Вяленые сливы

Шум гнал их дальше, всё дальше и дальше, пока корни не взбились наподобие стенных ограждений, пока ветви не спутались до единой формы, заставляя их как можно сильнее прислониться к ним спинами, часто и напряжённо дышать, оглядывая темноту: ни зги ни видно, хоть глаз выколи. Трафальгара бесили эта слабость, эта слепота. Он не мог определить опасности, не мог сам себя защитить — абсолютно беспомощный на спине малолетнего идиота. И это то, чего он добился к своим годам, стоило постыдиться. Он лишь тяжко вздохнул, не находя себе места: отчего-то лопатки Монки сильно поднялись и стало слишком неудобно. Подминать Луффи не сильно хотелось — тому, кажется, было уже тяжело. Таскать на себе Знахаря, держать мешки с едой. — куда нам? — мальчишка попытался перекричать ужасный грохот и скрип. — Нами! Девушка испуганно жалась к корням. По лицам более молодых, Ло мог только сказать, что с подобным им прежде не приходилось сталкиваться. Если даже самые частые гости такой глуши не знают, то, собственно, откуда же и Трафальгару знать? Устремлённые глазки-пуговки устремились к нему, он мог чувствовать это кожей. Шестерёнки в голове беспорядочно закрутились, вызывая лёгкую, колющую боль в висках, нехватку воздуха. Древобороды бояться огня — это их самая очевидная слабость. Щекой зацепившись за подогнувшуюся ветвь, старший смиренно выдохнул, разочаровываясь. Всё было мокрым, огня не распустить. А заставлять неуёмный ураган искать сейчас сухие дровишки — явное издевательство. И всё по новой: что могло бы быть под рукой? Можно, конечно, использовать магию. Но мужчина задумался: что именно и каким образом? По-хорошему, вынести из леса всю их тройню, но идея эта так себе, хотя бы по той лишь одной причине, что ему попусту не хватит на это умений и сил. Перенести по воздуху? А где чертить заклинание? Да и в целом, они останутся в зоне досягаемости лапищи — или чем бы это не было, ударившее немного времени назад — а значит не вариант. Оставались только глупые заклятия, слабые проклятия и… импровизация! Много ли надо, чтобы придумывать чудо на ходу, если вся магия всё равно была кем-то да придумана. Ло на это только молчаливо и со всей пытливостью кивнул, оглядываясь. Для начала, ему бы хотелось видеть. В ушах встал звон от того, что он немного ошибся при произношении — с кем не бывает, если спину туго стягивает стеснением? Он, как и в молодости, чуть стыдился выговаривать заклинания, ведь со стороны больше походит на чушь несусветную! Зато, всё-таки видеть теперь он более или менее был способен. Вставшая перед ним картина сию секунду произвела одно из ярчайших впечатлений — плотный слой коры, идущий кривыми прорезями; смола, собирающаяся кабошонами. Длинные, полные свежести иглы. И всё-таки ужасная, отвратительная аура — прямо перед ними было лицо невиданного прежде чудовища. Кажется, Ло подавился криком, широко распахивая глаза: страх переполнил тело, стало невозможно плохо. По инстинкту он вскинул руку, пытаясь защититься: ветер прорезал воздух, мороз укусил нежную кожу. Всё осветило яркими лучами, едва желтоватыми, словно отражение золота. Рыжеволосая воровка вскрикнула, подбираясь к мальчишкам, тонкими запястьями хватаясь за грязную одежонку. Несколько ледяных пиков пронзило пространство, небо, живое дерево. Слой плотной мерзлоты окутал все поверхности, не оставив без внимания и забившихся в пучок людей. Шляпа быстро среагировал, начиная отряхиваться, сдирая корку как с себя, так и с окружающих. Дышать было больно и тяжело, всё тело пронзало болью — он словно упал в сугроб полностью голым и влажным! Даже и того хуже! Нами хваталась за мальчишку, трясясь, сжимаясь всем телом, пытаясь получить хоть кроху тепла. Весь шум прекратился и стало оглушающе тихо. Будто на весь лес остались лишь они одни. Трафальгар не мог без облегчения вдохнуть, смахивая отупелыми пальцами с себя изморозь. Перед глазами плавали круги, немного тошнило, и, кажется, он отморозил себе язык. Оглядев всё вокруг, он лишь воодушевился — в голову не приходило, каким только таким образом у него получилось. Но вышло, а значит можно даже праздновать! — нет! — неожиданно взревел Шляпа под ним, заставляя всего Ло вздрогнуть и со страхом опустить взгляд ниже. Нами тоже испуганно посмотрела на мальца. — моя рыба! Она замёрзла! — гнусно отозвался он, грустно кривя моську. — что это вообще было?! — девушка заторможено всплеснула рукой, всё отзывалось болью. — и как?! Трафальгар поправил съехавший шарф, отводя глаза. Он неопределённо подвигал плечами. — зато, — подал чутка осипший голос мужчина, откашливаясь. — мы в безопасности. — язык непослушно двигался, из-за чего говор становился чуть картавым. Девушка осторожна вела парней через кусты. Осторожно лишь потому, что вся земля оказалась скользкой на значительном расстоянии. Чародею на плечах стоило только держаться крепче, ведь ловкости мальчишки можно было только аплодировать — он уже успел отбить себе копчик, удариться ногой до кровотечения и едва ли не лишиться глаза о ветку. А они ведь едва ли начали дорогу! — Шляпа-я, будь аккуратней, прошу тебя! — Знахарь обнял шею Луффи чуть усерднее, чем следовало бы, вызывая у него писк протеста. — сейчас задушишь! — мальчик ухватился одной рукой за предплечье мужчины, отдёргивая. — Торао! — а ты меня уронишь за собой поди! Нами горько вздыхала: в её голове никак не укладывалось случившееся. А остальным нормально, словно это — пустяки, на кого не нападало чудище ночью? Да и кто не видел, как всё вокруг в мгновение сковывает в лёд? Всего лишь, пфи. Девушка уронила взор к земле — бугорчатый гололёд, упадёшь на такой — ушибом не отделаешься. Опасно это, как ни посмотри. Ещё и отогреться никак не выходит, холодно, словно зима уже наступила. Нет, конечно, оно очень скоро будет, но не сейчас ведь. Ещё чуть больше месяца. — а как так вышло? — рыжая вздёрнула подбородок, снизу-вверх смотря на кепку. Глаза Ло были ей видны, — ты можешь заставлять объекты летать, сейчас вызвал мороз. Ты Санта? — и в них чудились страх, смущение. Сравнение с чудотворцем из сказок прошлось шлейфом по душе — Трафальгар почувствовал себя странно, глупо. Да, может, в зимнее время он и приносил дары, но становится героем мифов не хотелось. Всё-таки вот он, сидит на вполне реальном Шляпнике, который мало, чем походил на оленя. Да и чудо его — простая магия, а также небольшое количество состригаемой шерсти, немного еды и книг с игрушками, ничего из разряда, выходящего вон. Вполне в умениях живого человека. Смерив девушку, он лишь снисходительно улыбнулся. — простая, низшая магия. Немного приврать, ничего же не случиться. По виду девица и не собиралась пускаться в подобные дела, а значит его слова ничем не навредят. Да, магия чуть более сложного уровня, но только один лишь факт того, что ею может пользоваться даже самый худший отпрыск семьи Донкихот, целиком переворачивал ценность этих знаний. Всё-таки, у Бейби Пять выходило в разы лучше, чего себя возвышать, зная о том, что есть более изумительные таланты. — чародей. — Нами сощурилась, подминая синюю губу. Доверия к Ло не поднялось от этого разговора. — скажи ведь – классно! Торао удивительный пастух с острова! Монки был излишне позитивным — в этом направлении рассуждали двое постарше. Трафальгара даже что-то задело со слов мальчишки. Обычно магов сторонились, боялись, чего только стоит всеобъемлющая инквизиция под началом Кумы. И то, как он продолжал называть его… пастухом чуть смущало. Интересно, как там его дети?.. Чародей сплюнул через плечо — нашёлся гений, говорить об овцах как о детях. Нет, конечно, так оно и было, ведь он их растил, выводил, заботился. Нёс за них ответственность. Стоило выбросить из головы тот факт, что животные остались без присмотра: бараны выломают чахлые калитки, так или иначе, они постоянно так поступали и до выезда. Травы, да, было немного, но оставалась пригоршня сена за домом. Они глупые животные, найдут и не стоит переживать, как не переживалось вплоть. Возможно, лишь тот ужасный шторм мог пошатать его уверенность, как шатал он мачты. Тёплая спина, постоянно находящаяся в движении, уморила Ло на терпкий, хрупкий сон. Всё же была ночь, а он и так худо-бедно спал в последнее время, да и переживаний сверх крыши, магию он использовал излишне — очень многое поспособствовало довольно скорому отхождению в миры грёз. Раскрыл веки мужчина уже будучи в странном положении — лежал посреди погибшей, серо-коричневой клумбы, подминая мокрые трупы растений. Чернозём пах перегноем, чуть цветочной горечью — одним словом довольно неприятно для лица бывшего аристократа. А во рту ощущалось ещё хуже… Выплевав хрустящий на зубах песок, он бледными руками стряхнул грязь с лица и туловища. Подобно свинье, о Боже! Пресвятой дух Ган Фолла, что за чертовщина! Луффи тянуло под откос, ему тяжело удавалось дышать, как и думать. Глаза смотрели строго вверх, на звёзды, на слабенькую, тихую точку луны. Голова знатно так гудела, а на сгибе локтя неприятно зудело, покалывало. Как, собственно, ноги и щёки. Мальчик не знал, где сейчас Нами — он слышал только её вскрик, отдававший эхом и по сей момент. Он знал, что Трафальгар упал где-то рядом, мог слышать копошение. Но девушки не находилось, сколько бы он не пытался обгладывать весь кругозор — оранжевых локонов нигде не представлялось, от этого сосало под ложечкой от страха. В груди всё свернулось маленьким зверьком, Шляпник кривился, пытаясь подняться. — Шляпа-я, что произошло? — бархатистый бас прозвучал отдалённо и вымученно, откуда-то сверху. Ло подумал, что он знатно нажрался песка, и теперь молился, дабы не подхватить дичи какой-нибудь. Не хотелось разбираться с какими-либо последствиями. Ход мыслей оборвал тихий шелест губ, слова, сказанные обречённым голосом, дрожащим от слабости. — Нами… её украли. Ватер понял, что отделался легко. **** Они всю ночь таскались по улицам, исследуя каждый закоулок. Монки трясло, он бился в нервной дрожи, стоило какому-либо шуму выделить себя. Или, если подует ветерок. Трафальгар не думал, что мальчик мёрзнет, но всё же передал тому в мозолистые ладони свой шарф, молча продолжая помогать. Ничего, ночью всё равно не разберёт, что же это такое на коже. А вот если несносный приболеет… им ведь даже некуда податься, чёрт возьми! Когда солнце взошло, они продолжали свои безуспешные трепыхания. Только будучи в густонаселённых водах, люди начали высовываться из своих домиков, словно мелкая рыбёшка из-под камней. И они не успели моргнуть, как улицы заполонила неспешащая толпа. Синий шарф плотным слоем скрыл неприятную тайну. — её нигде нет… — восстановившись, Ло рассеял свою магию по округе, пытаясь нащупать увеличившимся спектром ощущений рыжую бестию. Но не находил. — думаю, нам стоит перенести свои поиски в другое место. И в другое время, подкрепимся? — у меня как раз рыба… — Луффи смежил веки, выдавая слабую, потерянную улыбку. Трафальгар из вежливости дёрнул краем губы, переменяя жест. — присядем, поедим и вернёмся к тому Блондинистому зануде? — стоит вызнать у него причины. Он местный, может слыхал чего о странном ветре? — Ло поднабрался, тростью вышагивая до конца переулка. — это же он тебя так? Шляпник кивнул, потирая множественные порезы. Болезненнее всего отдавался тот, что на сгибе — рана оказалась глубже иных. — не три их. — Ло фыркнул, сам же почёсывая скулу. Всю пыльную и всё ещё в грязи. — заразу вкинешь, помирать собрался? — с чего это? — Монки удивлённо выпрямился. Он, честно, совсем не понимал. — ты заболеть можешь. — чтобы не заболеть, нормальные люди вешают куколку над печью, а не то, что ты говоришь. — Трафальгар разочарованно выдохнул, делая массаж висков. — я слышал от Дадан про сестриц-трясучек, ты точно о них! — я про… ладно, забей. — Ватер зажмурился. Простой деревенский мальчонка! Ни капли светлого разума в этой головёшке! Школ нет что ли? — ты хоть в школу ходил? На него непонимающе уставились два больших, блестящих глаза. Ноль понимания — ноль надежды у Трафальгара. И горстка зыбучей вины, как песок на склонах! — ну ты выдал! Школа, ха! — шляпник в голос заржал, придерживая себя за живот. — где же её найти? В этом-то городе её не сыскать, а ты про мой посёлок так! — для большего убеждения, тот ударил себя по бедру, склоняясь носом едва ли не в землю. — школы есть только в шумной столице, и то, кажется, одна. Мне Робин рассказывала, что однажды ей удалось туда попасть, и она осталась весьма разочарованной. Не мели чуши. — а читать? Писать? — Ло посмотрел на блошиную кутерьму, вытирая чуть влажный нос. — скажу больше — я и считать-то не то, что точно умею! — гордой ухмылкой распоясался мальчишка, озирая округу, совершенно не замечая, как вывалилась челюсть у запыхавшегося Чародея. — где можно найти Нами? Она всем ворам — вор под стать! Знахарь только хмыкнул — воровской деятельностью он как-то не успел толком-то позаниматься. Всё время до побега просиживал штанишки в поместье, зарываясь по локоть во внутреннем содержимом животных и людей, дышал книжной пылью и внимал речи уездных преподавателей другой страны. Разве что иногда по мелкому, да и то через раз неудачно. А умение девушки были весьма-весьма высоки. Вероятно, так всегда выходит у более низшего класса — они по максимуму росли в делах, доступных им. Это уже проблемы государства — как он надеялся, что за такие мыслишки его бы не предали пламени Геенны — что простой люд скатывается до подобных уделов. С другой стороны, не сказать, что эти люди несчастны своим бытом. — кушай, Торао, кушай. — Луффи всунул ему под нос рыбу, всю влажную и потрёпанную, едва холодную и истекающую жиром. Аппетитной для аристократов она точно быть не могла: кому бы была в угоду еда, пролежавшая ночь и утро в каком-то ситцевом мешке? В том то и дело, что Ло не был аристократом, а потому, пожав плечами, куснул. — надо бы попить раздобыть… где тут колодец? Трафальгар опешил. Он не припоминал, чтобы в городах всё ещё существовала колодезная система. На самом деле, вода поступала в их поместье с водовозами, так что Магу редко приходилось задумываться, откуда у них такие блага, как вода. Потерянно он огляделся. Стоп. Они же видели фонтан, разве нет?.. — воду можно черпануть из фонтана, было бы во что. — Ло развёл плечи, откусывая всё же довольно сочную рыбу. — идеи? — в шляпу или сапог разве что! — малец хохотнул, почёсывая себя пятерней. — а так вообще без понятия. — тогда в уборы, договорились. — мужчина попытался отвлечь свои мысли и не задумываться, что Луффи придётся хлебать суп из вшей. — ты помнишь, где видел фонтанчик? — да кажется вот там! По указке шляпника, они прошли до знакомой разветвляющейся улочки. Самое то, чтобы поставить сюда общественный фонтан — только окружающие дома отнюдь не выглядели бедными, да и людей немного толпилось вокруг аккуратного построения с мраморными младенцами на пьедесталах. Походу этот фонтан тут был ради красоты и эстетики. Монки смело подошёл к блестящей в свете солнца — как обычно, оно старалось показывать себя во всей красе, только уже в безоблачном небосводе — воде, снял свой головной убор и сунул прямо так. Его кисть исчезла из виду, скоро возвращаясь с шатающейся шляпой, чьи слишком длинные борта… в прочем, они об этом как-то не задумались. Как пить, если жидкость до усов не дотягивалась? Вода быстро убывала, просеиваясь через множественные отверстия в соломенной подруге. — ой. — забив на всё, ведомой сухостью во рту, Луффи начал тупо лакать. Вскоре шея, нос, щёки и ноги покрыла вода. Ло тоже снял свою шапку, стараясь не обращать внимания на специфичные гляделки со сторон. Пустил пятнистую под воду также, высунул. Одно отличие — его шляпа уже не так охотно пропускала воду. И пить было удобнее, хотя мех странно ощущался на губах. Остатки они совместно выплеснули обратно. Ураган сразу же так и нацепил шляпу, поправляя. Высохнет и очень скоро. А старшему пришлось ещё выжать на тёмную брусчатку, чтобы сложить себе за пазуху. — у тебя волосы прикольные! — без капли стеснения выпалил младший Д., смущая недалёкого Торао. Тот насупился, тупо утыкаясь подбородком в ключицы. Он не ожидал комплимента! — выглядят так, словно это ушки. Волчьи ушки! Мужчина стушевался, едва ли не выпуская пар из ушей — его никогда с такой искренностью не… хвалили. Не сыскать числа всех тех, кто попросту лил в уши сладостные, пустые речи, но чтобы по-настоящему и живо — что-то в груди свернулось комочком. — пошли скорее. — Ло попытался спрятать свои чуть влажные глаза, что оказалось сложнее без кепки. В дверях их встретил старый дворецкий, который серым лицом пытался объяснить все необыкновенные события. Но его дрожащий, старческий голос сбивался, речь получалась бессвязной, а Трафальгар всё ещё плохо дружил с человеческим языком… ничего ему не было понятно, а надежда исчезла тут же, стоило увидеть совершенно пустой взгляд Луффи. Они — два идиота. Старик провёл их в здание, на первый этаж, чуть потряхивая всем телом. Монки с детским любопытством пытался допытать информацию, пока не увидел всё собственными глазами: труп старушки-горничной. Бренное тело лежало в луже собственной крови посреди коридора, окрашивая напольное покрытие навек в кровавый. Веки непроизвольно закрылись, Чародей почувствовал нахлынувшую усталость. Все эти потрясения не для него. Взмахнув рукой, он развернулся уже, чтобы сбежать куда-нибудь. Но перед ним встал Кавендиш, чья кожа была цветом пергамента. Даже бледнее. Под глазами закрались синяки, и выглядели они вовсе не свежими. Так, будто он просто не успел их замаскировать. В голове болезненно основалась догадка. Но до другого дня. Сейчас, походу никто не даст ему прохода. Вздохнув, тот уселся на корточки подле женщины. Полная шея засинела, давя складками на челюсть. Глаза были на выкате, чуть деформированные. Овальная грудь свешивалась в разные стороны, и Ло не знал, как следовало бы правильно начать осматривать труп — при свидетелях или без них? Всё-таки, старый дворецкий был её муж… — я хотел бы осмотреть его. — сухо вымолвил мужчина, оглядывая картину целиком, со своей высоты. — слабонервным лучше уйти. Выглядела она так, словно упала, будучи атакованной спереди. Три длинных, глубоких пореза на животе, если приглядеться, можно было увидеть разрезанный жировой слой, а после и красивые внутренние органы. Узнавалась печень, разжиревшая. Ло сделал вердикт — атака была молниеносной, жертва навряд ли успела даже осознать свою кончину. Синюшная шея подсказывала, что умерла она вовсе не от порезов. Подобрав в руку голову, он ощутил мокрые, липкие волосы. Разбита. А ощупав позвоночник — сломанная шея. Хотя бы смерть без мучений. Без лишней возни, Ло начал освобождать тело от платья горничной, распутывая все узелки. Надо посмотреть на наличие трупных пятен, надо осмотреть тело целиком, может началось разложение? — прекратите! — трясущийся вопль блондина прервал деятельность Знахаря, вводя в тупик. — что вы делаете? Пощадите её! — она мертва, у неё сломана шея, пробита голова. — продиктовал мужчина, осматривая свои руки. В крови. — а я смыслю во врачевании. — приблизив пальцы, Трафальгар из интереса принюхался. Тяжёлый запах, начала сворачиваться и уже испортилась. На пробу лизнул — железо и лёгкая горечь. Пила. — вы сумасшедший! Нет! Вас точно хватил бес! — юный паладин вскинул руку с мечом, на лице с описанным ужасом. Весь красный и полный праведной злобой. — я позову инквизицию! Ло хмыкнул. Так-то, вот это куда привычней и правильнее, нежели чем похвала от всяких тупоумных пацанов. С интересом и предвкушением на подобную же реакцию, Маг повёл взглядом к Шляпнику. И так замер. С ладонями в крови, перед знакомым Дюрандалем. Шляпник с не перекрываемым интересом смотрел на происходящее, словно котёнок на новую игрушку. У Знахаря всё закоротило. — о! Как же круто! — он подскочил, отгораживая испугавшегося Кавендиша. — ты правда лекарь! Отчего-то, протерев кисти об одежду усопшей, Ло предпочёл напялить мокрую шляпу и натянуть до носа. Буркнув какое-то проклятие, он попытал удачу хоть в этот момент скрыться, но ни животрепещущий Луффи, ни пергамент не стали его пропускать, встав с двух сторон. Ло совсем потерялся, делая непроизвольные, неуверенные шаги. — это вы убили её? — Кавендиш проблеял это, перехватывая рукоять своей рапиры. — это сделали вы! — к чему такие умозаключения? — припечатал Ло, чутка склоняясь. Внезапное обвинение поумерило его пыл, стиснуло смущение, которое прилило к коже на щеках. Удача никогда не следовала за ним, он это знал. — ни я, ни Шляпа-я не были здесь до этого момента. — да! Мы были в лесу, а потом искали Нами. — шляпник нахмурился, резко меняя всё своё настроение. — её ночью похитили, мы теперь не знаем, куда деваться. — и мы хотели спросить про странный ветер. — от одного лишь последнего звучания Блондина передёрнуло, он посерел лицом. — мы подозреваем, что это сделал он. — Трафальгар уже в мыслях продолжил свою гипотезу. Клинок в миг исчез в ножнах, словно и не было. Дрожащий и бледный, Кавендиш склонил голову, напрасно пряча глаза за полями треуголки с комичным, длинным голубым пером невиданной птицы. Его аккуратные, почти девичьи черты лица заострились, напоминая теперь собою воск. Не живой — довольно ярко ощутил энергетику Ло, удивившись всему подряд. Он почувствовал тяжёлый запах крови, сложный отпечаток проклятия. — я многое слышал об этом ветре. — скромно, едва шепча, начал он, бледнея только сильнее, становясь уже синевато-мертвенным. — он убил всех в это поместье несколько лет назад… Частое место для встреч и гулянок, поместье высокорангового воина, Паладина. Весь род, проживавший под рукой короны, был издревле прекрасными паладинами. Были даже легенды, что дочери, выходившие из этого дома, были недюжинны сильны. Вот только семейной реликвией у них была рапира, и вовсе не тяжёлый двуручный меч. Они славились тем, что доходили к безумию своей преданностью и жаждой крови. Истинные, первородные звери, живущие лишь для праздных пиров и кровопролитных войн. Среди предпоследнего и последнего поколения было больше купцов, которые благодаря громкой фамилии умело справлялись со своими делами. Таких воинов, как было прежде, почти не оставалось: только несколько мужчин и юношей самозабвенно изучали тактику и владение оружием. Сам Кавендиш, во время этой истории, прекрасный молодой господин, всего лет двенадцати, с мраморной, белой– — давай не вдаваться в подробности. — прервал Трафальгар, ощущая, как вздулась вена на его виске. — кхм, кожей, был известен более как единственный сын главной ветви не получивший признания от своего отца. Я остался без права иметь фамилию, не получал ничего в наследство по завещанию… Как мне помнится, эти кошмарные, вопиющие ужасы имели место быть ночью. Шум большого празднества ещё не успел стихнуть, по коридорам носились множественные слуги, лучшие из вин лились рекой в то время. За окном моросил лёгкий, летний дождик. Было позднейшее из поздних лет — август месяц, последний день перед начало осени. Свечи светили ярко, пока в один момент не пронёсся ужасный ветер, передёрнувший все картины, затушивший каждый маленький огонёк. Вместо вин полилась кровь, много крови. Дождь перешёл в ливень, тучи сгустились, отправляя гром и молнии на землю. Всё поместье стихло, только смех и крики разносились в коридорах, отдаваясь эхом ещё живых когда-то. — я остался последним. И единственным выжившим. Конечно, я знаю про этот ветер, его прозвали «Вихрем Роммеля», отдавая фамилию всей семьи. — этот Вихрень Ломея! — пробурчал Луффи, скрестив руки на груди. Раздался даже рык. — где Нами? Она в опасности? Торао! Трафальгар потупил взглядом на штору, всё-таки спустив шапку обратно в руки. Не нравится ему такая тяжесть. — твой рассказ странный. — подытожил мужчина, чуть кланяясь в бок, к трупу. — мне тебя допросить или сам сознаешься? — острый взгляд впился в вытянутую фигуру, которая словно по команде дрогнула. Руки уже были приготовлены для защиты, в голове происходил сумбур. Он не знал, как именно хотел колдовать, что именно и каким образом. Лежащее, медленно разлагающееся тело, однако, дарило ему спокойствие и уверенность, представляя напоминание о былом. Не так страшно, если вспомнить всё то, что успело пройти. Да, совсем не страшно, а тревожно бьющееся сердце и чуть подкосившиеся ноги ни о чём, он инвалид и стоять без чужой помощи давалось с трудом. Резко к ним выскочил петухоголовый — как неожиданно и неприятно! У Ло даже челюсть свело, до того он скривился в негодовании. Рука чуть дрогнула, успев распылить белой эссенции, в миг стало чуть прохладнее. Насупившись, Бартоломео показал свои острые зубы Трафальгару, тут же с радостными воплями оборачиваясь к Шляпнику. Погодите, что? — Мастер Луффи! Вы вернулись! — его елейный голосок подкосил обе стороны конфликта. Кавендиша свернуло в самокрутку, Трафальгара чуть не вывернуло наизнанку. — что же здесь случилось? Отчего тут труп этой старушки? — вот и мы не знаем, а Пендиш всё на нас гонит! — Мальчонка недовольно забурчал, топая своей ножкой. Это действие спугнуло все краски с лица грозного хохлатого, заставляя его спохватиться и замахать руками. — ещё и Нами пропала! Мы хотели спросить про ветер, который на нас напал по возвращению. — этой ночью. — несмело добавил Ло, всё ещё подрагивая телом. Трость была в руке, в вспомогательном тоне дрожа в пару. — что-нибудь знаешь? — я отвечаю на вопросы только Мастера Луффи! — клыкастый нахмурился, продолжая щенком вилять у ног Шляпника. Главное, что и тот в полном недоумении! — а так, этот ночной ветер «Вихрь Роммеля» — достопримечательность нашего тихого помпезного городка. Ветер, вырезающий всякого ночного прихожанина. По этой причине после двенадцати ночи у нас не встретишь на улицах никого. И многая знать даже днём не имеет храбрости высунуть своего носа. — на нас напали именно ночью! А если этот Молия берёт в заложники, что тогда? — Луффи сжал руки в кулачки, набирая максимально серьёзный вид. Трафальгар не мог не умилиться этой картине, даже чутка подзабыв о бледном блондине под боком. — неизвестно, никто не выбирался. — Бартоломео неоднозначно пожимал рукавами, отводя взгляд к потолку, чуть нервно жмуря носом. — но, возможно… — давайте найдём более удачное место. — Знахарь прервал явно важное откровение, не желая быть заколотым на месте. То, как блестел Дюрандаль в ножнах, напрягало. — я ещё осмотрю тело убитой, попроси, чтобы никто его не трогал. — это бесовщина! — это и вправду очень… отвратительно. — хохлатый прищурился, корчась. Ло лишь цокнул языком, закатывая глаза. Нашёлся, критик! — не трогай труп, лучше вызвать инквизицию и предать его земле. Чародей лишь хмыкнул, думая о том, как жалко будет потерять образец. Его же можно вскрыть! Осмотреть, покопаться в нём. Запах и вкус крови его заинтересовали, стоит попробовать такое провернуть на крысах и кошках. Как жаль терять такую возможность изучить строение человека, просто из-за каких-то там моральных рамок. Как горько. — потом, Торао. — Луффи улыбнулся своей слащавостью. — мы хотим найти Нами. Перекочевав всем собранием в столовую и заняв свои места, они уставились друг на друга. Кавендиш на Ло, Ло на Кавендиша, Бартоломео на Луффи, а Луффи на кухню, голодно облизываясь. — расскажи, Кавендиш. — глаза мага сверкнули неясно голубым, остро утыкаясь в мраморно-восковые формы лица. — что же это за ветер, режущий прохожих. И также гостей этого дома. Профиль, головной убор, рапира — всё совпадало точь-в-точь. Порезы на Луффи смахивали на те порезы в одеяле. Ошибки быть не могло. Залёгшие синяки под глазами, как одно из доказательств. Кровь на втором этаже здания. Ночные похождения со свечой. Аура крови и проклятия. Если собрать всё в целое, выходило, что сам нынешний владелец этого поместья и был ужасным убийцей. Но что-то он всё-таки упускал, что-то выскальзывало из хвата. Причина бедности, причина столь раннего отказа. Где… мотивация? — я говорил уже, что не знаю точно. — зелёноволосый уклончиво отвёл взгляд. Трафальгар почувствовал сильное раздражение, что-то тут совсем не то! — я сам претерпел много потерь! — этот ветер. — Ло устал гонять кролика по лугу, время его схватить за длинные уши и вздёрнуть! — это ведь ты и есть, Кавендиш. Не сопротивляйся. Луффи удивлённо застыл в немом шоке, переводя взгляд с одного на другого. Неужели этот белоручка и вправду мог украсть Нами… но зачем? — тут действительно много чего сокрыто. — Пастух встал со своего места, ковыляющей походкой обходя стол. — я и Шляпа-я в самом начале увидели застывшую лужу крови. Мы слышали рассказ старой служанки о картинах. Ты нам рассказал немало. И, думаешь, что если какой-нибудь маг забредёт в твоё поместье — он не почувствует эту ауру, пронизывающую всё здание от черепицы до стульчика? Тут пахнет кровью, Кавендиш, здесь всё пропахло тёмной магией. От тебя воняет хуже всего! — Ло ткнул пальцем в грудь застывшего в мученическом страхе Паладина. — ты проклят. И оно издаёт такое зловоние, что мне становится худо. Это ты напал на меня ещё пра предыдущей ночью. Я узнал профиль, узнаю оружие и тот дух, что исходит от тебя. Монки немедленно вскочил с места, стоило это сделать Барто. Перекрыл дорогу к инвалиду, грозно метая молнии из глаз. Это всё так странно, откуда Торао понял, что всё оно так и есть? И звучит чертовски умно! — не трогай его! Он всё расскажет, уверяю тебя. — неожиданно выкинул зубастый, едва ли не бросаясь в слёзы. Этот вид сильно смутил всех в столовой. Блондин насупился, в который раз возвращая клинок на своё место. Трафальгар ощущал сильную жажду крови от данного оружия. — только пообещайте войти в положение, хорошо? Это очень сложно! Ло и Луффи переглянулись, оба с непроницаемыми лицами. Казус, лёгкое ошеломление, тень недоверия и опаски. У Знахаря собралось много яду на языке и его надо было выплеснуть, но не в ситуации, когда мильё в слезах умолял принять противоположную сторону. И, признаться, Ватеру самому было интересно узнать некоторые сокрытые тайны, оставшиеся вне его догадок. Тайны, окружившие и наполнившие всё странное поместье семейства Роммеля, некогда служившее под началом монарха, верное и исполнительное. Не зря ведь годами ранее Дофламинго посетил их дом, не так ли? Старший Д. ощутил, как увлечённость этой историей только возросла, поэтому он кивнул всё ещё витающему в сомнениях мальчишке. Тот нахмурился, выдавая своё условие. — Нами! Вернёте Нами! И отдадите нам всю еду, что у вас могла остаться. После кивнув, он устремил взгляд на мага. — тогда стоит начать с того, что всё, прежде сказанное Торао, верно. Это проклятие, страшное, ужасное проклятие, падшее на весь род. Оно берёт своё начало с Дюранделя. — Кавендиш отцепил лезвие и положил боком на стол. оно некоторое время пошаталось, не находя точки опоры, но все глаза всё равно были устремлены на самого рассказчика. — с множественных кровавых подвигов моих предков. Логично, что орудие, используемое для лишения жизней, наберётся злой энергии. По этой причине другие военные коллеги используют и хранят разные орудия на поле битвы и у себя над камином. Мы же не разделяли, а потому сущность меча долгое время хранилось у нас под боком. Оно бы так и оставалось обычной, старой и поношенной Рапирой, если бы не вечер, когда к нам зашёл один из министров. Розовый, чудаковатый дядька в красных очках. — Ло всего передёрнуло — он ощутил, как земля уходит из-под ног, а потому поспешил вцепиться своей пятернёй в плечо, одетое в красную рубаху. — видимо, тебе он тоже знаком. Мне очень не хочется думать, что я узнаю твой лик по той лишь причине, что ты и был той ночью с ним в сопровождении. Трое пар косых взглядов, и с Трафальгара вся спесь словно стекла. Да, он был! Ну был и что с того, сам плохо помнит, чем всё обернулось, с этим ублюдком пол детства как полотном сокрыто, ничего не помнится и счастья было мало. — во всяком случае, это точно не о тебе. — Кавендиш взмахнул рукой, изящно поправляя волосы. Скорее из привычки, чем от надобности. — он явился в двери, как делали многие до. И приглашения не надо было иметь, чтобы попасть в эти торжественные пиры. Только высокий чин и ранг, кои у него имелись. Он много беседовал, повсюду шатался. И пил до того много нашего вина, что мне даже жалко стало! А я, не имея фамилии, был вынужден стать служкой у собственной семьи. Я разносил все те бокалы, весь вечер обслуживал гостей. А после, ближе к часу ночи. Меня выбросили на улицу в чём было, под дождь и ветер. Уже не помню свою оплошность, но видимо что-то да было. Закусив губу, Паладин замолк, перебирая мысли. Луффи, на восторженное удивление самого Ло, внимательно слушал протяжную речь. С серьёзным лицом и ни на что не отвлекаясь. Меч на столе сам по себе чуть повернулся, уставившись острием позолоченной пики к Магу. Но никто этого не заметил, рассматривая аккуратные черты порозовевшего молодого «служки». — я шлялся по улице некоторое время, пока не занесло меня в собачью, опустевшую будку. Её стреляли, так как она иногда гавкала на гостей, отпугивая их. Я уснул прямо в ней. а потом у меня заболела голова. Я слышал противный смех, холодящий кровь своим «фу-фу-фу». — Трафальгар нахмурился. — я ясно видел перья в будке. А после… пролилась кровь. Ло устремил взгляд на клинок. Он не помнил, как закончилось то празднество, он уснул гораздо раньше, свернувшись комочком под одной из сверкающих мраморных скульптур. Его отыскали и забрали тогда, когда вечерний пир весь смолк, он думал, что все просто разошлись. Ан, нет. Судя по всему, вся вина висит именно на дрянной птице. — это Хакуба, что-то наподобие демона в нашей семейной реликвии. Он жаден до крови, каждый раз, стоит мне уснуть — просыпается он и творит бесчинства. Режет портреты, режет слуг, прохожих и гостей. Я красив, но не имею девы сердца, потому что слишком опасно. Если в моём поместье погибнет молодая госпожа, что мне делать? Я довольно беден, никаких средств уже просто не остаётся. Пейзажи никто брать не желает, у меня не осталось ценностей. Из-за отсутствия фамилии, я обязан платить налог — ну разве это не ужасно? — то есть, убийца — не ты? — Монки выпрямился стрункой, стараясь вспомнить странное имя. — а какой-то демон? Хбука? — Хакуба, да. — Пендиш смиренно кивнул. Пастух задумался. Если Кавендиш действительно проклят и в него вселился демон — это очень и очень многое объясняет. И оправдывает. Раз так, то винить его самого не в чём. Осталось только вспомнить, как проводится экзорцизм. Нужен крест, травы и святая вода — если брать церковные письмена. Запылившиеся страницы книг, если их вспомнить…, то можно было бы взять и другой метод, который вполне мог выйти! Язычество, ох, как прекрасно оно в своей свободной форме. — Торао, ты что-нибудь сумеешь с этим сделать? — два бездонных блюдца загипнотизировали, едва вводя в транс. Он слепо кивнул, сглатывая. Нет, ему точно мерещиться всякое. — замечательно, тогда сейчас Нами! Где она? — я… не уверен. — Блондин отвёл глаза, потея. Бартоломео засопел, переминая ноги. — нужно поискать в поместье. Надеюсь, что она в порядке… слишком уж прекрасен её лик, чтобы таким образом погибнуть. Шляпник сорвался со всяких цепей, летая по этажам словно это он одержимый бесом. Трафальгар едва ли понимал, куда его постоянно тащат то за локоть, то за щиколотку. То на плече прокатят, то по полу. Ло терялся в бесконечных коридорах, в ковролинах, в свете из окон. Стало далеко за полдень, а его всё ещё толкали в шторы, в одиноко висящие пейзажи, вешали то на один подоконник, то резко на другой. Ему казалось: что вот он обуза, а таскают с такой едва заметной бережностью. Уже как мешок с мясом, а не картофелем — достижение, стоящее бокала крепкого спиртного! Во время перерыва на отдышку, Кавендиш встал в центр образовавшегося круга, неловко кашляя в кулачок. Чуть заалевшие щёки, потерянный блеск в глазах. То же, что и у Бартоломео. Чародей не желал признавать, что и у него всё было на определённом уровне. Да, лёгкий цианоз носогубного треугольника и синяки под веками не спали, но зрачки блестели. У Луффи вообще проглядывала алеющая дикость, его развозило похлеще всех них вместе взятых! Ну, и носился он явно активнее. Трафальгар пытался всеми силами не отставать в темпе хотя бы осмысления, но проигрывал в силу привычек, неразбавляемых шесть лет подряд. Что делать Пастуху, который не видел человеческого взаимодействия годами? Ну не блеять же овчиной, хотя бы так. — на верхних этажах нет, где ещё может находится человек? — Блондин вялым движением протёр глаза, пытаясь вернуть им ясность. — подвалы, кладовые, может тайные коридоры за стенами. — Трафальгар вспоминал все те места, в которых проводил большую часть своей прошлой жизни. — чердаки, чуланы, пристройки. — а может ты снова сделаешь свою странную штуку, чтобы найти Нами? — Луффи склонил голову набок. Стоило увидеть озадаченное, вытянувшееся лицо Мага — слабо улыбнулся, по-доброму усмехаясь. — смотришься забавно, Торао! Ватер схватил вытянутый в его сторону палец, дёргая к себе. Мальчишка ойкнул, заливаясь хохотом. Нашёлся, позитивчик! Сосредоточившись, старший Д. действительно распустил немного своих сил по местности, ощупывая каждую песчинку на ковре, ощущая малейший сквозняк, бугорок на стенах, чувствуя углы лестниц до градусов. Запахи, много запахов. Но только начавшийся образовываться лёд прогнала чёрная спесь. Страшная, вонючая. Трафальгар распахнул веки, отшатываясь в сторону, испуганно оглядываясь. Под ногами Кавендиша ребята обнаружили странную, мохообразную поросль с кривыми стеблями, скрючивающимися в подобие кружев. Сложный рисунок проклятия высветился в повторяющихся окружностях, едва дотягиваясь когтистыми краями до стоп Ло, закованные в блестящие льдины. Морозное дыхание вырвалось клубочком пара, вскоре растворяясь. Холод в груди сменился на влажную теплоту — и Чародею впервые показалась собственная стужа милее окружающего воздуха. — я не могу, проклятие сильно мешается. — выронил честно мужчина, вырываясь из пиков. — и я вымотался. — уже? — удивлённо промямлил Монки, тоже ощущая тяжесть на плечах по какой-то причине. Но всё равно юрко подхватил Пастуха под бёдра, сваливая себе на спину. — тогда давайте на чердак! — мне кажется, что я… — Пендиша прервали, так как Луффи поскользнулся и перевернул пару вверх ногами. — ладно… надеюсь, со временем всё успело наладиться. Поднявшись к месту, которое владелец поместья скромно обозвал «лестницей», оба Д. ощутили неоднозначную головную боль. Только если старший мог определить, что эта боль как-то связана с этим местом, то мальчишке оставалось молча догадываться, чего это ему так сильно долбануло в затылок и темечко. Ступеней, которые вели бы на мансард, не было вообще. Только далёкий люк, какая-то красная руна на округлой, медной ручке, покрывшейся зелёной коррозией, и висящая паутина. Прекрасно, и что делать? Трафальгару слабо верилось, что он всё ещё был способен писать на простом, родном языке, на латинице. А ему тут руны подавай! Сколько лет назад он в последний раз видел эту чертовщину?.. ужас, скатился, а ещё воспитанником себя провозглашал, недоучка пятнистый. Придурком малолетним он тем ещё был, от возможных потенциалов уродился в чёрте что, знающее лишь как кусать кормящую руку. Вот тебе и последствия бурного переходного возраста! — и как? — Ло уставился на люк сложным взглядом, от которого Луффи разрывало в молекулы, до того нелепо смотрелся мужчина. — в семье вашей не должно было быть магов или чего похуже, нет? — да, таких действительно не бывало. — Кавендиш отступил назад, давая проход разминающемуся Барто. — но поэтому у нас были прислуги, специального этого направления. «Обезопасить поместье от злоумышленников». Бартоломео по наследству прислуга этого дома. — ненавижу, когда меня называют «прислугой», служка. — хохлатый показал язык, всё же вытягивая ладонь. Экстравагантная одежда в такой позе подчёркивала незавидный стан, было бы только на что смотреть. — вот вам и ступени, месье. Кавендиш сделал низкий поклон, однако от всего него сквозило сарказмом. Разделив смеющийся взор, старые знакомые первыми поднялись наверх по невидимой лестнице, буквально прыгая по воздуху. Только, если приглядеться как следует, можно будет заметить лёгкий излом света. Трафальгар хмыкнул — вот это магия среднего уровня. Хорошая и практичная. Даже люк, по воле своего заклинателя, распахнулся сам по себе! Удобно. Луффи на своей спине прокатил по удивительному строению, дважды чуть не споткнувшись — Бартоломео пришлось менять структуру лестницы на ходу, лишь бы мальчишка не поранился! А вот до страждущего маразматика ему дела не было. Тёмное, пыльное помещение, лёгкий душок влажности с последнего дождя. В пальцах Барто тут же зажёг магический огонь зелёного оттенка. Трафальгар вторил, поджигая ярко-жёлтый. Цвета смешались, образуя приятные блики на каждой поверхности. Стало видно куда больше, чем хотелось бы. Всюду чёрная тина, мог и слои гнившей плоти. От жёлтого света они сжимались, с писком иссыхая, бурля. Луффи почувствовал наплывшее омерзения, попытавшись развернуться в другую сторону. Там были люди. Вернее, их усопшие, костлявые тела, заросшие той же самой чудной растительностью. Кожа на останках походила на плёнку, покрывшуюся множественными трещинами. Ло очень внимательно смотрел на глазницы, в которых проросли купола и иглы. Большие пузыри со спорами вздымались и опускались, испуская то, что они ошибочно приняли за «пыль». Какой ужас… Всех четверых накрыло едва голубым куполом. Ло по чистому велению своих бронхов вбросил случайное заклинание, не желая задыхаться в этом нечто. Они явно обнаружили кроличью нору… ужасную, провонявшую трупным разложением, спорами невиданной херни. Настоящая бесовщина! На стенах были начертаны руны, пентаграммы, круги кровью. Трафальгар хотел подвигнуть Луффи к содействию — подойти, чтобы осмотреть орнаменты. Но, кажется, тот совсем потерял связь с реальностью, просто крепко сжимая бёдра своей железной хваткой. С некоторой растерянностью, Знахарь обнаружил, что почти не чувствует боли — словно отниматься начало и то, что выше колен. Это явно плохой знак, но сейчас не до того. Переведя взгляд на рисунки, он попытался прочесть. Вспомнить, как читать такое, хотя бы часть. Кто бы мог подумать, что он совсем деградирует на своём островке, в тихой и неспешной жизни! Благо, хотя бы помнит основной язык, и на том благодарствуем. — что-то оно сильно изменилось с тех пор, как я был тут в последний раз. — пробормотал Бартоломео, скребя затылок, едва не вляпавшись в какую-то сомнительную лужу на полу. — и как оно не протекало? — суспензия тяжеловато пахнет. — Ло поставил руки в плечи мальчишки, пытаясь оттолкнуться, упасть наземь и попытаться изучить окружение, но всё без толку. Шляпник встал булыжником, недвижимым изваянием, чуть подрагивающим под пальцами. — Шляпа-я? Ты можешь меня отпустить? Мне интересно! Брезгливый тон, вырвавшийся непроизвольно, оглушил самого Мага. Он вытаращился на соломенную точку, слыша только собственный стук сердца. В горле встал ком: ему казалось, что этого не могло попросту произойти! Он столько говорил, выходило без едкостей, колкостей, обиняков и оплошностей, даже голос держался в баритоне. А что было это?! Едва ли не звонкие, детские ноты, полный аристократичного высокомерия. Оглядевшись в чуть зашуганном поклоне, Ло обнаружил, что вроде никто на него не собирается кидаться. — ты измажешься в грязи, не пущу. — Мальчишка насупился, проходя вглубь комнаты. Лёгкое окоченение оставалось в ногах, сковывая движение. — где-то тут должна быть Нами? — вероятнее всего. — Трафальгар чуть смутился, ненавязчиво обняв тонкую шею, чтобы не удариться макушкой о ставни. — ты сам как? — просто странно видеть… здесь это всё. — глухой голос свистел, мальчишка покачал голой, словно стряхивая мысли. — знакомое будто. Мужчина задумчиво промолчал, осматриваясь. Пейзаж он определённо не узнавал. Мало, что могло ассоциироваться с окружающим, разве что какое-нибудь болото или подводное массовое захоронение, но ничего из этого Ло, на самом деле, не видел. Болота, описываемые в книгах или изображенные на картинах, никогда поистине не были, вероятно, столь грязными. В лесах маленькие островки гадкой воды — не могут же быть по-настоящему болотами, верно? Да и какие к чёрта болота, когда они ищут девушку. Жива ли она? Купол дрогнул, словно по лягушечью пузырю ударили струёй. Ло напрягся, сжимая в пальцах рубаху. Голубой купол побледнел, и он почувствовал натяжение, словно кто-то к нему привалился. Затрат сил, однако, почти не поменялся, стоило сделать огонёк ярче. — что это? — Монки ощутил, как сжались бёдра вокруг его талии. — что-то произошло, верно? — да, сконцентрируйся. Если произойдёт что-то странное, я не смогу никого защитить. — Трафальгар блеснул жёлтыми глазами. — следи в оба за Кавендишем, если что, то бросай меня на пол и защищайся любым предметом, понятно? Хватит даже клочка ткани. Луффи от шёпота стало щекотно, и он поёрзал, чуть хихикая. Ло вздохнул, роняя взгляд на пол. Только от одного лишь взора чёрная кисейная жижа ретировалась с писком, оставляя за собой трескающуюся корочку, быстро зарастающую простым, лесным мхом. Всё на этом чердаке было безумным, брюнет это с ужасом осознавал. Тревога накрывала собою, словно мягкое одеяльце, сохраняя не то, чтоб тепло, а скорее душевное состояние. Возвращая во времена, когда он ещё был ребёнком. От такого сравнения Ватер остро испытал впечатление собственного крайнего бессилия. Замечательно, теперь ему страшно вдвойне. Монки довольно промычал на предостережения, действительно усиленно наблюдая за белым плащом, который умудрялся развиваться в месте без ветра. Улыбнулся, чувствуя, как легко дышится от простого присутствия мага. Рядом с ним чуть теплее и пыли меньше! — Бартоломео, ты можешь что-нибудь сделать с этой грязью? Она сильно мешается. — Блондин приподнял рукава, стараясь не касаться поверхностей при осмотре полок. Ло отталкивал навязчивое чувство зависти, как мог. — лично я ничего не могу с этим сделать, — хохлатый ковырялся в носу, чувствуя распирающее удушение от пыли. — и не командуй мной! Вот лучше уж этого калеку попросил бы. У него выходит лучше. — то есть, едва ли не придворный маг хуже какого-то инвалида? Зубастый склонился в кашле, странно напоминавший грязные выражения. Кавендиш высокомерно задрал свой подбородок, чуть выпячивая губу. Брови у Барто высоко и зло задрались, и Луффи даже показалось, что они вот-вот покинут границы лица. Никто не замечал хмурого чародея, принявшего цвет и настроение дождевой тучи, что так тяжело жалась ниже к плечам солнечного мальчика. Хмур и не весел Знахарь был по той лишь причине, что ощутил странное давление на магическую сферу. Что-то продолжало ластиться к куполу, подминая, медленно пробиваясь с границей, словно натягивая пузырь на палку. По коже шёл холодок, пробивало дрожью. Это скорее не столь от страха, как от просто ощущения. Этот магический барьер был его продолжением, а чувствовать, как часть тебя впячивается внутрь из-за физического давления — весьма неприятно. — Энель с тобой, Боже. — Паладин махнул ладонью, переводя внимание на стены. — а прочитать хоть сможешь? — это-то уж как-нибудь. — Клыкастый фыркнул, подводя к письменам свой яркий зелёный свет. Кровь дала блик, размазывая отражения. — мне кажется, что это полный бред. А ты что думаешь… как тебя там? — я не думаю. — Трафальгар поймал раздражение, оглядываясь. — на нас кто-то идёт, уже продолжительное время. Зелёный-я, ты разве не видишь? — как ты меня назвал?! — магический огонёк испуганно дрогнул между бледными, тонкими пальцами. Ло всем собой отскочил в сторону, утягивая Луффи за шею, пока они клубком не грохнулись на пол, перед этим вместе ударившись о какой-то стол. Послышался звук падающих книг и бумаг, а также женский крик. — еб твою! Мимо пробежала высокая тёмная тень. Трафальгар испуганно сжал в объятиях мальчишку, сворачиваясь в кольцо вокруг его шляпной головы, подминая широкие поля. Свет исчез, только редкие лучи пробивались через тонкие щели между досками в стенах. На мгновение образовалась тишина, и Ватер отчуждённо подумал, что его магический круг разорвали. Стремительно, молниеносно, беспощадно. Как-будто те тёрки были просто ознакомлением. Как когда щенок сначала принюхается и только потом встанет на две лапы, чтобы радостно укусить. Со стороны раздался вопль. Мужчина отнял свою голову от горячей макушки, осмотрелся. Темнота быстро иссякла себя, стоило радужке вновь засиять голубизной. Ло не смог сдержать самодовольного хмыка, ощущая пробирающий мороз из груди. Когда кто-то из тех двоих попытается двинуться, они быстро поймут, что весь пол покрылся льдом. И когда только у него появилась такая реакция? Испугался — самовольно стрельнул магией, даже толком не осознав собственного положения. Но удобно, уже несколько раз спасало жизнь! Но чувство усталости и вымученность… он чувствовал себя как минимум изнурённым подобными выходками, со своей стороны. Хотелось упасть лицом в подушку как можно скорее, прильнуть голым, омытым телом к простыне, укрыться тяжёлым одеялом — и в спячку. Если посчитать, то безвылазно на месяц. Сон, еда из мешка, чтение художественной литературы, какого-нибудь лёгкого, заграничного романчика под рассеянным светом от свечи. И никаких там соломенных шляп, никаких сланцев, овчинных голов на шпике. Ничего подобного, только размеренная, спокойная жизнь среди милых овец и вечный покой. Разве что… чем это отличалось бы от смерти? Отведя мысли к дальнему краю, Трафальгар всё же сосредоточился на созерцании окружения. Полки, стол, стулья, брошенные книги на мшистые холмики, голая пята мальчишки и чёрное кольцо очерченное вокруг лодыжки. У Луффи задралась штанина, Знахарь потянулся её поправить, но под руку попалась далеко не ткань. Что-то влажное, бесформенное. Ватер зажмурился, внутренне молясь Ган Фолу о спасении. Над ним невиданное чучело начало урчать. Множественные сферы расфыркались спорами, и в ушах встал звон. Самому Ло казалось, что это зубастый продолжил в своей манере фыркать, но как назло, логика твердила обратное. А Трафальгар привык соглашаться со своей логикой, ничего крепче неё у него не было. — Торао, ты кушать хочешь, что ли? — бесцеремонно бросил мальчишка, сжимая в ладони шарф. Тварь озверела, начиная бесконтрольно реветь. Ло вновь дёрнул Монки, меняя их местами. Мужчине под дых прилетело чем-то тяжёлым, заставив вывернуться креветкой. Чужая, судя по всему, нога давила под рёбра, не давая полноценно вдохнуть. Маг извивался, стараясь принять положение меньшего сопротивления, но это было бесполезно — вес показался трижды больше, чем шкаф полный посуду. А он знал, какого это быть придавленным мебелью, случалось. — Торао? — голос младшего отрезвил уходящую в не те дебри голову, помогая прийти в себя. — ты где? Один залп магии, подкреплённый страхом за свою жизнь и чуть-чуть желанием сберечь, и высокая тень перевернулась. Раздался истошный рёв. Затишье. Ещё пару мгновений спустя, Ло почувствовал, что в безопасности. Хотя бы чувство давящей мертвечины отошло. — Бартоломео? — Торао? Два голоса прозвучали одновременно с вспыхнувшими в темноте огоньками. Хохлатый выглядел потрёпанным, он зашуганно держался за окровавленную ногу, измазанную в чёрной гнилостной субстанции. Кавендиш хватал ртом воздух, побагровевший в зелёном, держась обеими руками за стены, смазывая записи в неразборчивую спесь. Луффи уже сидел, на его щеке под шрамом был вытянутый след грязи. Его чёрные омуты затягивали, вносили спокойствия, умиротворяли быстрый темп стука сердца. — Торао? — мальчишка придвинулся, осматривая. Его тонкая пясть осторожно прошлась по отдавленному животу Знахаря. В его поджатых губах читалось… осознание. — это из-за меня так? — нет, — Трафальгар пожал плечами, сразу пожалев об этом и зашипев. — просто так вышло, не задумывайся об этом много. Шляпник только отвёл взгляд, вскакивая. Ло моргнул. Тут же схватил черноглазого за воротник, озадаченно охая, пытаясь не выпасть из длинных ручек. И почему нельзя предупредить, прежде чем так бесцеремонно хватать? — так, ты хотел вроде что-то посмотреть, да? Вот, теперь, когда мы и так все грязные, можно. — дай мне осмотреть раненного для начала! — Знахарь опустил синее пространство вновь. — будь осторожен, тут скользко. — а я подумал, чего так похолодало. — мальчишка без удивления поднял брови, скидывая сланцы. Голые стопы, покрасневшие костяшки на них. — так, Хохластый, он хочет тебя лечить! — да тут неглубоко… — его всё равно никто не послушал, и вскоре Трафальгар сидел на коленях перед растерзанной голенью. Рана отличалась от того, что им пришлось потерпеть на себе ночью. Более дикая, неаккуратная. Ло дорвал грязную штанину, осторожно сворачивая и складывая сбоку от себя. Барьер переливался, и Маг почувствовал лёгкую сонливость от накатившей усталости. Боже, даруй сил. — неглубоко, но ты уверен, что эта чёрная хрень не ядовита? — лёгкое, почти невесомое движение руки над конечностью, жёлтое свечение и десятки маленьких частиц. — сходи после в церковь, святой водой окатись. — да ну, дорого оно. — отмахнулся зубастый, хмурясь. — а чего так жжётся-то? — ногу твою сжигаем, всё. — саркастично бросил мужчина с непробиваемым лицом. Все резко потемнели, побледнели, но Знахарь поторопился замять неудачную попытку. — шучу. Потерпи немного, магия исцеления, она такая. Кровь быстро прекратила идти, вскоре и ткани стали затягиваться ровными стяжками. Трафальгар бы солгал, если бы назвал это обыкновенным лечением — одно из самых сложных заклятий! Такого даже сам Небесный Демон не ведал, потому что его выдумал сам Ло, пока был в бегах. Удобная и мощная магия первого поколения, абсолютное превосходство над всей той лечебной чушью, которую описывали когда-либо прежде. Даже святые молитвы первого порядка не могли сравниться с ним. Да и вообще — Ло безумно гордился своим прорывом, а потому и сидел, высоко задрав нос. — впервые вижу. — Бартоломео помял кончик носа, свободно двигая ногой. Боли не осталось, только ужасный зуд. — ты чей? — в смысле чей? — чародей опешил, возвращаясь на руки к Луффи. Кажется, Шляпника это тоже заинтересовало. — в том смысле, что магическому делу учатся по крови, а маги всегда принадлежат знати. Какой семье служишь? — Блондин приблизился, с удивлением рассматривая аккуратный стежок. Даже не шрам! — а ты так не можешь! Бартоломео уставился себе под ноги, это же повторил и Трафальгар. Не нашлись с ответом — единственный вывод, пришедший на умы ребят. Ло чувствовал, как окрасились в красный его кончики ушей: он действительно не знал о подобном! Его учил долбанный пернатый министр — высший дворянин и колдун в одном лице. — если он и чей-то – то мой! — абсолютно уверенно выдвинул Луффи, не замечая выкатившиеся глаза чародея. — верно, Торао? Воцарившаяся тишина сбила всю атмосферу тревоги страха.