И бог, потерявший облик, возродится.
Брезжит рассвет. Лесная поляна, которую выбрала ведьма, шуршит. Несмотря на жаркую и даже душную погоду днём, ночи в лесу всё равно холодные. Раскидистые ветви укрывают мох и лишайник от дневного зноя по окраинам поляны. Там же мелькает огненный хвост — лисица юркает за кусты, почуяв человека. На сырой земле среди высокой травы и цветов с закрытыми глазами лежит миниатюрная девушка в сером шерстяном платье. Нет, она не спит. Она слушает. Так странно себя ведут по ночам только влюблённые или ведьмы. Ветер колышет траву, ласково пробегается по её волнистым прядям. Ведьма даже не вздрагивает от порыва, хотя за ночь промерзла знатно. И почему она не могла родиться ведьмой воздуха?! Всё шло бы гораздо быстрее. Она не потеряла бы столько времени. Облетела бы округу или попробовала бы что-то более действенное — в семейных книгах точно нашёлся бы подходящий способ! Но… надо быть благодарной. Тело ноет от неудобной позы, однако девушка всё равно крепко прижимается правым ухом к земле и упирается в нее ладонями. Пока слышно только сверчков да шелест листвы. Лесная ночь во всей её красе. Пахнет полевыми цветами, свежей росой и затхлой почвой. Все последние часы после захода солнца ведьма отдавала свои силы земле, чтобы та вернулась с ответом. И это её тринадцатая ночь. Остаётся всего час до восхода, когда земля ещё может ответить девушке. Время ведовской силы ускользает вместе с закатившейся за горизонт луной. Природа отзывается лишь в ночной тиши, общаясь через стрекотание сверчков, выступающую росу и совиное уханье. Днём земля питается и набирается сил. Она укрепляет узы с последователями, однако для поисков не годится. Слишком много энергии. Нервно прикусив губу, девушка убирает смоляные волосы с лица. Она глубоко дышит и ловит каждое движение, малейшую вибрацию материка. Кто бы мог подумать, что её давний мухлёж в прятки теперь пригодится таким образом?! Ведьма напрягается всем телом, когда порыв ветра начинает перебирать опавшую листву. То не шорох — голос. Отклик, который не уловить без её магии. Земля же продолжает шептать словами-путами, которые может понять только колдунья и ей подобные, шипит неразборчивыми звуками и… ничем не может помочь. Когда солнечный свет пробивается сквозь горизонт, брюнетка понимает, что снова проиграла во времени. — Скотское дерьмо! — ругается она громко, сама удивляясь странному образу в голове. Ведьма резко поднимается на ноги и покачивается — давление падает, перед глазами прыгают чёрные пятна и голова кружится от такой физической активности. Прелести взрослой жизни в двадцать три. Всю ночь юная особа пролежала на спине, подпитывая почву, а потом ещё битый час вслушивалась в земляной отчёт. Спина, да и всё тело, после второй недели таких нечеловеческих испытаний на выносливость просто готовы открыть новые чакры и уйти в астрал раньше души. Обычно ведьма-то не против отправить кого-нибудь в этот возвышенный мир иной, только сейчас не самое подходящее время для неё самой. Есть незаконченное дельце. Солнце медленно, но верно поднимается выше. Глаза постепенно привыкают к свету. Неимоверно хочется спать. Забыться. Едва волоча за собой ноги, ведьма плетётся в сторону дома. Идти туда ещё полтора километра, но другого варианта нет. «И почему земля не может говорить через удобненький матрац?!» — передразнила бы её Блейз, вторая сестра, едва обнаружив младшую в таком положении. «Агнес, я твою немытую башку опять от вшей чистить не буду, так и знай», — бескомпромиссно предупредила бы Моргана, старшая и строгая ведьма. Ведьма — буквально и фигурально. Ну разве стала бы нормальная сестра предлагать сразу отрезать волосы?! Тем более Агнес свои чёрные прядки просто обожает. Да, ей приходится постоянно валяться в грязи, цеплять клещей, возвращаться с укусами, но… что поделать?! Земля ведь выбрала её и сделала своей последовательницей! У её силы есть и обратная сторона. У всей силы есть обратная сторона. Ведьмы огня, например, подпаливают дом, а кому везёт меньше — свои волосы, ведьмы воды едва отбиваются от влюблённых сомов (а они вырастают под три метра, извините!) и тем не объяснить: икринки чисто физически отложить не получится! Ещё девушка слышала, что за ведьмами воздуха гоняются гуси-лебеди и больно щиплются зубастым клювом. Почему? Потому что могут, что за вопросы?! А о том, как непослушные вихри подкидывают этих ведьм на самые высокие деревья, и думать страшно! Проверять чужие стихии на себе Агнес не хочет. Слишком уж рискованный список, а иногда происходит и вовсе фантастичное — даже Блейз со всей её фантазией не снилось! Есть ещё один тип истинных ведьм, но о них Агнес знает меньше всего. Однако наверняка и с ними тоже происходят казусы во время освоения своей стихии. Это неизбежно. В этом ведьма абсолютно уверена. Когда деревянная крыша родного дома маячит перед глазами, брюнетка облегчённо выдыхает. Сейчас это место абсолютно беззащитно, но возвращаться всё равно приятно. Ведь хотя бы есть, куда вернуться. Их с сестрами дом небольшой — четыре спальные комнаты, кухня с совмещённой гостиной и вместительный склад. Тут же поблизости погреб — ведьмы хранят там зелья на продажу, засушенные травы и другую подручную мелочь. За домом есть и свой сад. На этой небольшой, но ухоженной территории Агнес обычно копошится часами, выращивает травушки-муравушки да редкие ягоды. Сейчас же ей совсем не до этого. И сад в обиде на неё за это — потихоньку впускает сорняки и драматично скидывает засыхающие листья раньше поры. Характер — ничего не попишешь. Сад Агнес определённо женщина. Ведьма заходит в пустой дом и тяжело вздыхает. Пусто. Непривычно пусто. Звенящая тишина дома встречает девушку как чужую. Ни знакомый скрип половиц в передней, ни утреннее щебетание птиц за окном не могут заткнуть этот до одури противный тихий звук безлюдья. Хочется просто завалиться спать, но Моргана за ухо оттянула бы младшую купаться. «Извалялась вся, а теперь в чистую постель прыг?! Ну уж нет, дорогая! Иначе всю стирку в доме повешу на тебя, будешь знать!» — причитала и угрожала бы она. Конечно, стирку Агнес не доверили бы. Максимум половые тряпки прополоскать. И в целом это положение дел вполне устраивает ведьму. Сейчас же, пока сестёр нет, неимоверным усилием воли она делает одолжение старшей и идёт сперва принять ванну. Без Блейз нагревать воду слишком долго и энергозатратно, так что девушка просто плюхается в деревянную ванну и уходит с головой под удручающую прохладу. Она неизбежно бодрит и впивается в нежную кожу тысячами иголок, но Агнес как раз нужно прийти в себя. Иначе уснёт прямо тут. Отсыревшее, немного разбухшее от влаги дерево, мелодично поскрипывает, отзываясь на действия хозяйки дома. В последнее время здесь только они и шумят. Ковши да полотнища сиротливо висят на стене. Моргана так хорошо следила за чистотой, а сейчас тонкий слой пыли осел даже в ванной. Пусто. Пусто и не по-летнему холодно внутри. Ведьма на всякий случай дважды моет голову куском лавандового мыла, лишь бы не обзавестись повторно паразитами. Достаточно и той крови, что из неё высасывают обстоятельства. Закончив с водными процедурами, Агнес заходит в свою комнату. Родная постель встречает хозяйку теплом, а холщевина после лесной земли кажется лебяжьим пухом. Не проходит и минуты, как ведьма земли проваливается в глубокий сон. Наконец она может отдохнуть перед новой битвой со временем.* * *
— Селеста, ты опять всё делаешь неправильно! Кажется, там две девчушки на другом береге. Их едва видно в этом стелящемся зыбком мареве, но слышно достаточно хорошо. У первой, вроде бы блондинки, очень звонкий энергичный голосок. Судя по всему, это поздняя весна — отцветающие растения и салатовые листья деревьев тому подтверждение. — Но вода просит делать именно так… — возражает ей другая с более мягким, нерешительным тоном. Она проводит рукой по водной глади, и рябь проносится почти до противоположного берега. — Может, и просит, но сама лучше реагирует, когда взмахиваешь резче! У блондинки очень решительный настрой, она не особо церемонится ни с водой, ни с сестрой. — Стелла, у меня так не получается… Младшая взъерошивает тёмно-шоколадные кудри и вертит головой из стороны сторону. Может, так Стелла сжалится? — Если хочешь подчинить воду, то должна справиться. Она же нас выбрала! Нет, не сжалится. — Хочу чтобы меня учила мама, у неё получалось лучше! — хнычет и протестует Селеста. На суровую девчушку-блондинку это не действует. — Мамы нет, хочешь, чтобы и с тобой расправились — продолжай хныкать, а я собираюсь научиться себя защищать! — А меня?.. — Ты не можешь всё время рассчитывать на меня. Давай попробуем ещё раз. Блондинка протягивает руку сестре, и та крепко за неё хватается. Когда сестры отвлекаются от разговора, они словно замечают чужое присутствие и напряжённо вглядываются в другой берег. Душно, неловко, стыдно. Странные чувства, будто стал свидетелем того, что не должен знать, расходятся по телу. Хочется сбежать, но ноги будто наливаются свинцом — попробуй оторви от травы. Если бы только можно было провалиться под землю… и земля под ногами расходится. Пролетая по этой странной пропасти, как Алиса — в кроличьей норе, Агнес совсем не чувствует себя в своём теле. Она как будто становится выше, крупнее, даже волосы светлеют. Нет, она точно не пила странную микстуру и не ела куски с надписями «Съешь меня». Только вот тело словно чужое. Непонятно, сколько девушка летит в темноте, падает и пожирается ею, но ещё секунда и…* * *
Нет, сестры не стучатся так громко. А если и стали бы, то сделали бы это давным-давно. Агнес едва может разлепить глаза. Она пару раз потирает их и сильно жмурится, чтобы согнать с себя сон. Когда настойчивый стук повторяется, девушка даже не успевает собраться с мыслями. Просто машинально поднимается с кровати, снимает со стула тонкую хлопковую сорочку и надевает на нагое тело. Время близится к закату. Скоро снова в треклятый лес. Кого принесла нелёгкая в такое дурацкое время?! Неужели нашёлся отчаянный покупатель, который проделал весь этот путь и ни разу не услышал о случившемся?! Неважно. Чтоб у этого лешего культя, которой стучится, отсохла! Вдохнув, девушка дёргает на себя дверь и недоброжелательно складывает руки на груди. Однако перед ней стоит некто с идентичной (и не менее недоброжелательной) позой. С минуту они сверлят друг друга взглядами. Хоть незнакомец перед ведьмой и стоит в облике человека, в его светло-серых, будто рассыпавшаяся ртуть, глазах сквозит потусторонний холод. Бровь Агнес медленно выгибается и поднимается выше — терпение её подводит, как желуди свинью на поиске трюфелей. Мужчина проводит рукой по коротко стриженным волосам и натягивает неживую, серповидную улыбку. Выглядит это так же неестественно и жутко, будто Моргану попросили изобразить пятилетнего ребёнка. До морозного трепета на затылке. — Это дом сестёр Ковена? — вкрадчиво спрашивает незнакомец, в его голосе слышатся нотки шипения. То ли змей-искуситель, то ли просто шепелявый губошлёп — поди разбери. — Одной. Их нет дома, — сухо чеканит девушка. — А ты кто такой? Она оглядывает его с головы до пят — весь в красно-чёрных одеждах, с кучей серебряных колец с чёрными ониксами и наглой, бешено-наглой аурой. Стоит так, будто не он в гости пришёл, а дом с фундаментом ему дорогу перегородили. Ничего хорошего не сулит, Агнес поклясться готова. Но двери она не закрывает, любопытно же! Справедливости ради мужчина с тем же интересом делает то же самое — рассматривает ведьму и сквозь эту тонкую сорочку ему видно гораздо больше. И всем своим видом он даёт ей это понять — такого выразительного взгляда девушка давно не видела. Обычно её боятся. — Понимаете, госпожа ведьма… — начинает он. — Можно просто «госпожа», — снисходительно позволяет Агнес. Незнакомец чуть зубами не скрипит — челюсть сжимает, что точёные скулы выступают пуще прежнего. — Понимаете, госпожа, — наконец, поддаётся он и уже без тени ехидства продолжает: — Меня зовут Сехун. И меня нужно убить.