In all my dreams I drown

После того, как Жавер помог Жану доставить тело революционера, они некоторое время стояли в молчании. А после Вальжан спросил: — Вы… Вы позволите мне заехать домой? Я оставлю письмо домашним, чтобы они не волновались. Скажу им, что уезжаю. Вальжан ожидал, что Жавер будет ликовать от поимки того, за кем так охотился, но Жавер выглядел смертельно уставшим и даже не посмотрел в его сторону, когда утвердительно кивнул. Они взяли ещё один фиакр, и Жан поймал себя на том, что жадно смотрит из окна, прощаясь с улицами Парижа, стараясь выжечь их в памяти. Старые роскошные особняки, маленькие деревянные лачуги, узкие мощёные улочки, широкие проспекты, тёплый свет фонарей, сады за коваными оградами. Когда они приехали, Жавер сказал: — Идите скорее, я буду ждать вас здесь. Его голос звучал сдавленно, чужеродно, и Жан зачем-то обернулся у самой двери, как будто надеялся, что Жавер окажется только утренним кошмаром и рассеется на ветру. Но Жавер стоял всё там же, непривычно сгорбленный, потупившийся. Он выглядел как человек, несущий слишком большую тяжесть. Жан бы обеспокоился состоянием инспектора, если бы не думал в этот момент о скорой потере свободы. Мысль о возвращении на каторгу была невыносимой. Это смертный приговор. В шестьдесят он уже не выдержит ни того труда, ни тех наказаний, что выдерживал в тридцать. С другой стороны, теперь ему всё равно было не для чего жить. Мариус выживет, он будет молиться об этом, Козетта выйдет за него замуж и уедет. Жан не смог бы подвергать молодую баронессу опасности своим присутствием. Нет, он сказал бы всю правду Мариусу и пропал бы из их жизни навсегда. Тогда в случае его разоблачения, ей бы не грозил позор. Да, терять осталось нечего, но горькие слёзы подступали к горлу Жана. Он так не хотел умирать в неволе, из которой рвался всю жизнь, как дикое животное. Жан быстро сложил вещи. Всё нужное само попалось под руку: сменная рубаха и исподнее, документы, включая старые, Евангелие. Потом скинул в большую дорожную сумку всю остальную одежду из шкафа, чтобы Козетта подумала, что он и правда уехал. Нужно будет попросить Жавера, чтобы он отдал одежду нуждающимся, подумал Вальжан. Он написал Козетте короткое письмо, где туманно объяснял, что уезжает по делам и не знает, когда вернётся, а после быстро сбежал вниз по старой лестнице, мысленно прощаясь с домом, где он был так счастлив с Козеттой. Сбежал, потому что если бы помедлил хоть на мгновение, то не смог бы заставить себя выйти к инспектору. Он скрывался от него много раз, но теперь всё было иначе, он больше не был один. Жан не мог рисковать благополучием дочери, поэтому о побеге теперь не могло быть и речи. Была тёплая июньская ночь, ветреная и душная одновременно. Жан выскочил из дома с тяжёлым сердцем, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Жавера не было на улице.