытаниях было больше, чем говорить о том, что сейчас действительно волнует — Олег. А точнее — то, что он сошёл с ума, в попытке… Чего?       А ведь правда — чего он добивается? Хочет отомстить за то, что Сабрина оставила его? Или их отношения настолько хорошо увеличивали охват, что после расставания он потерял деньги и возможных фанатов? Бред. Но что тогда? За что он так злится, что готов спустя много лет тратить силы и время, рисковать своей репутацией ради мести?       — Рина! Ри-ина-а! — Бинер обернулась, заметив несущуюся на неё шаманку, и спустя несколько секунд девушка оказалась почти сбита с ног. — Как мы давно вот так не собирались! — кивнула, соглашаясь. Во время своего сезона они почти каждые выходные собирались вместе, отметая все остальные планы. — Рассказывай, моя хорошая, что там у вас с Олежей случилось, что не поделили?

***

             Уже как несколько минут Сабрина и Марьяна шли, с головой погрузившись в молчание. Оно не было неловким, но словно скрывало что-то под собой. Романова обдумывала чудовищную историю близкой подруги, а Бинер просто не знала, что после такого можно сказать. Конечно, она не углублялась в более жестокие подробности, но по выражению лица шаманки было понятно, что даже такой рассказ поверг её в шок.       Когда они проходили возле скамьи, Марьяна вдруг остановилась, указав на неё головой. Стоило Сабрине сесть, как перед ней появилась вытянутая рука с сигаретой. Марьяна предлагала её девушке.       Бинер несколько секунд смотрела на всё это, а потом прикрыла глаза, отодвинув руку. Она не хочет. Дедушка ещё в подростковом возрасте дал понять, что это — дело гиблое, заставив выкурить всю пачку, что ей подкинули одноклассники за то, что Сабрина единственная снова написала отлично какую-то контрольную по математике. Конечно, он не поверил её словам.       «Вон мать на тот свет ушла, за ней хочешь, а? Иродка мелкая! И ведь посмела!»       Теперь сигаретный дым навсегда ассоциируется со словами, что словно остро наточенной ножёвкой были выскреблены на мягких внутренностях.       — Риночка, хорошая моя, — Марьяна, словно успокаивающе, гладила руку Сабрины, выводя узоры. — Почему же ты раньше ничего никому не сказала?       А не потому ли это, что вам всем было плевать?       Бинер поморщилась, Агарес нагрянул совсем некстати. А задумываться над его словами не хотелось совсем — придётся прийти к ещё более ужасному выводу.       — Что ты собираешься делать? — Марьяна продолжала задумчиво гладить руку Сабрины. Это, почему-то, больше не успокаивало так, как несколько лет назад.       — Я не знаю, Марьян. Я не знаю, — опустила голову и закрыла глаза. Безысходность так и кричала о своём присутствии. — Мне плевать, что он сделает со мной, понимаешь? Главное чтобы он не трогал Сандру. Что угодно, но только не она.       И не Череватый. Ну же, скажи это. Почему молчишь, честная ты наша?       Испуганно подняла взгляд, смотря перед собой, словно там кто-то был. Он всё знает. И знал с самого начала.              Даже сама не понимала, что произошло за последние пять месяцев. Если говорить прямо, глобально и громко — у неё появился друг. Да, именно друг. Как бы Сабрина ни противилась привычным для человека потребностям, сколько бы человек ни окрещало её безэмоциональной и пустой, стоило признать хотя бы самой себе — кто-то рядом правда нужен. Кто-то, с кем можно поговорить обо всём, не боясь осуждения за тот или иной поступок. Сабрина — человек. Такой же, как и все. Ей тоже нужен был кто-то рядом. Это осознание ощущалось словно признание в слабости.       И этим человеком стал Череватый. Полгода назад она бы и подумать о такой чуши не могла. Сабрина и Влад никогда бы не вписались в типичное представление друзей. Оба ненавидели друг друга, но как-то оказались в таком положении.       И Агарес был прав. Сабрина начала дорожить Череватым. Ещё одно слабое место, в которое уже знакомый человек ударит с особой жестокостью, стоит ему об этом узнать.       Романова слегка расставила руки, выжидающе смотря на Сабрину. Та ничего не понимала, и шаманка сделала всё сама — приобняла голову Сабрины, прижав её к себе.       Сама по себе Бинер не любила объятия. Ясновидящая просто не чувствовала себя в них в безопасности — страшно не видеть, что у тебя за спиной. Страшно не видеть, что в руках у оппонента. И даже сейчас, находясь в руках у одной из самых близких в своём окружении, ей было не по себе. И такая особенность часто приносила ей боль, самую настоящую. Чувство безопасности — то, что Сабрина потеряла и никак не найдёт, где бы ни искала. Выхода нет, а если и есть — придётся чем-то жертвовать. Или кем-то.       — Что говоришь? — Марьяна переспросила. Видимо, девушка случайно пробурчала последнюю фразу чуть громче, чем хотела. Сабрина мотнула головой. — Ты не хочешь, видимо, об этом говорить, так? — вздохнула. — А насчёт отдыха что? Ты же едешь?       — Я не знаю, с кем Сандру оставить. Если не найду достойного человека, то останусь. Она ненавидит поездки, да я бы и не стала её с собой возить, — подала плечами.       — Слушай, может, Ясе моей её отдашь? Ты бы знала, как она за кошками нашими ухаживает, они живут лучше, чем я, ха-ха, — рассмеялась шаманка. — Ты не стесняйся, я думаю, ей в радость. Она как раз хотела половину лета с друзьями гулять, поэтому дома остаётся, и только потом по морям да пляжам.       Сабрине оставалось только кивать головой и натянуто улыбаться, что было практически незаметно из-за положения головы девушки. Сколько они так просидели — никто не знает.       По возвращении домой ясновидящую мучали навязчивые мысли о том, что она сказала слишком много лишнего, и теперь начнутся непоправимые последствия. Откуда это ощущение — она не знает. Всё, что оставалось, это надеяться на простое переутомление. На то, что все её чувства — не предчувствия.