Наш школьный быт

— Джайро! Помоги мне! — истошный вопль Джонни доносился из высокой башни. Розовые складки его пышного платья развивались на ветру. Его белые руки отчаянно пытались вырваться из хватки свирепого Диего. — Держись, Джонни! Я спасу тебя! — Джайро смело размахивал мечом. Слоу Денсер галопом несла его через бескрайние поля с высокими травами. Где-то вдалеке бушевали волны Тирренского моря. — Я не отдам его! — Диего прорычал и добавил, сжимая талию голубоглазого. — Он мне тоже нравится! Я буду держать его в темнице, пока он не полюбит меня! — Даже не думай, ублюдок! Джонни мой! Джайро победил Диего. Он не очень понял, каким образом, ведь он даже не поднимался в башню, но очень старался махать мечом, и в конце концов Джонни оказался у него на руках. Он крепко прижал к себе его тело, чтобы тот не свалился с лошади. — Ну что, мне полагается поцелуй за спасение? — он подмигнул принцессе. Джонни обвил руками его шею и шепнул ему на ушко: — Мы можем уединиться в моём замке… — Ого! Слоу Денсер, неси нас в замок! — Поняла, сэр Джайро! — лошадь ответила и пустилась дальше по полю. Слоу Денсер, наверное, была быстрой лошадью, потому что спустя мгновение Джайро уже нёс Джонни на руках по светлым коридорам, завешанным гобеленами. Резная дверь отворилась перед ними, и они попали в просторную спальню, обставленную бархатом и золотом, с кроватью Джайро посередине и парой плюшевых медведей. Он хотел опустить Джонни на кровать, но его руки опустели. Он оглянулся — голубоглазый невозмутимо стоял рядом. — Джонни, ты… — его сердце забилось быстрее. — Ты можешь стоять?! — Угу. Спина зажила сегодня. — Джонни, поверить не могу… я так счастлив, — он подошёл ближе, взял его ладони, принялся осыпать их поцелуями. — Я так… люблю тебя. — Ты хотел уединиться, так ведь? — Джонни потянулся к его губам. — Хотел… — ухмыльнувшись, Джайро нежно поцеловал его, провёл рукой по его обнажённому торсу, светлым джинсам и уточнил: — И ты всё чувствуешь? — Угу. — Круто… очень круто, — зеленоглазый пролепетал ему в губы и поцеловал их с бóльшим жаром. Теперь, когда к младшему вернулась чувствительность, вместе они могли испытать столько нового, почти всё, что позволяло их воображение вместе взятое. Пьянящие фантазии заполнили его сознание, так, что голова закружилась. Не терпелось попробовать хоть что-то. Вдруг Джонни разорвал поцелуй, развернул Джайро и прижал к стене. Тот рассмеялся: — Ты чего? Он услышал звук расстёгивающейся ширинки. — Э-э, погоди ты… — длинноволосый пытался обернуться, но тело вдруг застыло, и он не мог оторваться от стены. Он почувствовал, как с него стягивают брюки, и ровный голос голубоглазого властно прозвучал над его ухом: — Я буду нежен. — Погоди, говорю! Я на такое не подписывался! Джайро брыкался с таким упорством, что открыл глаза, тяжело дыша. Блеск дворца сменился темнотой его комнаты. Он уставился в знакомый потолок. «Блин, мне почти перепало» — он с обидой подумал и решил снова заснуть. Может, в следующем сне попадётся более сговорчивый Джонни. Он с радостью вспомнил, что рядом должен был быть настоящий Джонни, к которому можно прижаться, чтобы заснуть быстрее. Он потянулся ко второй половине кровати, только чтобы обнаружить, что она была пуста. Пуста и холодна, словно он был один в комнате. Он постарался вспомнить, засыпали ли они вместе, или это тоже было сном. А может, Джайро до сих пор спал?.. Тогда он заметил ногу, неподвижно свисающую над полом. Джонни сидел в углу подоконника, опёршись плечом о стекло. Руки Джонни обнимали плечи. Ткань занавески скрывала его лицо. Длинноволосый слышал его неровное дыхание. Он бросил взгляд на часы: стрелка перешагнула третий час ночи. Джонни часто вставал раньше его, но не настолько же. Джайро прошипел «пс-с» достаточно громко, чтобы парень услышал, но тот не отзывался. — Джонни, ты заснул что ли? Это прервало поток мыслей парня, он вздрогнул и отдёрнул занавеску: — Джайро? Что-то случилось? Тот нахмурился: — Да. Я проснулся, а ты отмораживаешь жопу на окне. Чё ты не спишь? Что с тобой? — …Плохой сон. Я в порядке. Спи дальше, — Джонни ответил, отпустил штору, обернулся обратно к окну и погрузился в размышления. Мягкие простыни и слабость в теле соблазняли Джайро так и поступить, но Джонни, наверное, держал его за придурка, если считал, что он собирался спать один. Парень вздохнул и слез с кровати. Потягиваясь, он остановился у окна. Джонни внимательно уставился на что-то за стеклом, даже не поднял глаз, когда Джайро оказался рядом. Старший окинул глазами улицу, но его взгляд ничто не зацепило, разве что полная Луна, нависшая над их городком. Он подошёл ближе и мягко спросил: — Хочешь рассказать, что тебе снилось? Обычно, если расскажешь, становится не страшно. Тот ответил, не отводя взгляда от окна: — Мне больше не страшно, я просто… — он вздохнул и опустил веки, его голос ломался, — я устал. Джайро невольно сжал ладони в кулаки. Сердце щемило чувство, что он срочно обязан был сделать что-то, чтобы развеселить его. Он оглянулся и весело предложил: — Хочешь, спою тебе? И сыграю, — он потянулся за гитарой в углу. — Только я не играл сто лет, почти не помню, как там вообще… Джонни вежливо перебил его: — Лучше не надо. Ты же не сможешь сделать это тихо. Всех разбудишь. — Блин, это точно. Повисла пауза. Джайро проглотил комок в горле и напряжённо спросил: — Что мне сделать для тебя? Джонни оторвал взгляд от окна, в замешательстве уставился на парня и ответил: — Наверное… просто побыть со мной. — Это я могу. В комнате воцарилась тишина. В призрачном свете Луны и уличных фонарей бледная кожа Джонни казалась почти прозрачной. В его спокойном лице затаилось нечто таинственное, ясные глаза-стекляшки смотрели — и будто не видели. Опущенные плечи время от времени едва заметно вздымались, но теперь он дышал беззвучно. Длинноволосый почувствовал себя невыносимо далёким от него, как будто они были в разных мирах. Робея, он коснулся его руки и сжал её, с облегчением чувствуя, что она осязаема. Джонни никак не отреагировал, разве что поёжился. Джайро положил локти на подоконник. Он крепко сжимал его ладонь. Приложил её к своей щеке — рука Джонни была холодной, особенно пальцы. Он прижал её к своей груди, к сердцу. Джайро почувствовал себя сонным и печальным. Он опустил глаза и стал лепетать первое, что ему приходило в голову, не задумываясь: — Ti amo cosi tanto, caro. Significhi molto per me. Ti penso semper. Se solo avessi saputo come farti felice, — он вздохнул. — Farei qualsiasi cosa… Оцепенение немного спало с Джонни и сменилось недовольством, он нахмурился: — Говори со мной по-английски. Я ни слова не понимаю. Переведи. — …На английском оно вообще не звучит. Говорить по-итальянски было не просто проще, а как-то совсем по-другому. Английская речь появлялась у него в голове, а итальянская — рождалась в самом сердце. Если её нужно было переводить, то приходилось пропускать её через фильтр, который забирал всю искренность и оставлял более простые, более сухие фразы. Когда он говорил на английском, то чувствовал на себе маску слегка более весёлого, слегка более простого, более острого на язык Джайро. Джонни грозно повторил: — Переведи. Джайро поднял на него глаза и моргнул пару раз. Переводить эти слова показалось ему кощунством. Он сжал губы и представил, что нужно просто перевести текст, как в школе, не задумываясь над тем, сможешь передать чувства, что вложил в него автор, или нет. Просто перевести. Он постарался вспомнить, с чего начинал: — Ну… я сказал: «Я люблю тебя», — точнее: «Я очень люблю тебя. Ты важен для меня, я часто думаю о тебе, я сделаю всё, чтобы ты…». Нет, правильно так: «Я всё бы сделал, чтобы ты был счастливым, если бы я только знал, что». Вот. Доволен? — парень разочарованно вздохнул. Джонни странно посмотрел на него, так, словно не узнавал или не мог понять его слов. Он растерянно опустил взгляд. Пальцы его другой ладони, свободной от рук Джайро, скрылись под длинным рукавом футболки. Он с силой сжал свою руку, неосознанно, оставляя царапины. Опустил голову и спрятал её в поднятые плечи. Почувствовал, как внутри всё дрогнуло. — Я ж говорил, звучит не очень. На итальянском намного лучше, правда? Душевно или типа того. Я знаю, что ты не понимаешь, но по звучанию хоть… Джонни? Конечно, Джонни слышал, как душевно звучали слова Джайро на его родном языке. Ему не нужно было знать итальянский, чтобы ощутить степень пробирающей до костей искренности. Его тело проняла мелкая дрожь, вдруг плечи сильно дрогнули, потом ещё и ещё раз. Длинноволосый отпустил его подрагивающую руку, младший сразу прижал её к себе и всхлипнул. Он превратился в маленький дрожащий комочек, лишь его ноги свисали с подоконника так же безжизненно спокойно. — Эй, ты чего... — Джайро выпрямился и подошёл ближе. Он беспомощно протянул к нему руки, сам не зная, что ему нужно было делать. Джонни разогнулся, вдохнул шумно, всхлипнув. Джайро увидел его лицо, искривлённое терзаниями, залитое слезами. Голубоглазый обхватил его руками, уткнулся лицом в его футболку и громко разрыдался. Длинноволосый ошарашенно застыл, сжатый в объятиях Джонни, как в тисках. Его распростёртые руки так и застыли в воздухе. Он видел парня плачущим не раз и не два, но такой взрыв чувств наблюдал впервые. Обливаясь слезами и завывая, голубоглазый судорожно сжимал ткань его футболки в кулаках, будто боялся, что, стоило ему отпустить — и Джайро в любой момент мог исчезнуть. Это вывело его из транса, и он поспешил обнять парня в ответ. Он погладил его по волосам, по спине. Потрепал по плечу. Прижал его голову к своей груди. Но что бы он не делал, этого казалось недостаточно. Тело Джонни продолжало трястись как в лихорадке. Надрывистый плач, разрывающий тишину ночи, заглушало только плечо Джайро. Он наклонился к уху голубоглазого и твёрдо сказал: — Я рядом, Джонни. Всё хорошо. Парень, казалось, совсем его не слышал. Джайро начало одолевать жуткое ощущение собственной беспомощности. Он бы не чувствовал себя так потеряно, если бы знал, что происходило с младшим, или хотя бы получил от него какой-нибудь ответ. — …Господи, Джонни. — В-всё… х-хо… хо… ро… шо! — Джонни с трудом проговорил, или, скорее, провыл в плечо парня между всхлипами. Это не было похоже на обман, больше звучало как попытка лучше понять сказанное. — Э… да, так и есть. Всё хорошо, — он тоже повторил, чтобы у них обоих не оставалось сомнений. Ещё несколько мучительно долгих минут Джонни продолжал рыдать. Потом, постепенно, плечи стали вздрагивать не так резко, плач начал утихать. Силы покидали его тело, пальцы непроизвольно разжались, руки опустились. Голова бессильно легла на плечо парня. Джонни отчётливо чувствовал, как нечто, что он старательно строил в себе год за годом, с самого детства, разрушилось за одну ночь. Оно заливало его глаза, струилось по его щекам, пропитало футболку Джайро. И оно, разрушенное и вытекшее вместе со слезами, освободило так много место в его груди, что теперь он не мог чувствовать ничего, кроме пустоты внутри и тёплых объятий снаружи. Ему не нужно было даже заботиться о том, чтобы опереться о подоконник или держаться за Джайро — так крепко его прижимал к себе последний. Джонни позволил своему телу расслабиться и даже не думал о том, что ему стоило бы побыстрее успокоиться или хотя бы вытереть лицо. Джайро боялся пошевелиться и еле дышал, чтобы не спугнуть покой, возвращающийся к Джонни. Порой тот громко всхлипывал. Потребовалось достаточно времени, чтобы грудь и плечи Джонни перестали вздрагивать, а дыхание выровнялось. Джайро наклонился, прислушиваясь к нему, осторожно погладил по плечу. Наконец он задал вопрос, и его голос прозвучал слабо и тихо, хотя он пытался придать ему привычную бодрость: — Пойдём спать? Джонни глубоко вздохнул. Погодя, он поднял на него заплаканные глаза и хрипло спросил: — Можем посидеть так ещё? Руки Джайро устали держать парня, веки слипались, ему не терпелось вернуться в тёплую кровать. — Можем, конечно, почему бы и нет. Джонни отблагодарил его неумелой улыбкой и обернулся к окну. Его ослабевшие пальцы слегка коснулись руки Джайро. Тот тоже посмотрел в окно. Улица была угрюма и пуста, зато небо — полным-полно мерцающих звёзд. Круглая Луна скрывалась за листвой, клонясь к горизонту, и обещала новый день. — Джонни, гляди! Падающая звезда! Загадаем желание? — Где? — он слегка оживился, поднял голову и принялся разыскивать звезду. — Вот же! Смотри, где Луна, только справа. Выше. Видишь? — показывая пальцем на звезду, он наклонился к Джонни так близко, что они почти соприкоснулись щеками. Джонни прищурился: — …Я думаю, это самолёт, а не звезда, Джайро. — Разве? Звезда же вроде. — Она летит слишком ровно и мигает красным. Вряд ли звезда. Джайро недовольно хмыкнул. — Ну а какая разница-то? Попробуем загадать, мы ж ничего не теряем. — Думаешь?.. — Загадывай скорее! А то улетит. — Ладно. Загадываю. Джайро впился взглядом в звезду-самолёт и мысленно проговорил желание, то, чего ему хотелось больше всего в тот момент: «Пусть Джонни чаще улыбается». Звезда-самолёт молчаливо приняла запрос и полетела дальше. Тогда Джайро осознал, какую глупость пожелал. «Дурак! Нужно было пожелать что-то посолиднее! Роскошный дом в Неаполе с садом и клиникой на первом этаже. Хотя нет, лучше, чтобы клиника была отдельно. Но что, если Джонни не захочет жить со мной в Италии?! Мы же никогда это не обсуждали!». Звезда-самолёт неуклонно летела дальше и грозилась скрыться из виду. Джайро не смог сформулировать своё «солидное» желание как следует, запаниковал и в последний момент подумал: «Ладно! Пусть Джонни чаще улыбается — окончательное желание! Хотя бы это». Звезда-самолёт понимающе мигнула на прощание и исчезла. Он опустил глаза на парня рядом. Тот, зажмурившись, беспокойно и беззвучно шептал что-то. Наконец он замолчал, сжал губы, вдохнул и резко открыл глаза, как бы возвращаясь в реальность. Джайро ободряюще потрепал его по плечу и мягко спросил: — Ну? Что ты пожелал? — Чтобы меня прости… — Цыц! — Джайро прижал ладонь к его рту, заставляя ошарашенного Джонни замолчать. — Это была проверка, и ты её не прошёл. Нельзя говорить своё желание вслух! А то не сбудется. — Пфм… — Джонни оторвал ладонь Джайро от своего рта, — понятно, не буду. Они замолчали и снова уставились в окно. Не каждую ночь выдавалась минутка, чтобы насладиться видом звёздного неба. — Джайро… — Хм? Джонни трогательно посмотрел ему в глаза и сердечно спросил: — Ты думаешь, желания правда могут сбыться? Даже если это был просто самолёт? Тот ответил не задумываясь: — Конечно! Ну, то есть… И то и то большое, и то и то летит по небу, светится. Я уверен, что оно одинаково работает. Джонни поверил ему и грустно улыбнулся, подняв глаза на звёзды. Он сжал ладонь Джайро и прижался ближе к нему. Печаль и радость смешались в его лице, делая его загадочным и прекрасным. — Ой, кажется, моё желание начало исполняться, — длинноволосый тоже улыбнулся. — Правда? — Ага. Джонни растерянно осмотрел комнату: — Что-то я не вижу двухметрового плюшевого медведя. — Во я дурак! — Джайро хлопнул себя по лбу. — Надо было это загадывать! — Загадаешь в следующий раз. — Так и сделаю. Пошли спать? — Пошли, — Джонни потянулся к стулу Джайро, с помощью которого собирался слезть с подоконника. Тогда Джайро подхватил его на руки и понёс в кровать. Тот охнул и крепче схватился за плечи старшего. Он положил парня на матрас и сам с наслаждением забрался под одеяло. Почувствовав руку голубоглазого на своём боку, он тихонько спросил, зевая: — Когда тебе снятся кошмары, можешь меня будить, ты знаешь? Джонни недовольно пробурчал что-то у него под боком. Он не был согласен. — Серьёзно. Всяко лучше, чем сидеть и хныкать одному у окна, пока я десятый сон вижу. Мне самому аж неудобно как-то, понимаешь? Джонни прижался к нему, Джайро почувствовал его дыхание на своей шее: — Ты прав, пожалуй.