Волчья погибель

      — Ну, так? — незваный гость не отличался особым терпением.       Сехуну палец в рот не клади — откусит, но у Агнес характер такой, что палец в яд опустит и сама заставит его слизнуть. Чем не повод подружиться? Если выживут.       Ведьма гвоздит незнакомца стальным взглядом, мысленно распределяя ножевые по статной грудной. Всего тринадцать. По количеству треклятых ночей в лесу. Она не без доли усилий даже с совестью договаривается и даёт той взятку — как убьёт его, сразу отмоется без напоминаний Морганы. Дважды. Хорошая же сделка.       Глубоко вздохнув, девушка, как и полагается дамам-недотрогам, получившим такое сладкое и долгожданное предложение, взмахивает рукой с самым обречённым видом:       — Проходи.       Сама святость. Ещё чуть-чуть и молиться на такую можно будет.       — Так кто ты, говоришь? — ведьма делает шаг в сторону и пропускает Сехуна в дом. — Явно же не человек.       Тот ни секунды не мнётся, по-хозяйски заходит внутрь и пробегается взглядом по помещению.       — Как меня только ни называют, — уклончиво отвечает мужчина.       — Попробуй удивить, — хмыкает Агнес и с хлопком закрывает дверь, словно отрезая ему пути отступления.       — И оборотнем, и оками, и ёкаем, — без тени стеснения отвечает Сехун, шагая глубже в дом. — Почти демонический волк, — резюмирует он.       — Так ты волк? — уточняет ведьма.       Как убивать волков, она знает.       — Божество, — исправляет её гость и поворачивается, самодовольно заглядывая в глаза.       — Божество? — недоумённо переспрашивает хозяйка, хмурясь.       Неприятно это признавать, но как прикончить бога, Агнес пока не уточняла. Она вообще сомневалась, что те существуют. А они мало того что живые, так ещё и норовят умереть! По крайней мере, решительности этого ведьма ставит сотку из десяти.       Магия, не иначе.       — Почти нет, — Сехун ухмыляется, и серебро в его глазах блестит. — Скорее, ёкай.       Ведьма задумывается, обходит мужчину и идёт на кухню. Почти сутки ничего не ела, а приходится вон какие обстоятельства переваривать. Наверняка язвы так и зарабатываются. Однако нет, она не станет помогать ему — хоть волку, хоть богу — по доброте душевной.       Налив в стакан травяной настойки, Агнес делает смачный глоток и даже не щурится — привыкла. Кислый резкий запах ударяет в нос, но отвар помогает ей быстрее восстанавливать силы. Исчерпываются последние запасы. Без сестёр заготовить новые порции будет сложнее.       Сехун молча следует за ней и без приглашения усаживается за обеденный стол. Он готов ноги на него закинуть, но предупреждающий взгляд девушки пресекает наглый порыв. Ёкай, конечно, всякого навидался и точно знает — ведьм лучше не бесить. Они злопамятнее даже ноябрьских Скорпионов. А у него теперь есть догадка, когда родилась сестра из Ковена.       Золотые лучи проникают через окно и заливают всю комнату оранжевым светом. С этого ракурса кажется, будто Агнес сияет, а её сорочка почти просвечивает. Нет, разумеется, Сехун даже не пытается соблюдать приличия и стеснённо отводить взгляд. Но девушке будто нет до этого дела.       Тем временем срок почти подходит. Ещё немного и кровавый закат ознаменует начало новой смены ведьмы.       — Заключим сделку, — Агнес допивает всё до дна и со стуком опускает стакан на деревянную поверхность. Солнце бликами расходится от стекла.       — Как вам угодно, госпожа, — даже не выслушав условия, просто соглашается гость. И всё равно в его голосе есть нечто бешеное, едва сдерживаемое — хозяйка чует это как кот — селёдку аж с другой улицы.       Девушка усаживается напротив него и складывает руки в замок под подбородком. Она не сомневается, не мнётся, но чувствует, как растёт внутри неё волнение. Сначала едва заметное, оно всё больше и больше овладевает её телом. Может, сам бог, земля, вселенная (лишь бы не карма) послали Сехуна в помощь?       Кажется, ещё минута и ведьму стошнит. Тугой комок беспокойства в горле, заправленный травяной настойкой, сбитый ко всем ёкаям режим сна и питания, едва закончившиеся истерики и слёзы под напором характера и решимости — Агнес две недели держит все в себе и никого даже близко не подпускает.       А этот… сам пришёл, нашёл их сестринский дом, зашёл и перед ней сидит. Почему бы нервы шальные не успокоить? Кто-то вышивает, а кто-то пришивает. У всех свои методы. Она не осуждает!       — Я убью тебя, но ты будешь делать всё, что я скажу, и…       Агнес запинается и собирается духом, чтобы признать самое болезненное для неё происшествие. Это требует гораздо больших усилий, чем все её ритуалы вместе взятые — настолько разуму тяжело со всем смириться.       — И ты поможешь мне найти сестёр, — с трудом выдыхает она наконец.       Сехун такого явно не ожидает и глубоко задумывается. Шёл к трём ведьмам, а нашёл одну — и та с приветом. Однозначно не тем, с каким встречают гостей на пороге и с каким ему хотелось бы иметь дело. Ёкай внимательно изучает хрупкую с виду девушку, в которой твёрдости больше, чем в кремне, и всё взвешивает. Чутьё подсказывает, что упрямства в ней с него — врождённого. Опыт нашёптывает — она не уступит. С ней не сторговаться. Сехун и сам не уступил бы, окажись на её месте.       — А ты сможешь? Одна? — подчёркивает мужчина, скептически склонив голову набок.       — А ты? Сможешь? — ему в тон отвечает ведьма, глядя с нескрываемым вызовом.       Кажется, лучи багровеют не сами по себе, а от этой напряжённой атмосферы между ними двумя. Рукой проведи по воздуху — персиковый кисель тронешь, а не кислород. У незваного взгляд сильный, хитрый и опасный, а Агнес устала и всего-то хочет вернуть всё на круги своя.       — Прелесть, тебе во сне не снилось, что я могу, — Сехун внезапно подаётся вперёд, что она чует запах горького шоколада и чего-то незнакомого ей, приятного и тяжёлого.       То ли угроза, то ли бахвальство.       Ведьма не теряется. Тоже наклоняется к нему поближе и поворачивает голову, что едва касается губами чужого уха:       — Постарайся сдержать своё слово до того, как испустить дух. Ненавижу парней, которые кончают раньше меня, — шипит она, обдавая его горячим дыханием. — Яйца всмятку будешь? — Агнес резко поднимается со своего места и подходит к корзине на столешнице, ни капли не смутившись.       Она даже не смотрит на мужчину, но чувствует его взгляд на своей спине — почти высохшие волосы, как проводник, пропускают молнии, которые он в неё мечет. Сладкий вкус победы… Блейз однозначно гордилась бы ею.       — Буду вкрутую. Вдруг потечёт, — ехидно отвечает Сехун, и брюнетка смеётся в кулак.       Кажется, время от времени ей всё же надо общаться с кем-то. С кем-то, кто способен вынести её напор до того, как она вынесет ему мозг. Пожалуй, у такого хищника есть все шансы справиться с этой задачей не хуже ироничной Блейз. Чего б не приручить?       Агнес готовит ужин сразу на двоих. Просто берёт первое, что попадется под руку — за две недели запасы почти истощились, но ей всё некогда их пополнить. Поиск Морганы и Блейз забирает всё время и силы.       Если б она только могла сделать хоть что-то полезнее и быстрее, чем еженощно лежать на земле и пытаться их отыскать! Только другими средствами ведьма не обладает. Даже диапазон поиска ограничен — Агнес не в состоянии сканировать больше десяти километров за ночь.       Когда пробовала расширить круг — отключилась на двое суток и проиграла во времени ещё больше. Так рисковать она не может. И вместе с тем нет ни зацепок, ни улик — ничего, что могло бы ей намекнуть, где сёстры.       В тот день она вернулась в перевёрнутый наизнанку дом, где словно вихрь прошёлся и унёс сестер. Глазам поверить не могла — разве могло это с ними случиться?! Агнес опоздала. Не потому что обстоятельства.       Потому что не хотела.       Если бы она только знала…       — Так что со старшими сестрами Ковена? — Сехун кладёт индюшатину на ломоть хлеба и складывает пополам.       — На нас напали, — угрюмо отзывается ведьма. — И как ты понял, что я младшая?! — вдруг осеняет её.       Ёкай довольно усмехается и отпивает горячий чай. Он рассчитывал быть мёртвым к этому времени, а теперь уплетает бутерброды за обе щеки и счастлив травке под кипятком. У жизни определённо есть чувство юмора, в отличие от этой юной особы перед ним.       — Что с сёстрами, прелесть? — возвращает тему черноволосый.       — Не знаю, — глаза Агнес снова потухают, она упирается взглядом в стол и закусывает губу. — Вторую неделю пытаюсь выяснить.       — То есть тебя здесь не было? — сводит брови Сехун и перестаёт жевать.       Девушке явно не хочется этого признавать. Только вот собеседника волчье чутьё не подвело, он попал в яблочко.       — Мы поссорились, — почти неслышно отвечает она. — Сейчас это неважно, — резко одёргивает себя Агнес.       Вскочив с места, она торопливо убирает тарелки и приборы. Не успевший доесть Сехун сглатывает слюну и едва усмиряет вечно голодного зверя внутри. Хорошо, хоть чай оставила…       — Мне пора искать сестёр, — не глядя на него, роняет ведьма и направляется к двери, чтобы переодеться в привычное шерстяное платье.       — Хорошо, нам пора искать сестёр, — уверенно повторяет за ней ёкай и тоже поднимается с места.       Когда брюнетка резко останавливается в дверях, Сехун едва не впечатывается в неё сзади — слишком широкий у него шаг, да и сам на полторы головы выше ведьмы. Круто развернувшись на пятках, Агнес сглатывает и поднимает взгляд почти чёрных глаз на него:       — Для начала скрепим договор. Кровью.       Наученная жизнью девушка не доверяет ни его мужскому облику, ни ёкайной сущности, ни божественному началу Сехуна. Так он точно никуда не денется. А дёрнется — ведьма разобьёт пару яиц и явно не на сковороду.

* * *

      В воздухе ещё стоит душный запах летнего дня. Лес погружается в темноту раньше, чем сёла и города — за это люди его обычно боятся, а ведьмы обожают. Самому лесу же всё равно — он успокаивается, а его ночные обитатели потихоньку просыпаются.       Агнес идёт по знакомой тропе под стрекотание сверчков и щебет запоздалых птиц. Те стремятся скорее вернуться в гнёзда и не стать лёгкой добычей. Но напряжение ведьма чувствует не из-за птиц. Кажется, лес настораживается из-за её спутника. Она сразу замечает эту перемену. Пока стоит просто понаблюдать и за ёкаем, и за лесом.       Сехун давно привык вызывать во всём (даже неживом) первобытный ужас либо непреодолимое желание. Поэтому он дежурной вальяжной походкой вышагивает за объявившейся «госпожой» и искусно игнорирует беспокойный шелест листвы. Чудные, ей-богу! Как будто смогут против него хоть что-то учинить.       Когда знакомая поляна оказывается перед путниками, девушка снимает сандалии и босиком следует к своему привычному месту. Ёкай с интересом наблюдает за ней, но ближе не подходит. Кто знает, что она сейчас выкинет?! Вдруг разденется или чего хуже — танцы с бубном устроит да его заставит!       Едва он оглядывается по сторонам и смотрит на небо, как тут же теряет девушку из виду.       — Эй! — Сехун подбегает к тому месту, где в последний раз видел её и чуть ли не спотыкается о ведьму. Вроде такая миниатюрная, а в траве ноги растянулись как два удава!       — Помолчи, мне надо настроиться, — недовольно шипит Агнес, приоткрыв глаза. Снизу мужчина кажется ещё выше и стройнее. — И отойди подальше. Слишком шумный, — фыркает она.       — Понятно, значит, быть снизу прелесть не любит. Запомню, — насмешливо обещает тот, но всё же отходит.       Нет, Агнес не купится на него и его дешёвые сальные шуточки. Сама умеет отпускать похлеще. Но его взгляд в этот момент… даже звёзды таким серебром не отливают на ночном небе. В Сехуне столько дикого, что мурашки пробирают до самых трусов.       Надо сосредоточиться.       Ведьма опускает веки, прижимается ладонями к земле и чувствует её под всем своим телом. Волнительное чувство от столь сокровенного касания к своей стихии проносится по её телу и растекается как мёд. Внутри становится тепло и светло. Только это ненадолго. Как только Агнес начнёт читать заклинание, вся эта сила уйдёт глубоко вниз.       Девушка делает глубокий вдох и приступает. Около двадцати минут она слышит тяжёлое дыхание Сехуна рядом, чувствует, как он ходит по окраинам поляны, нетерпеливо ожидая хоть каких-то перемен. Наивный. Агнес их ждёт четырнадцать дней.       Тихая ночь опускается на лес. Воздух свежеет и дышать как будто становится легче. Только вот мысли ведьмы всё время путаются и сбиваются, хотя заклинание она читает чётко и без ошибок. Повторяет его снова и снова, пока силы медленно выходят из её тела и питают почву.       Во всём виноват чертов ёкай. Агнес старалась не вспоминать последние события. Мозг для собственного спокойствия и безопасности окружающих закупорил эти воспоминания и спрятал так далеко и глубоко, что без чужой помощи не найти. Теперь же в голове снова рассыпались мукой эти мысли — и пол заляпан, и в воздух поднялось, и тряпкой не протереть, только если потом выкинуть её с этим липким тестом из осуждения и вины.       «Блейз, ты правда не понимаешь или просто прикидываешься?!»       Нет. Сейчас Агнес не может об этом думать. Иначе никогда не найдёт своих сестёр. Никогда не извинится за произошедшее. Никогда не простит себя.       Вдруг что-то в земле меняется. Ведьма тщательно прислушивается к своим ощущениям. Хотелось бы верить, что это добрые вести, но вместо этого её накрывает волна праведного ужаса. Чужого.       По земле расходятся вибрации — Агнес чувствует в них такое зло, каких не было со времен войны. Горячее, ядовитое, плотное, что воздух в лёгких вышибает и гвоздями к земле со всей дури прибивает.       Ведьма распахивает глаза и порывисто садится на месте. Кажется, ночь потемнела и стала гораздо неприветливей, даже трава под платьем колется.       — Сехун? — голос хрипит после пары часов чтения, но на поляне её точно услышали бы.       Только никто не отзывается. Прислушавшись, Агнес понимает, почему стало так жутко — пропали все лесные звуки. Неестественная тишина обволокла поляну, аж в ушах от неё закладывает. Быть не может, чтоб всё живое мгновенно исчезло с материка!       Присев на корточки, девушка касается почвы кончиками пальцев и читает другое заклинание. Под пальцами покалывает гораздо сильнее обычного — земля отзывается почти сразу. Источник волнений близко. Либо этот источник чрезвычайно могучий.       Ведьма предпочла бы первое.       — Без понятия, что происходит, но происходит это к югу, — бормочет себе под нос она, чтобы унять беспокойство, и встаёт.       Быть ведьмой — не значит рассыпать везде волшебную пыльцу и летать на метле. У воздушных, может, и есть такой шанс, но явно не у Агнес. В её случае быть ведьмой — это чувствовать все переживания родной стихии, быть уязвимой к её слабостям и защищать, переступая через собственный страх. Уж лучше метла, даже если Моргана заставит потом ею убираться по дому.       Девушка почти срывается на бег, даже не надев сандалии. Земля подгоняет её и заставляет беспокоиться ещё больше. В голове, как дятел, стучит только один вопрос — что могло случиться? Этот лес обычно тихий, ни разу не был потревожен ничем серьёзным и настолько тёмным. Отчасти поэтому сёстры и выбрали его своим пристанищем много лет назад, привели в порядок старый дом лесничего… а сейчас лес не узнать.       И Агнес не может закрыть на это глаза.       Деревья на её пути словно почтительно расступаются, пейзаж сливается в тёмное полотно. Ноги сами несут ведьму в нужном направлении. Она две чёртовых недели жаждала этого ощущения, ждала, когда земля так же поведёт её к сестрам! Но сейчас она мчится навстречу злу и понятия не имеет, что с ним делать.       Когда ноги начинает подпекать, девушка понимает, что уже на месте. Здесь, среди притаившихся деревьев, которые боятся даже шелохнуться, она обнаруживает нечто огромное — никогда доселе невиданное.       Почти три метра волкообразного гнева и безжалостности распространяют вокруг себя дым и пепел. Громадная лапа с выпущенными стальными когтями сжимает горло несчастного незнакомца, чьи глаза выпучились как у дурацкой детской игрушки — ещё чуть-чуть и лопнут. Если прислушаться, можно услышать, как хрипит этот человек, но утробное рычание зверя поглощает все звуки поблизости. Парниша болтается в воздухе и пытается вцепиться в эфемерную сущность, но явно проигрывает в этом неравном бою.       Агнес пробирает мороз в эту летнюю ночь. Как хорошо, что настойки она выпила так много. Она делает неуверенный шаг, лихорадочно обдумывая свои действия, как в свете луны видит знакомый серебристый блеск в глазах. Страх в одночасье отпускает ведьму. Вобрав в лёгкие побольше воздуха, она орёт благим матом, что земля начинает вибрировать:       — СЕХУН!       Тот, явно не ожидавший встретить такую неудобную свидетельницу, опешивает и едва не разжимает когти. Однако, сразу собравшись, деловито пытается сфокусироваться на своей жертве. Если ведьма сейчас же уберётся, у него есть шанс восстановить ощущение запредельного удовольствия.       — Ты меня слышишь или в эту твою комплектацию уши не добавили?!       Не-е-ет. Такая точно не уберётся. Ни отсюда, ни дома, ни в своей шебутной башке.       — Да, прелесть? — сквозь острые зубы цедит Сехун, с явным недовольством оборачиваясь к ней. Такой рык даже Церберу не снился.       И в этот момент он выглядит ещё страшнее. Волчья морда втрое больше головы Агнес будто дымом покрыта и сливается с ночью, делая ёкая визуально шире и больше. Сверхъестественный цвет его глаз подчёркивает бешеную ауру, и девушка не уверена, вменяем ли Сехун вообще. Даже в его голосе едва ли улавливаются человеческие нотки — слова звучат настолько зло, что напоминают рёв древних чудищ.       Если бы не заключённая сделка, ведьма ни на шаг приближаться к нему не решилась бы. Но сейчас… даже перед таким могущественным существом сила на её стороне. Поэтому Агнес и может позволить себе слова, которые никто в здравом рассудке не сказал бы и бугаю в таверне, не говоря уже о волчьем ёкае:       — Отпусти его, твою мать!       — У меня её нет, — ехидно огрызается Сехун, а человек под его лапой пару раз брыкается.       Значит, всё же вменяем.       — А ну сюда сказала, собака ты плешивая! — ругается ведьма, требовательно указывая пальцем на место рядом с собой. Почва под ногами в тон ей потряхивает, как при трёхбалльном землетрясении.       — Протестую, моя шерсть бесподобна, можешь потрогать! — громко возмущается волк.       И… отпускает несчастного. Остатки сомнения тоже отпускают Агнес. Сработало. Вот она — сила сделки на крови.       — Ещё раз в этом лесу увижу, с палками вместо ног найдут, понял? — рычит Сехун, а парниша судорожно ловит ртом воздух и активно кивает ему. — И барахло своё прихвати.       Только после его слов девушка замечает в затоптанной траве у их ног заряженное ружьё. Кажется, кому-то сегодня повезло остаться в живых. Ёкай небрежно пинает оружие, и то неожиданно стреляет со звучным хлопком. Пуля проносится всего в нескольких сантиметрах от еле живого охотника и пронзает ствол ближайшего дерева. Незнакомец и ведьма вздрагивают от громкого выстрела, а волк хмыкает:       — Ой.       Нет, ему совсем не жаль. Может, Сехун и сам не ожидал такой случайности, но явно рад эффектному завершению своей проповеди. Об этом говорят его самодовольно-безумные глаза. Волк бегло оглядывает ведьму и как бы между прочим уточняет:       — Прелесть, ты не поранилась?       — Ружьё стреляло в другую сторону, Сехун.       — Я спрашивал не у тебя, — усмехается он и кивает в сторону чащи.       Там за деревьями на Агнес таращится пугливая лань. Пожалуй, это последнее, что ожидала увидеть девушка. Удивительно, что это создание не сбежало, а словно осталось посмотреть на свершение правосудия. Будто лань знает такие слова.       — Она просила о помощи, — уточняет ёкай, метнув взгляд на парнокопытное. Только после этого лань уходит восвояси, пару раз цокнув копытом. Как будто благодарит.       Охотник же, не веря своему везению, торопливо уносит ноги, пока внимание свирепого хищника принадлежит девушке. Та складывает руки на груди и недовольно выгибает бровь. Что за дела тут делаются?! Сехун, готовый только что разорвать человека, пришёл на помощь лани? Звучит так же невероятно, как если бы Агнес вдруг заявила, что станет ответственной и трудолюбивой!       — Если ты так просто откликаешься на просьбы о помощи, помоги мне найти сандалии. Я бежала к тебе босиком, — недоверчиво фыркает ведьма.       — Помогу, — легко соглашается волк. — Но ты возьмёшь обратно свои слова про плешивость.       Дым и пепел вокруг него постепенно рассеиваются, возвращая Сехуну привычные черты лица. Трансформация занимает всего несколько секунд, но Агнес кажется, будто ёкай остановил время — настолько завороженно она следила за тем, как Сехун вновь становится человеком.       — Пошли, прелесть, — он проводит пальцами по коротким волосам, приглаживая их.       Сехун же усмехается такой забавной реакции ведьмы, у которой словно ноги в землю вросли. Только что в край раздражённая, она зависает на его преображении. Девчонки…       Всего в несколько широких шагов мужчина преодолевает расстояние между ними и бесцеремонно закидывает её на плечо.       Агнес даже возразить не успевает. Лишь возмущённо пыхтит и чувствует, как краска приливает к щекам, когда сильная мужская рука обвивает её бёдра.       — Это ещё что?! — три слова еле собираются в единую фразу, голос девушки хрипит даже больше, чем после зачитывания заклинаний.       — Ничего особенного. Вдруг поранишься и заключишь новый договор на крови, — беззлобно шутит Сехун, даже не задумавшись. — Кстати, если я правильно разгадал твою технику, ты посылаешь импульсы земле и ждёшь её ответа? — вдруг меняет он тему.       — Как ты так быстро это понял? — ошеломлённо выдыхает Агнес, оттолкнувшись от мускулистого плеча.       Ёкай удовлетворённо хмыкает и дальше шагает по лесу к поляне.       — Найдём сандалии и сразу домой. Торчать тут вечность нет никакого смысла, а с твоей тактикой так и получится, — констатирует он. — Со скуки помереть можно.       Девушка пару раз брыкается, и черноволосый вынужденно опускает её на ноги. Они останавливаются посреди леса, сверля друг друга ядовитыми взглядами. Агнес чувствует, как в ней вскипает ярость, а ей на пятки наступает бессилие. Ведьма и сама устала от этой еженощной пытки, которая не приносит никаких результатов, лишь истощает её. Но плана лучше у неё не было — среди сестёр никогда не было поисковика. Никто не учил её, что делать, если похитят всех, кроме неё. И даже так младшая прилагает все усилия, лишь бы найти родных.       — И много ты знаешь о ведьмах? — хмуро уточняет Агнес.       — До или после того, как в них побывать? — невинно уточняет ёкай, и во взгляде его пляшут черти.       — Не ёрничай и отвечай на вопрос.       Кажется, от этого зависит жизнь на всей планете и от нетерпения аж кончики пальцев подергивает. Сехун замечает неподдельную серьёзность в сестре Ковена и неохотно поддаётся:       — Достаточно, чтобы понять, насколько бесполезную тактику ты выбрала.       — А что бы на моём месте сделал ты?! — вспыхивает оскорблённая ведьма.       Это явно не то, что она ожидала услышать.       — Узнаешь. Теперь мы будем делать всё по-моему, если ты и вправду хочешь найти сестёр, — сурово произносит ёкай, и в нём не остаётся ни капли шутливого ехидства.       От его прямого тяжёлого взгляда Агнес становится не по себе — только сейчас она чувствует величие и силу божества в нем. А с божествами, говорят, ведьмам лучше не связываться. Но ещё говорят не пускать незнакомцев в дом и не ходить с незнакомцами в лес — что из этого сделала девушка? Разумеется, всё, о чём обычно остерегают.       Но ничего. Агнес — ведьма и сквозь землю точно не провалится. А если и провалится — потащит несчастного ёкая за собой, раз ему так хочется умереть.