Стоило Сабрине узнать, что намечается окончание съёмок, пусть и временное, она чуть ли не начала отсчитывать дни до этого момента. Ей так насточертело каждый раз, заходя на кухню экстрасенсов, видеть кого-то из своих коллег, что в своём стиле выплёскивали негодование из-за провокационного моментами сценария.
Вот Дима, в одиночку, или изредка с Олегом, стоя у дверного пролёта, тихо негодует и закатывает глаза на очередные высказывания, что абсолютно не сходятся с его мировоззрением; вот она сама в открытую ругается со сценаристом. А потом удивляется, что её здесь не любят, конечно.
А рядом стоят Марьяна, Саша и Влад, которым остаётся только посмеиваться над неудачниками — то, как их видят зрители, то, какими их полюбили, напрямую зависит от громких и грубых высказываний. А значит, какой бы возможный для показа на ТВ сценарий не написали, те всегда выходят сухими из воды. Почти всегда.
Это всё превратилось в рутину, что не на шутку надоела. Благо, рядом всегда были Влад и Марьяна, которым в любой момент можно высказать абсолютно всё, что думаешь, и ничего тебе не будет. Каждый раз, приходя на съёмки, Сабрина тут же начинала искать именно их. А встреча у запасного выхода так и вообще начала ощущаться как каждодневный ритуал, без которого последнее, что осталось, рухнет.
Бинер только недавно пересела из самолёта, и теперь ехала на испытание в неизвестном направлении на машине вместе со старшим Шепсом и Райдос. Честно говоря, общение сразу не задалось, у жрицы культа предков было плохое настроение. А мост между медиумом и ясновидящей, казалось, был сожжён, и девушка никак не могла понять, кем именно. Ею, когда она бросила фразу «Не пиши и не звони», или им, когда он принял решение поступить именно так, как Бинер попросила.
Иногда, когда тоска уж очень сильно начинала грызть душу, Сабрина доставала из недр шкафа небольшую чёрную коробочку. В ней лежало всего несколько фотографий, но они были ценнее любого драгоценного украшения в её шкатулке. Это — их единственный экземпляр, на свете нет ни единой копии. Все они либо были найдены в альбомах, либо сделаны на камеру телефона ясновидящей, который в последствии был разбит близким знакомым с особой жестокостью.
Первая фотография — Сабрина праздновала свой день рождения с семьёй Шепсов. На ней рука улыбающегося Олега зарыта в длинных кудрях на макушке девушки, а Саша, улыбаясь во все зубы, выставил два пальца над его головой. Тогда всё было хорошо.
Вторая фотография — Сандра. На ней кошка ещё котёнок, которого только-только привезли из ветеринарной клиники. В неё животное загремело сразу, стоило только попасться Рине на глаза — хромая на левую переднюю лапку, с больными глазами и несколькими шрамами, она выползла прямо к двери подъезда девушки.
Третья — фотография маленькой Сабрины в детстве, с мамой. Она всей душой любила дочь, но совместных фотографий практически не было — на ней маленькая Саб и мама, счастливые, на каком-то городском празднике, стоят со сладкой ватой у ярко наряженных танцоров. Эту всё той же маленькой Саб сунул дедушка, когда та собирала вещи, уезжая из квартиры мамы, уже после её смерти. Так бережно Сабрина не хранила больше ничто.
И последняя — фотография с дедушкой, которую сделала мама. На ней маленькая счастливая Бинер сидит на заднем сиденье машины, а смеющийся дедушка — за рулём старенькой Волги. Они собрались поехать в лес за ягодами, и несколько вёдер рядом с Саб тому подтверждение.
Но ощущение, что тоска после сотого пролистывания фотографий не становится меньше, а только увеличивается, никуда не пропало. Сабрина уже и сама осознавала, что делает только хуже, но поделать ничего не могла. Ей словно для душевного успокоения хотелось увидеть глаза родных людей.
Обычно после этого «ритуала» она уходила на кухню, наливала себе чай, и долго смотрела в стену в попытках вспомнить хоть что-то. И каким бы очевидным исход ни казался — ясновидящая всегда терпела неудачу. Это и не удивительно — Сабрина уже давным-давно не маленький ребёнок.
Однажды ей приходилось где-то услышать фразу: «Нет взрослых людей, есть старые, измученные дети». И в какой-то степени Сабрина с ней согласна.
— Приехали, — громкая команда кого-то со съёмочной площадки, и машина, словно услышав, резко остановилась. Ясновидящая уже успела занять последнее место, и поэтому можно было успокоиться. В десятый раз прокляла проект, ведь для того, чтобы не разглашать экстрасенсам местонахождение испытания, никого не отпускали в гостиницы и отели, приходилось ждать, иногда даже несколькими часами, своей очереди.
Всё это время Сабрина провела с зажатыми ушами и закрытыми глазами. Очевидно, она не спала, а пыталась заранее понять, в чём состоит суть испытания. Без глаз напротив было тяжеловато, но возможно, а значит, у неё всё получилось. Когда второй ушла Вика, и машина неожиданно поехала в другое место, Сабрина рассказала, что чувствует, на камеру. Это заранее располагает к себе зрителей и экстрасенсов, что будут выставлять оценки.
«Мы в Барнауле. Точно не к живым отправят, — это стало очевидно ещё в момент, когда всем троим раздали имена трёх мёртвых мужчин в чёрных конвертах. Самой Сабрине достался Алексей. — Ивана в гараже нашли какого-то. Выхлопами надышался, дурак. Алексея убили. А третий, Михаил, заживо сгнил, — нахмурилась и несколько секунд молчала. — Зачем мы приехали?
***
«Ясновидящая ничего не знает ни об этих людях, ни об этом месте. Всё, что ей известно — имя какого-то человека»
Стоило окинуть обычным взглядом глаза каждого из восьми наблюдателей, как каждый словно сжался. Неужели Сабрина такая злая? Помочь приехала, а ведут себя так, словно расстреливать.
— Здравствуйте, Сабрина. Какое имя вам досталось? — девушка развернула бумажку с надписью «Алексей». — В этом конверте фотография человека, чьё имя Алексей. Задача — рассказать всё, что чувствуется, идёт… — взяла переданный конверт. — Конечно же, открывать его нельзя. Но вы можете пройти в дом.
Именно так Сабрина и сделала. Она уверенно зашла в дом, оглядываясь и впитывая в себя его воспоминания. Стало очевидно, что он принадлежал погибшему Алексею. Ясновидящая прошла вглубь и уселась по-турецки на полу в гостиной.
— Здесь жил Алексей, парень молодой очень, — сделала глубокий вдох, закрыла глаза. — Но однажды вышел отсюда в последний раз, — встала, подошла к одной из женщин, что сидели на диване, и начала, не моргая и без объяснения, смотреть ей в глаза.
«— Она вот когда на меня начала смотреть, я там же чуть не упала наверное. Я и сама перестала аж моргать, прям страшно стало. Как будто вытягивала из меня что-то.»
Сабрина аккуратно пролистывала сознание женщины, тщательно выискивая то, что нужно, и… Не нашла. Ожидала, что Алексей — её сын, но просчиталась. Перевела взгляд на другие глаза, и именно там отыскала нужное. Очевидно, момент смерти в сознании матери не был запечатлён, но воображение самостоятельно достроило окружение и сам момент смерти, а мозг так его и запомнил.
— Алексей, — отвела взгляд от женщины, оглянулась, и сорвалась в другую комнату. Быстро бегала глазами по ней, пока мозг с помощью силуэта воспроизводил последние действия парня дома. — Вещи собирает, вижу. Торопится, радостный, говорит по телефону с кем-то, — убежала в другую комнату, операторы и семья — за ней.
Сколько она так бегала по комнатам — не вспомнит из-за своего состояния. Помнит только, как резко словно расшиблась о стену, подбежав за силуэтом к двери. Он исчез, стоило её коснуться. Больше парню не суждено было вернуться домой живым.
— Только мёртвым вернулся потом, — обернулась к семье. — В сером костюмчике. Красивый такой, важный. Так спешил умереть…
— Сабрина, расскажете, как он умер?
— Не умер он, говорю же. Убил друг его, — ухмыльнулась. Ага, друг, конечно. И дружили они долго и счастливо, только с расстоянием, минимальная длина которого шесть метров. — Тощий такой, мерзкий. Пьянь грязная. Он ещё Алексея Лёнчиком кличил. Да и сам идиот, говорила же ты ему не общаться с ним, — подняла взгляд на мать, что, перестав бояться, просто кивала сквозь слёзы. — Головой ударили мальчика, толкнул его «друг», — отчего-то Сабрину затрясло, она опустила голову. Из уст вырвалось криком: — «Капля, сдохни!»
Пошатнулась, словно толкнули её, и схватилась за голову, затряслась ещё сильнее, слушая горький плач матери. Урод, который сделал это, без мук совести получил наказание за самооборону, а не за преступление, которое совершил по-настоящему. Он — убийца, и должен гнить в тюрьме.
— Этот ирод не просто толкнул, он же добил парня, — бегала глазами по полу. — Почему он сидит за самооборону? Он убийца! — казалось, можно уходить, но тут всплыло что-то ещё. Вздохнула, — Они же не просто так поругались. Лёша за девушку заступился.
Прикусила язык, услышав, что плач матери стал громче. На этом стоит закончить. Сабрина молча встала, и почти беззвучно вышла за дверь, тихо передав Илье, что когда мама погибшего успокоится, она должна подойти к ясновидящей, пока сама она вышла на прохладную пасмурную улицу.
Рассматривала деревья, что находились на горизонте. Серое небо словно само по себе пронизывало тело холодом, болью и грязью. Ком в горле ощущался до ужаса противно и сам, но ко всему девушка мучалась и от головной боли. Казалось, что за столько лет работы, пережив столько историй, должно стать легче, так на самом деле и есть. Но иногда видениям всё-таки получается точечно достучаться до души, и это ощущается в сотни раз больнее.
Услышала шаги в свою сторону, подумав, что мама погибшего мальчика успокоилась пришла по её просьбе, но стоило повернуть голову, как она встретилась взглядом с Сашей. Он тоскливо улыбнулся и встал рядом, начиная говорить.
