(Не)работающие планы

Небеса идеальны. Азирафаэль, точнее, Верховный Архангел Азирафаэль вписывается в эту картинку со скрипом. Даже когда привычные бежевые цвета становятся серыми, а на скулах блестит золото, он все еще не может с уверенностью сказать, что он здесь — на своем месте. Его глаза теперь сами по себе излучают фиолетовый - цвет власти, цвет силы, отличительная черта Верховного Архангела; в его кабинете, в отличие от кабинета Гавриила, есть стол и стул. Будто бы Небеса решили, что его предшественник отвернулся от них только из-за недостатка мебели. С другой стороны, Азирафаэль не понимает, как Гавриил все шесть тысяч лет провел на ногах — это наверняка одна из разновидностей пытки, которую он был вынужден наблюдать в… худшие периоды истории человечества. Его кабинет белый, вокруг, насколько он может видеть, только бескрайняя пустота и стекло, за которым виднеются архитектурные шедевры человечества. Он видит Александрийский маяк таким, каким он был в лучшие годы своего существования, видит Пирамиды Гизы и Эйфелеву Башню прямо перед собой, но вне досягаемости. «Работа Небесного офиса — наблюдение», — напоминает себе Азирафаэль, погружаясь в отчеты от Михаил. Интересного в них — ни слова, сухие факты о количестве обращённых к Раю душ от представителя в Канберре, объяснительная за чрезмерное использование чудес в Тильзите. Азирафаэль хмурится на последний отчет. Он может поклясться, что город больше так не зовется и что происшествий, способных заинтересовать небесную канцелярию, там не происходило уже… А. Год подачи объяснительной — тысяча девятьсот сорок четвертый. Значит, это один из тех документов, которые Гавриил решил так и не рассматривать с связи с приближающимся Апокалипсисом. Такие бумаги попадаются время от времени и, как Верховный Архангел, Азирафаэль должен сперва разобраться с ними, прежде чем с головой погрузиться в изучение «Второго Пришествия». Или, скорее, погрузиться в его предотвращение. Иногда ему кажется, что всей этой макулатуры слишком много для одного ангела, и каждый раз он думает о… Кроули. О Кроули, который наверняка нашел бы способ разобраться со всем быстро (он всегда был ужасно хорош в бумажной работе для существа, неспособного ровно стоять на месте в течение минуты). О Кроули, который всегда говорил, что ужасен в руководящих должностях, с чем Азирафаэль был не согласен, его «командный» голос был, кажется, создан для того, чтобы заставлять окружающих подчиняться (он бы никогда не признал этого вслух, но недавний инцидент с собрания торговцев Уикбер-стрит говорил сам за себя). О Кроули, который всегда мог успокоить его одним взглядом и парой слов (Эдемская стена, земля Урз, античный Рим, Азирафаэль может долго продолжать перечислять). О Кроули, который… отказался от Небес так, будто бы ему предложили совершить трехчасовую прогулку по улицам Лондона четырнадцатого века (по улицам любого города четырнадцатого века, если быть честным) или даже хуже. Каждый раз, когда эти непрошенные мысли приходят в голову, Азирафаэль сжимает кулаки не столько от злости или обиды, сколько чтобы пальцы сами не потянулись к губам. Он запрещает себе думать о поцелуе. Эти мысли мешают ему думать о главном, о его цели — сделать Небеса тем, чем они всегда должны были быть — местом, которое заботится о человечестве в целом, которое ценит прощение, которое знает о втором шансе. И Азирафаэль, ныне Верховный Архангел, должен подать пример, должен простить Кроули за попытку использовать отданное в его руки сердце для манипуляций. О, ему хотелось бы верить, что Кроули сделал это не чтобы искусить его остаться, но это не могло быть так. Если бы Азирафаэль интересовал его в этом смысле, Кроули бы наверняка предпринял что-то раньше, потому что, во-первых, Кроули был буквально самым смелым существом из известных Азирафаэлю, а, во-вторых, наверняка видел чувства ангела к себе. Он ведь знал, что поцелуй сделает с Азирафаэлем, должен был знать. Кроули, благослови Господь его грешную душу, всегда знал о нем даже больше, чем он сам, но, видимо, совсем не верил в него. Или настолько погряз в своей убежденности в категоричности Небес, в своей злости на наказание, присущей каждому демону, что не может даже допустить мысли о том, что он, что они могли бы все изменить. Тем самым многострадальным «вместе». Что ж, его право. Азирафаэль покажет ему, как он ошибается. И, может быть, они снова станут друзьями. По долгу службы Азирафаэль общается с большим количеством ангелов, чем за всю свою впечатляюще длинную жизнь. То есть существование. Не так-то просто оказывается отойти от привычных человеческих выражений. Михаил на каждую его осечку слегка придирчиво кривит губы, но ничего не говорит, хотя по ней видно, как сильно её раздражает его присутствие на Небесах, еще и в роли её начальника. Уриил, кажется, принимает его спокойнее, по крайней мере, так Азирафаэль думает, пока не становится невольным свидетелем её разговора с одним из престолов. — Он тут не задержится, — хмыкает она, когда речь заходит об Азирафаэле. — Одна ошибка — и отправят писарем или еще куда. Лично мне без разницы. Как Верховный Архангел, он, наверное, не должен подавать плохой пример подчиненным, подслушивая, но, с другой стороны, если она затевает против него заговор — он должен знать. Правда, ни о каком заговоре речи и не шло. — По крайней мере, я наслаждаюсь лицом Михаил, — она делает неопределенный жест рукой и почему-то напоминает Азирафаэлю Кроули своей позой. Он трясет головой, чтобы сбросить это наваждение. — Как «ответственного дежурного» коробит работать под руководством предателя — это просто блестяще. Азирафаэль настолько удивлен тем, что Уриил спокойно поднимает тему его предательства в разговоре в общем пространстве, что едва не пропускает вопрос её собеседника. — А тебя не коробит? — его голос не кажется знакомым. Уриил, на удивление, не медлит с ответом — он звучит спокойно, будто она уже обдумывала его раньше. — Не слишком. Я создана направлять оступившихся на путь истинный, и если немного бумажной работы — это то, что нужно, чтобы вернуть его к Богине, — в её голосе сквозит улыбка, — я рада сделать все, чтобы помочь. Как ответственный дежурный. Азирафаэль не вслушивается дальше. Не слишком приятно находить подтверждение тому, что его коллеги, его подчиненные видят в его назначении лишь возможность нагрузить его бюрократическими тонкостями, а в нем самом — временную ступень, которую просто нужно преодолеть. С другой стороны, его это не слишком удивляет. Ему просто нужно показать, к какому строю он стремится привести Небеса. На его стороне Метатрон, глас Божий, на его стороне понимание того, что нужно человечеству, и, по крайней мере Азирафаэлю нравится так думать, раз уж он до сих пор существует, на его стороне сама Богиня. И если даже в этот раз на его стороне нет Кроули, что ж… он сделал все, что мог, хотя странно, что кто-то, так хорошо умеющий следовать тенденциям развития человечества, не понимает, что в статике прогресс невозможен. Первое собрание по поводу организации Второго Пришествия проходит так, как и ожидалось от Небес — спокойно. Сариэль раздает список городов — возможные точки землетрясений, первого из знаков второго пришествия. Азирафаэль читает его, после перечитывает еще раз, изо всех сил контролируя искажающиеся в ужасе черты лица; тут и там мелькают названия городов-миллионников, некоторые из которых никогда прежде не были сейсмически активной зоной. — Вероятно, тут ошибка, — наконец отмечает он, окидывая собравшихся взглядом. — Получается, что еще при первом знаке умрут… тысячи, сотни тысяч человек. Разве наша цель не в том, чтобы воцарился вечный мир? Михаил, сидящая по правую руку от него, смотрит на него так, будто он глупый школьник, не понимающий, как при сложении двух пар яблок получается четыре. Азирафаэль выдерживает этот взгляд — как её непосредственный начальник, он не должен давать слабину и, совершенно точно, должен требовать пояснений. — Разумеется, вечный мир для праведников, — отвечает за всех Варахиил. — Иисус, сын Божий, на страшном суде определит, кто из живущих достоин вознесения, в то время как оставшиеся будут подвергнуты вечным мукам за своих грехи. — Но всем будет проще, если многие будут рассортированы заранее, — заканчивает Иегудиил. — И да будет наша усердная работа в этом благословлена Богиней. Аминь. — Аминь, — хором повторяют все, Азирафаэль запаздывает буквально на мгновение, но, кажется, его голос звучит в тишине. Если бы у этой его формы было сердце — оно пропустило бы удар. Сотни тысяч, даже, вероятно, миллионы, людей погибнут страшной смертью под обломками, в пожарах, в водах вышедших из берегов рек. Старики, взрослые… дети. Праведные люди и близкие таких же праведных людей. Азирафаэль знает, что все его мысли сейчас легко читаются по глазам и на какую-то секунду мечтает о темных очках, как у Кроули. — Верховный Архангел? — зовет его Уриил, прищурившись. — Еще какие-то вопросы? — А… Да, да, конечно, — Азирафаэль судорожно всматривается в остальные документы, пытаясь уцепиться за слово, которое сможет дать ему время для раздумий. — Книга Мормона… она готова? — Готова и отдана нифийцам, — кивает Варахиил. Пока он поясняет, Азирафаэль продолжает искать что-то еще. Что-то, способное отодвинуть Второе Пришествие и дать ему время переубедить Небеса в его необходимости. — Они уже распространяют ее, несмотря на то что, — он презрительно кривит губы, — оппозиция пытается убедить людей в её поддельности. — Хорошо… Что насчет Нового Иерусалима? — уточняет Азирафаэль, не поднимая головы от бумаг. Если они заметят его смятение — он проиграет то немногое, что у него есть от авторитета в их глазах. — Он должен быть достоин Сына Божьего, вы же помните? — Место определено и утверждено Гавриилом, — в голосе Михаил сквозит чересчур сладкая улыбка. — В наши дни люди могут возводить города так быстро, каких-то двадцати лет хватит, чтобы сделать его сердцем человечества. — Да… разумеется, — Азирафаэль начинает терять надежду, когда его взгляд натыкается на имя единственного не присутствующего Архангела. Он поднимает голову и окидывает собравшихся взглядом. — Где Иеремиил? Кажется, он отвечает за значительное знамение, а именно, — он опускает палец на строчку, чтобы ничего не пропустить, — да погасит Святой Архангел Божий Иеремиил свет звезд, солнца и луны, дабы указать на тьму в сердцах неправедных, коим Милосердие Божье не подобает. И по практически звенящей тишине понимает, что попал в самую точку. Уриил смотрит почти спокойно, но на секунду на её лице мелькает задумчивость. Варахиил и Иегудиил опускают головы в листы, по-видимому, ища там ответ, в который могли бы ткнуть Азирафаэля носом. Сариэль открывает рот, но тут же закрывает его, видимо, не зная, что ответить. — Архангел Иеремиил на Земле, сопровождает души праведников в Царствие Небесное, как и подобает ему по долгу, — разрушает тишину Михаил. — Как только он прибудет на Небеса, мы соберемся для дальнейшего обсуждения, — постановляет Азирафаэль, внутренне ликуя. — Как можем мы обсуждать план, в котором Архангел принимает непосредственное участие, без него самого? На этом объяв- — На самом деле, — вдруг прерывает его Уриил задумчиво, — я не помню, чтобы он когда-либо посещал Небеса со времен зарождения человечества. — Но он знает свою роль и, бесспорно, будет на месте, когда будет нужно. Я часто пересекался с ним ранее, он всегда очень ответственно относился к своей работе, — заверяет Иегудиил, сам того не зная, внушая Азирафаэлю еще больше уверенности. Если некий Архангел такое время провел между Землей и Небом, переправляя души, значит, ожидание его визита действительно может затянуться, давая отсрочку. — И мы готовы пустить это на самотек, рискнув пожертвовать ещё одним шагом Божьего Плана? — спрашивает он предельно серьезно, окидывая всех присутствующих критическим взглядом. Все пять Архангелов выглядят почти пристыженными. — Мы найдем его, — резюмирует Варахиил. — Да Благословит Господь наши поиски. Аминь. — Аминь, — в этот раз Азирафаэль не опаздывает. — Все свободны. Архангелы покидают кабинет один за другим. Уриил уходит последней, бросив на него взгляд, в котором смешивается одновременно недоверие и странное уважение. Это нервирует, потому что Азирафаэль знает, что она, в целом, не глупа и способна раскусить его притворство, если копнет глубже. Однако сейчас она, как и остальные, приложит все силы к исполнению задачи и, к собственному ужасу, он уверен, что в какой-то момент они добьются успеха, и тогда Второе Пришествие действительно придется запустить. По крайней мере, он благодарен за отсрочку. Хотя теперь задача сменить доктрину видится куда тяжелее. Небеса направлены на свой путь тысячелетиями, Небеса имеют четкую структуру и цель, Небеса дисциплинированы, Небеса не останавливают препятствия на пути, Небеса… идеальны. В худшем из смыслов.