Семейные ценности Эрика Леншерра

Питер Леншерр, не сказать, что был очень доволен своим текущим положением. Свалить от Эрика в общагу колледжа казалось ему прикольной идеей. Ему хотелось приключений, новых знакомств, тусовок с дешёвым пойлом и доступными девицами его возраста. Реальность оказалась иной: проживание в комнате с незнакомым парнем, который хорошо, если мылся раз в неделю; куча непонятных парней, половина из которых поступили по «спортивной» квоте, а вторая половина — барыги, толкающие товар всем подряд. С девчонками оказалось ещё хуже: или высокомерные, глуповатые «бимбо», или повернутые на учёбе. Были ещё конченные задроты, девчонки-нефорши, сидящие то ли на мете, то ли просто с ебанцой, парочка манерных геев, от которых рука приростала к лицу, и разные другие мутные пассажиры, как выражался Чарльз. И посреди всего этого зоопарка — Питер «папочкина зайка» Леншерр, с медовыми кудрями, в дорогих шмотках, привезенный заселяться в общагу на машине с водителем. Не удивительно, что спустя полгода такой самостоятельной жизни Питер начал хотеть домой. Домой, где его хорошо и вкусно кормили, где за ним ухаживали и в жопу целовали. Домой, где был весёлый Эрик, который брал его с собой во всякие интересные места, водил по ресторанам, развлекал его… трахал его. Последний пункт все еще очень сильно смущал Питера, потому что в его голове происходящее не попадало в рамки нормальности. Питер привык к Эрику, и ему было сложно адаптироваться к новым условиям, которые слишком сильно напоминали ему жизнь с матерью. Та же беспросветная бытовая убогость, грязь и сомнительное окружение. Он честно пытался, как мог, но когда понял, что больше не может есть еду, разогретую в засранной, общажной микроволновке, то едва не разрыдался. За годы жизни в комфорте и достатке его отношение к самому себе сильно изменилось. Эрик смог показать ему, что о себе нужно заботиться и нельзя пренебрегать базовыми потребностями, если только ты не в такой полной жопе, что вынужден питаться полуфабрикатами. Питер тогда собрал вещи, упаковал все кое-как в коробки, затолкал ноутбук в рюкзак и вызвал себе машину. Ему было насрать на то, что про него подумают или скажут. Он возвращался к отцу. Выгружая свои пожитки из багажника, Питер не сразу заметил стоящего на пороге мужчину: — Эрик! Тут к тебе какой-то мальчик приехал! Мы твою комнату сдали в аренду. Можешь пиздовать обратно. Ну конечно, Чарльз Ксавьер! Питер проигнорировал отцовского любовника, зная, что лучше ему не отвечать. Он занёс пару коробок в дом, пройдя мимо Чарльза, и закатил следом небольшой чемодан. — Моя маленькая бродяжка! Ну, как бомжевалось? — судя по самодовольной ухмылке, Эрик планировал стебать Питера следующие пару лет. — Не смешно, — не глядя на отца, ответил Питер, — можно мне… можно я тут буду жить? Не могу там находиться… всё какое-то… грязное… — Ты хотел сказать, нищее? — усмехнулся Чарльз и захлопнул входную дверь, — а ты как думал, там будет? — Я не думал, что… Блин, ну это же платное образование! Почему там душевые, как в фильмах ужасов? Мне подселили парня, который вообще, видимо, не слышал, что есть мыло и шампунь! — в отчаянии, будто пытаясь оправдаться, воскликнул Питер. — Боже, как же ты страдал! Я сейчас расплачусь! — наигранно произнес Чарльз. — Моя ты зайка! Иди сюда, папочка тебя пожалеет! Похудел ты, что ли? — Эрик стиснул Питера в объятиях, нагло щупая рукой его за задницу. — Господи, пахнет от тебя какой-то псиной! В душ сходи! Невозможно просто! — поморщился Чарльз, развернулся и ушёл в сторону лестницы. Питер стоял, вцепившись в отца, уткнувшись в него лицом, вдыхая запах дорогого одеколона и самого Эрика. — Я думал, что раз ты платишь деньги, то там будет нормально. Но я сильно хотел домой… — пробубнил Питер. — И как быстро ты понял, что хочешь домой? — поинтересовался Эрик, оглаживая затылок сына, прижимая его к себе. — Через месяц, как заехал… — Почему ты сразу не позвонил мне? Полгода мучился, даже на выходные не приезжал. Боялся, что уехать не сможешь? — Мне было стыдно признать, что я облажался. Все оказалось не так, как я себе представлял… точнее, все оказалось именно так, как говорил Чарльз. Я не смог там даже ни с кем подружиться, там не было никого из моей школы или хотя бы кого-то знакомого. Мне было одиноко и… видел бы ты, какие там кухня и толчок! — вздохнул Питер и потерся щекой о мягкую ткань домашней футболки Эрика. — Питер, я не с золотой ложкой во рту родился, поэтому прекрасно представляю, о чем ты говоришь, — засмеялся Эрик, — тебе и правда нужно помыться! Чарльз прав, от тебя несет псиной! Питер наконец отлип от отца и взялся за свои вещи, чтобы отнести их в комнату. Мимо него пробежала молоденькая горничная со стопкой постельного белья и полотенец, видимо, её послал Чарльз. Ужасный, вредный и вечно злой Ксавьер! Питер тащился в свою комнату, начиная чувствовать себя лучше, наконец оказавшись дома. Ладно, в конце концов, ему всего девятнадцать! Он имеет право на ошибки! Он будет ездить в колледж на занятия, а жить дома, в тепле, чистоте, сытости и спать на своей кровати. Нахер этот кампус с вонючими соседями и грязью по всем углам! Ни за что Питер туда больше не вернётся! В тот вечер он торчал в ванной больше часа, снова и снова намыливая голову и тело, наконец-то имея возможность помыться в человеческих условиях с горячей водой. В шкафу и комоде лежали его вещи, чистые, выглаженные, всё то, что он оставил здесь, уезжая в самостоятельную жизнь. Питер не без удовольствия оделся, наконец ощущая, как дорогая ткань льнет к чистой коже. Он привёл в порядок свои волосы, которые за полгода, без возможности нормально помыть голову, превратились во что-то непотребное. Теперь его локоны лежали, как и раньше, мягкими кольцами, а не непонятной сальной копной. Позже, сидя на кухне, он едва не трясся от восторга, поедая простую домашнюю пасту, приготовленную для него. Отец уехал куда-то по делам раньше, чем Питер вылез из ванной, поэтому ужинать пришлось в одиночестве. В тот момент ему казалось, что жизнь налаживается, и все просто отлично. Вернувшийся под утро Эрик чуть всю душу из него не выебал. Казалось, они не трахались целую вечность, и Питер за полгода забыл, как вообще спать с кем-то. Он был так расстроен и занят бытовыми проблемами и учебой, что и дрочить-то особо не хотелось. Эрик был с ним на удивление терпеливым и нежным, впрочем, как и всегда… почти всегда. Он тосковал по «своей зайке», и Питер весь следующий день очень хорошо ощущал, насколько сильно по нему скучал Эрик. Эрик, который никогда особо не парился о том, чтобы никто в доме не слышал, как Питер кричит, кончая под ним. Эрик, которого безумно заводило ощущение опасности их отношений, поэтому он, как мог, провоцировал ситуации, когда их могли застукать. Питер же каждый раз старался дотащить отца до спальни или любого помещения, где есть дверь, которая закрывается изнутри. Он в ужасе и красках представлял себе, как их кто-то поймает, и что будет дальше. Конечно, он станет все отрицать и будет врать, до последнего выгораживая отца. У них есть ужасный Чарльз, который точно не даст Эрику сесть в тюрьму, но всё же… Питеру было бы спокойнее, трахайся они в спальне, а не где Эрику приспичит, например, на кухонном столе. Питер очень хорошо помнил тот раз, когда Эрик впервые драл его на кухне: он цеплялся руками за столешницу, а его голые, босые ноги были на плечах отца. Он все еще был в белой рубашке с форменным галстуком и в темно-бордовом пиджаке с нашивкой учебного заведения, а его песочного цвета брюки валялись где-то на полу вместе с бельём и кроссовками. Питер потом оттуда так и вышел: со штанами в руках, красным лицом и блестящей от масла задницей. Шутки Эрика про «Extra Virgin Oil» веселили Питера ещё неделю и поганили аппетит Чарльзу, который зарекся есть в их доме. Довольно скоро отец дал понять Питеру, что с учёбой надо что-то решать, и если он не может это сделать сам, то за него это сделает Эрик. И он сделал! Из «экономиста» Питер резко перепрофилировался в «финансового аналитика» и был выпнут в Alma Mater Эрика, где тот в его возрасте учился тому, как из говна и палок собрать бизнес-модель, приносящую миллионы. У Питера всегда ладилось с цифрами, и выбранное отцом направление показалось ему интересным, за исключением тех дисциплин, которые являлись побочными и нужны были для заполнения часов. Питер быстро влился в студенческое сообщество, но все еще выделялся на фоне своих однокурсников. Он мало рассказывал о себе, но был милым и дружелюбным, что компенсировало его сдержанность в общении. Питер старался не сболтнуть лишнего, хотя повода к этому никто не давал. Он почти не пил на вечеринках в кампусе, боясь пуститься в пьяные россказни о себе и своей жизни с отцом. Он не доверял своему языку на сто процентов и предпочитал не напиваться до беспамятства. Следующие полтора года Питер Леншерр провел именно так, как он и хотел: учеба, вечеринки, поездки, интересные знакомства… и стажировка в компании отца. Тот день, когда Эрик привёл Питера в свой офис, запомнился всем надолго: Питер сводил с ума женщин в компании Эрика, а Чарльз застукал их обоих после рабочего дня в кабинете. Питер тогда заработал шишку на голове, приложившись макушкой, в попытке вылезти из-под стола, а Эрик — пощёчину и обещание Чарльза написать на расчёт, и сделать так, чтобы ни один юрист в городе под страхом смерти не сотрудничал с Леншерром. Понятно, что ничего из обещанного Чарльз не выполнил, но усиленно игнорировал Эрика неделю. Питер знал, что склочный Чарльз мог из ничего закатить скандал, но он даже не представлял, до каких масштабов дойдет ревность его отца, и на что тот пойдёт, чтобы наказать зарвавшегося любовника.