Li sessalutti e Luelemucca / Секс-похождения Луэлемукки

      Город Порталов встречал процессию безо всякого удивления – подумаешь, деревянные буратины и танк. Тут, на тесных улочках, провонявших специями и рыбой, духами и зельями, пирожками и жареными тараканами, всяческими рептилоидами и просто немытыми горожанами, а также, конечно, вечно барахлящей канализацией, встречалось и не такое – стоял гогот продаваемых прямо с клетками экзотических птиц, слышались крики торгующих вразнос всякой разностью коробейников и куда более солидных лавочников, суливших огромные скидки на редкие артефакты, разномастные ткани, оружие, ингредиенты...       Луэлемукка, опять поменявшая тело, выглядела тут вполне вписываясь в местную пестроту – высокая, в открывающих упругую круглую попку, горячий лобок и фигурные длинные ноги глубоко-синих тонких, но непрозрачных мини-трусиках и обхватывающем шею коротком топике, через который были видны штанги проколов в сосках идеальных грудей. Лу ловила на себе откровенно похотливые взгляды, которыми нескрываемо наслаждалась, шагая от бедра; на ногах у неё красовались блестящие латунного цвета сандалии на высоком каблуке, а в ушах – золотые тонкие кольца-серёжки. Здесь можно было не стесняться – видали местные всякое – и потому загорелую кожу кое-где украшали татуировки на эльфийской вязи, губы были налиты и выкрашены карамелью, а обильный тёмный макияж ещё больше хорошел от безоправных гнутых солнечных очков коричневого стекла с тонкими золотыми душками. Собранные в плотный завиток волосы, у корней тёмные, казались небрежно выбеленными и были сильно светлее кожи; это открывало восхительно-нежную, уязвимую шею, обхваченную золотистой цепочкой, затем также обвитой на талии.       Здесь было жарко, и Владлен нёс верхнюю одежду в руках, оставшись в одних лёгких штанах и тунике; то и дело заваливаясь в сторону из-за тяжеленного полэкса в руках, он постоянно норовил уронить свою ношу. Впрочем, он особо-то не смотрел на дорогу – его внимание полностью занимали в меру спортивные икры, бёдра и едва прикрытая тканевыми трусиками попка сюзеренши.       Вупсень, ведомый парой специально обученных по ходу дела буратин, едва не подгонял его под зад своим ехидно наклонённым передним бронелистом; то и дело парень косился назад, боясь получить в спину очередь от взбесившегося экипажа.       Впереди – за изгибом пёстрой жмущимися друг к другу домами улицы – внезапно показалась встречная процессия. Под собственными флагами шёл кто-то из патрициев города, сопровождаемый своими наёмниками; толпа, зажатая меж двумя движущимися друг на друга отрядами, заметалась, рассосавшись частично по лавкам и частично просочившись вдоль обочины.       Луэлемукка внезапно остановилась и махнула рукой буратинам; внимательно приглядевшись к паланкину с шелками, который несли какие-то пернатые рептилоиды, она улыбнулась, когда оттуда показался жемчужновласый мужчина с ярко-голубыми, почти что светящимися глазами, и острыми, листовидными ушами; одетый в дорогую парчу, он метнулся к Лу, и они, пред тем жёстко, по-мужски пожав руки, горячо обнялись.       Владлен с завистью наблюдал за тем, как длинные пальцы эльфа – все в кольцах и перстнях – нагло сжимают задницу Лу, а затем и вовсе лезут ей в рот, властно опуская на колени, и шлёпают по щекам, сдавливают шею и затем, резко потянув за цепь-поводок, заставляют встать на ноги. – Lu, silik', – радостно заговорил он, – nuente li nievi! I te mustei la neiva ninna? – горожанин выразительно глянул на Владлена. – Nao, – кивнула Лу, – a mi i cepei an' yalkar' ah an' yarbamilde. Mi felan... – Sessei, – с улыбкой перебил мужчина. – Nao, – Луэлемукка без стеснения сунула ему руку под одежду, – a sessei mi felan lao, ta nunne epieluenem pala la yalkara.       Владлен не вытерпел, и, испытывая странную смесь зависти с возбуждением, бросил полэкс и одежду, чтоб пустить руку себе в штаны. Сглотнув и набравшись смелости, он относительно негромко приказал, думая, что Луэлемукка его, в общем-то, и не слышит: – Ты обещала при мне кому-нибудь отсосать… Возьми у него в рот. – Felan te an' epususse? – спросила она мужчину. – Nao, nao, luene te perule, – улыбнулся тот, тут же снова опуская Лу перед собой на колени и кладя руки на её голову.       Луэлемукка, как и всегда, опустилась на колени без капли стеснения, пошире разводя ноги и выгибая спину; мужские пальцы едва ли ласково ворвались ей в рот, доставая язык и ощупывая изнутри щёчки. По ним уже потянулись нитки смазки-слюны; Лу игриво лизнула ладонь и медленно снялась с пальцев, кладя свои руки мужчине на задницу. Длинный, массивный, аккуратный и слегка изогнутый кверху член – Владлен на мгновенье почувствовал жгучую зависть – уже уткнулся в призывно приоткрытые губки и с лёгкостью проник во влажный рот, тут же принявшийся ублажать его нарочито-дразняще; ловкие женские пальцы переместились на яички без всяких признаков волосатости, аккуратно ловя потёкшую между губ смазку и лаская ей мужскую промежность и снизу.       Эльф и не думал сдерживать стонов; он, показалось Владлену, перешёл на другой язык – вместо быстрого, но всё-таки равномерного "античного" звучания проскользнуло иное, постоянное редуцированное, жякающее и шепелявое, доводящее до абсурда мягкость некоторых согласных и ассимилирующее их целые кластеры. Сперва как следует насладившись отсосом, он резким движением убрал руки Лу ей за голову, и, сжав её покрепче, принялся жёстко иметь в рот, вколачиваясь глубоко-глубоко. Наконец он остановился и медленно вышел; от всё ещё возбуждённого члена к растраханному ротику тянулись жемчужные паутинки густой спермы, и белёсое семя едва не переливалось через ещё больше распухшие губки. Эльф одним движением поднял Лу с колен и пустил пальцы ей в рот, размазывая кончу по губам и по щёчкам; он вытер руки о волосы и жёстко шлёпнул Луэлемукку по заднице: – Luenavenne, tie calde, – похвалил он. – Isse a luttao, le perule. – Владлен, знакомься, – внезапно обернулась к нему измазанная спермой и явно довольная тем Луэлемукка. – Это Сомбалюнта, один из пахт Города. Мой старый знакомый. – Мальчик не знает эльфийского? – Владлен знатно удивился, услышав знакомый язык. – Пока что нет, – качнула головой Лу. – Предупреждать надо, а то неприлично… – улыбнулся эльф. – Ему явно повезло с условиями попаданства. Говорят, что Шарик сейчас серьёзную просадку по эдакой халяве показывает.       Видимо, публичный отсос и жёсткий трах в горло вполне вписывались в нормы приличий. – Кстати, о Шарике. Кроме тюнинга танка – ты ж всё ещё держишь мастерскую? – мне б и в него поглядеть не мешало. Здесь кантоваться – такое… Буду решать, куда пойду дальше. – Скажешь, что там да как… – протянул эльф. – И, это, – он огляделся по сторонам, вроде бы никого не найдя, и добавил – Владлен охренел – на английском: – I have a new packet for Elvenblood, with fire and... Pneumas. In the previous place. – Прекрасно, – кратко кивнула Лу. – Радует, что и от вас, неполноценных, есть польза.       Эльф развёл руками, и они разошлись, попрощавшись. – Я ни хрена не понял, – признался Владлен. – Да тебе и не обязательно, – усмехнулась Лу, совершенно показательно облизывая пальчик. – Скажем так… Эльфов есть три основных вида – это настоящие Ильбы, которые вообще бессмертны и перерождаются, бунтовщики против богов; Шедень, которые просто выглядят похоже, но головой двинутые знатно и все по-своему, условно-бессмертные, убить можно; и Новильбы, новоэльфы, народ, по договору созданный богами из ильбов, утративший свою способность перерождаться и свои основные идеи. Сомбалюнта – из новоэльфов, как и почти все местные. За счёт наличия знаний новоэльфы фактически доминируют во многих мирах со смешанным населением, но они – спойлер к нормальным ильбам, потому что по большей своей части прекрасно вписываются в заведённый богами миропорядок. – А о чём по-… – Вот об этом молчать, – внезапно прервала Владлена Луэлемукка. – Английского тут не знают, хотя мог бы он и получше что-то придумать. Ленивая жопа. It's for Elvenblood movement, – пояснила она медленно, дождавшись кивка. – "Greek fire" and air rifles. Ilbin weapons. Some of Novilbes support their progenitors. – Понял, – Владлен всё расслышал и вроде усвоил. – А что за Шарик? – Достопримечательность местная… Через него в другие миры заглядывать можно и порталы искать. Активируется с помощью Речи, потому лежит и пылится. Когда-то был экспонатом, но всем надоел. Боги тут не ходят, духи – тоже… Чародеи иногда пользуют. Я в него смотреть умею. – В смысле? – Ух… Смотри. У богов – они же фактически духи – есть две основные фишки, кроме абсолютного бессмертия и чёрт знает где расположенности сознания. Это Речь – врождённое идеальное знание божественного языка творения – и Силы, способность этой Речью и мыслями менять мир. Силы можно истратить, можно передать… Речи, по идее, можно научиться. Обычно сама по себе Речь бесполезна – язык как язык, причём ужасно звучащий и сложный в произношении, но она может использоваться для работы с артефактами… Впрочем, даже для этого нужна крупица Сил, пусть она тогда и не тратится. Но просто говор на языке творения и Речь ты отличишь сразу. – В чём разница? – Увидишь у Шарика. Просто говор… Я знала нескольких колдунов, у которых дети были носителями Языка, как родного. Речи у них, впрочем, не было… Слушай, я хочу публичного унижения, – внезапно сменила тему разговора Луэлемукка.       У Владлена едва успел опасть член. – Закидывай всё в танк, – приказала она, – и бери поводок, я пойду на коленях. – Сначала… Сначала ты мне отсосёшь, – Владлен послушался, быстро забросив одежду и полэкс на корпус Пупсеня, и тут же принялся лапать Луэлемукку. – А… Я б хотел, чтоб ты была полностью голой, в одних сандалиях, и вести тебя хочу за косу длинную. Можно? – Конечно.       Лу в пару движений стянула тут же растворившийся в воздухе топик, и, эротично выгнувшись, вышла из спущенных трусиков; она тряхнула головой, и минималистичная причёска обратилась длинной тугой косой до пола, сплетённой волосок к волоску. – Тогда бери в рот, ебливая ты потаскуха, – выдохнув, окончательно осмелел Владлен и одним движением бросил Лу на землю, хватая за волосы и притягивая к своему члену. – Хочу тебя, шлюха, грязно. Бесцеремонно, – он застонал, когда юркие пальчики спустили ему штаны до колен и сразу же погрузили колом стоящий член во влажный волнующий ротик, – как простую дырку для траха… Да-а-а, работай… Оказывается, ебаться в попользованный рот так, сука, блять, охуенно… Сейчас просто спущу, хочу, чтоб ты не глотала, держала во рту. А потом где-нибудь обслужишь меня долго и медленно.       Луэлемукка обожала такое. Ловя восторженно-похотливые взгляды, она повыше подняла задницу, расставив ноги, и пару раз легонько вильнула ей – легонько, но достаточно, чтоб Владлен, заведясь ещё сильнее от вида эдакого соблазнительного сердечка, толкнулся максимально глубоко, пропихивая член в самую глотку, заставляя обильную влагу изо рта пролиться и туда. Лу почувствовала, как её губы аж до боли упёрлись в лобковую кость – оруженосец слегка простонал, но продолжил давить и давить на затылок – и внутри заливаясь радостным смехом – это был один из тех многочисленных моментов, когда ебаться не только приятно, но ещё и безумно весело – напоследок обласкав основание ствола языком, просунула его под яички, и, отработав по ним парой охуенных движений, коснулась кончиком языка колечка мужского ануса. Металлическая штанга пирсинга оставила свою толику ощущений. – С-с-сучка, – простонал Владлен, принявшись шлёпать её по щеке, чтобы не отвлекалась. – Бл-лять, – он снял её с члена, понимая, что вот-вот кончит.       Ему всё ещё хотелось просто спустить, но он внезапно придумал кое-что лучше. – Давай к стенке, рот шире, – собрался он с голосом, пару раз одышавшись, и буквально бросил, напоследок и испугавшись, Лу затылком прямо на лобовую броню Пупсеня.       "Чёрт," – подумал он в последний момент, и Луэлемукка, увидев на его лице замешательство, быстро ответила, чмокая ртом, полным слюны, предъэякулята и спермы: – Продолжай, охуенно, – она отметила, что потом надо будет пояснить ему за прочность её костей, чтоб понапрасну не волновался.       Член, тем не менее, едва не опал, но лёгкое касание длинных острых ноготков, едва-едва уколовших яички, и вид полного, манящего рта Лу, поставленной в самую покорную позу, вернул ему твёрдость.       Луэлемукка довольно закрыла глаза, откидывая голову на нагревшийся под тутошним солнцем бронелист, и отдалась чистому кайфу, который её блядский рот и не менее блядское горло ловили от присутствия в них разгорячённого, напряжённого и пульсирующего, текущего предъэякулятом мужского члена.       Ей захотелось чуток поиграться. Луэлемукка принялась сосать – сперва медленно, едва не мечтательно, а затем, обхватив член всем ртом, ещё жёстче, чуть ли не давая парню долбиться, вызывая у него стоны и желание расслабиться, отдаться её идеальным умениям, которое он едва переборол. – Пошире, – простонал Владлен, опять шлёпая по щекам, на этот раз жёстче. – Шире рот, сука! Потом… Потом насосёшься, – у него сбилось дыхание, – а пока… Я просто… Хочу. Ебать. Твою. Верхнюю. Дырку.       Лу подчинилась; ей нравилось, что у парня такое вошло в привычку. Её опять качнуло в сторону принятия, и подчинение сейчас доставляло не только зашитое в разум телесное, всепоглощающее, но и чисто эстетическое, осознанное удовольствие. Ильбы сказали бы, что это несколько нарциссично, но Луэлемукка любовалась собой в такие моменты. Всё же она была идеальной, абсолютно идеальной подстилкой. Равно как и идеальной сучкой. И соской. И слабой на передок мокрощёлкой. И помешанной на анале кайфаркой. Но сейчас – оральной подстилкой.       Луэлемукка волнующе огладила спину Владлена, когда тот навалился на наклонный лобешник Пупсеня всем своим телом, из последних сил долбясь в рот своей госпожи, и коснулась уже смазанных её языком яичек. – Да, да, да… – выдохнул Владлен, наконец-то кончая. – Можешь… Сглотнуть, да.       Глотать Лу обожала. Как и держать во рту. Как и пускать по подбородку, как и играться во рту после камшота пальцами, как и целоваться, сосаться, переливая охуенную смесь спермы и слюны изо рта в рот совершенно бесстыдно…       После хорошей порции спермы Лу, особенно в таком душевном состоянии, всегда чувствовала себя активно, игриво, будто бы подзаряжено – вести себя подобно эдакой вампирше или питающейся спермой суккубе было чертовски весело.       Она, пред тем расцеловав лобок и собрав языком да губами остатки спермы с члена и как следует облизав, почистив также запачкавшиеся в конче яички (да, в самый главный момент Лу ещё раз позволила себе поиграться), проскользнула между ног запыхавшегося оруженосца, очертив языком длинную полоску от самого основания члена до ануса, и, встав, обняла Владлена сзади, целуя в щёку и совершенно ненасытно потираясь своим лобком о его задницу: – Я говорила, что обожаю пить сперму? – шепнула она. – Самое то по утрам взамест кофе.       Владлен едва обернулся и сунул руку ей между ног.       Там, конечно же, было пиздецки мокро.       Он вроде собирался просто спустить? Тем не менее, член опять подал признаки жизни. – Не можешь выбрать? – Лу пробежалась пальцами по стволу. – Пробовал когда-нибудь потереться? Ах, да, – Владлен был уверен, что она "забыла" совершенно нарочно. – Давай потрёмся, а потом ты меня просквиртуешь.       Владлен лишь кивнул. Покачиваясь, он встал и обнял Лу сзади. Та как раз была задницей на уровне его члена, уместившегося аккурат промеж круглых, сочных ягодиц. – Блять, а ты в этом теле жопастая, – шепнул он. – Я знаю, – излюбленно шепнула Лу, широко улыбаясь, – парни обожают такой размер задниц.       Луэлемукка и сама сейчас отметила, что её действительно сильно качнуло. Обычно это проходило мимо неё, она уже давно не занималась подобным самокопанием, но сейчас её действительно пёрло.       Она была в таком хорошем настроении, что ей хватило бессовестности не только кайфануть от осознания собственного превосходства в навязанных стандартах красоты, от взглядов, от похоти, от подчинения этим рамкам, но и не утратить запала, мысленно проговорив всё это, забить на постоянное фоновое знание о неблагости всей этой хуйни про охуенную важность форм женской жопы. – Ух! – весело выдохнула она, поднимая руки и начиная активно двигаться в эдаком танце.       Сегодня Лу чувствовала себя охуеннейшей блядью, и она была намерена не позволить своему воспитанию поломать ей кайф от самолюбования. Хотя бы сегодня. "Мир уже дерьмо, он никогда не изменится," – повторила она себе мельком давно известный ей скорее факт, нежели – она не желала в том себе признаваться – некую мантру. Ей просто хотелось развлечься, получить удовольствие. – Вообще, – сказала она достаточно громко, – этим надо заниматься на танцах.       Лу высунула язык и зажала зубам штангу пирсинга, когда её оруженосец наконец переложил руки на её талию и принялся довольно активно делать вид, будто трахает её в жопу.       Это было по-своему волнующе, необычно и было бы даже интимно, не будь толпы зрителей. Из-за них Лу намеренно красовалась, крутя в голове образы того, как её отдерут в рот все здесь присутствующие мужчины со стояками. Её пиздёнка, оставшаяся без внимания, изнывала сейчас куда сильнее только что полного спермой ротика, но в том-то и состоял кайф. Инструмент. Соска.       Ей вдруг захотелось продаться. Сперва, впрочем… – На эльфийских голых рейвах, – шепнула она, – бывает запрещено ебаться. Но, – Лу почувствовала, что Владлен понял, чего она хочет, и наклонилась чуть-чуть поудобнее, – туда ходят именно ради траха на танцполе как раз вопреки такому запрету. Без рук! – вдруг вернула она руки оруженосца на свою талию.       "А это, блять, сложно," – подумал Владлен, пытаясь пристроиться к так и дразнящему головку члена мокрому узкому аналу Луэлемукки. Наконец он вошёл; неглубоко, прижав девушку к себе, сдавив собой её ягодицы, он сделал лишь пару движений, когда член выскользнул. – А всё, тебе хватит, – пропела Лу, и Владлен отомстил ей, жёстко выкрутив с натяжением пирсинг во вздёрнутых ярких сосочках. – Кончай, я хочу слизать с тебя сперму. – А с твоей жопы? – Я покрасуюсь.       Владлен признался себе – ему безумно понравилось. Схватив Лу пожёстче, он уже сам принялся дрочить о её задницу. Та была для этого идеальна. Горячая-горячая лужица спермы на собственном животе почувствовалась охуенно. Мелькнула мысль, что он только что – вот прямо сейчас – действительно дрочил девушкой. Именно что дрочил. И ей это нравилось.       Луэлемукка изысканно опустилась перед ним на колени, и, сперва опять подразнив мужские яички, оставила пару поцелуев на бёдрах, будто благодаря за работу, и как следует обсосала упавший член, чтоб затем, причмокивая и совершенно неспешно приняться слизывать с пряно пахнущей, взгретой сексом кожи порцию спермы. Она работала языком с нескрываемо-блядским, феерическим смакованием и вкуса семени, и собственного вида в этот миг в чужих глазах, будоражащего чувство превосходства своей некоей элитностью, уникальностью, типа открытостью, кричащей секс-позитивностью, бесстыдством и восхитительными умениями, не просто тренированными, как у тех шлюх или сучек, учащихся кайфовать от такого, но умениями, реально доставляющими ей кайф.       Владлен подумал, что будет неплохо потом попробовать вот точно также слизывать с Лу её жаркий сладкий сквирт, разбрызганный по всему её восхитительному, так и просящемуся на губы и язык телу.       Лу же вдруг задалась вопросом о том, когда же в последний раз ей так сильно-то хорошело? Никак не меньше пары лет, если так-то подумать. Немного, учитывая её возраст, но всё же…       Вероятно, свою роль сыграло то, что Владлен попросил её побыть для него эдакой сучкой. Он вслух понимал под этим, конечно, инициативность, говорил вообще не так, но, видимо, держал в голове и подтекст совершенно побочный. Хорошая сучка должна наслаждаться своим превосходством над другими девчонками. Развлекаться, не забивать голову, не париться, брать всё от жизни и своего в ней положения.       Это слегка разочаровывало, но Лу была не в обиде – мало кто воспринимал всё без этого, мало кто (да вообще никто) попытался бы правильно фильтровать мысли (хотя бы потому, что Лу заебалась бы объяснять, как это правильно делать), да и ей, в конце концов, было действительно весело.       Ей не хотелось, чтоб её вот прямо сейчас шатнуло в противоположную сторону. Хотя что её желание в этом плане когда-то меняло? – Лу, какая же ты охуенная, – погладил её Владлен по всему телу, слабо выдыхая слова благодарности ей едва ли не на ухо. – Лучшая. Просто лучшая. Я тебя обожаю.       Это – как, впрочем, и то – он говорил без осознанной задней мысли, но Луэлемукка умела хвататься за слова и попробовала чутка накрутить себя на их фоне.       "Нет ничего плохого в том, чтоб наслаждаться собой в навсегда запомоенном мире," – едва ли не ущипнула Лу себя мысленно. Ей ни за что не хотелось отпускать это чувство, её ещё ждала целая порция горячих членов вокруг! Свои слова, конечно же, не помогали. Выход, конечно, имелся, но такой себе; сейчас, впрочем, ради продления этого восхитительного состояния лёгкости, необременённости, озорства и веселья, Лу была на такое готова. Обычно не работало, конечно, но почему б не попробовать? – Скажи, – обратилась она к Владлену едва слышно, скорее для себя, уже смирившись с тем, что удовольствие кончилось, едва начавшись, что уже не быть ей оставшуюся часть дня навеселе, – что ты хочешь, чтоб я чувствовала себя охуенной сучкой. Тебя ж заводит мысль о том, что я кайфую от своей… – Она решила, подбирать ли вообще термин. – Конвенциальности, идеальности? Позязя, скажи, что заводит. – Сделай мне приятно, – добавила она, когда поняла, что Владлен действительно ещё достаточно адекватен, чтоб её понять. – Хорошо, – немного недоумённо он ответил. – Только честно, своими словами. Мне надо. – Обожаю тебя и твою ебливость… – выдохнул Владлен, закрывая глаза. – Вообще, мне несложно… Я ж всегда мечтал, чтоб у меня была покорная шлюшка, кайфующая от своей сексапильности. Блять. Нет, всё-таки сложно, честно. Ты, к тому же, вроде бы говорила…       Он проглотил "что ты пострадываешь от этого", потому что внезапно всё понял. – Ты правда самая охуенная, Лу. Королева шлюх. Блять. Я так хочу, чтоб ты от этого кайфовала, Луэлемукка. Я хочу, чтоб ты была для меня, – он на миг задумался и добавил, – для меня и для всех, ты ж общая, общая дырка… Чтоб ты была… Чтоб ты наслаждалась своим… Собой, чтоб ты чувствовала себя самой ебливой, самой покорной, самой элитной соской на свете, чтоб ты чувствовала этим, чтоб… Чтоб грелась от этого, – Владлен уже и сам понял, что гонит волну лютого кринжа, но, учитывая, как довольно растеклась в его руках Луэлемукка, едва ль не мурлыкая, продолжил: – чтоб тебе было похуй на всё, чтоб… Блять, Лу, сучка, – внезапно Владлена прошибло пониманием, что именно нужно, – я хочу, чтоб ты была для меня или хотя бы отыгрывала циничную, похуистичную, блудливую, аморальную нимфоманку, эротоманку, помешанную, блять, сука, на хуях, на отсосе, на том, чтоб на тебя все смотрели, на собственной ебабельности, на том, сколько парней кончат, дроча на тебя, на том, чтоб выглядеть прямо как та стереотипная тупая щель, тупая пизда, чтоб ты кайфовала от ощущения себя этой лучшей блядью, чтоб ты не морочилась со всякой хуйнёй, – пожалуй, это было уже несколько лишним, – чтоб ты просто не заморачивалась, чтоб развлекалась, забив на всё. Просто кайфуй, Лу, развлекайся, ты идеальна, я хочу, чтоб ты кайфовала от того, какая ты охуенная, какая ты лучшая, чтобы ты… – Да, – Выдохнула Лу. – Да-да-да… Да, блять… Спасибо, – она поцеловала Владлена в щёку.       Сейчас Лу точно не жалела, что взяла с собой этого попаданца. В конце концов, она сомневалась, что кто-то другой не только понял бы, что именно ей требовалось, но и смог бы это сформулировать. Да, рвано, сбито, кринжово, глуповато, но достаточно искренне и разнообразно для того, чтоб было, за что уцепиться, чтоб было, что выдать самой себе за желание, чтоб было, чем оправдать отброс лишних мыслей, чтоб её уж точно на метафизическом уровне проняло.       И её проняло. Лу вздохнула, встряхнулась, грациозно подтянулась и поняла – ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, ни, быть может, ближайшие пару месяцев никакая подзарядка ей не понадобится. Да, потом ей будет хуёво, потом ей будет очень-очень хуёво, быть может, она случайно свернёт шею Владлену, но сейчас – сейчас ей было хорошо.       И это для неё, как для прожившей столько тысячелетий, было самое главное.