Без права выбора

ISABELLA – Папа, я не хочу замуж! Ты же обещал мне и маме, что не сделаешь ничего против моего желания, – я теряю контроль, начинаю кричать и плакать, и дело даже не в попытке разжалобить отца. – Орешек, ты же уже взрослая и все понимаешь, от меня ничего не зависит, – аккуратно гладит меня по руке, выказывая таким образом собственное сожаление. – Тебе уже 23, ты не была никому обещана до этого времени, училась и имела возможность выбрать кого-то самостоятельно, – прерывается, вдыхая, после чего говорит правду, бьющую мне прямо в сердце, – но ты этого не сделала, ты отвергала все наши с мамой предложения. – Мама уже в курсе? – всхлипывая, спрашиваю я, ибо это – последняя надежда. – Да, но она все еще борется с Лукой. – А ты? – смотрю прямо в его глаза, демонстрируя все презрение, на которое способна. – Он мой брат, я знаю его всю жизнь. Бессмысленно пытаться заставить его изменить собственное решение. Но благодаря нашим с мамой стараниям ты сможешь сама выбрать наиболее достойного жениха из всех претендентов, – он прикрывает глаза, так как понимает, что сейчас медленно убивает меня. – И сколько же их? – с сарказмом спрашиваю у отца и уточняю, когда вижу в его глазах непонимание. – Претендентов? Сколько уже претендентов на дочь консильери, – специально выбираю эту формулировку, потому что в глазах всех моих так называемых «женихов» вес имеет лишь положение моей семьи, но никак не я сама. – Трое. – Вообще-то, я шутила, когда спрашивала. – А вот я не шучу, Изабелла. Их действительно трое, – потирает виски, как бы вспоминая. – Пьетро Анчелотти импонирует мне больше всех. Он относительно молодой, у него хорошее положение. И он никогда не был замечен ни в чем предосудительном в отношении женщин. – То есть все остальные были? – скрещиваю руки на груди и понимаю, что пришла в состояние отчаяния и будто бы принятия. – Изабелла, – он вздыхает, и я понимаю, что слова, которые он скажет дальше, мне не понравятся. – Тебе 23, в нашем мире это уже очень много, то есть для большинства претендентов ты не молода. Ты долго училась, образование также не дает нашим женщинам преимуществ. Пару раз ты позволяла себе грубить женам Боссов на встречах и проявляла вольнодумие, – дальше отец выдавливает из себя последний аргумент. – И несколько лет назад тебя украли Фальконе, никто не знает, что они делали с тобой. Я ничего такого не думаю, но традиционалисты... – Я вообще-то была с мамой. Может, они и с ней сделали что-то «такое», – показываю пальцами кавычки из вредности, чтобы просто позлить отца. – Ты отлично знаешь, что тогда бы все не закончилось просто так, что началась бы война. – Традиционалисты тоже об этом знают. – Они говорят, что мы с Лукой могли просто не афишировать некоторую информацию, – вижу, что отцу стыдно говорить об этом, он даже не может смотреть мне в глаза. – Только люди без чести и чувства собственного достоинства могут такое допустить, – высоко поднимаю голову и сглатываю. – Правильно понимаю, что на мне готовы жениться только старики с садистскими наклонностями, потому что я взбалмошная девица, которая может оказаться еще и не девственницей? – Изабелла! – цедит сквозь зубы отец, а я прожигаю его убийственным взглядом. – Ты отлично знаешь, что все не так. Тридцать пять – это не старик. Садистские наклонности – это то, о чем мы не можем судить, да и в списке твоих женихов только приличные люди. Что касается последнего, – он откашливается, а я понимаю, что никогда бы не подумала, что Маттео Витиелло так сложно сказать слово «девственница», – это все бред. Мы отлично знаем, что после первой брачной ночи у нас будут простыни, которые расставят все точки над «и». – Ты забыл слово «кровавые», когда упоминал о простынях. Уверен, что они будут? – Иза, милая, прошу, не поступай так со мной. Я отлично знаю, какая ты. Не нужно, прошу, не убивай меня своими словами. Мне очень сложно говорить об этом. Я смогу еще потянуть время, но рано или поздно тебе придется сделать выбор, – отец гладит меня по щеке и выходит из кабинета, а я понимаю, что это конец. Конец нашего разговора и конец моей спокойной жизни.