(Не)работающие планы

— Уно, — произносит Мюриэль, выкладывая на стол зеленую карту «пропуск хода», а после кладет последнюю, семерку того же цвета. — И я вышла. Кроули пару секунд смотрит на пять карт в своих руках, потом на неловко улыбающуюся Мюриэль, сидящую напротив. Это уже третий кон, и он ни разу не был даже хоть немного близок к победе, даже в тот раз, когда она забыла сказать «Уно» три раза подряд. Честно говоря, это просто какая-то насмешка Вселенной над ним; сколько бы он ни играл в ту же игру с Азирафаэлем, обычно занимавшем то самое кресло, на котором сейчас сидит Кроули, счет никогда не бывал таким разгромным. — Может в покер? — предлагает Кроули, фактически, принимая свое безоговорочное поражение. Мюриэль забавно сводит брови. — Что это? — интересуется она, в очередной раз напоминая Кроули, что, как и Эрик, она что-то вроде бессмертной версии человеческих детей. Ладно, не совсем так, в отличие от них Мюриэль может принимать взвешенные решения, по крайней мере иногда, может видеть последствия своих поступков, хотя тут им с Эриком стоит практиковать навык. Однако она все равно довольно далека от полного понимания человечества. — Азартная карточная игра, — поясняет Кроули, а потом, немного подумав, добавляет. — Знаешь, нет, плохая идея. Монополия? — Та игра, в которой ты покупаешь все улицы в конце поля? — с подозрением щурится Мюриэль. Кроули усмехается; даже если никто из руководства так и не оценил ужас этой его идеи (и многих других, просто к слову), он сам знает, что игра получилась что надо. Это также единственная игра, в которой он побеждает, хотя это, вероятно, связано с тем, что Мюриэль не до конца понимает человеческую экономику, что довольно забавно, потому что после ухода Азирафаэля именно она собирает плату со всех его бесчисленных арендаторов. Если собирает. Кроули задумчиво смотрит на Мюриэль, которая косится на коробку с игрой, лежащую на стеллаже в углу комнаты. О, черт. — Эм, Мюриэль? — осторожно зовет он. Она мгновенно поворачивает голову, будто бы и не хочет лишний раз видеть коробку. — Люди заходили сюда и говорили что-нибудь об оплате? — В первый месяц, — кивает Мюриэль. — Я решила, что они что-то напутали. Я же первый раз их вижу, они мне ничего не должны. Кроули подавляет в себе желание выругаться, потому что понятия не имеет, как это не пришло ему в голову раньше. Или, что еще важнее, почему Азирафаэль так и не объяснил принцип Мюриэль. Он просто медленно выдыхает и поднимается на ноги. — Куда ты? — спрашивает Мюриэль, неловко ерзая на своем месте. — Хочешь поиграть в монополию в реальной жизни? — усмехается Кроули. Мюриэль хмурится, видимо, считая что это очередная странная демоническая шутка, так что он протягивает ей руку, предлагая встать. — Пойдем? Мюриэль предложение принимает не сразу, сперва смотрит на руку, будто это тоже какая-то странная шутка, однако в итоге поднимается на ноги. Кроули на самом деле не уверен, кто из владельцев магазинчиков является арендатором Азирафаэля, он никогда не ходил с ним собирать плату, предпочитая уделить время более интересным вещам (не только приклеиванием монеток к тротуару, спасибо большое). В общем, у него довольно смутное представление о том, кто конкретно является должником, но у него вполне ясное представление о иногда чрезмерной педантичности Азирафаэля, никогда не оставлявшей у окружающих никаких сомнений, что он англичанин. Забавно, потому что, даже если и рассматривать их в таком ключе, с исторической точки зрения они куда больше времени провели на Аравийском полуострове. В любом случае, у Азирафаэля была записная книжка со всеми его задачами как владельца магазина и прочей чепухой, которую он считает обязательной, чтобы влиться в общество людей. Или правильнее будет сказать «называл»? Неважно. Важно, что оно поможет. Книжка лежит на его столе, как и всегда, так что Кроули просто быстро пролистывает ее, чтобы найти список. — Супер, погнали, — произносит он, после того как обнаруживает то, что искал, направляясь к двери. Мюриэль следует за ним, кажется, все еще сбитая с толку. — Я не совсем понимаю, что мы собираемся делать, — признается она, когда за ними закрывается дверь. Кроули протягивает ей книжку, открытую на нужном разделе. — Мы идем по этим адресам и собираем арендную плату, — поясняет Кроули, а после задумчиво хмурится, вглядываясь в одну из строчек. — Не знал, что у Азирафаэля есть недвижимость за пределами Уикбер. — Зачем ангелу недвижимость? — хмурится Мюриэль, пробегая глазами по странице. — Причин нет, ему просто нравится быть частью человеческой экономики. Знаешь, не создавать, мгх, инфляцию, — отвечает Кроули, делая неопределенный жест рукой. — Начнем с фокусника. — Не знаю, — качает головой Мюриэль, но все равно следует за Кроули, что, вероятно, означает, что ему нужно чуть сбавить шаг, что он и делает, однако она все равно догоняет его только у самого магазина. — И… что именно мы делаем? — Когда попадаешь на чужое поле в монополии, ты должна заплатить, верно? — спрашивает Кроули. Мюриэль кивает. — Чудно. Они попали на твое поле. — Но я не покупала это… поле, — напоминает Мюриэль, скрещивая руки на груди. Кроули покачивает головой. — Ну да, но Азирафаэль вышел из игры и передал все свои карточки с полями тебе, ты же, нгх, на Земле его племянница? Это твое наследство, — поясняет Кроули. Мюриэль обрабатывает эту мысль пару секунд, прежде чем решительно кивнуть. Кроули усмехается и открывает ей дверь. — Отлично. Пойдем. Он заходит в магазин сразу за Мюриэль. Внутри, кажется, не поменялось ничего; ни витрина, ни ящики ни даже красная феска. Он, к собственному удивлению, может даже заметить мелкие детали, напоминающее об устройстве магазина в сороковых, вызывающие улыбку. Будто бы даже время не способно уничтожить некоторые вещи. — Чем могу вам помочь? — улыбается мужчина за прилавком. Кроули не вспомнит его имя, даже если от этого будет зависеть его существование. В их немногочисленные встречи он был занят немного другим. — Я Энтони Кроули, друг мистера Фэлла, вашего арендодателя, — сообщает Кроули спокойно. В глазах фокусника проступает понимание. — Вы могли заметить, что он… путешествует. — Да, я заходил к нему несколько недель назад, но, кажется, его заместительница не совсем поняла о чем я, не так ли мисс… — он задумчиво смотрит на Мюриэль. — Мои извинения, не припомню вашу фамилию. — Мисс Фэлл, — тут же отзывается Кроули, прежде чем Мюриэль успеет бросить на него непонимающий взгляд, и тут же поясняет. — Племянница. — О, понимаю. Кажется, мистер Фэлл забыл предупредить тебя перед отъездом, — добродушно улыбается мужчина, выходя из-за стойки, и протягивает Мюриэль руку. — Я Матт, владелец этой чудесной лавки. — Мюриэль Фэлл, — она пожимает протянутую руку. Кроули приходится скрыть усмешку от того, каким напряженным тоном она произносит собственную фамилию. Матт, кажется, расценивает это иначе, потому что очень наигранно хмурится, прежде чем быстро протянуть руку к уху Мюриэль, а после широко улыбнуться. — Что это тут у вас? — произносит он, демонстрируя монетку на раскрытой ладони. Мюриэль удивленно приоткрывает рот, переводя взгляд с чужой руки на Кроули. — Просто небольшое чудо. — Часть оплаты, я полагаю, — хмыкает Кроули. И если кому-то покажется, что он слишком категоричен к фокусникам, они могут придержать это мнение при себе до тех пор, пока не проведут пару недель с Азирафаэлем, получившим гиперфиксацию на этой теме. Матт не комментирует его сухой тон, хотя его улыбка становится менее яркой, когда он возвращается к прилавку и достает из-под него конверт. — Только боюсь, что мне нужно увидеть ваши документы и доверенность, — напоминает Матт. — Конечно, — кивает Кроули, а в следующую секунду останавливает время и поворачивается к Мюриэль. — Какое второе имя ты бы себе хотела? — Второе имя? — не понимает она, переводя взгляд с застывшего в наверняка крайне неудобном положении Матта на Кроули. — Зачем? — У людей есть, — пожимает плечами Кроули. Он, правда, не знает. Наверное, чтобы не путать одного человека с другим в базах данных или что-то такое. Свое он выбрал скорее насмешки над Всевышней ради. — Просто назови любое. — Анна? — скорее спрашивает, чем предлагает Мюриэль. Кроули кивает, а после протягивает ей документы, которые она принимает с улыбкой, а после задумчиво произносит. — Это круче, чем монетка. Кроули не может сдержать довольной усмешки, прежде чем снова запустить время. Матт выглядит немного дезориентированным и несколько раз моргает, прежде чем сфокусировать взгляд на посетителях и взять у Мюриэль документы. — Ужасные магнитные бури в этом месяце, правда? — произносит Кроули как бы между делом, пока Матт вчитывается в строчки. — Согласен, — медленно кивает он, а после протягивает Мюриэль конверт. — Думаю, все в порядке. — Спасибо, — кивает Мюриэль с улыбкой. — Хорошего дня. — Храни вас Господь, — отзывается Матт, все еще медленно. Он не казался особо религиозным ранее. Кроули бы задумался, что в этот раз человек как-то слишком серьезно подвергся последствиям остановки времени, но он слишком занят тем, чтобы ответить: «Неа, не будет». Ровно в тот же момент, когда Мюриэль произносит: «Вас тоже». Как только за ними закрывается дверь, Мюриэль останавливается, разглядывая теперь уже собственный паспорт. Кроули почти ждет небольшого спора о том, что создавать гражданство и прочее из ничего — неправильно, но ей, кажется, это не особо интересно. — Почему Азирафаэль выбрал именно эту фамилию? Как падение, — произносит она. — Ну, я собирался ему сказать, но хотел посмотреть, когда он сам поймет, — пожимает плечами Кроули. — В конце концов, нет никакой разницы, это все равно выдумка. Даже если Мюриэль и не согласна, она не подает виду, просто кивает и закрывает паспорт, после чего кладет его в карман брюк и снова поворачивается к Кроули. — Куда мы идем дальше? Они обходят большинство магазинчиков на улице, посещая магазин пластинок Мэгги последним, и практически везде им говорят, что откладывали сумму, нужную для оплаты, до возвращения Азирафаэля. Мюриэль на это понимающе кивает, а Кроули вдруг задумывается, что их нахождение на Уикбер буквально константа, приевшаяся у всех в голове. Странно, что никто не задается вопросом, почему никто из них не стареет. Одно дело, что Шедвелл в свое время купился на историю с отцом и сыном, но вся улица… Вряд ли тут обошлось без небольшого ангельского чуда, исполнение которого Азирафаэль никогда не признает. Кроули усмехается, прислоняясь к крылу Бентли. Есть еще пара адресов в другой части города, которые нужно посетить. — Разве у тебя нет важных дел? — интересуется Мюриэль. Произнеси это кто-то другой, это сошло бы за предложение уйти, но ее тон действительно любопытствующий, без скрытого смысла. — Эрик вполне справится с тем, чтобы последить за магазином один день, — хмыкает Кроули, открывая перед ней дверь машины. Мюриэль все еще кажется задумчивой, но занимает пассажирское место. — Я просто не понимаю, зачем ты это делаешь, — произносит она, когда Кроули садится за руль. — Ты же не обязан возиться со всеми этими… оплатами. Кроули знает, что он не обязан. Но ему нравится проводить время с Мюриэль, в том числе потому что она иногда кажется застывшей во времени. Особенно когда не боится задавать вопросы. Кроули не знает, что происходило на Небесах после Восстания, но знает, что ангелам привили что-то вроде отвращения к любому проявлению любопытства. Хотя, если прислушаться к рассказам Эрика, ситуация Внизу не была лучше, он просто старается это скрывать. Может быть, у него это и получилось бы, но он, вероятно, не осознает, что Кроули его действительно слушает, и что картинка в его голове в цельную не складывается. — Я не против помогать тебе, Мюриэль. Мне нравится проводить с тобой время, — наконец говорит он. Этот факт знают, кажется, уже все, кроме нее самой. Кроули сложно сказать, почему это так, что именно в Мюриэль его цепляет, это просто есть. Может быть, какая-то ассоциация со временем, когда главной заботой было уложиться в график создания звезд и перекинуться парой слов со знакомыми во время перерыва. У людей наверняка есть психологическое объяснение этому. Это не то, что было в общении с Азирафаэлем, это скорее… что ж, это скорее как общение с Адамом и Этими. Кроули усмехается этой мысли и продолжает задумчиво. — И потом, пугать владельцев магазинов… — Поняла, — улыбается Мюриэль, пристегивая ремень безопасности. — Нам долго ехать? — Нет, — усмешка Кроули становится чуть шире, когда он поворачивает ключ зажигания. — На самом деле, некоторые сказали бы, что слишком быстро. Мюриэль, похоже, ничего не имеет против езды с нарушениями любых скоростных ограничений и полностью доверяет умению Кроули ни в кого и ни во что не врезаться. Она не тараторит что-то про пешеходов и другие машины, как всегда делал Азирафаэль, не говорит, что все это безрассудно и опасно. Наоборот, почти восхищенно рассматривает проносящиеся за окном вывески магазинов, улицы и дорожные знаки, а когда Бентли останавливается, поворачивается к Кроули. — Водить машину — сложно? — спрашивает она. — Только различать дорожные знаки, — отвечает Кроули недоуменно, приподнимая бровь. По Мюриэль, конечно, не скажешь, что она может быть заядлой автолюбительницей, но, учитывая ее реакцию на каждую поездку, внешность обманчива. — А что, хочешь научиться? — Если вы с Бентли не против, — осторожно улыбается она. Кроули кивает и постукивает пару раз по рулю. — Что думаешь? — интересуется он у Бентли. Та пару секунд не издает ни звука, а после из динамика слышится: «Твое желание — приказ для меня». Кроули может только закатить глаза, но, по крайней мере, он уже не чувствует себя идиотом при одном упоминании этой конкретной музыкальной композиции, что уже прогресс. Какие у людей там стадии переживания горя? Вот он на той, которая близка к концу. — Думаю, мы оба согласны. Но сначала закончим с должниками. — Да, конечно, — кивает Мюриэль. Ее глаза буквально горят энтузиазмом, и на пару секунд Кроули действительно кажется, что он видит собственное отражение из прошлого. Мюриэль торопливо, быстрее, чем обычно, выходит из машины и оглядывается, ища глазами нужный им адрес. Кроули не может сдержать маленькой улыбки. Что ж, иногда его жизнь действительно стоит тех трудностей, с которыми он сталкивался тысячелетиями. Здесь они справляются быстро. Быстрее чем на Уикбер, хотя Кроули не берется судить, происходит это потому что эти владельцы не знали Азирафаэля так долго, как другие, и не спрашивали о нем, заводя эту традиционную вежливую беседу, или потому что Мюриэль поняла принцип действия. В любом случае, здесь основная задача Кроули состояла в том, чтобы стоять у входа, прислонившись к стене, молча наблюдать и один раз проконтролировать арендатора, чтобы убедиться, что он не обсчитывает. Все это было не особо сложно, он знает, какое впечатление может производить на смертных, особенно на контрасте с кем-то, одетым во все белое и дружелюбно улыбающимся. Кроули первым начинает разговор, когда они выходят из последнего заведения — небольшой закусочной, спрятанной между офисными зданиями. Управляющий там, прежде чем расплатиться несколько раз звонил кому-то, чтобы удостовериться, что все делает правильно, и сохранил данные паспорта Мюриэль, просто на всякий случай, поэтому визит затянулся. — Для начала, мы не будем учиться в черте города, — предупреждает Кроули, подходя к машине. — В первый же день выезжать на оживленную улицу — ужасная идея. Мюриэль с готовностью кивает и снова занимает пассажирское сиденье, но Кроули отчетливо ощущает исходящее от нее нетерпение. Он пытается вспомнить, как чувствовал себя, когда сел в Бентли впервые, но это было действительно слишком давно и совершенно иначе. Как минимум, куда меньше других машин на дороге. Они отъезжают довольно далеко от города, и только тогда Кроули сворачивает на обочину и останавливается. — Я никогда никого ничему подобному не учил, — предупреждает он, когда они меняются местами. Смотрит на Мюриэль, с любопытством рассматривающую руль, а после осторожно придвигает ее кресло вперед чудом. — Слева от тебя рычаг, проверь, что он… — В нейтральном положении, тогда нужно нажать на педаль сцепления и снять с ручного тормоза, — вдруг продолжает Мюриэль. Кроули замирает с приоткрытым ртом на пару секунд, переводя взгляд с нее на рычаг и обратно. Мюриэль неловко улыбается и потирает запястье. — Я гуглила. — Это, мгхм, заметно, — Кроули прочищает горло и, на всякий случай, пристегивает ремень безопасности. Он, конечно, доверяет Бентли больше, чем любому инструктору со вторым набором педалей, но чем ангел не шутит. — Что дальше? — Зажав сцепление, переключить передачу, нажать газ, отпустить сцепление, — уверенно отвечает Мюриэль. Бентли недовольно рычит двигателем. — Заглохнешь, — поясняет Кроули, протягивая ей ключ зажигания. — Сцепление отпускай плавно. Попробуй, все с самого начала. И руки держи на руле. Мюриэль кивает, забирает ключ, заводит машину, опускает руки на руль, кажется, трогается с места, но почти сразу машина глохнет. — Прости, — произносит Мюриэль, постукивая по приборной панели. Бентли, не являясь обыкновенной машиной, как и всегда, просто тихо шумит двигателем и снова замолкает. — Она все понимает, — успокаивает Кроули. — Давай еще раз. Плавно, окей? Мюриэль пробует еще раз. А потом еще и еще, до тех пор, пока у нее не получается проехать хотя бы несколько ярдов без того, чтобы машина заглохла. Все это время Бентли ведет себя так, будто она обычный автомобиль, никак не подверженный демоническому влиянию, за что Кроули обязательно должен будет ее похвалить позже. Разумеется, она могла бы сделать все за Мюриэль, он почти уверен, что она во многом контролировала движение, когда за рулем был Азирафаэль, однако она терпеливо выполняет только то, что делает Мюриэль. Кроули упоминал уже, что любит Бентли? — Теперь попробуй проехать до того дерева и остановиться, — произносит Кроули, указывая рукой на одинокую липу впереди. — Это сложнее, чем кажется, когда ты за рулем, — отмечает Мюриэль, косо поглядывая на дерево. Кроули хмыкает. — У меня были десятки лет на практику, — напоминает он. Мюриэль, конечно, кивает, но особо убежденной не выглядит и снова машину не заводит. — Хотела бы я, чтобы меня отправили на Землю раньше, — делится она, поджимая губы. Кроули может понять, почему. Ему бы тоже не хотелось застрять где-то на тысячи лет, не важно Внизу или Наверху, и он, если честно, понятия не имеет, как Мюриэль и Эрик сохранили в себе этот задор. Вряд ли у него самого это получилось бы. — Азирафаэль здесь с начала времен, и водитель из него так себе, — отмечает Кроули, а после постукивает костяшками пальцев по пассажирской панели. — А ты что скажешь, дорогая? — Я механизм, что никогда не спит, — отзывается Бентли. В переводе с ее языка, характеризующегося иногда очень странным подбором слов, связанным с ограниченным словарем, это, вероятно, означает, что она действительно контролировала большую часть пути. С другой стороны, далеко не факт, что Азирафаэль вообще отрабатывал свои навыки с тех пор, как получил лицензию. Скорее всего нет. И, вне зависимости от того, являешься ты бессмертным существом или нет, повторения тебе необходимы, чтобы не терять хватку. — Я не совсем понимаю, о чем она, — признается Мюриэль. — Она следила за тем, чтобы в дороге с ним все было в порядке, — переводит Кроули, — верно? Бентли одобрительно гудит, так что Кроули снова поглаживает ее по панели. Он полагает, что Азирафаэль что-то сказал ей в тот единственный свой визит, потому что она довольно резко перестала пытаться повлиять на хозяина очередной песней. Хотя может быть, она, наконец, прислушалась к тому, что Кроули говорил ей в первые месяцы после инцидента в книжном. Книг, подробно объясняющих мышление автомобилей не существует, а даже если бы и существовали, он вряд ли бы их прочитал. — Она так может? — недоверчиво спрашивает Мюриэль. — Я способна на все, что угодно, — если бы тон машины мог быть гордым, Кроули бы поставил на то, что так бы и было. Хотя с этим утверждением поспорить сложно. — Однажды она преодолела стену Адского Пламени, а потом проехала еще несколько миль, — сообщает он. — Так что, да. Действительно, что угодно. — Ты чудо, — улыбается Мюриэль. Кроули буквально может видеть, как крыло машины краснеет на несколько секунд, прежде чем снова вернуться к привычному черному. Что ж, ее способы общения ограничены, но то, как она их использует, очень красноречиво. — Итак, Мюриэль, мы будем стоять здесь до завтра или…? — Кроули намеренно делает паузу, не собираясь заканчивать предложение. Она это, по всей видимости, понимает, потому что снова делает глубокий вдох и трогается с места. Машина едет медленно, остановка получается очень резкой, но, по крайней мере, двигатель не глохнет. — Ну как? — спрашивает Мюриэль, после того, как фиксирует тормоз. — Для первого раза — хорошо. Тебе просто нужно больше практики. — уверяет Кроули. — Но, думаю, на сегодня хватит. — Да, наверное, — соглашается Мюриэль, отстегивая свой ремень безопасности. — Мы сможем продолжить в другой день? — Если ты захочешь, — кивает Кроули, открывая дверь машины. — Хотя сидеть на этом месте было странно. — Ты никогда не сидел на пассажирском сиденье Бентли? — любопытствует Мюриэль, тоже выходя из машины. — Только когда я здесь жил, но тогда она стояла на месте, — хмыкает Кроули, прислоняясь к капоту. Только сейчас он замечает, что уже начинает смеркаться. Учитывая, что за рулем все это время был кто-то, никогда прежде не управлявший даже велосипедом, им стоило обратить на это внимание раньше. Им, вероятно, жутко повезло, что за все это время мимо проехала только пара машин. Просто божественное провидение, чтоб его. Кроули поднимает очки за лоб, убирая волосы назад, и смотрит наверх. Вряд ли Она действительно за этим присматривает, и ему самому бы пора перестать размышлять человеческими категориями и списывать на Нее то, что является простым стечением обстоятельств. Другой разговор, что с недавних пор этих самых обстоятельств, напоминающих о временах до падения, становится подозрительно много. — Почему ты жил в машине? — спрашивает подошедшая Мюриэль. Она так же, как и он, опирается о капот Бентли. — Мгх, неинтересная история, — хмыкает Кроули. — Аду, оказывается, не очень нравится, когда ты сперва теряешь Антихриста, а потом находишь и настраиваешь его против собственного отца. Бентли всегда была моей, а вот квартира, ну, не совсем. Мюриэль, кажется, неловко потирает запястье. Может быть, жалеет, что потревожила старые и явно не лучшие воспоминания. Кроули не уверен, он все еще смотрит наверх, пытаясь увидеть… что-то. Люди говорят, что Сириус — самая яркая звезда ночного неба, хотя Кроули даже не уверен, под каким номером в списке Сириус был раньше. Он как-то пытался выяснить это, донимал бедолагу Кеплера и, кажется, пришел к выводу, что это номер семнадцать-девятнадцать-четыре, если исходить из Небесных списков. Но, учитывая, что доступа к самим спискам у него тогда не было уже тысячелетиями, он может и ошибаться. — Что ты ищешь? — интересуется Мюриэль. Кроули на секунду бросает на нее взгляд, только чтобы убедиться, что она тоже смотрит на небо. — Звезды, — пожимает он плечами, убирая руки в карманы джинсов. — Их еще не видно, — замечает Мюриэль недоуменно. Получается, он искал то, чего нет. Ауч. — Пока меня не отправили на Землю, я не знала, что их трудно рассмотреть из города. Эрик сказал, что это из-за света или что-то такое. — Правда? — Кроули об этом раньше не думал, но это, вероятно, имеет смысл. Если ты светишь сам, тебе будет хуже видно огоньки впереди. — Ты никогда не обращал внимания? — Нгх, не то чтобы есть разница, — хмыкает Кроули, поворачиваясь к ней. Мюриэль задумчиво хмурится. — Глядя в эти ангельские глаза, — раздается из открытой пассажирской двери Бентли. Эта предательская машина… — Очень смешно, — фыркает Кроули. На лице Мюриэль сперва читается понимание, а потом вдруг печаль. И если к первому у Кроули вопросов нет, то второе скорее неожиданно, хотя бы потому что, по-сути, его проблемы с тем, чтобы любоваться звездами, к ней никак не относятся. — Ты не видел звезд? — уточняет она напряженным тоном. — Никогда? — Только со времен Восстания, — поправляет Кроули. Мюриэль качает головой. Немного напоминает реакцию Азирафаэля, когда он впервые осознал, что Кроули понятия не имеет, почему он восхищается сходством картин ночного неба с оригиналом. — Но ты же наверняка участвовал в их создании, как и весь гарнизон, — продолжает задавать вопросы Мюриэль. Вот этим Азирафаэль, к слову, не интересовался, но скорее всего потому что не знал, чем Кроули занимался раньше. Он проболтается об этом только позже, во время их внеочередной полуночной беседы. Азирафаэль, правда, с тех пор не поднимал тему звезд вообще, так что, может быть, ангелы в целом реагируют чересчур эмоционально. Нужно будет спросить у Эрика, просто ради чистоты эксперимента и, может быть, чтобы выяснить что-нибудь еще обо всей этой истории с копиями самого себя. Звучит она уж очень интересно. — Мы создавали их для людей. — И до последнего об этом не знали, — напоминает Мюриэль, складывая руки на груди. — Просто, если это «обои с узорчиком», странно, что от кого-то их скрывают. Кроули усмехается. Ему все еще нравится это сравнение. И, даже если никто никогда об этом не узнает, ему нравится само осознание масштабности проекта. — Я привык к этому, — пожимает плечами Кроули. Мюриэль задумчиво смотрит на него, прежде чем ее взгляд становится очень сосредоточенным. — Дай мне свои очки, — просит она. Нет, на самом деле, скорее требует. Кроули приподнимает бровь, однако сдается под ее суровым взглядом и протягивает ей оправу. Мюриэль смотрит на них критическим взглядом, а после чудом создает себе белый маркер, чем путает Кроули еще сильнее. Не то чтобы он переживал за очки, у него таких еще десяток в машине, он просто не понимает, зачем она сперва направляет их наверх, затем ставит на стеклах несколько точек, а после, на секунду примерив, протягивает обратно. — Это, конечно, не то же самое, что видеть звезды, но… Кроули забирает у нее очки, все еще не уверенный, что именно она сделала, но понимает, стоит ему надеть их. Это не выглядит так, как на картинах или фотографиях, в сумерках маленькие точки едва видны, но он все равно может разглядеть их, если присмотрится. Почти как если бы это было по-настоящему. Он может представить, что никаких очков нет, может, если так конечно правильно говорить, почувствовать себя человеком. Кроули готов признать, но только самому себе, что у него захватывает дух. — Это… это здорово, Мюриэль, — наконец произносит он чуть сдавленным голосом, снова поворачиваясь к ней. Мюриэль неловко улыбается, потирая запястье. — Они не на своих местах, я не помню точное расположение, — признается она. — Но я рада, что тебе нравится. Кроули действительно нравится. Ему бы в голову не пришло ничего подобного, он просто выбрал смириться с тем, что никогда не увидит звезды с Земли сам. Это заняло у него достаточно много времени. То, что Мюриэль придумала это так быстро и без единой задней мысли — действительно дорогого стоит. Кроули не может выразить, насколько. — И потом, — продолжает Мюриэль с небольшой усмешкой. — Убедить демона обратить взгляд ко Всевышней… Кроули смеется. Ладно, у нее получилось подловить его за фразу, сказанную несколько часов назад, очень неплохо. Он может ей гордиться в каком-то смысле, а еще переход к забавной шутке позволяет не говорить о том, что это действительно очень много для него значит. У Кроули всегда были небольшие проблемы с правильным выражением своих эмоций, куда проще давать окружающим судить об этом самостоятельно. — Ладно, давай домой, — произносит он, выпрямляясь. Мюриэль кивает, бросает еще один взгляд на небо, а после направляется к своему пассажирскому сидению. Дорога назад в Лондон не занимает много времени, особенно теперь, когда Кроули уверен, что Мюриэль не имеет ничего против высоких скоростей. Она только спрашивает, как он переключает светофоры по собственному желанию так, чтобы не спровоцировать случайно аварию. Кроули надеется, что она поняла принцип после его довольно сбивчивых объяснений. — Что мне с этим делать? — интересуется Мюриэль, беря в руки собранные за день конверты, когда машина останавливается у книжного. — Спроси Азирафаэля, — советует Кроули. — Он никогда особо не говорил, на что тратит эти деньги, помимо новых книг. — Поняла, — кивает Мюриэль, выходя из машины. — Тогда до встречи? — Увидимся, — соглашается Кроули. Он наблюдает за ней, пока она не заходит внутрь, а после обращается к Бентли. Он может водить настолько хорошо, насколько это возможно, но машина в любом случае будет знать лучше. — Что скажешь о ее перспективах? — Дочь своего отца, — отзывается Бентли. — И что это должно значить? — хмыкает Кроули. У этой машины действительно странное чувство юмора. Он достает из бардачка обычные очки, но кладет те, что с нарисованными точками в карман пиджака, осторожно, чтобы не поцарапать, и трогается с места. Несмотря на то, что уже подошло время закрытия, в цветочном магазине все еще горит свет. Когда Кроули заходит, Эрик оборачивается на звук колокольчика с ужасно усталым выражением на лице, что, как минимум, заставляет задуматься, что тут произошло в течение дня. — Не. Спрашивай, — чеканит Эрик, возвращаясь к оттиранию чего-то с прилавка. Кроули осматривается, пытаясь понять, в чем дело, прежде чем его взгляд падает на тряпку в чужих руках. — Это кровь? — Никто не умер, никто серьезно не пострадал, — монотонно произносит Эрик, продолжая свою работу. Кроули приоткрывает рот, потом закрывает, обрабатывая информацию. — Знаешь, я все же должен спросить, — наконец говорит он. Эрик откладывает тряпку, снова поворачивается к нему. — Парню нужны были розы, роз у нас не было, он нарвал их где-то и вернулся за оберточной бумагой, — поясняет он подозрительно ровным голосом. Это, конечно, объясняет кровь, но ведет к новому вопросу. — Где он нашел розы в октябре? — хмурится Кроули. — Понятия не имею, — качает головой Эрик. — Украл? Кроули прикидывает вероятности и, в принципе, он не был бы удивлен. Люди иногда были очень странными. Может быть, новость о чем-то подобном будет завтра в интернете. Он убирает пятно чудом. — Кофе будешь? — спрашивает Кроули, пока Эрик щурится, чтобы убедиться, что на прилавке ничего не осталось. — Знаешь, перед визитом к Шакс? — Ага. Давай, — наконец выносит он вердикт, убирая тряпку обратно на нижние ярусы. — Почему ты сразу так не сделал? — интересуется Кроули из чистого любопытства. Эрик может быть не сильнейший из демонов, но его возможностей хватит на такое чудо. — Или твоя проекция? — Хотел быть уверен, что пятно уйдет, будто бы его никогда и не было, — морщится он. — И это клоны, а не проекция. — Есть разница? — Они, ну, материальны, — пожимает плечами Эрик, поднимаясь по лестнице вслед за Кроули. — Могут держать вещи и все такое. — Полезно, — кивает Кроули, направляясь к кофемашине. Эрик выглядит слишком уставшим, чтобы продолжать расспрашивать его о клонах. — Тебя никогда не раздражало, что встречи с руководством всегда ночью? — Я не сплю, помнишь? — фыркает Эрик. Кроули все еще считает, что те бессмертные существа, что игнорируют концепцию сна, многое упускают. Они бы, вероятно, сказали, что он сам пропускает целые куски дня в бессознательном состоянии, но вряд ли изменили бы его мнение. — Как Мюриэль? — Вы же встречались вчера, — усмехается Кроули, обращая все свое внимание на зерна. — Вряд ли она сильно изменилась за сутки. — Мы пересеклись на пару минут, прежде чем я ушел выполнять задание Асмодея, — кривится Эрик. Кроули просто рад, что он перестал шутить об том, что сам Адский Герцог ищет внимания самого известного предателя. — Небольшой, но нудный шантаж. — Да, он такое любит. — Передам ему привет от тебя, если встречу, — обещает Эрик с ехидной усмешкой. Ну вот, стоило Кроули понадеяться, что он перерос эту тему. — Не вздумай, — предупреждает он, подняв указательный палец для большой убедительности, однако это не оказывает большого влияния, потому что усмешка Эрика становится только шире. Кофемашина издает звук, оповещающий о завершении работы, так что Кроули возвращает свое внимание к ней, а после ставит на стол две кружки. — Ты же не собираешься действительно это делать? — Неа, я понимаю, как работает шпионаж, — фыркает Эрик таким тоном, будто Кроули оскорбил его до глубины несуществующей души. — Мне просто, типо, нравится твоя реакция. Кроули подавляет желание зашипеть, потому что это было бы очень по-детски. Хотя Эрик и его любовь к тому, чтобы выводить окружающих на эмоции, тоже ведет себя по-детски, так что, возможно, это просто тайная демоническая особенность. В любом случае, Кроули решает просто игнорировать эти шутки, пока Эрику не надоест их придумывать, и надеяться, что это случиться скоро — терпение никогда не было его сильной стороной. Эрик не успевает сделать и первого глотка, когда на его телефон приходит оповещение. Он бросает быстрый взгляд на шторку уведомлений, корчит излишне недовольную гримасу, выпивает кофе за раз и поднимается на ноги. — У Шакс освободилось время, — поясняет он, поправляя толстовку. — Так что я пошел. — До завтра, — кивает Кроули, поднимая собственную кружку на секунду. Эрик исчезает в столпе пыли и сажи, которая, однако, не оседает на полу. Что ж, некоторые спецэффекты, созданные для наведения ужаса на людей, Кроули никогда не поймет. Хотя, у него никогда не было особого желания кого-то пугать, а если при необходимости он предпочитал продемонстрировать змеиную часть себя, это всегда отлично работало. Кроули остается наедине со своей кружкой кофе и лентой в соцсетях. Он взял в привычку наблюдать за всеми, даже самыми абсурдными новостями, вроде размытых снимков НЛО или птиц странного цвета, чтобы не пропустить ни единого знака того, что Второе пришествие уже началось. Конечно, Азирафаэль бы сказал ему, Кроули в этом уверен, просто он не может отбросить мысль о том, что, стоит ноге Иисуса ступить на Землю, как любую возможность общаться отрежут. И именно поэтому, несмотря на то что Мюриэль стабильно ходит на встречи с Верховным Архангелом, Кроули предпочитает контролировать. Правда, пока не совсем понимает, что будет делать.