***
Сердце Честера трепетало, когда он оказался у рольставней гаража на заднем дворе Майка. События прошлых дней серьезно укрепили их связь, и теперь Честер ожидал от друга, казавшегося серьезным и амбициозным, чего-то значимого. Черное нутро помещения приняло их как ловушка, рольставни захлопнулись, заставив Чеса затравленно вздрогнуть. Майк щелкнул выключателем и теплый желтый свет выхватил силуэты рабочего, с компьютером и диджейского стола, колонок, проводов, гитар у стены и четырех парней — совершенно разных внешне, но державшихся так, что сомнений не оставалось — они горой друг за друга и связаны хоть и не родственными, но не менее крепкими узами. Все они смотрели на Честера, и ему захотелось исчезнуть, провалиться сквозь пол, умереть на месте. Несмотря на то, что душа предательски пела — это был первый его несемейный круг общения за годы одиночества… — Привет, — сказал Брэд, подходя к Честеру и протягивая руку. — Мы тут с парнями решили… устроить тебе прослушивание. Честер похолодел при мысли, что сейчас ему придется раскрыться перед несколькими незнакомыми людьми. Он слабо кивнул, крепко пожав ладонь одноклассника. Парень, чья внешность выдавала его азиатское происхождение еще сильнее, чем у Майка, подал Честеру микрофон с шуршащим за ним длинным проводом. Майк нажал кнопку на рабочем компьютере. Грубое, но мелодичное гитарное соло разорвало пропитавшуюся запахом металла тишину гаража. Try lied to you… Все, даже Майк, затаили дыхание, а сердца застучали тяжело и гулко. Это был особенный момент, заставляющий испытывать подлинный адреналин — решалась судьба группы… Но… Нежный, мелодичный голос Честера странно переплелся с жужжащей, неограненой записью «демки», насыщенной шепелявыми брызгами скрэтчей. Брэд поднял брови. For your sure that I stay with you. I try to smile For you're sure that I ain't say goodbye… В запись вступил басистый речитатив Майка, странно и удивительно гармонирующий с высоким вокалом Честера. Сердца замерли, тревожась перед началом припева. А бридж неумолимо приближался к развязке… (Everything ends someday, it was always before that…) My sacrifice means suffering somewhy… (Guiding myself to the end, Im ready to commit that, even if you wouldn't like) My sacrifice means suffering enough… Вначале Честеру казалось, что он упадет замертво, потеряет сознание от нехватки кислорода, а сердце прорвет истерзанную тахикардией грудину. А потом его связки зазвучали увереннее, злее, хрипя, кроя меланхоличный звук рычащим «расщепом». Худые плечи конвульсивно вздрагивали при глубоких вдохах, но Чес не замечал этого. Он вообще перестал что-либо замечать, растворяясь в звуке — это был первый опыт подобного прослушивания, первый и на всю жизнь. Это уже потом он поймет, что одинокие тренировки дома не прошли зря. И вообще все, через что он прошел, он прошел не зря. Это осознание придет потом. А сейчас его голос словно бы распался, образуя злой, громкий и шершавый припев. Why I can't just break away? Why i can't stop tears again? You can't see your words to me Got me to the edge! Все пять участников группы дослушивали песню, чувствуя себя переполненными эмоциями. Честер видел их удивление и детский, искренний восторг. Видел и бессмысленно боялся. — Поздравляем… — слабо проговорил Брэд. Честер нахмурился. С чем? И только потом, здесь, в заставленном полутемном гараже, где началась новая страница их общей истории, до него дошло. — Добро пожаловать, Честер. — Одноклассник наконец совладал с собой и пожал Беннингтону руку еще раз, крепче. Майк же хлопнул друга по спине и невзначай обнял, ничуть не заботясь о мнении других, заставив нашего героя покраснеть. К новопровозглашённому приблизился очень высокий темноволосый мальчик с настороженными глазами. — Роб. Барабанщик, — тихо представился он. Честер почувствовал некую солидарность и уважение к его застенчивости. Следующим был низковатый, даже ниже самого Честера парень с еще более выраженной, чем у Майка, азиатской внешностью. Он робко улыбнулся. — Это наш Мистер Хан, — представил друга Майк. — Можно просто Джо. Диджей, — кивнул Мистер Хан. Последним был рыжий парень с веселыми зелеными глазами. — Феникс. Бас-гитара, — с гордостью представился он. После всех этих рукопожатий голова у Честера пошла кругом. Он чувствовал разрывающие эмоции, и как бы ни был важен этот момент в его жизни, неистовое желание убежать и спрятаться. Чувствуя бессознательную угрозу от едва знакомой компании, Честер инстинктивно старался держаться поближе к Майку, попутно пытаясь не запнуться об клубки проводов. — Кто куда, мужики? — жизнерадостно уточнил Майк. — Мне наброски в шарагу доделать надо, — признался Джо. — А мне к девятиклассникам. У них там что-то с усилителем случилось, вместе думать будем, — отрапортовал Феникс, которого звали Дэйв. — А мне долги отрабатывать, — тихо поведал Роб. — Ага… — Майк посмотрел на Брэда и Честера. — Тогда, оставшиеся, на трубы! И всем чипсов за мой счет! После последних слов никто не мог возражать.***
Они сидели на отопительных трубах, соседствуя с черной кошкой, которой компания трех шумных подростков не внушала ни капли беспокойства. Помимо чипсов им хватило и на газировку. Как сказал Майк, его маму этот скромный пир поверг бы в ужас, но немножко можно. Хрустя тонкими ломтиками, Честер смотрел на залитый солнцем горизонт и дома внизу, за бетонным забором. В голове у него возникли строчки, что он записал одним вечером, когда приходил сюда в одиночестве рисовать и слушать музыку. Больше он никогда не будет один. Если конечно, и это такое необыкновенное знакомство не закончится препогано, как все до этого. — Мы ж это… Первый раз отмечаем, — вдруг сказал Брэд. — Не первый, — поправил Шинода. — Второй, когда наша группа только собралась. И ты тогда угощал всех пивом. — Я же сопляк был! И вообще, раз я этого не помню, значит этого не было. Пошел снег. Прямо из тонкой вуали облаков, слоисто заволокшей небо. Кошка, лежащая в позе батона, посмотрела на Честера и мурлыкнула, разевая розовый ротик, украшенный микро-клычками. То ли со скуки, то ли от голода. Честер вздохнул — опять речь зашла о каких-то общих для Майка и Брэда воспоминаниях из прошлого, из их общего прошлого, где нашего героя еще не было. Но Майк заметил это. Он открыл рот, но его опередил Брэд: — Ты бы бухнул, Честер? «Я бухал. И нюхался», — хотел сказать Честер. Тогда это не стало привычкой, как курение и селфхарм — сейчас. Тогда, в компании с «Шоном и друзьями». Но он просто пожал плечами. Майк пихнул Брэда — он еще помнил, как гитарист обозвал Честера наркоманом. Когда-то Честер действительно употреблял. И сейчас был так близок к этому снова.***
— Осталось самое главное, — сказал Майк, когда они на следующий день шли домой из школы, проходя небольшой парк, похожий скорее на сквер. — Ы? — Честер кинул быстрый взгляд. Он не мог заставить себя посмотреть на Майка прямо. И вовсе не из-за яркого солнечного света и слепящего искристого снега. Он ощущал себя преступником. — Название. Раньше мы назывались «Ксеро». Типа знаешь, «герой» и «икс» в одном флаконе. Только эта крутость ушла вместе с Марком, — Майк сделал жест рукой. — Теперь у нас есть ты, и… Я знаю, что ты не такой. Честер не знал, комплимент это или угроза. Он чувствовал напряжение. — Нам нужно что-то другое, понимаешь? Какое-то время Честер шел молча, думая. До этого его окаменевшее сердце тупо болело — за множественные депрессивные эпизоды он привык. А сейчас его словно прорезали теплой щекоткой. Стоило ли вкладывать свою душу в название их общей группы? Майк казался человеком, готовым сделать это. И все же Честер ему не доверял и готов был убить себя за это. Как и за все остальное. Беннингтон посмотрел на солнце, отчего в глазах запрыгали пурпурные и бирюзовые круги, разнообразившие обычный эффект телевизионных помех. Захотелось закурить, неистово сильно, как только доберется до дома. В который раз он решился положить свое сердце на алтарь, надеясь, что на этот раз боль будет достаточной для того, чтобы сделать шаг с подоконника. — Это не просто наша группа. — Честер посмотрел на голубое небо. На многоэтажные дома соседнего квартала, серые и пыльные, укрывшиеся пухом первого снега. На полосы голубых теней от домов и столбов, на голые деревья, солдатами тянущиеся к небу. Он вспомнил, каково это, пить по утрам чай или какао, традиционно заходить на форум, обмениваясь смайликами с фанатами любимой группы. В школе быть одному, в мире своих наушников. Держать в руках гитару, петь, попадая в ноты, невыносимую тоску по тому, чего не было. Поцарапанный скейт, заштопанный рюкзак, худые руки с браслетами и мешковатая одежда. И граффити на въезде на мост. Он понял, что с Майком наконец смотрят друг другу в глаза. И не удивился бы, если бы их мысли оказались одни на двоих. — Это жизнь подростков, таких же, как мы… Пока взрослые думают о нас свысока, мы… пытаемся идти своей дорогой, несмотря ни на что. — Кажется, я понимаю. У всех нас есть это чувство, верно? — Майк вздохнул. Он открыл рот, но некоторое время молчал, прежде чем снова заговорить. — Значит и название должно быть общим. — Что общего можно придумать? — буркнул Честер. — Мы музыканты, школьники, изгои, идем одной дорогой по парку Линкольна? Это даже смешно. — Мне нравится. Потому что… звучит знакомо, — серьезно сказал Майк. — Я тут сижу иногда, — признался Честер. — Размышляю. — А мы тут отмечали создание группы, — рассмеялся Майк. — Вот видишь, сам Бог велел. Честер улыбнулся и поправил лямки рюкзака. Он шел вперед, все еще не зная, что его ждет. Но теперь у его будущего было пять знакомых лиц. И название. Парк Линкольна.