***
Утро в Испании имеет свой характер. Ленивое и капризное, оно с разметавшимися иссиня-чёрными кудрями виноградных ферм по мягкой подушке лиственных лесов средиземноморских склонов; сладко-солёным привкусом лазури песочных пляжей и голосом недовольных цветастых пташек. Непередаваемое очарование заспанного солнца, которое ласково проникает в большие и маленькие комнаты, неторопливые сонные люди, что снуют между улочек в поисках завтрака — всё это подкрепляется калорийной философией маньяны. Особняк Мерседес оживает ближе к восьми часам утра — это время, когда персонал принимается за дежурную работу. Полы и все твёрдые поверхности тщательно полируются, люстры и картины протирают заботливые руки домработников. Шофёры проверяют машины, а садовник секатором остригает особенно разросшиеся кусты. Чимин следит за его работой с пристальным интересом, одновременно с этим пальцами перебирая лозы дикого винограда на изящных перилах собственного балкона. Он был рад, что дона Рита посоветовала именно эту комнату — омега мог наслаждаться свежим воздухом и имел вид на внутренний дворик, который жил своей интересной жизнью. — Ты знаешь, что по древнегреческим легендам однажды бог виноделия Дионис познакомился с забавным сатиром по имени Ампелос? — голос блондина мягкий и журчащий, звучит почти как лебединый фонтан посередине имений. Намджун проходит ближе к омеге и устраивается рядом, опираясь о шлифованный камень бёдрами. Он мажет взглядом драконьих глаз с отливающей нежностью по фигуре лунного господина. Сегодня Чимин одет в светлый топ и чёрный деловой костюм, пиджак и брюки которого на размер больше омежьего, что придаёт особенный шарм и приглаживает строгость фасона. — Нет, не знаю. Расскажи? Чимин добродушно улыбается и берётся за длинную тонкую лозу, демонстрирует её альфе: — Сатир и бог быстро подружились и проводили много времени вместе. Но однажды Ампелос трагически упал со скалы и разбился насмерть. Дионис умолял своего отца Зевса вернуть его к жизни — и тот вернул. Но в виде виноградных лоз, которые поросли в том месте, где погиб его друг. С тех пор Дионис путешествовал по свету в поисках людей, что могли бы обучиться виноделию, а любые вьющиеся растения начали называть ампельными, в честь сатира, — Чимин пропустил зелёные кудри меж пальцев с блестнувшими кольцами, а затем перевёл медовые глаза на альфу и пожал плечами на его удивлённо приподнятые брови. — Откуда ты знаешь? — Джин мне рассказал, — блондин подошёл к телохранителю и привстал на носочки, чтобы ладонью провести по колючему ёжику тёмных волос. Он тихо засмеялся от щекотки и того, как довольно Намджун прикрыл глаза, — они стали немного длиннее. Я был в шоке, когда впервые увидел тебя таким. — Тебе понравилось? Альфе почему-то было важно знать ответ на этот вопрос, и он даже замер на несколько мгновений в ожидании оценки от Чимина. — Ты очень красивый, Намджун, — блондин убрал руку и по-озорному надул и так пухлые губы, — твоему омеге очень повезёт. К слову… Луноволосый направился в комнату, чтобы захватить сумку с парой книг и безделушками. Он осмотрел своё отражение в зеркале и, оставшись довольным, тихо выскользнул из помещения, зная, что Намджун пойдёт за ним. –… почему бы тебе не обратить внимание на испанских омег? Они прекрасны, разве нет? Бритоголовый буравил понурым взглядом узкую спину омеги, выслушивая ранящие его сердце слова. Он давно догадывался, что Чимин не видел в нём партнёра для создания семьи, альфу. Да и с чего бы должен? За всё время, сколько они знакомы, Намджун ни разу не давал повода для того, чтобы сменить характер их отношений, выкрасить с бледно-голубой дружбы в насыщенно-красную любовь. Однако кто виноват в том, что художник оказался неумелым, кисточками не пользовался и цвета знал лишь интуитивно, ни разу не испачкав холста? — Да, ты прав, — слова даются сложно, сквозь сжатые челюсти и сжатую в тиски грудь. — Я думаю отпустить тебя на выходные. Прогуляешься по Барселоне, найдёшь друзей. Не до старости же тебе со мной возиться, — Чимин неосознанно царапал до кровавых подтёков, звуча при этом ласковым, заботливым мурчащим лунным котом. С каждым днём Намджуну было всё тяжелее, всё горче от собственного бессилия. — Не думаю, что мне это нужно. Пока не хочу оставлять тебя одного. Лунный господин обернулся к нему и расстроенно поджал губы, но всё равно кивнул, показывая, что слышит мужчину и согласен с альфой. Чимин неторопливо спустился с лестницы и кивком поприветствовал домработниц, заражая персонал своей застенчивой улыбкой. Он юркнул в сторону кухни, уже привычно вдыхая цветочный запах, что наполнял фойе через открытые настежь огромные окна. Шум в залитом солнцем помещении вынудил его остановиться на пороге, пока сердце наоборот, забилось чаще от необъяснимого волнения. Чонгук, великолепный мерзавец Мерседес, готовил завтрак в одних домашних брюках. Его бронзовый обнажённый торс то и дело привлекал к себе сладкий липкий взгляд Чимина, а влажные волосы цвета сочного вороного крыла были зачёсаны назад. У альфы были широкие плечи, которые в форме песочных часов вели к узкой талии. Его натренированная спина выглядела как пособие для анатомии — хоть сейчас на обложки журналов. Чонгук среди молочного гарнитура выглядел загорелым полубогом, которого спустили с Олимпа, чтобы искусить Чимина на грех. — Что ты тут делаешь? — омега не смог скрыть возмущённые нотки в вырвавшемся вопросе. Альфа повернулся к нему, отвлекаясь от шкварчащей с овощами сковородки. Он осмотрел омегу с головы до ног, поблёскивая своими ореховыми глазами, а затем усмехнулся: — Мы так и будем разговаривать по скрипту? Блондин инстинктивно протянул ладонь к волосам, чтобы заправить светлые пряди за ухо, но замер в тот момент, когда Чонгук елейно растянул уголок тонких губ и вскинул брови. — Ты знаешь, что этот жест обозначает на языке… — Замолчи, Мерседес, — омега не выдержал и закатил глаза, пока внутри всё подрагивало от осознания. Чонгук флиртовал с ним. Этот альфа больше не смотрел на него с пренебрежением или брезгливостью, не старался задеть Чимина своими наточенными клыками. Большой чёрный кот издалека силился понять и приспособиться к настроению лунного омеги, вынюхивал привычки и явно находил что-то интересное, судя по довольному выражению лица. Это сработало бы, будь они знакомы несколько часов. Но Мерседес наделал слишком много для того, чтобы Чимин забыл отвратительное поведение и брезгливое отношение к себе в первые дни. Да, внешне альфа был шикарен. Внутренний омега почти скулил от мысли, с какой лёгкостью бы тот мог носить Чимина на руках; как бы хорошо вздувались вены на предплечьях, пока он бы брал светловолосого навесу; какие красивые бы у них могли быть дети. Пресловутые бабочки в животе омеги яростно трещали и трепетали, порхали разноцветным ураганом. Однако сознательная часть Чимина могла поймать и насадить на булавку каждую из них. Блондин бы сделал целую галерею из высушенных красоток, устраивал бы показы за баснословные деньги, в которых Чонгук — единственный зритель, под мелодичное омежье «а вот эту я убил, когда ты пригласил любовника на мероприятие, где меня официально представили как твоего будущего мужа». — На самом деле, это ты ворвался в моё будничное расписание по утрам, — альфа пожал плечами и отвернулся обратно к плите, помешивая брокколи. — Дона Рита сказала, что вы просыпаетесь ближе к десяти часам. Как и все испанцы. Светловолосый подошёл к холодильнику и открыл его, немного склонившись, чем мгновенно привлёк к себе внимание Чонгука. Альфа томно обвёл чиминовы округлые ягодицы, с трудом отводя темнеющие глаза. — Я просыпаюсь, чтобы сделать пробежку и позаниматься во дворе, а потом ложусь досыпать. — Я не видел тебя во дворе, — Чимин взял пару яблок и йогурт, а затем посмотрел на брюнета. Его взгляд то и дело соскальзывал на голые литые мышцы, покрытые испанским загаром, из-за чего он толком не мог вести здравый диалог. — А что, хотелось? Я стану заниматься прямо перед твоими окнами начиная с завтрашнего дня, — альфа улыбнулся лукаво и потянулся к шкафу с посудой. — Просто невозможный, — поражённо выдохнул блондин, качая головой, ощущая, как краснеют мягкие щёки. — Как и ты, — заметил Чонгук, а затем неожиданно примирительным тоном попросил: — в прошлый раз мы не смогли нормально поесть. Разделишь со мной этот завтрак? Мерседес смотрел на него без грамма насмешки, вкрадчиво и открыто, что Чимина сбило с толку. Он с этим котом ощущал себя как звезда, которую тот желал поймать в свою когтистую лапу. Трофей, чьим сиянием можно хвастаться друзьям, но не имеющий никакой стоимости для него самого. И вроде интересен, но в то же время только в качестве охотничьего азарта. А Чимин без своих свободы и таинственного шарма, разгаданный, обнажённый — совсем не Чимин. Чонгук хотел сделать как лучше, но омега не был к этому готов. Он не понимал альфу, его мотивов, и от того поступки брюнета казались наигранными, картонными, в своей опасной нежности посягательскими на свободу лунного омеги. Было ощущение, будто Чонгук понял, что грубым натиском не сможет добиться послушания омеги. Вместо этого он принялся за микродозинг, чтобы отравлять кровь и жизнь Чимина постепенно, приучить к себе, завладеть подсознанием. Влюбить. И хуже всего то, что у него вполне могло это получиться. — Нет. Я понимаю, чего ты хочешь добиться, — луноволосый пытается сделать свой голос как можно твёрже, убеждает себя в том, что разочарованные искры в глазах Мерседес совсем никак не трогают его, — я был готов к сближению в начале. Я протянул тебе руку в аэропорту. Я говорил тебе «пожалуйста», прежде чем ты оскорбил моего отца. Ты извинился, да. Но мне нужно что-то большее, чем слова. Болтать может каждый. Покажи, что ты делаешь это не для того, чтобы раздавить меня позже. Чонгук явно ожидал подобную реакцию, но от этого поражение мужчины не стало менее горьким. Он напряг челюсти и толкнулся языком в щёку, отвёл нечитаемый взгляд куда-то в сторону. Как бы Чимин ни думал, но этот луноволосый омега для Мерседес — сплошная загадка, которую брюнет вряд ли когда-нибудь будет в силах разгадать. Большой чёрный кот зубы скорее сломает, чем попробует его прожевать. Только если понадкусывать, совсем чуть-чуть, играючи и постепенно. — А ещё, — омега вдруг усмехается незло, стреляя взглядом из-под ресниц и одновременно с этим засовывая продукты в объёмную сумку на плече, — я не сяду с тобой за один стол, пока ты будешь без футболки, альфа. Этот неожиданный порыв кокетства вынуждает обоих замереть. Последнее слово вырывается само собой, без какого-либо подтекста, но то, как их обоих шарахает, — почти ошеломляюще. Чонгук глубоко вздыхает и прикрывает глаза на пару секунд, ладонями упираясь в островок, отчего дельты его спины и рук напрягаются. Густые феромоны тут же заполняют кухню и лёгкие Чимина. Он горящие хитростью зелёно-карие глаза поднимает на мужа, облизывает ими испуганное выражение лица. — Тогда в следующий раз я буду вынужден принести завтрак тебе в постель, омега. У блондина внизу живота тугой узел стягивается и ладони начинают подрагивать. Он не ожидал такой реакции своего организма, не отдавал себе отчёт в том, какие последствия будут у его маленькой шалости. Мужчина ею хотел кота поддразнить, как игрушкой с пушистым звенящими бубенцами наконечником, но в итоге попался сам же. — Я… Хорошего дня, — луноволосый держит подбородок высоко, несмотря на сбившееся дыхание и тягучую атмосферу, которая сластит кровь и наводит на какие-то совершенно интимные и бесстыдные мысли, а затем поворачивается в сторону выхода, чтобы не ляпнуть что-то ещё более компрометирующее. — Подожди, Ни́но, — неожиданный низкий оклик заставляет его почти застонать от нетерпения и разочарования. Он всё же останавливается и оборачивается к альфе, который смотрит на Чимина уже более серьёзно, — ты не мог бы приехать сегодня пораньше? Мы бы хотели видеть тебя на ужине, а ещё нужно приступить к занятиям каталанским. Чимин иронично хмыкает на первую фразу и отводит взгляд, но затем скользит им обратно на Мерседес: — «Мы» хотели бы видеть? — Я бы хотел, — терпение чёрного кота явно на исходе, но он всё равно отвечает твёрдо и смотрит, не скрывая своей искренности. Кухня на некоторое время погружается в напряжённую тишину. Между Чимином и Чонгуком за последние двадцать минут настроение сменилось несколько раз. Искры продолжали стрелять, обжигая чуть ли не до возбуждения. Сладкий накал то сдавливал горло до болезненных хрипов, то отпускал, ласково поглаживая по макушке. — Хорошо, — блондин кивает и неосознанно облизывает губы, с каким-то нездоровым интересом подмечает, как взгляд Мерседес метнулся к ним, — я постараюсь быть раньше. Чонгук кивает, а затем с усилием возвращается к тому, чтобы наложить еду в тарелку. От аппетитного зрелища вкусного завтрака у омеги едва слышно урчит в животе и он тут же подрывается к арке, чтобы покинуть, наконец, злополучную комнату. — Намджун. Подойди. Бритоголовый слышит это уже на пороге. Он замирает, провожая удаляющуюся от него узкую спину омеги, а затем оборачивается к Мерседес. Мужчина складывает руки перед собой и приближается к альфе, едва заметно морщась от неприятно конкурирующих феромонов. Чонгук выуживает плотно набитое портмоне из кармана домашних брюк и вынимает оттуда чёрную карту. Мужчина кладёт пластик на мраморную столешницу и скользит им на тот край, где Намджун ожидает дальнейших указаний. — Купи Чимину калорийный, вкусный завтрак. И если ему в принципе что-то понадобится — передай, что он может пользоваться ей. Траты не ограничены. Телохранитель выслушивает это с каменным лицом, но в конце концов кивает и забирает банковскую карточку, а затем быстрым шагом следует за лунным господином. Чонгук смотрит в сторону выхода вдумчивым взглядом, а затем запускает в волосы пятёрню и зачёсывает их, трёт лицо в нервном жесте. С Чимином было сложнее, но слаще одновременно. Этот лунный муж не был похож на испанских омег, на Давида. Гарсия принимал Чонгука даже спустя несколько дней молчания от брюнета, без лишних слов и упрёков. Он дал бы всё, что Чонгук попросит, даже если в душе раздирает обида. Едва ли Чимин сдерживал себя в моменты, когда они с Мерседес закусывались не на жизнь, а на смерть. Он честно выказывал своё недовольство, выворачивал наизнанку обиды, тыкал в них Чонгука, как нагадившего в тапки кота. И эта честность подкупала. Уважение наследника виноградных лоз по отношению к Чимину росло по часам. Омега всё решительнее ломал стереотипы касательно собственного происхождения. Он был прозрачнее, чем слёзы, в то время как едва ли кто-то из испанских аристократов мог похвастаться тем же. Ошибка Чонгука мазутным пятном расплывалась между ними, альфа увязал в нём, пачкался и пачкал светловолосого. И несмотря на всё это, Мерседес готов был бороться. Сложно, раздирающе и непривычно, но вместе с тем до дрожи по-настоящему. Он будто только сейчас жить начал, смотреть на мир без зашоренного бесполезными и бессмысленными догмами сознания, без пыли на лобовом стекле. Он соврёт, если скажет, что ему не нравилось, не нравилось влияние Чимина. Что ему не нравился сам Чимин. В качестве будущего мужа или просто партнёра, друга. Он соврёт, если скажет, что его не привлекала личность омеги.***
Когда Чимин по пути в автопарк натыкается на заспанного Тэхёна с бардаком на голове и без футболки, омега думает о том, что спокойное начало дня беззаботно помахало ему ручкой. Он почти вскрикивает от неожиданности и отводит бегающий взгляд, пока альфа смотрит на него всё ещё несфокусированно, с поволокой сна: — О, Чимин... Доброе утро. Куда собрался в такую рань?.. — Доброе, Тэхён. На виноградники... — луноволосый пытается проскользнуть, но альфа внезапно продирает глаза и берёт его за кисть, бормочет торопливо и просяще: — Ох, мне тоже туда нужно. Я соберусь за десять минут. Пожалуйста, подожди меня. Омега глядит на него почти жалобно, но тот уже золотистым ураганом спешит по лестнице в свою комнату. — Ох, чёрт... — блондин ругается под нос на корейском, а затем тяжело вздыхает и уже медленнее направляется в сторону нулевого этажа. Он не имел ничего плохого по отношению к Тэхёну, но сегодня блондин планировал пообщаться с Джином, не донимаемый расспросами, без шумной компании. Омега слишком ценил собственный комфорт и тягу к уединению. Одиночество для него это состояние души, болезненное и тяжёлое, нездоровое, но уединение — физическое, успокаивающее. Чимин считал, что прибраться в голове иногда важнее, чем в комнате. Уже знакомый шофёр передал ему ключи, скользнув боязливым взглядом. В прошлый раз омега здорово напугал его своим поведением и Чимин понял это, растянув пухлые губы в ухмылке. Альфа лишь как можно скорее отстранился и встал обратно на пост, то и дело косясь в сторону лунного господина. Блондин поджал губы и тоскливо обвёл взглядом чёрный автомобиль, скучая по своей родной машине. Ему должны были позвонить из таможенной службы, где находилась белая Панамера, ещё вчера, но омега понял, что в этой стране всё делается нерасторопно и с долей смакования. Он устроился на пассажирском сиденье, решив отдать вожжи правления на сегодня в руки своего телохранителя, а затем достал телефон. Заголовки газет пестрили их с Чонгуком и Лукасом фотографиями, таблоиды кричали пошлыми и жёлтыми сенсациями. Омега из любопытства открыл комментарии, где диванные критики разводили грязь, споря о происхождении омеги и о том, какие скелеты в шкафу мужчина мог хранить. Луноволосый покачал головой и смахнул статью. Он нашёл чат с братом и отписался, что с ним всё хорошо, попросил прислать побольше фото. Чимин скучал по Юнги до подрагивающих ладоней и мелких слёз в уголках глаз. Всю жизнь они были вместе и не расставались на дольше, чем несколько дней. Омега не знал, как скоро он может уехать в Корею, чтобы навестить родных. Вся надежда оставалась на свадебную церемонию, куда должны пригласить его родственников. Но и она планировалась лишь через полтора месяца, потому что подготовка занимала большое количество времени. Он с содроганием ждал этого дня, как будто тот что-то менял. Лишь формально — в паспорте Чимина и Чонгука появятся штампы, блондин окончательно сменит фамилию на Мерседес и вступит в права владения виноградниками семьи. Фактически обручальное кольцо он носил уже как несколько лет, и не только потому что украшение отпугивало нежелательных ухажёров, но ещё и в знак напоминания — ничто не сможет препятствовать тому, что должно случиться. Как бы сильно не противился, — итог один. Он мог лишь поменять своё отношение к этой свадьбе, попробовать изменить мнение будущих родственников насчёт себя. Намджун открыл дверь и сел на место водителя, а затем завел урчащий до приятных мурашек Урус. — Не торопись. Тэхён поедет с нами, нужно дождаться его, — Чимин откинулся на оббитое кожзамом кресло и прикрыл глаза, — Зачем? — Ах, если бы я знал. Омега зачёсывает лунные волосы и тянется назад, чтобы достать книгу из закинутой на сиденья сумки. Сочинения Карлоса Кастанеды на испанском быстро затягивают его в омут философских размышлений и языковую практику. Чимин отвлекается только тогда, когда Тэхён суетливо устраивается сзади, располагается полулёжа и тут же прикрывает глаза. Светловолосый видит его состояние и решает сохранить лёгкое, непритязательное молчание в салоне, перелистывает страницу толстой добротной книжки. Намджун умело управляет автомобилем и старательно объезжает любые ухабы и неровности, из-за чего даже Чимина в какой-то момент клонит в сон. Он включает радио, чтобы оклематься, и тихая музыка игры на пианино заливает машину. Переливы клавиш напоминают те, что он слышит перед сном. Омеге так и не удалось узнать личность ночного музыканта, но это, казалось бы, уже и не требовалось. Гораздо важнее как это действовало на мужчину — кровать ощущалась ванильными облаками, а сама мелодия — заботливой родительской ладонью, которая вела по мягкой щеке в успокаивающем жесте. Связки и серпантин гор напоминали янтарные бусы, в небе то и дело виделись разные хищные птицы, которые кружили в поиске добычи и следовали за их машиной в необъяснимом порыве. На цветастых низких сорняках ближе к обочине можно было заметить бабочек и стрекоз, что пугливо упархивали, как только чёрный блестящий автомобиль проезжал мимо. Намджун свернул к знакомой заправке, а на вопросительный взгляд омеги кивнул в сторону небольшого кафе, которое примыкало к зданию. — Я возьму нам завтрак, — луноволосый провожает мужчину взглядом медовых глаз, а когда они с задремавшим Тэхёном остаются вдвоём, чуть убавляет музыку. — Он влюблён в тебя. Голос золотовласого тигра становится для Чимина неожиданностью. Омега смотрит в зеркало заднего вида и опасливо наклоняет голову. Тэхён всё ещё с прикрытыми глазами, и можно подумать, что эта фраза — иллюзия разыгравшегося омежьего сознания. Но Чимин понимает, что нет. — Я знаю, — уверенно и твёрдо, но вместе с тем с нотками боязни, — расскажешь Чонгуку? — Чонгук не дурак. Он держит его рядом с тобой потому, что ты ему доверяешь. И потому, что он хорошо выполняет свою работу. Меня больше волнуют чувства Намджуна, — Тэхён приоткрывает оливковые глаза и смотрит на омегу со смесью понимания и сочувствия. — Меня тоже. Именно поэтому я делаю вид, что ничего не замечаю. — Рано или поздно придётся, — сонный тигр пожимает плечами, а затем резко меняет тему, становится уже более взбалмошным и расслабленным: — что бы ни происходило, когда мы приедем на виноградники, пожалуйста, не обращай внимания. — Что? — омега даже назад поворачивается, чтобы получше вглядеться в плутовское выражение лица Мерседеса. — Знаешь ли, мы с Дионисом немного не ладим, — уголок его квадратной улыбки подрагивает совсем как у большого полосатого кота. — Дионисом? С каждой новой фразой Тэхёна Чимин всё меньше улавливал тонкую нить диалога и хмурил точёные брови в попытке понять, о чём толкует этот хитрец. — С Джином. Ким Сокджином. В последнюю нашу встречу мы с ним немного повздорили, и теперь он не пускает меня на винодельню, но раз ты со мной... — Тэхён... Ты, хитрый тигруша, используешь меня как щит? — Чимин тянется через коробку передач и пытается в полушутливой манере шлёпнуть альфу по бёдру, но мужчина смеётся и перехватывает тонкую кисть, чтобы коротко поцеловать её. — Я не мог иначе, Чимин. И мне даже не стыдно. Блондин качает головой и с наигранным осуждением поджимает уголки губ, пока Тэхён снова меняет тему, соскакивая с неугодной: — А ещё я видел, как Чонгук вчера чуть не сожрал Данилито, когда тот пытался подкатить к тебе. И во время вашей игры тоже. Не понимаю, как ты выдерживаешь его кровожадный взгляд, даже у меня мурашки по загривку, — Тэхён фантомно передёргивает плечами. — Не поверишь, но мне совершенно наплевать. Чимин не стал развивать провокацию, и сам прекрасно осознавая, что это было не совсем правдой с его стороны. Он с облегчением заметил Намджуна, который торопился к ним с несколькими крафтовыми пакетами. Омега потянулся к водительской двери и открыл её, взял один из шуршащих свёртков. Когда бритоголовый уселся на сиденье и луноволосый устроил еду и напитки у себя на коленях, довольно принюхиваясь к кофе и выпечке, Намджун недовольно заговорил, сворачивая в сторону трассы: — Про тебя спрашивали. — Ах, Марио? — Чимин вспомнил владельца заправки, испанца, с которым они познакомились в прошлый раз, — ты передал ему привет от меня? Намджун отрывисто кивнул, пока Тэхён высматривал содержимое пакетов, нависая над Чимином и заметно приободрившись. — Что за Марио? — блондин на мгновение посмотрел в зеркало и отрицательно качнул головой, мол, ничего интересного. Они довольно быстро доехали до винодельни, подгоняемые запахом завтрака. На этот раз Джин встретил их ещё во дворе. Мужчина занимался чем-то среди виноградных грядок в забавной панаме. Он обрадовано улыбается, заметив Чимина и Намджуна, но как только Тэхён с довольной квадратной ухмылкой выбирается с заднего сиденья, как мужчина тут же кислит лицо и закатывает глаза. Он спешит в амбар и Чимин торопливо следует за ним: — Джин... Светловолосый не хотел портить отношения с этим альфой, а поэтому напуганным лунным котом с поджавшимися от неловкости ушами ступал за ним чуть ли не по пятам: — Извини, пожалуйста... Я не знал, что между вами какие-то проблемы... — Нет никаких проблем между нами, — внезапно открещивается мужчина, ставя электрический чайник. Его тщательное игнорирование глаз омеги и покрасневшие уши говорят об обратном, — между нами вообще ничего нет. Тэхён в этот момент выразительно крякает в дверях, на что Чимин оборачивается и стреляет в него яростным взглядом. Тот поднимает ладони в побеждённом жесте и идёт к диванчикам, садится на один из них вальяжно, укладывая предплечья на спинку и закидывая ногу на ногу. — Просто позволь напомнить про тот отсос, который ты мне... — У всех Мерседес язык без костей? Омега с шумом кладёт пакеты на столешницу, явно помяв еду внутри. Намджун на это морщится, тоскливо вспоминая про пирожные с белковым кремом. — Видимо, да. По крайней мере у этого идиота — точно, — Джин достаёт тарелки и Чимин принимается выуживать выпечку, не обращая внимания на уже неприглядный внешний вид. — Правда? — Тэхён всё больше нервничал, подёргивая носком брендовых тапочек, как будто длинным полосатым хвостом, — а мне кажется, что я, наоборот, молчал слишком долго. По твоей просьбе. Разве не из-за этого ты теперь не хочешь видеть меня? Мне пришлось воспользоваться неведением Чимина, чтобы ты не прогнал, едва близко завидев меня к винодельне. Сокджин игнорирует провокации альфы, пытаясь успокоиться и глубоко дышать. Чимин переглядывается с бритоголовым, который пожимает своими широкими плечами. Омега судорожно вздыхает и идёт в сторону гостиной, чтобы оставить сумку на кресле. Тэхён, несмотря на притворную бодрость, выглядит паршиво. С потухшими глазами и напряжёнными челюстями, он комок из обиды и одновременно ожидания. Чимин тянет к нему ладонь, гладит по едва-едва выбившейся щетине. Золотоволосый ластится, поднимает взгляд, в котором будто вся людская скорбь сосредоточена. У омеги сердце пропускает удар и он разочарованно сжимает плюшевые губы, приподнимает брови в немом «как же так?». — Мне лучше уйти, — альфа драматично шепчет с искренней виной, а затем встаёт и треплет лунные пряди, превращая их в беспорядок, — извини меня, Чимин. — Всё в порядке, — омега провожает его тоскливым взглядом, обнимает себя. Джин в это время опирается ладонями о кухонный островок, немного успокоившись. Заметив силуэт Тэхёна в дверях, закатывает глаза и качает головой. — Останься. Золотоволосый альфа замирает и прикрывает глаза, прикусывает губы в попытке скрыть ликующую улыбку. — Оставайся, но не смей ко мне лезть. Понял? — темноволосый альфа складывает руки на груди. Тэхён тут же оборачивается и с готовностью кивает, твёрдым шагом направляется к столу, возле которого стоит Джин. Последний в этот момент разом напрягается и искрит молниями из карих глаз, пока хитрый тигр гримасничает и берёт одну из тарелок, чтобы с ней направиться к диванчикам. — Я за завтраком. С утра ничего не ел, святая Мария, куда это годится... Когда все недоразумения были приглажены и мужчины, наконец, позавтракали, Сокджин решил устроить ещё одну экскурсию под открытым небом, рассказать про некоторые сорта винограда и вина, которые из них получаются. Омега с золотистой книгой Кастанеды устроился под одним из высоких кустарников, на пледе, который предусмотрительно прихватил Намджун. Под приятно переливающийся голос Джина, что параллельно рассказу разливал розовое игристое по фужерам, он принял холодный напиток с благодарным кивком. Намджун с интересом слушал альфу, у которого разве что глаза не горели, пока он говорил о деле всей своей жизни. Дионис, кажется, был доволен и одному слушателю, ворковал что-то про каменистую почву и горы, благодаря которым холодный ветер с моря не мог проникнуть на виноградники. Тэхён с кряхтением устроился рядом с Чимином, ближе к тени кудрявых лоз. — Он такой прекрасный, да? Красивый, как бог, — золотистый тигр отобрал алкоголь у будущего зятя под возмущённый взгляд и отпил с довольным звуком, — что? Он не налил мне вообще, а тебе нальёт ещё, когда закончится. Чимин вздохнул и облизал губы, а затем нерешительно спросил, обнимая себя за колени и откладывая книгу в сторону: — Смысла спрашивать, что между вами произошло, нет? Мерседес поморщился, а затем отпил ещё немного: — Мы встречались долгое время. Даже Чонгук не знал. Из-за нашего вторичного пола Джин пожелал оставить отношения в секрете. Меня, конечно же, это не устроило, но я молчал до поры до времени. Спустя некоторое время мне это надоело. Я хотел познакомить его с родителями, понимаешь? Хотел семью на двоих, собаку, наш дом, — он распалённым взглядом посмотрел на альфу, который стоял через два ряда и пытался объяснить что-то Намджуну, экспрессивно размахивая ладонями, — ему не было это нужно. Видимо, страх оказался сильнее, чем желание быть со мной. — Ох, тигрёнок... — омега положил голову на плечо альфы, как совсем недавно делал Тэхён. Ему было жаль и Мерседес, и Диониса. — Я очень люблю его до сих пор, видит Бог, но я не знаю, что делать, — он залпом допивает шампанское и опирается щекой о макушку Чимина. — Подождать? Если ты действительно любишь его, то почему не можешь дать больше времени? — Сколько ещё? Неужели того, что я дал — мало? — Видимо, мало, — не выдержав капризный тон Тэхёна, строго ответил омега, — Джину нужно видеть, что ты будешь на его стороне, что поддержишь, несмотря ни на что. Ты можешь с точностью пообещать, что твой же папа не начнёт строить против Джина козни? Что примет вас? Ты можешь предоставить ему защиту от твоей же семьи? — Могу, — настырно ответил альфа, смотря в лицо Чимину. — Значит докажи. Омега мастерски щёлкал по носу. Что Чонгука, что Тэхёна. От слов луноволосого альфа весь подобрался, словно полосатый тигр перед прыжком, а затем резко подался вперёд и заключил Чимина в крепкие объятия, торопливо заканючив: — Почему этому упрямому мерзавцу попался такой мудрый и хороший омега как ты. Если Чонгук не включит голову в ближайшее время, то я сожру его. Омега застонал и начал отпихивать тяжёлую тушу Тэхёна, шутливо ворча: — Ты раздавишь меня, тигруша... Не переусердствуй с Дионисом, ладно? Останься и поговори, спроси готов ли он на это, не будь слишком настойчивым. Вам, Мерседес, иногда нужно поучиться терпению, — Чимин окольцованной ладонью похлопал по плечу Тэхёна, а увидев его недовольную мину, тихо засмеялся. Они ещё некоторое время валялись на пледе, и Чимин внезапно вспомнил ситуацию, которая гложет его уже долгое время: — А что за сцена была с Намджуном в день моего приезда, если твоё сердце навеки в руках Джина? Тэхён внезапно скуксил лицо и закатил глаза, отвлекаясь от книги, что стащил у омеги. — Я хотел проверить его... Корейцы — типаж Джина. Вдруг Намджун тоже предпочитает альф... Это ведь совсем кошмар получился бы. — Ты тоже не стал бы пускать меня на виноградники? — Чимин мелко засмеялся. — Чонгук не пускал тебя на виноградники? — О-о, мягко сказано... — омега тяжело вздохнул и растянулся на пледе. Он посмотрел на чистое голубое небо с молочными ватными облаками, чуть щурясь от настойчивых лучей. Солнце тут же принялось облизывать лицо омеги, отчего его щёки загорелись теплом. Чимин протянул ладони и сделал из них квадрат, будто примеряя рамку, а затем ощутил возню Тэхёна, который лёг рядом. Его золотистые кудри красиво мерцали и напоминали белое вино. — Можно я дам тебе совет? Насчёт нашей семьи, — голос альфы тихий, не такой, как обычно. — Попробуй, — омега повернулся в его сторону. — Сервантес, очень известный испанский писатель, в одной из своих книг говорил, мол «в доме повешенного никогда не говорят о верёвке», — Тэхён поворачивается на живот и смотрит на блондина. Он взглядом находит травинку и дёргает за стебель, а затем начинает щекотать им нос Чимина, — как люди, которые не умеют любить, могут научить этому других? Светловолосый сдерживает чих и хмурится, отпихивает растение в сторону: — О чём ты? О ком ты? — Ты думаешь, что Исыль ведёт себя отвратительно просто так? Или ты думаешь, что Лукас примерный семьянин? Несчастные люди одинаково несчастны, потому что нет мери́ла боли. Как могут несчастные родители дать счастье своим детям? Чонгук, я, Мануэль... — Но с тобой всё в порядке, — Чимин замечает это, отрицательно качая головой. — И много же ты видишь? Маски, Чимин, маски, всё вокруг, — в голосе Тэхёна слышится горечь, он смотрит на омегу тяжело, — тебе ведь тоже приходится их носить, разве нет? По крайней мере приходилось там, в Корее. Я представить не могу, что вокруг тебя куча головорезов, а ты им всю свою подноготную. Блондин вспоминает сцену, когда он шёл под взглядами бандитов, чтобы поклониться гробу отца и проводить его в последний путь. Можно ли было прочитать по его лицу хоть одну эмоцию? А ситуации, когда ему приходилось притворяться ничего не смыслящим омегой, только чтобы отвадить от себя подозрения? Многие до сих пор не знают, что именно по его приказу обезглавили множество предателей, которые пытались откусить больше, чем смогли бы сожрать. — Аристократы ничем не отличаются от мафиози, если хочешь знать. Все пачкают руки в грязи, но одни этого не скрывают, а другие надевают сверху шёлковые перчатки, чтобы их нельзя было обвинить в бесчестье, — альфа отводит взгляд и смотрит на Джина, который громко смеётся над шуткой Намджуна, — но мне повезло в бо́льшей степени. Я встретил Джина, когда был ещё в школе. Он научил меня чувствовать, врачевал раны, которые наносила семья. Я хотел стать художником, но папа́ был против. Он рвал холсты и ломал кисти, а Джин на вырученные с работы на виноградниках деньги покупал мне новые. Думаю, если бы не он, то я вырос бы едва ли не хуже остальных. Они молчат некоторое время, пока Чимин пытается переварить сказанное. Омега облизывает губы, а затем осторожно подталкивает золотоволосого: — А Чонгук? — С Чонгуком сложнее. Как рассказывала дона Рита, Чонгук с детства был нелюдим. Если я пытался добиться внимания от родителей скандалами, побегами из дома и прочими выходками... — омега выразительно приподнимает брови, на что Тэхён отмахивается в безмолвном «потом расскажу», — ... то Гуклито даже не пытался. Все считали, что он сам по себе спокойный и рассудительный. Я думаю, что брат тоже нуждался в заботе, но в какой-то момент понял, что не добьётся от них этого и решил отдать себя другому. — Чонгук и правда не такой, — омега согласно кивнул, — у него внутри кипит всё. Несмотря на то, что он внешне кажется холодным и вдумчивым, Чонгук зачастую импульсивен и уж точно не спокоен. Он умный, правда... Но я бы никогда не сказал, что твой брат заядлый тихоня. — Так и есть, — довольно подметил Тэхён, приятно поражённый тем, как хорошо Чимину удалось считать Мерседеса-старшего, — ты вырос в любящей атмосфере и это видно. — Как же? — У тебя большое сердце. Тщедушные люди не умеют любить и не были любимы. Они думают, что одержимость — это любовь, но знаешь в чём отличие лекарства от яда? В дозировке. Ты очень мудро и мягко распоряжаешься своими чувствами, ты не боишься их и знаешь, что с ними делать. Ты завёл знакомства среди богатых омег, с заправщиком по пути на виноградники, очаровал Джина, который не всех подпускает к себе, даже любовника своего будущего мужа расположил к себе. Мы все без ума от тебя, потому что ты чувствуешься, потому что ты умеешь быть любимым. Ты купаться в любви от окружающих превратил в дело своей жизни. Чимин положил голову на ладони, которые устроил перед собой, продолжая слушать мужчину. — Чонгук дело своей жизни превратил в любовь. Он умеет любить, делает это горячо и страстно, как Маленький Принц любит свою Розу, но его любовь... — Тэхён простирает руки в стороны, — ... это всё. Вряд ли иной человек так сильно заботится о своём партнёре, как Чонгук о виноградниках. Поверь, ему совершенно плевать на Давида, их отношения не больше, чем физиологическая близость. Но здесь каждый листок им обласкан, каждый куст. Тэхён прерывается, будто вспоминая что-то приятное. Он смотрит на Чимина лукавым взглядом, а потом говорит проникновенно: — У вас много общего для того, чтобы понять друг друга, и много различий для того, чтобы полюбить. Вы оба ненавидите притворяться, в вас обоих полыхает огонь. Если ты дашь Чонгуку шанс избавиться от глупых предубеждений, которых он нахватался от своей семьи, покажешь, что ты здесь не ради того, чтобы отобрать виноградники, чем он бесконечно дорожит, потому что в своё время это стало единственной вещью, которой он смог заполнить душевную пустоту, и Мерседес будет любить тебя так, как никто другой. Поверь мне. Тэхён заканчивает свою речь и смотрит на блондина несколько мгновений. Он поднимается с пледа и отряхивает колени, спешит в сторону альф, справедливо рассудив, что Чимину нужно побыть одному. Омега провожает его задумчивым взглядом, тяжело вздыхая и прикрывая глаза. В словах Тэхёна был смысл. Луноволосому нужно больше времени, чтобы подумать над ними. Рассказ о Чонгуке значительно пошатнул картинку мира, в котором Чимин предпочёл бы отдалиться от альфы, чтобы наказать его таким образом за глупое поведение. Блондин скосил взгляд на книгу, страницы которой трепал нежный ветерок. А если у него действительно был вариант, как сблизиться с Мерседес, но при этом показать, что он не претендует на дело всей его жизни? Что, если он мог бы полюбить и быть любимым в ответ? Только сейчас Чимин начал понимать, что виноградники для Чонгука были бо́льшим, чем просто вещизм и желание обладать. Он провел здесь юношество, это место стало для него приютом, где мальчишка мог испытывать искреннюю любовь и заботу, ощущал себя полезным и важным. Винодельня дала ему то, чем обделила семья. Теперь защитные механизмы и поведение альфы стало более ясным для Чимина. Омега понял и то, откуда у Чонгука столько предрассудков, почему мужчине сложно контролировать вспышки своего гнева. Единственное желание, которое продолжало в нём гореть — чтобы Чонгук доказал, что достоин шанса на искупление. Чимин ощущает вибрацию телефона и похлопывает себя по карманам. Он выуживает мобильный, чтобы подняться с пледа и отойти от шума. Намджун замечает омегу, который юркает в проход в сторону винодельни, провожает его взглядом драконьих глаз, а затем переводит обратно на Джина и Тэхёна. Винодел держится особняком и не обращает внимания на поддразнивания золотоволосого тигра. Бритоголовый ещё в прошлый раз, когда Мерседес зажал его в коридоре второго этажа, понял, что того не привлекают омеги или привлекают гораздо в меньшей степени, чем альфы. В Корее к этому относились не так лояльно, как в Испании, из-за чего первые мгновения Намджуну было некомфортно и непривычно, но сейчас он видел, насколько мужчины подходили друг другу. Сокджин и правда на Диониса похож: высокий и гибкий, с каштановыми кудрями лоснящихся волос, пухлыми розовыми губами и красивыми глазами, которые блестели сожалением и любовью к Тэхёну, когда последний этого не видел. Он неторопливый и вдумчивый, в отличие от суетящегося тигра. Намджун размышляет о том, что они с Джином могли бы неплохо сдружиться, если бы Мерседес то и дело не кидал на него ревнивые взгляды. Бритоголовый ощущает, как маленькая ладонь касается его плеча, и тут же оборачивается. — Намджун? Я хочу, чтобы ты съездил в аэропорт. В грузовом терминале мой опломбированный автомобиль, сотрудники сказали, что он готов к выдаче. — Почему не съездим вместе? — к ним подошли Джин и Тэхён. Первый с любопытством переводил взгляд с лунного омеги на его телохранителя, а второй хвостом следовал за своим мужчиной, на этот раз полный решительности уговорить того на совместный ужин. — Потому что я обещал Чонгуку приехать пораньше, а завтрашний день я уже распланировал. И в этих планах мне необходим личный, мой автомобиль, — омега выделил интонацией последние слова. Альфа поджал губы и напряг челюсть, но всё равно кивнул. Желание Чимина — приказ. — Я могу подвезти тебя, мне тоже нужно в город, чтобы купить кое-что, — с готовностью подхватил Джин, на что омега благодарно пожал его кисть. Мужчины ещё некоторое время обсуждали отстранённые темы, спрятавшись от палящего солнца в винодельне. Чимин ощущал себя близко к счастливому состоянию, наблюдая за тем, как Намджун сдружился с хозяевами ферм, оттаяв от собственных предрассудков. Омега устроился на отдельном кресле и закинул ноги на оббитую шоколадной кожей боковую спинку, наблюдая за зелёными склонами через панорамное затонированное окно. Он ощущал привкус вина и сыра на кончике языка и бумажные страницы Кастанеды на кончиках пальцев. Этот момент ощущался им сладко и хорошо. Он надеялся, что в будущем их компания пополнится ещё одним человеком, который примет свои ошибки и станет для него если не любимым, то хотя бы хорошим другом.***
Чимин садится за руль автомобиля, когда солнце золотом растекается на кровавом испанском небе. Закаты в Приорате особенно красивы: в драгоценных бликах купаются покатые виноградники, переливаются и наслаждаются последними минутами дня. — Ты точно не устанешь по дороге? Я могу послать за шофёром, — Тэхён, который решил дождаться возвращения Джина на винодельню, обеспокоенно переспрашивает, наклоняясь в салон машины. Дионис согласился на диалог и обсуждение отношений после сегодняшней небольшой встряски без лишних глаз. Омега и сам видел, насколько им было это необходимо. Блондин кивнул и натянул солнцезащитные очки, настраивая навигатор. — Не волнуйся, у меня большой стаж вождения, — Чимин посмотрел на Тэхёна и утешающе улыбнулся, пожал его ладонь, — проведите время хорошо. Альфа довольно улыбнулся и отправил воздушный поцелуй, на что омега тихо засмеялся. Вскоре на пыльной дороге показался блестящий от лучей автомобиль. Блики скользко обтекали глянцевую поверхность, пока Ламборджини не съехала на шоссе, с двух сторон огороженное густым лесом. Чимин ощущал душевное спокойствие после очередного дня на виноградниках. В его голове зрела идея, пока смутная и непонятным карамельно-золотистым обликом, но стоящая того, чтобы попробовать уговорить Мерседес выступить в роли спонсора. Спустя некоторое время солнце окончательно уступило небо молочному месяцу и тёмно-синим разводам. Омега включил ближний свет на фарах, настукивая по рулю незамысловатую мелодию и витая в собственных размышлениях. Звук входящего вызова заставил его отвлечься на секунду, а уже в следующую блондин принял звонок, прислоняя телефон к уху и зажимая его плечом: — Да, Чонгук? — Где ты? — привычный требовательный тон вынудил Чимина закатить глаза, и собеседник будто понял это, исправляясь: — скоро будут подавать ужин. Я просил тебя приехать пораньше утром. — Я еду по Эс-Один. Буду примерно через двадцать минут, думаю, как раз успею, — омега сверился с часами на панели и сильнее нажал на газ, увеличивая скорость. В трубке послышались шорохи, а затем альфа спросил уже более напряжённо: — Почему ты за рулём? Где Намджун? — Я попросил его забрать мою машину с таможенной службы. Тэхён решил остаться на виноградниках, — светловолосый начал ощущать привычное острое раздражение, от хлёстких вопросов чувствуя себя обвиняемым на допросе. — Почему не вызвал шофёра, Чимин? — Потому что не посчитал это необходимым, Чонгук, что за гиперопека? Мерседес тяжело вздохнул, и омега даже представил его мимику, чуть улыбаясь. — Хорошо. Будь осторожен, ладно? Я кладу трубку, чтобы не отвлекать тебя, договорились? — Да, хорошо. Я постараюсь приехать как можно скорее. — Не нужно как можно скорее. Не торопись. — Мерседес, ты бы определился… Пропитанная смехом фраза обрывается судорожным вздохом и резким звуком тормозов. От глухого толчка в бампер срабатывает подушка безопасности, телефон вылетает из рук омеги, падая куда-то между сиденьями. Чимин по инерции подаётся вперёд, но ремень безопасности тут же стягивается и не даёт омеге превратиться в тряпичную куклу, выбивая воздух из лёгких. Он больно давит на грудь, однако исправно фиксирует положение тела. Мужчина жмурится буквально на несколько секунд, пока в голове звенит от удара. Чимин дышит с перебоями и накатывающей истерикой, подрагивающими ладонями убирает с лица светлые пряди, а затем прикрывает расфокусированные глаза. Он, чёрт возьми, сбил кого-то. В доли секунд до аварии омега заметил силуэт парнокопытного, которое решило перебежать дорогу прямо под его бампер, и нажал на тормоз так быстро, как только смог. Резина машины завизжала с противным звуком, а сам Чимин перепугался не на шутку, но сделать уже ничего было нельзя. Когда в висках перестаёт пульсировать, луноволосый пытается отстегнуться, что не так-то легко с мандражом на кончиках пальцев. Он промахивается несколько раз мимо механизма, но в конце концов путы ремня покорно отпускают его с тихим щелчком. Омега вспоминает про телефон, и тут до ушей доходят рваные громкие фразы, своим отчаянием сливающиеся в его имя. — Чимин! Чимин, блять! Голос Чонгука почти сорван, он кричит и кричит, пока водитель в тусклом свете салона пытается найти затерявшийся мобильник. — Я тут, Чонгук, я тут! — интонация омеги дрожит, он царапает пальцы в попытке выудить упавший телефон. Когда ему это, наконец, удаётся Чимин включает громкую связь, и испуганные ругательства тут же заполняют машину: — Какого чёрта произошло?! Ты в порядке, Чимин? — Я… Я… — омега только и может, что глубоко дышать и слышать бешеное биение сердца где-то в горле. Чонгук понимает, что Чимин не в состоянии внятно объяснить, и старается говорить мягче, чтобы не пугать его ещё сильнее. — Успокойся, слышишь? Ребята уже нашли местоположение, Нино, хорошо? Мы подъедем через десять минут, — судя по шуму по ту сторону трубки, Чонгук и правда торопился. Громкие быстрые шаги и отрывистые фразы-приказы, рёв мотора — всё это отвлекает Чимина, который медленно приходит в себя и на негнущихся ногах выбирается из машины. — Чонгук… Чонгук-и… Чимин прикрывает рот тыльной стороной ладони, видя окровавленный измятый бампер и бездыханное животное, похожее на горную косулю. — Чимин… Я уже еду. Я держу тебя на громкой связи, омега, — Чонгук говорит участливым и нежным тоном, какой у этого альфы блондин слышит в первый раз. — Она мёртвая, Чонгук-и, — Чимин прикрывает глаза в тяжёлом сожалении, ощущая, как внутри всё сжимается. Он удушливо всхлипывает и качает головой, а затем садится на корточки прямо перед машиной, — я разбил вашу машину, — омега почти воет. — Плевать, малыш, — альфа тут же прерывает его, горячо убеждая: — плевать. Я дам тебе ещё пару штук, разобьёшь в своё удовольствие. Ты в прошлый раз грозился лишить меня члена, помнишь? По сравнению с этим разбитая машина кажется пустяком… Бархатный смех Чонгука вынудил луноволосого шмыгнуть носом и горько рассмеяться. — Луна… Нино, сможешь посмотреть, на месте ли номера? — Мерседес разговаривает спокойным, мягким голосом, не желая ещё больше распалять Чимина. Блондин оборачивается и, стараясь игнорировать труп животного под колёсами, всматривается в слепящие глаза фары. — Нет… Нет, часть бампера отлетела прямо с ними… Омега встаёт, пошатываясь на затёкших ногах, и начинает подслеповатым взглядом опухших глаз выискивать заветную табличку. Он идёт по следам разлетевшейся детали, благодаря саму Вселенную за то, что трасса пуста от других машин. Чонгук глухо чертыхается, на что омега снова икающе всхлипывает. — Я попробую найти… Он не мог отлететь слишком далеко… — Будь осторожен на дороге, Чимин. Не найдёшь на обочине — парни сами обнюхают каждый куст, не выходи на трассу. Ты понял меня, Нино? — Да, я понял, Чонгук-и… — Я уже подъезжаю. Я отключу телефон. Пожалуйста, дождись меня, договорились? Омега кивает несколько раз, а затем, спохватившись, отвечает вслух: — Да, я буду. Без голоса Чонгука первые несколько секунд омега оглушён тишиной и непонятным гулом, но спустя ещё мгновение он стирает слёзы с щёк и пытается взять себя в руки. Чимин находит заветную деталь аккурат рядом с правым крылом, которое приняло на себя меньший урон. Он берёт её, помятую и покорёженную, с непонятными тёмными разводами, в руки, и прижимает крепко к груди. Приближающийся шум двигателя вынуждает растрёпанного блондина напрячься, но заметив красную Феррари, мужчина выдыхает и замирает в одной позе. У Чонгука всё внутри переворачивается, когда он видит маленький силуэт лунного омеги. Растрёпанные светлые волосы и лихорадочный цвет щёк, припухшие губы и нос. Альфа сжимает ладони на кожаном чехле руля, напрягает челюсть от мыслей, что пережил Чимин за последние дни и продолжал терпеть сейчас. Он окончательно понял, насколько тот сильный, несмотря на нежную внешность. Его муж до сих пор не скатился в истерику, стоически терпел выходки Исыль за столом, холодную войну, объявленную Мануэлем, скотское поведение Чонгука. Мужчина остановил машину возле обочины и быстро выбрался, хлопая дверью. Он находу начал стягивать пиджак, чтобы широким шагом подойти к дрожащему омеге и накинуть на его плечи свою одежду. Чонгук взял напряжённое заплаканное лицо в свои голые ладони, большими пальцами стёр прозрачные слёзы с уголков глаз. Внутри всё горело от желания обнять омегу, прижать к себе как можно теснее, под кожу забраться и ладонями растянуть чужой эпидермис, надавать от Чимина самому себе же пощёчин за свои прошлые поступки. — Нино… Поранился, милый? Нет? — он внимательно осматривает чужое тело, находит пятна крови на светлом топе, но понимает, что это от номерного знака, который тот задеревенело сжимает в ладонях. Мужчина оборачивается, когда их освещают фары двух служебных машин, следующих прямо за Мерседес, переводит напряжённый тёмный взгляд на тело животного под колёсами Уруса. Он туго выдыхает и прикрывает глаза на мгновение, смотрит вновь на Чимина: — Нино-о-о… — его глубокий голос растягивает гласные, а сам альфа, наконец, отбирает номера и передаёт их подскочившему охраннику. Чонгук крепко обнимает лунного омегу, ощущает дрожащие ладони, что скользят по его сильной спине, — святая Мария, я думал, что ты человека сбил… — Ещё бы… — голос Чимина жалобный, глухо звучит откуда-то с шеи альфы, куда он инстинктивно холодным носом уткнулся в поиске безопасного места. В первые секунды омега застыл нерешительно, почувствовав объятия альфы, но в конце концов прижался всем телом. Он оправдывал себя тем, что Чонгук был горячим, словно печка, а ещё длительным отсутствием подобных ласк со стороны кого-либо. Чонгук смеётся расслабленно, а затем качает головой. Он берёт лунного омегу за талию и тянет в сторону Феррари. Его голос меняется на твёрдый и жёсткий, когда он превращается в обычного Мерседес и начинает раздавать указы подчинённым: — Почистите тут всё, машину отгоните в сервис… — Я оплачу ремонт, — Чимин смотрит на альф, которые уже мысленно представляют фронт работ, вмешивается в диалог нерешительно. — Денег много? — альфа уголок губ по-кошачьи дёргает недовольно, и светловолосый смотрит на него серьёзно. — Чонгук… — Позволь мне разобраться в этом самому. Пожалуйста, — брюнет непреклонен, он ожидает ответ от омеги, но не предполагает отказа. И Чимин первый раз уступает. Позволяет себе расслабиться, не держать ситуацию на своих плечах, признать, что не контролирует её. Это непривычно и сложно, потому что он с первого дня в особняке Мерседес привык по-другому. Решил ни на кого не надеяться, нести всю тяжесть самому, но теперь под напором будущего мужа ломался спичкой, горел так же. Альфа ведёт его к красной Феррари. Чимин начинает паниковать и цепляется за сильную кисть, смотрит со страхом в глазах, начинает отрицательно головой махать, когда они подходят к водительской двери, вместо пассажирской. Чонгук встречает медовый испуганный взгляд своим ореховым, который в сумерках кажется мрачнее, более животным, чем есть на самом деле. — Что ты делаешь, Чонгук… Я не сяду за руль… Истерика снова охватывает ладони, омега отпирается и поджимает красные губы. От мысли, что ему вновь придётся быть водителем, в голове горит опасным красным. Бессознательно трещит и скулит, словно Чимин волчонок, угодивший в аконитовый ошейник. — Тебе нужно, Чимин, — Чонгуку ничего не стоит удерживать будущего мужа рядом. Он кладёт ладони ему на плечи и сжимает, чтобы тот полностью переключил внимание на альфу, — если не сядешь сейчас — уже никогда не сможешь, страх тебя сожрёт с потрохами. Я не дам погрязнуть в этом, потому что знаю, как важна тебе независимость. Ты сильный, Чимин, ты справишься. Я буду рядом. — Нет, пожалуйста… — в кошачьих глазах плескаются отчаяние и боязнь, штормят в безумном тайфуне. — Нино, — Чимин упрям, но Чонгук ещё упрямее. Он наклоняется ниже и снова берёт лицо в свои ладони, смотрит не отрываясь и почти шепчет: — я буду на соседнем сиденье. Если что-то пойдёт не так — я смогу подстраховать. Даже зная, что тебе это не нужно, потому что ты — самый храбрый омега, которого я когда-либо встречал. В тебе стержень твёрже, чем у многих альф, ты достойнее, чем все эти испанские богачи. Я никогда не буду тем, кто станет тебя жалеть, я не стану твоей второй половинкой, потому что ты прекрасно справляешься и без меня. Но я подставлю тебе плечо, как равный равному, я сделаю это, потому что уважаю тебя как личность. Моя помощь сейчас от первой секунды и до последней — жест уважения, признание тебя как достойного члена моей семьи. Нашей семьи. Ты просил поступками доказать, что я действительно заслуживаю твоих извинений. И я хочу, я искренне пытаюсь. Позволь мне, Нино. От пылкой речи Чонгука светловолосый даже замирает на пару мгновений, всматривается в чужие глаза в поисках лжи, но не находит. Мерседес и правда меняться пытается, через большие усилия, с переменным успехом, но двигается вперёд. Он всё ближе к Чимину подбирается, даёт к себе привыкнуть и начать доверять собственным поступкам. Он приехал не задумываясь, услышав, что произошло с омегой, не скинул всё на своих помощников, примчался даже быстрее, чем остальные. До омеги только сейчас доходит, что мужчина был готов разделить с ним преступление на случай, если бы блондин сбил не животное. Это откровение выбивает и так нетвёрдую почву из-под его ног. — Но это… — голос Чимина хриплый, то и дело срывается от стресса, –… это твоя личная машина… Вдруг и правда что-то случится. — Ничего страшного. Озолочу автомастерскую, — альфа говорит это с абсолютной лёгкостью, так, словно это не важнее, чем придумать, что приготовить на завтрак. Он ждёт решения от луноволосого, и когда тот выдыхает и тянется к красной двери, то опережает и открывает её сам, ухаживая за омегой и помогая устроиться. Несмотря на уверенные слова, прежде он никогда не давал ключи от Линды кому-то, кроме персонала. Тэхён даже первое время обижался на него за то, что Чонгук не доверяет пусть и дорогую, но всего лишь машину, своему родному брату. Чонгук действительно дорожил ею, не желал делиться ни с кем и не возил на ней никого. Чимин и тут отличился, касался самого дорогого. Омега словно и сам это понимал, был осторожен, с благоговением устроился на сидении, деликатно устроил окольцованные пухлые пальцы на руле. Те будто отказывались слушаться, в голове всё ещё фантомно сцена, когда Чимин пытался затормозить, трясся под успокаивающий голос Чонгука. Мерседес прав — Чимин ещё долгое время не сможет за руль сесть, если сейчас, пока адреналин кипит в крови, не преодолеет зарождающуюся фобию. В голове разорвавшийся коктейль Молотова из противоречивых чувств. Чонгук обходит машину, ещё раз мажа взглядом по размотанному бамперу и кровавому следу от животного. Горных косуль и правда много в этой местности, такие аварии — не редкий случай. На некоторых участках дороги даже был установлен специальный знак, на который Чимин, судя по всему, просто не обратил внимания. Он усаживается на пассажирское сиденье, ощущая себя максимально непривычно. Мужчина, наверное, первый раз видит салон с такого ракурса. Омега за рулём его Феррари выглядит на удивление хорошо. Его присутствие не кажется чем-то иррациональным или неправильным, словно Линда всю жизнь ждала своего истинного хозяина. С прямой осанкой и красивым профилем, он в свете фар через лобовое выглядит спустившимся с небес ангелом в дорогом брендовом костюме, его нимб из лунных волос светится молочным серебром, а взгляд сосредоточен и измучен одновременно. Прежде, чем Чимин заводит Феррари, в тишине салона слышится тихий омежий голос, от которого у Чонгука табун мурашек и сердце в крови: — Пожалуйста, будь рядом. И альфа в тяжёлом бою отрубает голову своей гордыни, мажет в крови предубеждения и предрассудки касательно омеги, чтобы задушить с хрипами, — он побеждает войну с собой за чувства Чимина. — Я буду рядом.