Наш школьный быт

Время перевалило за полночь, когда Джонни, сидя на полу, рассеянно листал страницы своего блокнота. Он предпочитал не называть его личным дневником, потому что в беспорядочных записях редко появлялись чёткие даты, подробные описания событий из его жизни или чувств. Блокнот просто служил пристанищем для всего, что ему не хотелось забыть: от даты следующего визита к врачу до лучших шуток Джайро. На последней из исписанных страниц был составлен внушительный список из телефонных номеров и адресов с краткими пояснениями: «Магазин за парком», «Листовки Н. стр. н. 6», «Пиццерия» и так далее. Некоторые из них были зачёркнуты, и справа от некоторых зачёркнутых стоял роковой крестик. Парень подтянул к себе рюкзак, и белый плюшевый мишка проехался по полу, собирая своей нежной шёрсткой каждую пылинку. Джонни выругался, отцепил медведя от рюкзака и хорошенько отряхнул. С тех пор как Джайро раздобыл себе нового мишку-брелок, даже двух, и отдал одного из них ему, чтобы они ходили в школу с парными брелками вместе, тот понял, почему итальянец всегда так трепетно относился к своему медведю — они действительно легко пачкались и быстро теряли товарный вид. Он положил медведя на кровать, достал из рюкзака ручку и вычеркнул ещё несколько строк. Немного подумал и обвёл несколько номеров, куда собирался позвонить на следующей неделе. Он не отчаивался, ставя крестики и вычёркивая пункты, потому что знал, что непременно пополнит список новыми вакансиями. Затем он порылся в рюкзаке и достал маленькую записку с очередными телефонными номерами. Открыл последнюю страницу блокнота и переписал их туда, пометив первый «Люси», а второй — «Хот Панц». Когда он вскользь упомянул при них, что, возможно, переедет в скором времени, Люси поспешила вручить ему эту записку, слёзно умоляя позвонить ей с нового места. Её подруга, недолго думая, заодно оставила и свой номер. Джонни закрыл блокнот, отложил его и бросил взгляд в окно. Летняя ночь была тихой и безоблачной, хотя звёзды не так бросались в глаза из-за горящего света в комнате. Двери и мебель смутно отражались в стекле, придавая виду из окна неправдоподобную глубину. Парень взял мишку, забрался на стул, а оттуда на письменный стол. Вряд ли он будет часто пользоваться рюкзаком до следующего учебного года, поэтому, чтобы медведь не пылился в шкафу без дела, он подвесил его на гвоздь над столом, где когда-то висела одна из медалей, однажды в порыве чувств сорванная и выброшенная им самим. Он уселся на краешек стола и осмотрел комнату. За последние несколько недель она преобразилась. Главным образом это касалось стен, которые начали заполняться воспоминаниями. Кое-где висели проиллюстрированные рецепты от Джайро, которые тот, взяв пример с Люси, время от времени писал и отдавал Джонни. Тот для удобства переписывал их аккуратным почерком в блокнот, а оригиналы оставлял висеть в комнате на память. У двери на золотой петельке красовалась цветочная открытка, врученная ему Люси в честь окончания учебного года. Над кроватью, по обе стороны от старого мишки-брелка, которого Джайро повесил туда собственноручно ещё давно, между гвоздями и стеной было вставлено два полароидных снимка, снятых на камеру Хот Панц. Первый из них розововолосая сделала сама, и он походил на работу профессионального фотографа: на чётком переднем плане счастливая Люси в пышном голубом платье обнимала за плечи Джонни, слегка растерянного при виде фотоаппарата, на фоне украшенного и заполненного людьми актового зала. Рядом, скрестив руки на груди, стоял Диего в своём сшитом на заказ костюме и презрительно поглядывал на Джонни. Однако в тот день он совсем не донимал Джонни — может, потому что большую часть времени был занят позированием для других фото. Вторую фотографию чуть позже Люси сделала сама, и, несмотря на неправильную композицию и отсутствие фокуса, Джонни она нравилась больше. На ней длинноволосый, подоспевший к концу праздника, присел рядом с инвалидной коляской и крепко обнял Джонни за плечо перед школой. Джайро широко улыбался, что-то говоря, подмигивал и поднимал два пальца свободной руки вверх. На смазанном лице голубоглазого, частично скрытом золотыми волосами, тоже угадывалась улыбка. Люси очень хотела переснять фотографию, но плёнка закончилась — Хот Панц растратила её всю на Диего. Он осторожно спустился на пол, подполз к стене и выключил свет, погрузив себя, свежие фотографии и мишек в тревожную темноту. Он вздохнул, уже неуверенный в том, что сможет заснуть, но забрался на кровать, чтобы хотя бы попытаться. Спустя долгие несколько минут ворочанья, он присел на кровати, подтянул к себе колени и обнял их. Чуть погодя, нехотя потянулся за медведем-брелком, снял с гвоздя и уставился на него. Медвежонок ответил ему ласковым взглядом бусинок и молчаливым согласием составить компанию. Тогда Джонни уложил его рядом со своей подушкой, накрыл его лапки одеялом и укрылся сам. Наконец, одинокая тишина перестала казаться ему такой давящей, и он закрыл глаза, готовый провалиться в сон. Ровно до того момента, когда до его ушей донёсся глухой звук, похожий на удар тяжёлого мешка о землю. Джонни открыл глаза. Он мог бы и не обратить внимания на звук, но темнота придавала ему какое-то угрожающее значение, тем более что он раздался слишком близко, казалось, на заднем дворе. Парень вслушивался так напряжённо, что различил храп отца на первом этаже. Прозвучал звонкий стук в окно — он вздрогнул, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, и резко обернулся. Джонни похолодел от страха, заметив, что оставил окно приоткрытым, но, всмотревшись в него и в темноту за ним, ничего не заметил. Он подтянул себя ближе, не отрывая взгляда от окна. Возможно, полоумная птица могла врезаться в него?.. В стекло влетела пригоршня камней, разрывая тишину таким же звонким стуком, и на этот раз один из них даже влетел в комнату. Джонни проследил за полётом камня, открыв рот от изумления, и когда тот, пролетев всю ширину комнаты, гулко ударился о дверь, на смену страху пришёл гнев. Стало очевидно, что нарушителем его спокойствия не была птица. Он решительно слез с кровати, подтащил стул к окну, и, всего секунду заколебавшись, открыл его окончательно и высунулся, прикрывая лицо рукой. Краем глаза в тени фонаря он заметил фигуру хулигана, замахнувшегося новой порцией камней. Джонни громко выкрикнул не своим голосом, немного ломающимся от напряжения, но пугающим в своём бесстрашии: — Чего те надо?! У меня есть ружьё, урод!!! Преступник выронил все камни, испуганно вскрикнув, поднял руки вверх, в одной из которых оказалась бутылка, замешкался, суетливо поставил бутылку на землю, выпрямился с поднятыми руками и в ужасе прокричал: — Джонни, не стреляй!!! Голубоглазый ещё больше высунулся из окна, едва не вывалившись, и ошарашенно захлопал ресницами. — Джайро?! Хулиган виновато улыбнулся и пожал плечами, на всякий случай продолжая держать руки поднятыми: — Хе-хе, да, это я! Привет. Ты же не будешь стрелять? — Зачем ты пришёл?! — Джонни спохватился и понизил голос. — Тише, отец спит. Джайро вытянулся в струнку, тоже понизил голос и с волнением отчеканил: — Джонни, ты пойдёшь со мной на выпускной? Джайро не переставал удивлять, и Джонни чувствовал себя как во сне. Не думая, он ответил: — Ну, да. — Ура-а-а! — Джайро схватил бутылку и закружился с ней в обнимку с такой радостью, словно парень согласился выйти за него замуж. — Тише!.. — Джонни отчаянно покосился к двери, напрасно надеясь утихомирить итальянца. — Когда у тебя выпускной? Тот вскинул руку с бутылкой и гордо ответил: — Прямо сейчас! Так что тащи свои булки сюда, пока мы всё не пропустили! — Хватит орать! …Господи, — Джонни исчез в окне и стал поспешно собираться, надевая первое, что попадалось под руку, в том числе свою любимую шапку. Джайро тем временем неспеша направился ко входу, напевая что-то. Когда Джонни медленно открыл входную дверь, весёлый Джайро уже стоял перед ним и открыл рот, чтобы сказать что-то громкое, но хмурый Джонни яростно прижал палец к губам и шикнул. Джайро вздохнул и уставился на парня с самой тёплой улыбкой. Младший окинул этаж тревожным взглядом, убедился, что им удалось не потревожить отца и выехал на крыльцо, с осторожностью закрыл дверь за собой. Он поднял взгляд на длинноволосого. Тот, румяный, расплылся в ещё более широкой улыбке и кинулся вниз по лестнице: — Скорее, Джонни! А то пропустим самое интересное! Парень устремился за ним. Очень скоро Джайро перешёл на более спокойный шаг, слегка покачиваясь. Вблизи Джонни смог рассмотреть открытую бутылку вина в его руке. — Зачем ты позвал меня?.. То есть, это же для одноклассников. — Мне нужно было кое-что тебе сказать, Джонни. — Что? — он с любопытством уставился на парня. — Мне недолго осталось. Я смертельно болен, Джонни. Джонни почувствовал, как внутри что-то оборвалось, и не смог вымолвить ни слова. Джайро выждал паузу и продолжил, схватившись за сердце: — У меня Джонни-недостаточность! Четвёртой степени! Джонни вздохнул. — Джайро, мы не виделись три дня. — В этом и дело. Целых три дня! Три! Поверить не могу. Пока они шли вниз по пустой улице, их сопровождали стрекотание кузнечиков и редкий лай собак. Джайро добавил: — Извиняй, что разбудил. — Я не спал. — Что, меня ждал? — он приложился к бутылке и протянул её парню. — Держи, это последнее, что осталось. Спёр её для нас. Голубоглазый невольно остановился, когда рука оказалась занята бутылкой, и Джайро взялся за ручки коляски, везя его дальше. — Просто не мог заснуть. Ты пьяный? Тот ласково протянул: — Ага, немножко… Но ты пьянишь меня лучше любого вина, Джонни. Тот фыркнул, хотя в его голосе слышалась улыбка: — Оставь красивые фразочки для своих бывших. Тем временем они подъезжали к перегоревшему фонарю. Джайро осмотрелся и остановился. Джонни сделал глоток вина и поднял голову, щурясь, пытаясь рассмотреть лицо длинноволосого. — Что?.. Мф-м… Джайро нагнулся, прижал его голову к себе и впился в его губы. Влажный поцелуй обжог Джонни среди холодного воздуха, и он жадно ответил на него, схватив итальянца за воротник пиджака. Он почувствовал, как Джайро вытянул бутылку из его руки, так что притянул его к себе освободившейся рукой тоже. Они с жаром промычали друг другу в губы, взбудораженные свежестью ночи, вином и друг другом. Джайро с трудом вырвался из его рук с горячим вздохом: — Ха-а… давай, шевели колёсами, а то опоздаем! Он тут же кинулся дальше по улице, а Джонни, тяжело дыша, вытер мокрые губы тыльной стороной ладонью и поспешил следом. Они неслись по улице, пока не увидели большое здание — местный ресторан. Из него доносился людской шум, хотя в окнах не горел свет. Он стоял на вершине небольшого холмика, так что дорога, ведущая к большой парковке перед ним, угрожающе поднималась вверх. Джайро вырвался вперёд, уверенно, хотя и пошатываясь, шагая вверх по улице, поднимающейся в гору. Джонни вздохнул и приложил все усилия, чтобы не отстать ещё больше. Вдруг Джайро обеспокоенно обернулся, изящно взмахнув волосами. Он подбежал обратно к Джонни и сунул ему вино: — На! Джонни схватил бутылку за горлышко, а блондин метнулся за инвалидное кресло, подхватил за ручки и поспешно повёз дальше. Так дело пошло быстрее. Когда они попали внутрь, их встретили всего несколько человек, а на столе (и под ним) осталось больше пустых тарелок и бутылок, чем самой еды. Не сбавляя шаг, Джайро провёз Джонни по всему залу. Одноклассники итальянца помахали младшему и оживлённо поприветствовали его. Джонни помахал в ответ и почтительно кивнул каждому. Учитывая богатое убранство зала и изысканные наряды собравшихся, ему показалось, что он прошёлся по красной дорожке. Наконец они попали на тесный балкон, где с трудом умещался галдящий и хохочущий народ. Джайро обогнул коляску, оставив Джонни на пороге, подошёл к спинам одноклассников и громко спросил: — Эй, вы же не начали ещё? Один из затылков слегка повернулся и ответил ему: — Нет, они всё ещё возятся там. Кстати, ты разве не говорил, что собирался помочь?.. — Хе-хе, ну-у… Внизу перед балконом кто-то что-то прокричал, то ли напугано, то ли радостно. Джонни тщетно попытался выглянуть из-за толпящихся ребят на улицу, но увидеть что-то сквозь дюжину пышных юбок и выглаженных брюк не представлялось возможным. Спустя несколько мгновений в небо со свистом поднялась огненная вспышка, подстрекаемая восторженными криками выпускников, и оглушительно взорвалась пучком разноцветных искр. За ней последовали новые и новые вспышки, своим грохотом и светом разрывая ночь. Джонни уставился в небо вместе со всеми, а точнее, в ту полоску, которая виднелась между краем потолка банкетного зала и скопившимися затылками. Джайро спросил что-то, но шум полностью заглушил его слова. Джонни крикнул, что было силы: — Что?! Блондин обернулся и нагнулся, его глаза блестели даже в тени фейерверков: — Красиво, говорю, да?! — Да, только не видно ни хрена! Зеленоглазый замер, выругался и осмотрелся. Ему-то не мешали головы одноклассников, так как он был значительно выше большинства, в отличие от Джонни, прижимающего к себе бутылку и трогательно глядящего на него снизу вверх. Джайро молча выхватил бутылку из его рук и оставил её в углу у порога. Обхватил торс Джонни, вытянул парня из инвалидного кресла и стал бесцеремонно пропихиваться вместе с ним сквозь людей. — Что ты творишь? Извините! Поставь меня! Простите! Джайро! — Джонни то шипел на Джайро, то обращался к людям вокруг, и безуспешно пытался вырваться из его крепких рук. Тот никак не реагировал ни на мольбы Джонни, ни на возмущение окружающих, вместо этого продолжая толкаться, ещё и покрикивая: — Посторонись! А ну разойдись, у меня ценный груз! Джонни смирился со своей участью, перестал вырываться и вместо этого покрепче схватился за предплечье Джайро. Всё-таки рухнуть на людей было бы намного хуже, чем немного потолкаться и протащить ноги по подолам пары платьев. Наконец они оказались в первом ряду. Увидев перед собой перила, Джонни поспешил вцепиться в них. Он настороженно оглянулся. К его удивлению, недовольство выпускников быстро утихло, а кто-то даже улыбнулся ему. Видимо, ребята привыкли к выходкам итальянца. Последний оставил руку на талии Джонни и поддерживал ею, крепко прижимая к себе. Их взгляды встретились. Его золотые волосы горели отблесками пёстрых огней, и лучезарная улыбка едва не затмевала красоту фейерверка, по крайней мере, так показалось Джонни. Джайро махнул головой, побуждая того оторвать взгляд от его лица и наконец-то взглянуть вперёд. Джонни так и поступил. Теперь он мог видеть всё: и пару парней внизу, отбежавших подальше от салютов и гордо наблюдающих за своей работой вместе с остальными, и весь путь очередного огонька, выстреливающего с земли и поднимающегося высоко в небо, и, конечно же, каждую яркую искру, на которые тот рассыпался. При этом зрелище он забыл своё недовольство, и его охватила по-детски наивная радость. Приоткрытые губы сами растянулись в подобии счастливой улыбки. Джайро бегал взглядом между лицом Джонни и фейерверком. Наблюдать последний ему было даже интереснее в отражении голубых глаз, чем напрямую. Салют походил на бушующую бурю чувств в его груди при виде восторженного Джонни. Он прижался к нему ещё теснее и попытался тайком поцеловать. Ладонь Джонни молниеносно врезалась ему в нос и оттолкнула. Её обладатель прошипел: — Что ты творишь? Все смотрят! — Нет, все смотрят салют, — он буркнул и тщетно попытался приблизиться снова. — Просто скажу всем что по пьяни перепутал тебя с девчонкой. — Ты доиграешься! — рука Джонни угрожающе поднялась, готовая дать подзатыльник в любой момент, в то время как ноги неуклюже болтались по полу. — Да всё, всё!.. Джонни перестал брыкаться и Джайро снова сумел прижать парня к себе. Он наклонился к его уху и добавил: — У меня рука устала. Не отрывая глаз от неба, Джонни ответил, не задумываясь: — Неси меня обратно. Через несколько секунд над его ухом прозвучало твёрдое указание: — Держись. Джонни послушно навалился грудью на перила и вцепился в них ещё сильнее. Рука Джайро тут же исчезла. — Джайро, я не смогу держаться… долго? — Джонни замотал головой, пытаясь найти блондина, но тот точно провалился сквозь землю. Тревога быстро нарастала, ведь силы не были бесконечны. Джонни подумал, что ему всё-таки придётся упасть на кого-то. Вдруг перила — его последняя опора — начали опускаться. Джонни снова осмотрелся: все выглядели беззаботно, как и раньше, и никто этого не замечал. Их головы тоже опускались. Он посмотрел вниз и увидел златовласый затылок между своих ног. Тем временем Джайро, присевший на корточки, окончательно усадил парня к себе на шею, как можно крепче обхватил его ноги и, не теряя времени, поднялся. Перила стали скользить вниз с головокружительной скоростью, хотя Джонни и цеплялся за них, как за свою жизнь. Он простодушно вскрикнул, напуганный до чёртиков, и добавил: — Я упаду! — Так держись! Я же сказал держаться! Голубоглазый съёжился, зажмурился и вцепился в его волосы. Джайро яростно заорал: — Не за волосы!!! Джонни с опаской открыл глаза и обнаружил, что он не упал. Медленно разжал пальцы, даже положил одну из ладоней на свою ногу вместо головы Джайро. Тот с облегчением выдохнул. Голубоглазый осторожно посмотрел вниз и по сторонам. Головы выпускников остались далеко внизу — он был выше всех, в том числе выше Джайро. Джонни всегда был довольно низким и привык, что люди смотрели на него свысока. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что за последний год он не мог даже встать в полный рост. Поэтому вид на макушки молодёжи порадовал его забитое самолюбие. Он расправил плечи и торжественно улыбнулся. Наконец он обернулся к новой грохочущей порции салютов — ребята, видимо, вооружились ими до зубов — и широко распахнул глаза, затаив дыхание и приоткрыв рот. Пронизывающий ветер ударил ему в лицо. Казалось, земля была далеко-далеко. Всё видимое небо заполнило обилие завораживающих огоньков. Ему померещилось, что фейерверки и скрывающиеся за ними звёзды оказались совсем близко, словно до них можно было дотянуться рукой. Вскоре Джонни отважился и правда протянуть подрагивающую руку к ним, широко расставив пальцы. Ветер продувал лёгкую футболку насквозь, но ему было наплевать. Когда одна из новых вспышек взлетела в воздух и оказалась прямо за его ладонью — он сжал её в кулаке. Из схваченной вспышки в то же мгновение с грохотом посыпались искры. Джонни был готов поверить в чудо всей душой той ночью. Он с содроганием сердца поднёс сжатый кулак к лицу. Решившись — разжал пальцы. Ладонь оказалась пуста. Он почувствовал себя дураком, но на душе стало совсем легко, и внезапно он громко рассмеялся. Джайро не сразу поверил своим ушам, ведь смех Джонни был в принципе редким явление, обычно беззвучным или, в крайнем случае, тихим. Он испугался, что голубоглазый так переволновался, что сошёл с ума, и обеспокоенно спросил, перекрикивая оглушающий гул: — Джонни, ты там как?! — В порядке!!!