Несколько зарисовок страсти

      Страсть, желание и безысходность. Когда давно не виделись, очень хочется, а места нет. Катя с надеждой сунулась было в примерочную какого-то модного бутика, но Герман только хмыкнул в ответ, мол, посмотри, у них в каждой камеры висят с круговым обзором, после чего схватил любимую за руку и едва не бегом повел куда-то.       – Я взял машину сестры, стоит на парковке. У нее стекла тонированные, – прошептал он на ухо, опаляя ее кожу горячим дыханием, – быстрее, пока дочь спит успеем.       Они спустились на подземную парковку и Катя остановилась удивленная. Это была не просто машина. Это была МАШИНА! Большая, белая, с обшитым мягкой кожей, цвета слоновой кости, салоном и главное со стеклами будто темное идеально отполированное зеркало!       Любимая не стала утруждать себя разоблачением, только задрала юбку легкого платья, нежно-зеленого цвета, да сорвала с одной из ног шелковые кружевные трусики в тон. Будто ждала его именно сегодня. Герман же стянул с ее плеч лямочки, обнажая идеальные в своем совершенстве, крупные и упругие груди. Катя оседлала его, словно норовистого жеребца, соединяясь одним порывистым движением. Скользила по его бархатистому стволу, постанывала при каждом движении. А он оглаживал кончиками пальцев ее тело, покрывал мраморную кожу короткими, страстными поцелуями. Иногда, будто исподтишка глядел в зеркало, наслаждался видом чудесной спины, с рассыпанными по ней белыми волосами. Ее внутренние мышцы вытворяли невероятное, порой сжимая его член, словно тиски, от этого становилось просто невыносимо. Но наслаждение было не только физическое, но и эстетическое, чудными изгибами ее тела открывающимся настолько, насколько позволяла хозяйка, играющая и с его ощущениями, и с чувствами в целом. А еще он намеревался незаметно умыкнуть те самые трусики, на память, когда станет совсем грустно тихими зимними вечерами.       Она же сходила с ума от страсти, страха и стыда, ведь мимо машины проходили люди, возвращающиеся домой с покупками. Кто-то неодобрительно качал головой, кто-то молча косился на шатающуюся, словно пьяную, машину. От этого становилось не по себе, и, вместе с тем, внутренний огонь соития сводил с ума. Люди! Вокруг, несмотря на то, что это была подземная парковка, сейчас было столько идущих по своим делам людей и двое сошедших с ума от страсти любовников.       В момент, когда невыносимая сладость скрутила ее тело, Катя выгнулась, вскрикнула, едва не опустившись спиной на ручник. Щелкнула какая-то кнопка. Она повернулась спиной к нему, не позволяя выйти из себя, оперлась ладонями о его колени, приготовившись к следующему раунду.       – Безумная девчонка, – Герман, едва дышал от напряжения, а она выпрямилась и вдруг едва ли не онемела. – Твою ж… поздравляю, рыбка, твои прелести только что стали достоянием общественности.       – В смысле, что…       – У машины стекла тонируются и светлеют от прибора и ты, малышка, только что отключила этот прибор.       Напротив машины, с пакетами в руках, отвалив челюсти стояла парочка молодых людей, а чуть дальше, женщина, шипящая, словно змея, уводила прочь муженька, отупелого, словно барашек узревший вместо старых, добрых штакетин, новые, модные, открывающиеся автоматически ворота. При этом старательно прикрывала его вылупленные глаза ладонью.