Пятьдесят оттенков чувств

      В последнее время Диму преследовало чувство обреченности. Ему вроде удалось справиться с депрессией, принять себя и двигаться дальше, но сейчас она снова вернулась и мелкой змеёй заползла в сердце, заняла всё свободное место и не собиралась отпускать.       Он надеялся, покерный турнир поможет отвлечься и расслабиться, но всё случилось точно наоборот. Именно он его и добил.       Было слишком горько. От края пропасти его отделяет ровно один шаг, и так заманчиво было его сделать.       Он любил покер, ему нравилось играть и проверять свои умения и удачу. Он любил выигрывать, но этот турнир решил довести его и проехать по нему огромным трактором.       Госпожа удача развернулась к нему задом и решила добить, станцевав перед ним тверк. В начале всё было хорошо, Дима не совершал ошибок, но все его действия вели к поражению.       Вся жизнь — игра, и в этот раз игра чертовски похожа на реальную жизнь. Всё идёт хорошо, а потом резко, без предупреждений катится в бездну, и никакие усилия не способны это остановить.       Он — маленькая букашка, не способная ничего изменить в этом безумном мире.       Собственное бессилие злило.       На прошлом турнире было тяжело, но тогда Серёжа был рядом, и он чувствовал его поддержку, его едва заметные касания под столом, успокаивающее слова. Это вдохновляло, и заставляло двигаться дальше, и в итоге привело к тройке призеров. В этот раз они с Серёжей оказались за разными столами, чертовски далеко друг от друга. Причём не только в игре, но и в жизни. Они предприняли очередную попытку закончить эти не ведущие никуда отношения. Дима устал прятаться, скрываться, испытывать вину перед женой за измены, перед Серёжей за то, что не может дать ему всего того, что он заслуживает. Он решил закончить то, что разрушало его жизнь.       Теперь они просто друзья и коллеги. Правда с этим нужно было ещё как-то научиться жить, а не существовать, ожидая момента, когда они окажутся в одном кадре, и взаимодействовать будут не они, а образы. Пока получалось откровенно хреново, и Дима то и дело залипал на Серёже, провоцировал на небольшие конфликты, старался случайно прикоснуться, как только он попадал в зону видимости. Он решил, что чем дальше они друг от друга будут, тем спокойнее будет игра. Сам попросил зрителей рассадить их по разным столам. Во второй раз это вроде давало им двоим пробиться в финал. Но не сложилось…       Без Серёжи ничего не получалось. Он был одновременно его слабостью и силой.       Капризная леди категорически отказывалась поворачиваться к ним лицом.       Говорят: «не везёт в картах, повезёт в любви». Вот только даже тут не складывалось. Их любви было слишком много, но она, как и всё в их жизни, была обречена на провал. Вместе было невозможно, но и друг без друга не получалось.       Обреченность, на пару с горечью, поселилась в душе и не собиралась отпускать.       И без того хреновое эмоциональное состояние стало ещё хуже.       На второй покерный день, после собственного вылета Дима сдался, понимая, что он физически не способен контролировать свои эмоции: улыбаться на камеру и говорить о том, что со всеми такое случается, и он почти не расстроен.       Бывает, но он расстроен, ему хреново, и плевать, что подумают об этом другие. Он тоже человек. У него взяли какое-то интервью сразу после, он что-то ответил, из последних сил играя на публику. Но всё это происходило словно в тумане, на каком-то бешеном автопилоте. Он даже не помнил своих слов, просто почувствовал облегчение после того, как его отпустили, и постарался сбежать подальше от турнира и людей. Единственный, кого он искренне хотел успокоить, был Антон, ради него он даже выдавил из себя улыбку. Сказал, что просто устал и не стоит переживать. Всё же мальчику еще отстаивать честь комиков в финале. Он точно не должен беспокоиться о Диме, к тому же всего, что происходит на самом деле, он не знает. К счастью, отвлеченный Игорем, он не вникает в отмазку Димы, и тому удаётся спокойно сбежать. Дима чувствует себя восхитительным актером, ещё бы так получилось себя обмануть…       Но это, к сожалению, не подвластно даже ему.       Еще вчера он обнаружил небольшой балкон, на котором можно было перекурить, и спешил туда. Благо, он не пользовался популярностью, и Дима смог побыть наедине с собой. Он вышел на улицу подальше от посторонних глаз и вдыхал никотиновый воздух, мечтая оказаться где-нибудь не здесь.       Турнир отнял последние силы.       Домой не хотелось, но и оставаться тут казалось невозможным. В каком-то безумном порыве он даже записал длинный пост в телеграмме о своих чувствах, точно зная, что будет жалеть. Но эмоции нужно было выплеснуть хоть куда-то, и он не смог отказать себе в этом порыве.       Сережа нашёл его спустя пять минут. Дима хмыкнул, затягиваясь сигаретой. То ли Дима не умеет прятаться, то ли Серёжа его слишком хорошо знает и может найти даже в огромном здании с множеством балконов.       Сережа по привычке прижимается к спине, уложив голову на плечо и обхватывая руками талию.       Близко.       Нужно.       Правильно.       Некоторое время они молчат, наслаждаясь этой близостью. Дима курит, смотря на луну и звёздное небо. Хотелось быть далёкой звездой, которой нет дела до земных тревог, для которой всё, что происходит на Земле, — мелочь, не заслуживающая внимания.       — Останься, — мягко просит Серёжа, заставляя Диму вздрогнуть.       Он выложил пост буквально несколько минут назад, и он точно не мог его видеть перед приходом, да и сейчас не притрагивался к телефону, поскольку обе руки всё еще лежали на талии, прижимая Диму к себе и даря невыносимый комфорт.       — Откуда ты…? — спросил Дима, не зная, как продолжить собственный вопрос.       — Понял по тому, как ты выбежал из зала, никому ничего не сказав. Не стал досматривать, чем всё закончится, не остался поддержать волнующегося Антона, — просто ответил Серёжа, и Дима понял, что он в очередной раз прав. Серёжа читал его, словно открытую книгу.       Он правда хотел сбежать. Правда больше от себя, чем от места и ситуации, в которую попал. Хотел сбежать от давящих мыслей, от чувства обречённости, от мира, в котором ему не обрести покой.       — Оказывается, ты умеешь быть наблюдательным, — в каком-то отчаянно защитном жесте сказал Дима, туша окурок об железные перила.       — Я замечательный, я всегда замечаю, всё, особенно из того, что касается тебя, — с горечью сказал Сережа.       И это было правдой. Влюблённый Серёжа готов был сделать для своей любви всё, он подмечал каждую мелочь, был невероятно заботлив.       Дима, тяжело вздохнув, развернулся, заглядывая в беспокоящиеся глаза. Серёже не всё равно. Ему тоже больно. Возможно, в разы больнее, чем самому Диме. Серёжа ведь был не согласен с его решением, с его холодностью, но принял всё и продолжал ненавязчиво беспокоиться, оберегать. Он ведь не должен был приходить сюда, следить. Между ними ведь всё кончено. Вот только Дима всё равно тянется к нему, словно мотылек к палящему солнцу. И он больше не может бороться и сопротивляться притяжению.       Он сдаётся и признает поражения. Дима прижимает Серёжу ближе к себе, проходится языком по чужим губам, невесомо чмокает и резко углубляет поцелуй. С каждым движением действуя всё более агрессивно. И Серёжа отвечает, буквально вжимает в себя и так прижатого Диму, исследует чужой рот, напоследок больно прикусывая чужую губу.       У них всегда так: нежность превращается в грубость и страсть, злость за то, что мир такой, какой он есть.       — Я соскучился, — хрипло признается Серёжа, а потом озвучивает, то, о чём сам Дима подумал буквально минуту назад, — Нам это нужно.       — Всё будет только хуже. Мы в очередной раз всё испортим, и будет больнее, — озвучивает прописные истины Дима.       — Сейчас не лучше, — искренне отвечает Сережа.       — Знаю, и у меня больше нет сил бороться, — честно говорит Дима и Серёжа снова укутывает его в свои объятия.       Дима в очередной раз сдаётся. Плевать, что завтра он будет жалеть. Соблазн сдаться и проиграть слишком большой. Стоит закончить день поражений, проигрышем тому, кому всегда хочется поиграть.       Сережа не спасёт его от бездны внутри, но он прыгнет в неё вместе с ним, и в аду — куда, Дима уверен, они попадут — вдвоём будет намного легче.       Номер Серёжи, точно такой же, как и у самого Димы, большая кровать, на которой валяется открытый рюкзак.       Стоит им скрыться за дверью, как Серёжа снова впивается в Димины губы страстным поцелуем. Он устал, он соскучился. Ему чертовски не хватало Димы, а ещё он злился, что тот всё решает сам и лишает его даже малости. Ему весь турнир хотелось подойти ближе, поддержать, перехватить чужую руку и сжать её, получить свою долю внимания и уверенности.       Дима его талисман, он тот, кто вдохновляет его на победы, благодаря ему он может собраться даже в самых сложных ситуациях. Дима часто называет его своим криптонитом, и Серёжа склонен с ним согласиться. Вот только для него Дима скорее препарат V, способный подарить силу или убить, когда её станет слишком много. Если Дима — Бетмен, то Серёжа — его Джокер, тот, кто разрушает его жизнь. Но при этом жить друг без друга им уже невозможно, без него жизнь перестаёт иметь смысл и цель.       Серёжа чувствует необычайный прилив сил. Дима действует на него удивительным образом. Ещё несколько минут он старался отвлечься от чужой игры, пошел на борьбу и был слишком уставшим, но сейчас у него открылось второе дыхание. И если в их истории он злодей, то и действовать он будет так же: властно, уверенно. Углубляя поцелуй, задевая зубами и слегка прикусывая чужие губы.       Дима же не привык сдаваться, и сейчас он пытается перехватить поцелуй. Опускает руки и сжимает ягодицы. Серёже кажется, что после этого останутся синяки. Ему плевать, такой Дима заводит. Правда хватает того ненадолго. Дима отстраняется, с какой-то болью и отчаяньем смотря в глаза напротив.       — Отпусти контроль, — без слов всё понимает Серёжа. Даже очень сильные люди имеют право на слабость, и сейчас его партнеру нужно отпустить себя и дать Серёже позаботиться обо всём. Такие моменты наиболее ценные. Они ведь даже не отошли от двери, стоило им остаться наедине, как тормоза сорвало у них двоих. Серёжа держит Диму в своих объятиях, вжимая в себя и мысленно прося сдаться.       — Я не могу, — Дима отворачивается, гордость и привычка мешают сдаться, — Я должен быть ответственным и внимательным.       — Сейчас ты должен быть собой, — говорит Серёжа своим восхитительным, низким и глубоким голосом. Он убирает руки с талии и подносит к чужому лицу, поворачивает его к себе и мягко просит: — Поддайся мне хоть раз. Доверься.       Дима сдаётся, расслабляется и ослабевает в чужих руках, руки перемещаются на талию, но держат легко, практически невесомо.       — Ты молодец, — улыбается Серёжа.       — Сомнительно, я снова всех подвожу, — отводит взгляд Дима, не привыкший слушать комплименты.       — Закрой глаза, — просит Серёжа и укладывает Диму на спину.       Снимает нежно розовую футболку, в который раз поражаясь, что даже при выборе гардероба они мыслили одинаково.       Проводит руками по лбу, стараясь разгладить морщинки, потом опускается ниже, проводит пальцем по носу, очерчивает губы. Он хочет запомнить Диму таким: расслабленным, покорным. Ведь он так редко позволяет себе быть открытым. Совсем скоро он снова закроется в собственной броне из язвительности и пассивной агрессии. Снова сбежит от него, от их чувств. Снова попробует остановить это разделённое на двоих безумие. Это не любовь — это зависимость. Особый наркотик с мгновенным привыканием, чем больше его употребляешь, тем на меньше его хватает. Но как только пытаешься отказаться, наступает ломка. Серёжу бесят собственные мысли. Он не хочет думать об этом сейчас, когда Дима смотрит так открыто и доверчиво, поэтому он аккуратно массирует затылок и целует мягко, нежно. А потом аккуратно прикрывает глаза, прося отключить всё, кроме чувств и ощущений. Стараясь получить из этого вынужденного поражения максимум.       Это так на них не похоже, обычно всё грубо, страстно.       Но сейчас всё иначе, и Дима растворяется в таких чувствах. Серёжа тянется рукой к рюкзаку, достаёт непонятно откуда взявшееся там перо и свечку, подаренную им кем-то из поклонников. Она валялась в рюкзаке уже несколько месяцев, и он знал: однажды она ему пригодится.       Стягивая штаны с Димы, он цепляет карман и достает оттуда зажигалку.       Серёжа любуется обнажённым партнёром, таким открытым и доверчивым партнером.       Проводит легонько пером, вызывая лёгкую дрожь, а потом в странном порыве поджигает свечу.       — Ты чего так долго? — возмущается Дима, открывая глаза и приподымаясь на локтях, и хитро спрашивает: — Решил устроить романтик?       — Не совсем, — отвечает Серёжа, и толкает его обратно, и прикрывает глаза собственной рубашкой.       Он проводит пером по вздыбленной груди, легонько касается сосков, обводит пупок и опускается к члену.       Дима расслабляется и перестаёт ожидать подставы, и именно в этот момент Серёжа берёт свечу и приподымает ее над его телом.       Первая капля воска, опускается на живот.       — Ай! — вздрагивает Дима, откидывая футболку, снова открывая глаза и возмущенно смотря на Серёжу.       — Расслабься, — улыбается Серёжа и позволяет следующей капле упасть на сосок. Второй он тут же прикусывает и начинает сосать.       Он чередует горячие капли воска и собственные поцелуи.       Дима тает от контраста нежности и боли. Он вздрагивает, пытаясь предугадать, куда упадёт следующая капля и поцелуй.       Но Серёжа проявляет чудеса изобретательности. В какой-то момент Дима понимает, что в голове не осталось ни одной мысли. Серёжа наклоняет свечу, позволяя капле опуститься на низ живота, и в тот же момент вбирает возбужденный член, резко, на всю длину.       Дима хрипло стонет.       Серёжа начинает действовать увереннее, проводит языком вдоль вен.       Отставляет ненужную уже свечу и снова тянется к рюкзаку доставая смазку, попутно раздеваясь сам. Собственный член уже больно упирается в ширинку. Серёже хочется быстрее приступить к основному блюду. Но он тянет, пытаясь растянуть удовольствие на подольше.       Дима уже где-то не с ним, он лишь стонет, когда Серёжа продолжает сосать и начинает медленно растягивать Диму.       Когда он чувствует, что тот готов, меняет позу, ставит Диму на колени и резко входит на всю длину.       — Черт, больно, — выдыхает Дима, но не пытается отстраниться.       Серёжа замирает, давая привыкнуть, а потом начинает движения. Резко, настойчиво.       Дима растворяется от чувства наполненности, от уверенных движений от близости родного тела.       Сережа шлепает по ягодицам и опускает руку к члену.        Дима редко бывает снизу. Редко вот так отдаёт себя и своё тело в чужие руки, и всё это будоражит сознание. Он реагирует на каждый толчок, на каждый удар по ягодицам и всё это невероятно заводит.        Серёжа чувствует, что его не хватит надолго, и действует ещё более настойчиво. Попадает по простате и стимулирует возбужденный член.       — Серёж, — хрипло выдыхает Дима, кончая. Внутри всё сжимается, и Серёжа практически сразу следует за ним.        Он устало падает на партнёра. Несколько секунд они переводят дыхание, а потом Дима сталкивает его с себя.        — Ты кончил в меня, — то ли возмущённо, то ли довольно говорит Дима.        — Прости, — виновато выдыхает Серёжа, понимая, что только с Димой он может забыть о защите и безопасности. Только его хочется почувствовать как можно ближе, причём настолько, что разум отключается напрочь.       Дима всё это понимает, поэтому даже не начинает возмущаться, а лишь целует Серёжу куда-то в макушку и, тяжело вздохнув подымается в душ.       Дима чувствует, что бездна понемногу отдаляется. Обречённость всё еще находится где-то рядом, но больше не мешает дышать.       Возможно, иногда для того, чтобы выиграть, нужно проиграть.