Я буду твоим пламенем

      Состояние Охотника можно описать двумя словами. Злость и ревность. Лишь выдержка помогает ему не выдать себя в Ангбанде, а сражение с прихвостнями Моргота на время отвлекает. Как и свадьба. Но вот наконец они остаются одни. И Лютиэн — жена. Теперь ревность обретает другие краски, а злость притупляется.       — Ты хотела со мной о чём-то поговорить, — эльфийка присаживается на край кровати, пытливо смотрит.       — Да, милая, — Келегорм говорит вкрачиво-ласково, и от голоса у принцессы Дориата бегут мурашки, превращаясь под кожей в огненные цветы. Жарко. — Я хотел узнать, какого барлога ты едва не разделась перед этой тварью.       — Это был ещё приличный танец, — Лютиэн делает самые невинные глаза. — И приличная песня.       — У нас, видимо, разные понятия о приличии, — Келегорм шипит сквозь зубы, впившись глазами в жену.       — Я могу станцевать только для тебя, — она не боится его тёмных от гнева глаз. Встаёт с кровати, подходит, чуть наклоняется, чтобы пальцами невесомо погладить по щеке, медленно отходит.       Голосом начинает плести чары песни и двигаться им в такт. Соблазнительно провокационно раскованно. Кружится, изгибается, ласкает руками собственное тело. Дразнит. То подойдёт близко, разрешая к себе прикоснуться, то двигается на грани, не позволяя себя трогать. И смотрит так, что феаноринг едва не задыхается. Её эмоции передаются ему. Любовь, нежность, искренность напополам с диким желанием.       Они невыносимо горят оба. До сжатых зубов и затянутых страстью взглядов. До огня, лавой текущего по венам. До плоти, стоящей колом у него в штанах и сладких спазмов у неё внизу живота.       Под последние аккорды песни, которую плетёт, Лютиэн, полностью обнажённая, садится на колени мужа и трётся промежностью о его член. Призывно и страстно. Умоляще. Охотник жадно целует, прижимая к себе хрупкую фигурку, по-хозяйски ладонями проводит по спине, сжимает ягодицы. Она танцевала для него, и за это получит самое щедрое вознаграждение, которое он ей способен дать.