In all my dreams I drown

Скидывая с себя ботинки и вскакивая на парапет, буквально секунду Вальжан размышлял, не совершает ли он что-то плохое, так сильно рискуя жизнью. Справится ли Козетта одна, если его не станет. И после, уже совсем мельком, наблюдая за тем, как чёрная бурлящая поверхность Сены становится всё ближе, вспомнил счастливое лицо Шанматье. Он тогда всю ночь думал, стоит ли ехать спасать старика ценой своей свободы или нет. Выживет ли без месье Мадлена город или нет, ха. Жан рад, что сейчас подобное решение занимает у него в тысячу раз меньше времени. Жан больно ударился об воду, из него выбило воздух, падение ненадолго оглушило его, и он погрузился глубоко вниз. Но после сразу пришёл в себя и рванулся назад к поверхности. Воздуха не хватало, но он изо всех сил грёб наверх и наконец вынырнул. Он с трудом держался на плаву, повсюду бурлили потоки воды, ничего не было видно. Жан слепо шарил вокруг, но ничего не находил. Жавер должен был уйти вниз, подумал он, нужно нырять. Жан набрал в грудь побольше воздуха и устремился вниз. В воде он ещё сильнее ощутил накопленную за последние дни усталость, его мышцы горели. Ему уже начало не хватать воздуха, и он решил всплывать, как вдруг почувствовал что-то ногой. Он мгновенно равернулся в воде и начал шарить в том месте руками. Наконец он ухватился за ткань. Пальто Жавера! Жан изо всех сил вцепился в ткань и вместе с ней поплыл наверх, помогая себе ногами и свободной рукой. Лёгкие горели, его грудную клетку, казалось, разрывает, а из-за темноты непонятно было, как далеко поверхность. Жан уже почти сдался и вдохнул воду, не в силах дольше терпеть, когда вдруг вынырнул на поверхность. Он жадно втянул воздух, а после вытащил наверх и Жавера. Осталось дотащить его до берега и можно будет передохнуть, подумал Жан. Последние пару метров в воде, когда Жан уже почувствовал почву под ногами, внезапно оказались самыми тяжёлыми из всего пути. Вода больше не поддерживала тело, но ещё оказывала сопротивление каждому шагу. Вальжан напрягал все силы, чтобы заставить тело сделать ещё шаг, и ещё, и ещё один. Наконец, всё. Наконец можно стало бросить инспектора на землю, свалиться рядом прямо лицом вниз, как шёл. Наконец дать отдых измученному телу. Вальжан чуть не заснул от пережитого волнения и напряжения прямо там, но заставил себя очнуться, чтобы помочь инспектору. Он перекатился поближе к нему, соскрёб себя с земли и сел рядом с Жавером. И только тут понял, что тот не дышит. Отчаяние накатило на Жана, но он не позволил себе уйти в это чувство. Сейчас нужно спасти Жавера, остальное потом, он затащил его себе на колени, перевернул и начал бить по спине, чтобы у того вышла вода из лёгких. Потом подтащил его ноги и прижал его колени к груди. Наконец из Жавера вылилась вода. Но дыхание так и не появилось. Жан скинул его с колен, перевернул на спину. Слёзы лились по его щекам, но он сам не замечал того, что плачет. «Что случилось с этим твердолобым служителем закона, что он так решил поступить с собой, ” — стучало в голове Вальжана, — «Может не такой уж он и твердолобый. Может он скорее, как фарфоровая статуэтка, которую он однажды купил Козетте. На ощупь твёрдый, но потеряет опору — разобьётся.» Он ритмично жал на грудную клетку Жавера, пытаясь завести сердце. Потом делал пару вдохов, накрывая его рот своим. И снова качал, и снова вдыхал в него воздух. Жан думал о том, что бы сталось с Жавером, если бы тогда в Монрейле, он разжаловал бы его. «Что, если он бы и тогда пошёл в реку топиться. Слава Богу, что оставил его на службе тогда. Нет сейчас на моих руках его крови. И не будет.» Вдруг Жавера сотрясла конвульсия, он сам вдохнул немного воздуха и скатился с колен Вальжана. Он лежал на земле на боку, и его рвало тиной. Жан свалился рядом с ним и лежал, не в силах уже даже сидеть. Страх за Жавера придавал ему сил, чтобы действовать, но теперь он был полностью истощён. Только теперь он вытер щёки от слёз страха и отчаяния. Наконец Жавер затих и постепенно, медленно встал на четвереньки, а после сел на колени. Только тогда он начал оглядываться, пытаясь понять, что произошло, и увидел Вальжана, устало наблюдающего за ним с земли. Ярость закипела в Жавере. — Я же сказал вам убираться, — зашептал Жавер. Ему хотелось кричать, но он не мог из-за саднящего горла. — А потом прыгнули в Сену, — лениво ответил Вальжан. Его спокойствие ещё больше взбесило Жавера. «Я решил, что этот человек святой», — думал Жавер, — «но на самом деле он дьявол, который дан мне, чтобы мучать меня. Не дал погибнуть на баррикаде, как герою. Не дал закончить жизнь сейчас, когда она стала невыносимой.» — Вы всё разрушаете, Вальжан, всё, к чему прикасаетесь. Тронули меня на баррикаде, и я разрушен. Будьте вы трижды прокляты. У меня было право самому решать, что делать со своей жизнью! Вальжан молчал. Он знал, что Жавер всё ещё отравлен грязными водами Сены. Его только что рвало тиной, а теперь должно вырвать всем грязным, что накопилось в его душе. — У меня было право на смерть! — продолжил Жавер. И захлебнулся в неожиданно для него самого прорвавшихся слезах, — Вы украли его у меня! И украли мою честь! Что мне теперь делать? Жить бесчестным или проклятым? Я ни того, ни того не вынесу. Вы отобрали у меня единственный выход! Вальжан приподнялся на локтях, у него не было сил ни на то, чтобы выслушивать Жавера и отвечать ему, ни на то, чтобы пытаться понять, что привело того к попытке самоубийства: — Пойдёмте ко мне домой, здесь близко. Выспимся оба. А завтра можете меня арестовать, как собирались. Я больше не буду сбегать, обещаю. Мне теперь есть, что терять и кого оберегать. Жавер отвернулся от Вальжана, и его снова вырвало. Он вытер рот краем рукава, и, когда он повернулся, Жан с жалостью смотрел на казавшегося когда-то каменным инспектора. У того было красное лицо, опухшие и покрасневшие глаза, от него дурно пахло. «Бедный человек, как он измучен», — подумал Вальжан. — Пойдёмте, инспектор, — сказал он вместо этого и медленно поднялся на ноги. — Прошу вас, давайте отдохнём. Я умираю, как хочу спать. И я вижу, что вам это тоже нужно. Вставайте, давайте руки, да, отлично. Жавер позволил Жану поднять себя, он был опустошён припадком гнева и чувствовал себя куклой. Сейчас он бы сделал абсолютно всё, что ему сказали. А Вальжан говорил какие-то очень приятные вещи, вроде: «Я постелю вам у себя. На кухне должен был остаться ужин. Туссен завтра придёт, поможет нам постирать вещи. Хотя лучше бы конечно самим, это же мы в канализацию лазали, а не она.» Как только они пришли домой, Жавер упал на кровать, на которую указал Жан, и мгновенно заснул.