Наш школьный быт

Как только салюты закончились и народ начал неспеша возвращаться в зал, отдувающийся Джайро поскорее усадил Джонни в кресло. Точнее, к ужасу старшего — уронил прямо перед креслом. Однако Джонни лишь посмеялся и поклялся, что не ударился, и они быстро усадили его как следует. Парни юркнули в зал. Тот вспыхнул светом. Включилась музыка. Ребята, которые зажигали фейерверки, успели сбегать куда-то за выпивкой, так что народ продолжил веселиться с новой силой, не обращая внимания на двух парней. Итальянец прихватил ту самую открытую бутылку вина, которую уже считал своей собственностью, с порога балкона, и они с Джонни незаметно выскочили на улицу. Джайро отошёл подальше от входа вдоль стены ресторана, Джонни последовал за ним. Присмотрев себе местечко возле клумбы, Джайро опустился на широкий бордюр, вытянул ноги с удовлетворённым вздохом и уставился вдаль. Джонни нерешительно остановился и осмотрел парковку с крыльцом. По сути, он сидел рядом, но это ощущалось совсем не так, как хотелось. Тогда он неуклюже сполз на асфальт и подполз поближе к парню. Штаны придётся стирать, и к рукам прилипала уличная грязь, зато теперь всё ощущалось правильно. Дым от фейерверков потихоньку рассеивался, открывая вид на небо, испещрённое множеством мерцающих точек. Джонни перевёл взгляд на Джайро. Тот смотрел на парня с привычной улыбкой на губах. Вдруг он протянул руку к его лицу — Джонни осторожно потянулся к Джайро и замер, когда тыльная сторона тёплой ладони вдруг прижалась к его носу. Длинноволосый скорчил недовольную физиономию, покачал головой и мягко пробормотал: — Так и знал, — он поспешно отставил бутылку в сторону и стал стягивать пиджак, — ты скорее насмерть замёрзнешь, чем признаешься, что тебе холодно, так ведь? Боже, какой же ты дурашка… — тяжёлый пиджак приземлился на плечо Джонни. — Тебе самому не холодно? — Нет, — Джайро пожал плечами, — я горячий парень. Мне никогда не холодно. Джонни не стал спорить или просовывать руки в рукава, всё равно слишком длинные, вместо этого накинув пиджак и на второе плечо. Так пробирающему ветру стало труднее добраться до него, и наслаждаться видом стало значительно приятнее. — Спасибо. — Пустяки. Голубоглазый подобрался ещё ближе и слегка коснулся пальцев Джайро. Те осторожно погладили ладонь Джонни и сплелись с его пальцами. Воздух будоражил ароматной свежестью. Огоньки на небе складывались в сверкающие узоры. Тепло умиротворяло. После созерцания салютов не то, что из первых рядов, а с самого лучшего места — плеч Джайро, Джонни не покидало наивно-приятное чувство, словно никакого выпускного и не было вовсе, а весь праздник был только для него одного. Он сердечно добавил: — Спасибо, что позвал. — Пустяки. Я просто не хотел… — встретившись взглядом с ним, длинноволосый замер и потерял мысль. Ему показалось, что рядом сидел не его Джонни, знакомый ему, а тот, далёкий Джонни из прошлого. На нём не было жокейского обмундирования, кубка в руках, не было брата с отцом за плечами, но в остальном он был точь-в-точь мальчиком с фотографии: та же ослепительно-красивая улыбка, расправленные плечи, счастливый взгляд. Казалось, вот-вот встанет, заберётся на лошадь и ускачет прочь, зарабатывать новые трофеи. Ожившая фотография усмехнулась и насмешливо спросила: — Что такое? Ты как будто приведение увидел. Это было недалеко от истины. — Нет, ничего. Просто… — Джайро с трудом оторвал взгляд от него попытался вспомнить, о чём они говорили. — Просто не хотел смотреть фейерверки один. — Там же ещё тридцать человек. — Да, но тебя-то не было, — он погладил теплеющую ладонь Джонни пальцем, и воцарилось благоговейное молчание. Сидя плечом к плечу перед этим обилием звёзд, они подумали, что мир, большой и холодный, был не так уж и плох. Вдруг дверь ресторана распахнулась, выпустив наружу громкую музыку и одного из одноклассников Джайро. Парни молниеносно отдёрнули сплетённые руки и уставились на нарушителя их спокойствия. Ничего не подозревающий парень поспешно осмотрелся и подбежал к ним: — Джайро, там говорят тост! Ты идёшь? — Э-э… Знаешь что? Веселитесь без меня. — Ты уверен? Джонни кинул на Джайро вопросительный взгляд и шепнул: — Уверен? Тот только рукой махнул: — Уверен, я больше пить не буду, меня подташнивает. — Ладно, проблюйся хорошенько, — парень вежливо бросил и кинулся в зал. Как только он скрылся за дверью, Джайро поднёс бутылку ко рту как ни в чём не бывало. — Тебя не тошнит на самом деле, так ведь? — Не-а. Джонни нахмурился: — Лучше иди к ним, я серьёзно. Выпускной бывает раз в жизни. А то будешь жалеть. — Та… всё нормально. Пусть повеселятся. — он тепло усмехнулся и покрутил бутылку в руках. На выпускном Джайро чувствовал себя гостем, тепло принятым гостем, но никак не полноправным участником торжества. На выпускном ребята часто вспоминали случаи из младшей школы, клялись друг другу в вечной дружбе и иногда даже плакали, растроганные, а ему в такие моменты было нечего сказать. Он знал их слишком недолго. Джонни — и того меньше, но рядом с ним он чувствовал себя на своём месте. — Эй, давай сами придумаем тост? — Тост… За что? Джайро вгляделся в небо и задумался. Джонни был прав: выпускной — особенный день, и нужно было придумать что-нибудь эдакое, значимое, торжественное, и чтобы звучало хорошо. Он вспомнил события последних недель, за которые его жизнь успела измениться в совсем неожиданном направлении. С чего это началось? Наверное, с того момента, когда он заснул на коленях Джонни за учебником физики. А может, на вечеринке, где Джонни признался ему в любви, хотя он даже не обратил внимания? Нет, тогда всё началось ещё раньше, когда Джайро пригласил его на ту вечеринку. Кажется, тогда они чертили графики для проекта по математике… Его осенило, он гордо поднял бутылку и таинственно-торжественно произнёс: — Как насчёт «за дисперсию света и графики»? В лице Джонни читалось абсолютное непонимание: — Ты о чём? — Не нравится? Блин… — Джайро было жаль, что парень не оценил его глубокий символизм, но, если бы он начал объяснять, магия момента точно рассеялась бы. — Тогда за следующий учебный год? — За следующий год… да, хороший тост. И за нас. — За следующий учебный год и за нас, — Джайро поднёс бутылку к Джонни, чтобы чокнуться, но тот только растерянно моргнул и высунул пустые руки из-под пиджака — точно, у них же не было ни стаканов, ни второй бутылки. Недолго колеблясь, итальянец протянул бутылку за спиной парня и звонко ударил её об инвалидное кресло. Сделал пару глотков под смешок Джонни и передал ему бутылку. — Ты хорошо придумал с коляской, — он опустошил бутылку. — Да, такая полезная штука, всегда пригодится. Вообще, люблю говорить тосты. Я уже столько тостов наговорил, ты не представляешь! Один — полностью на итальянском, прикинь? Девки аж верещали, так им понравилось. — Они говорят по-итальянски? — Ни черта не говорят, в этом и прикол. Блин! Я только сейчас понял, что мог говорить какой угодно бред, они бы всё равно ничего не поняли. Выпили бы за… за здоровье плюшевых медведей. Или вонючих сурков. Как миленькие! Младший посмеялся вместе с Джайро и бросил осторожный взгляд на его руки. Тот положил локти на колени и обхватил своё запястье, так что тайком дотронуться до его мягких ладоней было уже не так просто. Джонни решил больше не рисковать, схватил края пиджака и с силой натянул на плечи. Плотная ткань обернула и грела его, как временная замена объятий. Тем более, в ней осталась частичка тепла Джайро и аромат его одеколона. Сам Джайро тем временем продолжал весело болтать: — …А ещё смешнее было бы, если бы кто-то один понимал, о чём я говорю. Типа все такие: «Ура-ура, выпьем за здоровье вонючих сурков, отлично!», а этот один чел такой: «Каких-каких на хрен сурков?!». — Да-да, и потом он пытается это всем объяснить, но они ему не верят. — Да, и когда он пытается объяснить тебе, ты смотришь на него холодным взглядом и говоришь супер серьёзно: «Мужик, в чём твоя проблема? Я всегда пью за здоровье вонючих сурков». Музыка, доносившаяся из зала, совсем скрылась за их истерическим смехом. Когда они немного отдышались, Джонни добавил: — Только… Только я тоже не говорю на итальянском. Нам придётся заранее договариваться. — Так выучи, — беззаботный Джайро пожал плечами. — Хах, ещё чего. — Да попробуй, реально! У тебя даже есть личный репетитор, мало кому выпадает такая возможность… — он кокетливо подмигнул. — Я сделаю тебе скидочку. — Ты собрался ещё и деньги с меня брать, альфонс хренов? — М-м, может, ты сможешь расплатиться как-нибудь ещё?.. — он склонил голову, прикусил нижнюю губу и уставился на озадаченного Джонни, ожидая, когда до него дойдёт. Наконец тот фыркнул и сказал, как обычно, совершенно серьёзно: — Как я могу расплатиться тем, что ты и так получишь? Это как дарить человеку его же вещи. Нет смысла. — И так получу?.. — когда дошло до Джайро, он сам смутился и покраснел. Вот так всегда. Хотел засмущать голубоглазого, а вышло наоборот. — Эм… Ладно, так и быть! сделаю тебе 100-процентную скидку по старой дружбе. Готов к первому уроку? — Ты серьёзно? — Джонни закатил глаза. — Какие-то слова ты наверняка знаешь. Например, tesoro. Слышал? Джонни нехотя задумался и покачал головой: — Не знаю. Ну, слышал, наверное. — Давай, попробуй перевести. Джонни вздохнул и пожал плечами. — Попробуй! — Дай подсказку. — Мм… Я люблю так тебя называть. Джонни надул губы и вскоре выдал: — Дурак? Глупый? Джайро расхохотался, едва не свалившись в клумбу. — Нет, господи, нет, конечно! Боже, какой ужас! Мне реально нужно следить за языком. Я считаю тебя довольно умным на самом деле… — Так какой перевод? — Фух… — Джайро смахнул выступившую слезинку из уголка глаза. — А знаешь, я не скажу. У тебя будет повод взять в библиотеке словарь и поискать самому. Джонни уронил голову со страдальческим стоном. Длинноволосый ободряюще похлопал его по спине. — Ладно, давай вот это. Оно попроще, ты можешь его знать: cuore. Голубоглазый поднял глаза. Кажется, в нём зарождался интерес. Подумав пол минутки, он попросил: — Дай мне контекст. — Хм-м, контекст… — он стал накручивать локоны на палец и взглянул на небо, пытаясь придумать что-то не слишком очевидное. — Я люблю тебя за твоё большое cuore, Джонни. Это так, пример! Я бы не сказал что-то такое слащавое… наверное. Джонни снова задумался, на этот раз глубоко, и вдруг его губы растянулись в уверенной улыбке: — Да, я точно это знаю. — О! А ну-ка? — Задница, да? Джайро не помнил, когда в последний раз так сильно смеялся. Он хохотал так долго, до боли в животе, и Джонни, посмеивающемуся за компанию, пришлось растеряно ждать, пока тот разогнётся и успокоится. — Джонни, я тебя обожаю. Правда, ты просто лучший, мне очень повезло. — Так, хе-хе… «киоре» — это не задница, да? Джайро зажмурился и покачал головой, пытаясь не рассмеяться снова. — И что же это? К радости Джонни, на этот раз Джайро не послал его в библиотеку. Он бросил на парня любящий глаз, указал пальцем на его грудь и сказал ласково: — Вот. Джонни перевёл взгляд с пальца парня на него самого, потом на свою грудь, обратно на него и нерешительно спросил: — Это… пиджак? Итальянец снова покачал головой, просунул руку под пиджак и коснулся груди парня сквозь футболку. Он окинул взглядом его сосредоточенное лицо и мягко проронил почти шёпотом: — Это сердце, глупышка. Сердце. — Сердце, — Джонни эхом повторил за ним одними губами и прижал ладонь к груди, когда Джайро убрал свою. Ему стало жутко стыдно за свои несуразные догадки, он поджал губы и отвернулся, всё ещё держа ладонь на сердце. — Ку-оре. Я запомню. Парни снова затихли, разглядывая прекрасное небо. Мерцание звёздного буйства не успокаивало, но наоборот, вызывало необъяснимый трепет, пламенное желание ликовать, пуститься в бурную пляску или попросту кружиться под ним. Они оба чувствовали это, хотя младший привык сдерживать подобные порывы, ему, собственно, только и оставалось быть пассивным зрителем. — Ой, — он случайно заметил ладонь Джайро, лежащую на его ноге. Джайро бесстрашно водил по ней рукой, продолжая смотреть в небо, остановился на его колене и погладил его пальцем. — Что? — Ну… — Джонни оглянулся. Вокруг были лишь стена ресторана, несколько кустов и практически пустая парковка. — Да ничего, наверное. — Давай побегаем? — Давай что? — Побегаем, — Джайро повернулся к Джонни как ни в чём не бывало, освещая ночь своей солнечной улыбкой. — Я думал, мне послышалось. — Что, не хочешь? — Джайро, я!.. — парень вздохнул, оторвав взгляд от зелёных глаз, крепче сжав края пиджака, склонив голову и представил, как сказочно хорошо было бы просто встать и побегать вместе с длинноволосым. — Я хочу этого больше всего на свете! — Так давай, — Джайро вскочил, и Джонни тут же схватился за его ногу, в тщетной попытке удержать его, прижался щекой к его бедру и в порыве искренности с жаром признался: — Я колясочник!.. — Ну и хорошо, caro! — Джайро погладил взволнованного Джонни по голове, наклонился, подхватил его и с радостью поволок к инвалидному креслу. — У тебя есть твоя полезная штука, пользуйся ею! Когда штаны Джонни собрали всю грязь с бордюра, и сам Джонни был аккуратно усажен в коляску, он запрокинул голову и трепетно заглянул в глаза парня. Тот усмехнулся и предупредил его: — Тут целая парковка в нашем распоряжении, caro, так что держись крепко! — А что значит «каро»? Джайро вдруг замялся, смутившись: — Э-э… Ишь, какой любознательный. В словаре посмотришь уже… — он толкнул кресло и повёз его к воображаемой линии старта для невероятной гонки, которую собирался устроить. Джонни, так и сидя с запрокинутой головой, перевёл взгляд на небо, и, когда Джайро стал набирать скорость, изо всех сил схватился за подлокотники кресла. Кусты клумб и окна ресторана быстро пронеслись мимо них. Ветер откинул пряди непослушных волос Джонни назад, открывая вид на множество звёзд. Теперь они показались ему бесконечно недосягаемыми, и он больше не хотел тянуться и ловить огни, а просто запечатлеть их красоту в своей памяти, как дорогую вещицу, которая будет лежать на полке и напоминать об одной из лучших ночей. Он вытянулся навстречу ветру и с содроганием вдохнул побольше холодного воздуха, желая вместе с ним как бы вобрать всю ту ночь в себя. Когда Джайро, смеясь, делал внезапные повороты, у Джонни захватывало дух от того, как мерцающие искры кружились в неистовом танце перед его глазами. Он жалел, что человеческий взгляд, некоторые здания и горизонт не позволяли охватить всю картину звёздного неба целиком, но очень старался. *** Найдя минутку, когда никто не предлагал поднять бокалы за очередной банальный тост и не плакался ему в плечо, вспоминая былые деньки, парень тихонько выскользнул на балкон. Там никого не оказалось, так что он спокойно вздохнул и потянулся за сигареткой. Встал в уголок, заботливо прикрыл огонёк зажигалки от ветра, зажёг сигарету и удовлетворённо вдохнул долгожданную порцию никотина. Как прекрасно было выбраться из людской суеты хотя бы на несколько мгновений и подумать о вечном. Он неспеша подошёл к перилам, окинул взглядом пестрящее звёздами небо и задумчиво кивнув, как бы одобряя работу природы, Бога или кто там ещё мог раскинуть эти огоньки по просторам Вселенной. Наконец, парень поставил руки на перила, опустил глаза и с уставился на открывающееся зрелище: там, чуть поодаль, неведомо зачем Джайро и Джонни беспорядочно носились по ровному асфальту парковки с впечатляющей скоростью. Джонни вцепился в подлокотники инвалидной коляски, задрал носик к небу и всматривался в звёзды с таким ошарашенным видом, словно те вот-вот собирались обрушиться на Землю. Итальянец тоже смотрел в небо, дико улыбался, время от времени кричал что-то белокурому парнише, хохотал, и то разгонялся, пока сам едва мог поспевать за коляской, то резко разворачивал ее на полном ходу, едва не падая. Наблюдая за ними, парень нежно улыбнулся и снова приложился к сигарете. С наслаждением неспеша выдохнул дым, быстро развеянный освежающим ветром. Прикрыл глаза, по-доброму усмехнувшись, и тихонько проронил: — Вот дурни.