***
Это место, верно...? — задавался вопросом Шото, читая предыдущие сообщения Мидории. Он находился в жилом комплексе в одном из не самых удачных районов района, стоя перед одной из многочисленных дверей парой пролетов выше. Был ранний полдень, где-то около двух часов, но все равно все здесь казалось каким-то... мрачным. Я не ожидал, что Мидории будут жить где-то в таком месте… — немного удивлённо подумал Шото, но быстро отряхнулся. Не имело значения, где они жили. Убедившись, что он действительно находится по правильному адресу, он протянул руку, поколебался всего мгновение и позвонил в дверь. Пауза. А затем из-за закрытой двери послышалась серия грохотов, и Шото, не ожидая этого, сделал шаг назад. Это действительно правильный адрес?.. — задавался он вопросом, но было уже слишком поздно поворачивать назад; он услышал, как замки отодвинулись, и собрался с духом. Дверь распахнулась, и Мидория улыбнулся ему, выглядя потрепанным. «Привет!» — с энтузиазмом сказал Мидория, махнув рукой. — «Спасибо, что пришёл!» О, так это правильный адрес... — Пожалуйста, — сказал Шото. — Спасибо, что пригласил. Секунду спустя на лице Мидории промелькнуло обеспокоенное выражение, и он развернулся, отступая обратно в дом. Шото в замешательстве смотрел, как он уходит, а затем, секунду спустя, вошел в квартиру. Он хорошо рассмотрел это место, закрыл дверь и начал снимать обувь. Оно было... крошечным, правда, но в то же время каким-то милым. Там была крошечная кухня и гостиная с небольшим телевизором перед потертым диваном и журнальным столиком. Был ещё коридор, небольшой, вероятно, там, где располагались спальни и ванные комнаты. — …Мидория? — крикнул он через мгновение, не зная, куда убежал его друг. Место, конечно, было крошечным, но он все еще понятия не имел, где находится Мидория. — Где..? Секунду спустя Мидория вернулся, спеша по крошечному коридору и возясь с чем-то ухом. «Извини, я не носил слуховой аппарат», — сообщил ему Мидория. — «Я не слышал ничего из того, что ты сказал» — Ой. — Шото теперь чувствовал себя невероятно глупо. Он настолько привык нормально разговаривать с Мидорией, что ему даже в голову не пришло, что у него не всегда будут слуховые аппараты. — Извини. Мидория покачал головой. «Всё в порядке», — сказал он. — «Обычно они у меня включены. Я спал, когда ты пришел» — Ох, — снова сказал Шото. Ему следовало вспомнить, и не в первый раз, что Мидория всё ещё оправляется от травм, полученных им во время похищения. Повязки с его головы сняли, но на запястье и, вероятно, на животе все еще была марля. В следующий понедельник Мидория впервые за последнюю неделю пойдет в школу. «Моя мама на работе», — сказал Мидория, отвлекая Шото от его мыслей. — «Она будет дома через несколько часов. По субботам она работает недолго» Шото кивнул. Крошечная квартирка... Инко работает по субботам... Ему казалось, что на него свалили сразу кучу информации, а он не пробыл здесь ни минуты. — Подожди-ка... Шото остановился, задумавшись. Мидория ждал, пока он продолжит. — …У тебя не было слуховых аппаратов, — сказал Шото, и Мидория кивнул в знак согласия. — …А твоей матери нет дома… — Мидория снова кивнул. — …Как ты узнал, что я был у двери? — Свет мерцает, когда кто-то звонит в дверь, — просто ответил Мидория. Ох. Это имело смысл. — Прости, — сказал Шото. — Это… это был глупый вопрос. Мидория покачал головой. «Не совсем» — сказал он. — «Всё в порядке» После был такой момент, когда эти двое просто... стояли, не зная, что делать или говорить. «Знаешь ли ты какие-нибудь карточные игры?» — спросил Мидория без какой-либо причины. Шото нахмурился. — …Не совсем, — сказал он. — У меня не было возможности заниматься чем-то подобным, когда был маленьким… Что-то мелькнуло в глазах Мидории – осознание, понимание, может быть, даже сожаление – но исчезло, как только появилось. «Я мог бы научить тебя» — предложил Мидория. Спустя короткое время Шото кивнул. — Конечно. Мидория шел впереди, а Шото следовал за ним. Квартира была маленькая, тесная, совсем не похожая на дом, в котором вырос Шото, но было в этом месте что-то... особенное. Что-то, чего Шото не мог понять. На данный момент он отложил это на задворки своего сознания. Он разберется с этим позже. — Ты уверен, что тебе пора... вставать? — спросил Шото, следуя за Мидорией по коридору; Мидория остановился и повернулся, чтобы посмотреть на него. — Ты только что вышел из больницы на прошлой неделе. Разве тебе не следует... отдохнуть? Мидория покачал головой. «Я отдыхаю» — сказал он, открывая небольшую кладовку. Шото нахмурился. — Мне трудно поверить в это от тебя. «Я отдыхал!» — Мидория сказал еще раз, на этот раз более настойчиво. — «Завтра мне снимут швы. Я в порядке.» Шото не совсем ему поверил, хотя они уже были знакомы не очень давно, Шото понял, что Мидория очень мало ценит себя. Он всегда рисковал своей жизнью ради кого-то другого, не заботясь о собственной безопасности, и с таким отношением Шото серьёзно сомневался, что Мидория скажет ему, если что-то действительно не так. Но Шото ничего этого не сказал. В любом случае Мидория просто отрицал бы это. Мидория полез в шкаф и вытащил колоду карт; после этого он повернулся обратно к Шото. «Мы можем сыграть в гостиной?» — спросил Мидория. Шото кивнул. — Конечно. Когда Мидория закрыл дверь чулана, Шото заметил что-то на полу чулана. Стопка книг, все новенькие, ни пылинки. «Практика чтения по губам и принципы», гласил верхний заголовок. Сёто сделал паузу. Мидория учится читать по губам…? Дверь закрылась, Мидория ушел с колодой карт, а Шото снова последовал за своим другом. Он действительно не знал, что еще делать.***
Шото никогда раньше не тусовался с друзьями. Когда он был маленьким, его отец называл друзей «пустой тратой времени», и в любом случае Шото не знал, сколько из тех «друзей», которых он приобрел, когда был маленьким, на самом деле были… ну, друзьями. У всех была одна и та же история: — Ого, ты сын Старателя! Потрясающе! — Ты сын героя номер два, не так ли? — Это ооочень круто! Я так завидую! — Тебе так повезло, что у тебя отец-герой! Через некоторое время Шото понял, что это на самом деле означает. Для них он не был «Шото». Он был просто «сыном Старателя». Они не были заинтересованы в том, чтобы быть его друзьями; они интересовались им просто потому, что с кем он был связан. И это… ...Как-то больно. Нет, не так, это действительно больно. А потом появился Мидория. Мидория врывается в жизнь Шото, словно какая-то сумасшедшая сила природы. Когда Шото был на самом низком уровне, когда он тонул в ненависти, обиде и боли, Мидория боролся с ним, кричал на него, заставлял его осознать правду. И в тот день Шото обрел своего первого настоящего друга. Кто-то, кто на самом деле презирал жестокого отца Шото больше, чем кто-либо, кого Шото знал (кроме себя, конечно). Тот, кого не волновало, что Шото был «сыном героя номер два». Тот, кто видел Шото таким, какой он был, а не тем, с кем он был связан. От раздумий Шото отвлекла рука Мидории, махнувшая ему перед лицом. «Твой ход» — сказал Мидория. — Ох, — сказал Шото, глядя на свои карты. — Прости, я… отвлёкся на секунду… Через мгновение или два он сыграл семерку. — Поменяйся со мной картами, Мидория. Они поменялись картами, и игра продолжилась. «Я до сих пор не могу поверить, что ты никогда раньше не играл в "Уно"», — сказал Мидория, он держал перед собой карты лицевой стороной вниз, чтобы освободить руки. — Да, — сказал Шото. — Это... это весело. Хотя я понимаю, почему это может разозлить людей… Мидория торжественно кивнул — он на мгновение взял свои карты, положил одну (синюю шестерку), а затем снова положил их. «Эта игра разрушила больше друзей, чем "Монополия"», — сказал Мидория. Шото моргнул. — Монополия…? Мидория уставился на него широко раскрытыми глазами. «Ты не знаешь, что такое "Монополия"?» — сказал он с выражением крайнего недоверия на лице. Шото нахмурился. — ...Могу ли я…? «Мы должны сыграть в это» — твердо сказал Мидория, не оставляя места для споров. — «Хотя как-нибудь в другой раз. Это длится пару часов, и с большим количеством людей веселее. Твоя очередь» Шото кивнул, разыгрывая карту. — Эм… как твои травмы? «Нормально» — ответил Мидория, затем остановился, чтобы разыграть карту. — «Я их уже почти не чувствую. Иногда у меня болит голова, но это нормально» Шото разыграл другую карту. — Приятно слышать. — Секунду спустя он остановился; перефразировано: — Ну… наверное, не «слышать», а… «Я понял, что ты имеешь в виду» — сказал Мидория, затем выбрал и разыграл карту из своей колоды. — Ты… часто играешь в такие карточные игры? — спросил Шото, кладя свою карточку. Мидория покачал головой. «Не очень часто» — сказал он, — «Иногда с мамой, когда она не работает.» Шото сделал паузу, и его посетила мысль. Все его мысли об «Старателе» заставили его задуматься о чем-то. Должна быть причина... — подумал он, разыгрывая свою карту. ...Мидория никогда не упоминал своего отца.***
Однако карточные игры довольно быстро наскучили, и как только Изуку и Тодороки сравняли счет три к трем, они назвали это ничьей. И тут началась неловкая скука. Если быть до конца честным, Изуку не знал, что побудило его пригласить Тодороки к себе домой. Изуку уже около недели находился на постельном режиме и не видел Тодороки с тех пор, как его выписали из больницы. Может быть, ему просто нужен был друг; возможно, он сделал это ради Тодороки. На самом деле он не знал и решил, что это не имеет значения. «Ты видел новости в последнее время?» — спросил Изуку, он и Тодороки были в гостиной, сидя по разные стороны маленького дивана. Изуку прислонил свой смартфон к коленям, а Тодороки что-то листал на своём телефоне. Через секунду Тодороки кивнул. — Да, — ответил он. — Твоё имя повсюду. Все до сих пор волнуются по поводу похищения… Изуку вздрогнул. Честно говоря, если бы он никогда не увидел новостную статью о «пятнадцатилетнем студенте UA, которого похитила Лига Злодеев», его бы это вполне устроило. «Я не это имел в виду», — сказал Изуку. — «Убийца Геровев. Новости о нём.» — Ох, — сказал Тодороки, понимающе кивая. — Да, это тоже везде. Это была вторая «горячая тема»: поражение Убийцы Героев и последующий арест. И, конечно же, «храбрый герой», который в конце концов его победил. — Но, — просто сказал Тодороки. — Все заслуги достались моему отцу. Изуку тяжело вздохнул. Недолго думая об этом, он поднял руки. «Я действительно ненавижу Старателя», — сказал он прямо. Тодороки резко выдохнул через нос, что могло напоминать смех. — Но в данном случае то, что он взял на себя эту заслугу, было хорошо, — сказал Тодороки, говоря то, что Изуку уже знал (и ненавидел). — Если бы мой отец не взял на себя эту заслугу, у нас были бы большие проблемы. В этом и была проблема: закон запрещал таким студентам, как Иида, Изуку и Тодороки, использовать свои причуды против злодеев без лицензии. Изуку подумал, что это глупо; в конце концов, если бы он не сражался с Убийцей Героев, и если бы Тодороки не вскочил, когда он это сделал, Иида и Натив оба были бы мертвы. Но все равно закон есть закон. «Я всё ещё ненавижу Старателя», — твердо сказал Изуку, придерживаясь своей позиции. На этот раз Тодороки не ответил, но Изуку показалось, что на короткую секунду он увидел что-то вроде улыбки на лице Тодороки. Изуку снова посмотрел на свой телефон, просматривая статьи. Если он был полностью честен с самим собой, его раны были... болезненными. Они больше не болели и не жалили, как раньше, но все же. Рана на боку была самой серьезной, и вслед за ней была голова, которая все еще болела и пульсировала, если он не был осторожен. Но я жив, — напомнил он себе, пролистывая очередную статью о своем похищении и спасении. — Я жив, и все остальные тоже. Вот что важно. И затем он остановился на статье – статье, которая не имела ничего общего ни с Убийцей Героев, ни с Лигой Злодеев, ни с ним самим. Изуку тут же махнул рукой, чтобы привлечь внимание Тодороки, и Тодороки поднял глаза. — Что? Изуку не ответил, просто отдал свой телефон, чтобы Тодороки мог видеть. Через секунду Тодороки забрал у него телефон, читая статью. Тодороки снова поднял взгляд. — Кофейня. Изуку с энтузиазмом кивнул, но остановился, когда у него застучало в голове. «Пойдём», — сказал Изуку, уже поднимаясь на ноги. Тодороки вернул его телефон, а Изуку сунул его в карман. — ...Ты уверен? — спросил Тодороки со скептическим видом. — Ты всё ещё поправляешься, не так ли? Изуку покачал головой. Опять остановился. «Я в порядке», — сказал он. А потом, через секунду: «Хочешь пойти? Мы могли бы остаться здесь, если ты этого не хочешь» Тодороки покачал головой, тоже поднялся на ноги и убрал телефон. — Если ты хочешь пойти, — сказал он, — то я тоже пойду. «Мне хорошо то, что хорошо тебе», — сказал Изуку. — Всё, что ты хочешь сделать, меня устраивает, Мидория, — сказал Тодороки. Они нахмурились друг на друга. Это не сработало. — ...Я бы хотел пойти, — наконец сказал Тодороки. — Наверное, было бы неплохо подышать свежим воздухом. Изуку просиял, кивнул, и как только он убедился, что квартира заперта, они с Тодороки отправились дальше. Несмотря на то, что у Изуку болела голова, и хотя он знал, что пройдет время, прежде чем его раны полностью заживут, честно говоря, он был счастлив. Он тусовался с одним из своих лучших друзей, и Изуку начал понимать, что иметь друзей, с которыми можно тусоваться, это едва ли не величайшее чувство в мире. Ничто не сможет испортить ему сегодняшний день. Ничего. А если бы что-нибудь попыталось, ну, он бы этого не позволил.***
Они шли, это было недалеко, да и другого транспорта у них не было. Чем дальше они проникали в город, тем больше гражданских лиц замечали и тем оживленнее становилось. Мидория просматривал на своем телефоне дорогу до этого места; время от времени он поднимал голову, чтобы посмотреть, куда идет, и проверить уличные знаки. Шото шёл рядом с ним, время от времени оглядываясь через плечо. Через некоторое время Мидория сунул телефон в карман. Теперь они были в самом центре города и направлялись дальше в центр. Гражданские лица ходили взад и вперед по тротуарам, а по улице катились машины. «Мы почти у цели», — сказал Мидория Шото. — «Должны быть...» Он внезапно остановился, руки и ноги замерли. Шото в замешательстве остановился рядом с ним. — Что случилось? — спросил Шото через пару мгновений. Мидория не ответил. Он развернулся на пятках и пошел в противоположном направлении. «Я передумал», — сказал он. — «Вернёмся домой.» Шото нахмурился. — Подожди секунду, — сказал он, поворачиваясь и следуя за Мидорией. — Почему... — Шото! Шото и Мидория остановились как вкопанные. Ох. Теперь Шото понял. Он обернулся. Как и Мидория. Старатель шагнул к ним. Мидория испустил долгий, тяжелый вздох. «Нам не повезло», — сказал он как ни в чем не бывало. Шото только кивнул. Он достаточно видел своего отца, когда был дома, и это уже было слишком. Так что увидеть его сейчас, в тот день, который должен быть хорошим, было просто… Старатель остановился в нескольких футах от них. Его взгляд обратился к Шото, а затем к Мидории. Мидория в знак приветствия без особого энтузиазма поднял знак мира. Старатель нахмурился. — Опять ты, — заявил он раздраженно. Мидория нахмурился в ответ, хотя это был скорее взгляд. «Аналогично» — сказал Мидория. Старатель снова повернулся к Шото, игнорируя Мидорию (во всяком случае, он не мог его понять). — Я предполагал, что ты уже дома, Шото, — прямо сказал Старатель, голосом, который ясно, ясно выражал его разочарование и раздражение. — У тебя есть домашнее задание, не так ли? — У меня будет время сделать его, когда я вернусь домой, — сказал Шото, не позволяя отцу приставать к нему, хотя бы на данный момент. — Я занят. Старатель долго смотрел на него, а затем перевел взгляд на Мидорию, а секунду спустя снова на Шото. — Твой друг? — спросил Старатель, выплюнув это слово так, будто оно было токсичным. Шото кивнул. — Да. — Итак, — сказал Старатель, скрестив руки на груди, — С такими ли людьми ты сотрудничаешь? Тебе не следует тратить так время, Шото. Глаза Шото слегка расширились. Ох. Ох, он это сделал не просто так… — Что ты имеешь в виду под словами «такими людьми»? — огрызнулся Шото, прежде чем смог остановить себя. Старатель выглядел растерянным. — Да, Шото, очевидно, ты знаешь… — Он мой друг, — вмешался Шото. Он знал, что, когда вернется домой, будут последствия, он просто знал это, но сейчас ему было все равно. — Не оскорбляй его. Что-то изменилось в глазах Старателя. Он был зол. Как и ожидалось. — Марш домой, — рявкнул Старатель. — Мы поговорим об этом позже. Что касается тебя, Изуку Мидория… тебе лучше держаться подальше от моего сына. Впервые с момента прибытия Старателя Шото повернулся и посмотрел на Мидорию. На самом деле он хотел извиниться, хотел извиниться за то, что сказал его отец... Мидория злился. Шото действительно сделал шаг назад. «Мидория», — начал он, пытаясь привлечь внимание друга, — «Не делай ничего сумасшедшего...» — Что ты делаешь? — спросил его Старатель, но голос его звучал злее, чем раньше. — Ты правда знаешь язык жестов, Шото? Ты действительно зря потратил время, изучая это? Шото не слушал. Его больше беспокоило, что Мидория выйдет из себя. В таком общественном месте это было бы нехорошо… Мидория сделал шаг вперед, пристально глядя на Старателя. Если бы он заметил, что Шото жестами говорил с ним, то проигнорировал бы это. «Единственный человек, которому нужно держаться подальше от твоего сына — это ты», — огрызнулся Мидория. Шото поперхнулся собственной слюной. Старатель пристально посмотрел на Мидорию. — Если хочешь что-то сказать, мальчик, скажи это, — прорычал он. — У меня нет времени на таких, как ты. «Тогда тебе следует найти время», — огрызнулся на него Мидория. Если бы у жестов была громкость, Мидория, вероятно, кричал бы. — «Быть героем – значит уделять время другим. Всё дело в помощи нуждающимся. Ты не заслуживаешь называться героем, не говоря уже о герое номер два» Шото моргнул. Ему казалось, что он смотрит на совершенно другого человека. Взгляд Старателя потемнел. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — прорычал он. — Шото, ты идёшь со мной. Мы едем домой. «Через мой труп», — заявил Мидория. Шото уставился на него. «Это такой вид экстрима?» «Это так», — сказал Мидория в ответ. — «Если ты пойдешь с ним домой прямо сейчас, как ты думаешь, что он сделает? Я не верю, что он не причинит тебе вреда» Шото действительно вздрогнул. Проблема была в том, что он не мог этого отрицать. Он не мог ничего отрицать. — Что ты говоришь, Шото? — потребовал Старатель. — Скажи мне. Прямо сейчас. «Скажи ему (Мидория сделал знак, неизвестный Шото) от меня.» Шото не понял всего, что сказал Мидория, но это было нормально. Он повернулся к отцу с твердой решимостью. — Если ты хочешь знать, о чем мы говорим, — сказал Шото, — Тогда тебе придется выучить язык жестов. Старатель прищурился. — Ты ведешь себя как ребенок, — раздраженно сказал Старатель. — Честно говоря, когда ты успел стать таким незрелым? Я думал, ты лучше этого, Шото. Теперь пойдем со мной. Тебе не стоит дружить с этим… — Он на мгновение остановился, задумавшись. — ...с этим инвалидом. Глаза Шото резко открылись. Он действительно...? Да, это так, — понял Шото, и по какой-то причине почувствовал, как что-то горит в его груди. Подсознательно его руки сжались в кулаки. — Он правда только что... Как только Шото открыл рот, чтобы сказать что-то, совершенно не подобающее герою, Мидория сделал шаг вперёд. Лицо Мидории было... пустым. Гнев и ненависть исчезли, их заменило что-то… ну, Шото не знал, что это было, но оно было другим, чем раньше, совершенно другим. Он уставился на Старателя. Старатель посмотрел на него. — Если ты собираешься что-то «сказать», — огрызнулся Старателя, — не беспокойся. У меня есть дела поважнее, и, кроме того, я не могу тебя понять. Мидория выдержал его взгляд. Он больше не казался особенно злым, но это было как-то страшнее. Не прерывая зрительного контакта, он поднял руку в сторону Старателя… ...И показал ему средний палец. Пауза. А затем, секундой позже, ярость Шото утихла, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы не рассмеяться тут же. Выражение лица Старателя было бесценным, абсолютно бесценным, и Шото пожалел, что у него нет фотоаппарата. Ему очень, очень хотелось иметь фотоаппарат. Шок Старателя исчез через секунду, сменившись яростью. Не гнев, а слепая ярость. — Тебе лучше прекратить, — отрезал Старатель. Мидория улыбнулся. Реально улыбнулся. «Так ты это понял?» — почти невинно спросил Мидория, и Шото снова пришлось подавить смех. Право, он не знал, что такого смешного. Может быть, это было просто выражение лица Старателя или способность Мидории так раздражать Старателя, но в любом случае это не имело значения. А затем, секунду спустя, совершенно из ниоткуда, рука обняла Шото за плечи. По привычке Шото вздрогнул. И тут он понял, кто это был. — Привет, мальчки, — сказал голос Инко Мидории; она стояла между Шото и Мидорией, одна рука обнимала Шото за плечи, а другая — сына. Мидория просиял и невинно помахал ей в знак приветствия, и по какой-то причине Шото внезапно почувствовал себя… расслабленным. Он встречался с этой женщиной всего один раз, и ненадолго — в больнице после того, как Мидорию спасли от злодеев, — но рядом с ней он чувствовал себя странно… спокойным. Она улыбнулась Мидории, затем Шото, а затем перевела взгляд на Старателя. — …А Вы, должно быть, Старатель, — сказала Инко, её рука слегка сжалась вокруг плеч Шото. — Скажите, какое дело у вас к моему сыну? Она улыбалась, когда говорила это, но было в этом что-то неладное. Что-то очень пугающее. Шото моргнул. — Быть может это наследственное... Старатель нахмурился. Он что-то насочинял себе, но всё ещё был явно зол. — Я забираю своего сына домой, — прямо сказал Старатель. — Ваш сын просто мешает. — Мешает, говоришь? — повторила Инко с резкостью в тоне, которой раньше не было. — И под этим ты имеешь в виду, что он присматривает за своим другом? — Мой сын не будет иметь дела с такими людьми, как он, — заявил Старатель. На какой-то краткий миг Шото задумался, не идиот ли его отец. — Ну, — сказала Инко, все еще улыбаясь, но в её глазах было что-то, что кричало об убийстве, — я хочу, чтобы ты знал, мой сын и я тоже не хотим иметь ничего общего с такими людьми, как ты. Шото моргнул. — Неужели… Семья Мидории просто… состоит из дикарей…? — Вашему сыну нужно заняться своими делами, — сказал Старатель. — Мой сын пытается защитить Шото, — сказала Инко. — Это больше, чем то, что ты для него сделал. Ох. Старатель фактически сделал шаг назад, хотя быстро восстановил самообладание. — Как я управляю своей семьей, не ваше дело. — И то, как я управляю своей, тоже не твое, — сказал Инко. Ой. — Если вы не возражаете, — сказала Инко, внезапно ставшая очень спокойной и веселой (хотя устрашающий взгляд в ее глазах все еще был там), — мы сейчас уйдем. Все мы. Изуку, Шото? Мидория кивнул, и через секунду Шото тоже. — Подожди! — сказал Старатель, начиная двигаться вперед. — Как ты думаешь, на что ты идешь!? Шото — мой сын! Инко посмотрела на Шото, а Шото посмотрел на неё. — …Шото не хочет идти с тобой, — прямо сказала Инко Старателю. — По крайней мере, уважай это и, возможно, отбросьте свое эго и подумай, почему. Старатель пристально посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Шото. — Это правда? — спросил Старатель, и в его тоне была угроза, угроза, говорившая ответить правильно или столкнуться с последствиями. — Ты действительно хочешь пойти с этими людьми? Шото почти не приходилось об этом думать. Он кивнул. Старатель стиснул зубы. — Шото... — тихо сказал он. — Да, и кстати, — сказала Инко Старателю. — Вы устраиваете сцену уже пять минут. Люди и так скептически относятся к вам, не стоит усугублять ситуацию. Старатель поднял голову. То же самое сделал и Шото. Теперь, когда он это заметил, большая группа гражданских лиц прекратила свои действия и наблюдала за происходящим. Шото не знал, многие ли из них поняли точку зрения Мидории, но они определенно поняли точку зрения Старателя. И это было нехорошо. — Мои извинения, — быстро сказал Старатель и поклонился, хотя, похоже, это его не обрадовало. — Шото. Я жду тебя сегодня вечером дома. Мидория весело помахал Индевору (Соль в ранах, не так ли? — подумал Шото), и Инко, Мидория и Шото направились в одну сторону, а Старатель — в другую. Мирные жители разошлись и разошлись по своим делам, а жизнь продолжилась своим чередом. Шото нахмурился, глядя на Мидорию, и Мидория встретился с ним взглядом. «Я не могу поверить, что ты это сделал», — сказал Шото, всё ещё шатаясь. Мидория просиял, выглядя слишком гордым собой. «И я не могу.» «Но мой отец определенно ненавидит тебя сейчас.» «Это стоило того.» «Ты не испугался его?» «Меня только что похитила и допросила Лига Злодеев. Старатель меня не напугает.» — Простите, что вторгаюсь таким образом, — внезапно сказала Инко, и Шото и Мидория повернулись к ней. Гнев в её глазах полностью исчез, как будто его никогда и не было. — Я как раз заканчивала работу, когда увидел вас двоих, и… я подумала, что мне следует вмешаться. — Всё в порядке, — просто сказал Шото. — Спасибо. Инко тяжело вздохнула. — Мне очень жаль, Шото, — сказала она с такой искренностью, что Шото был шокирован. — Я… надеюсь, я не усложнила тебе задачу. — Это не так, — заверил ее Шото. — На самом деле это было... потрясающе. Инко мягко улыбнулась. Искренне. — Итак, расскажите мне, — сказала она. — Что вы двое здесь делали? «Новая кофейня», — объяснил Мидория. — «Мы хотели пойти.» — Кофе, говоришь? — задумчиво сказала Инко. Она остановилась, прижав руку к подбородку. — Звучит неплохо. Вы двое всё ещё хотите пойти? Мидория посмотрел на Шото. Шото кивнул. «Да» — сказал Мидория матери. — Хорошо, тогда, — сказала Инко, сияя. — Мы пойдём туда.***
Очередь была длинная, но не настолько, чтобы сидеть и ждать. К тому же, он должен был признать, это была миленькая кофейня. Впереди стояла семья из трех человек, ожидавшая напитков. Мать, отец и маленький мальчик. Все улыбаются. Все смеются. Шото не знал почему, но почувствовал, будто у него в груди завязались узлы. Мидория похлопал его по плечу. Шото сначала подпрыгнул, затем повернулся к нему. «Ты в порядке?» — спросил Мидория, он выключил свои слуховые аппараты, как только они вошли сюда из-за обилия фонового шума. — «После встречи со Старателем ты ничего не сказал» «Со мной все в порядке», — сказал Сёто, не зная, лжет он или нет. — «Просто задумался» Мидория закусил губу, на мгновение глядя на свои ноги. «Мне очень жаль», — сказал он. — «Если бы я знал, что мы увидим Старателя, я бы не предложил прийти сюда» «Всё в порядке», — заверил его Сёто, и он знал, что на этот раз не лжет. — «Выражение его лица стоило того» Мидория, похоже, не был полностью убежден, но улыбнулся, хоть и немного. Он кивнул и больше ничего не сказал. Когда они подошли к стойке, Инко заказала себе и Изуку, а Шото ждал, неловко отступив назад. — Чего ты хочешь, Шото? — спросила Инко, поворачиваясь к нему. Шото моргнул. — Всё в порядке, я могу заплатить за себя, — сказал он. Инко уже качала головой. — Считай это моим сегодняшним угощением, ладно? — предложила она, улыбаясь. Шото снова моргнул. — Вы… вы уверены? — он сказал. — Это… это не имеет большого значения… Инко снова покачала головой, и его голос затих. — На этот раз я заплачу за это, — сказала она. — Я не приму «нет» как ответ. Шото прикусил внутреннюю часть щеки. Он не мог выиграть спор с этой женщиной, он это знал, особенно если она была чем-то похожа на своего сына. В конце концов он кивнул. — ...Хорошо. Она улыбнулась, и, выпив кофе, они направились домой. И Шото не знал почему, но по какой-то причине это был лучший кофе, который он когда- либо пил.***
— Вы уверены, что не хотите, чтобы я чем-нибудь помог? – спросил Шото Инко, входя в крошечную кухню квартиры. Мидория накрывал стол в другой комнате. Инко покачала головой, вытирая руки о фартук. — Спасибо, что спросил, Шото, — сказала она, — но всё, что я делаю, это разогреваю карри. — Она остановилась, закусив губу. — Надеюсь, ты не против остатков… — Я не против, — сказал Шото. — Спасибо. Инко мягко улыбнулась и протянула руку, быстро щелкая выключателем света. Секундой позже в комнату влетел Мидория. «У нас в шкафу есть ещё один стул», — сказала ему Инко. — «Не могли бы ты его принести?» Мидория кивнул и снова побежал. Инко вздохнула. — Я никогда не смогу окрикнуть его, чтобы он не бегал по дому, — простонала она, пересекая комнату и открывая холодильник, пока говорила. — У него есть слуховые аппараты, но… он слышит меня только половину времени… Шото сделал паузу. Он вспомнил книги, которые видел на полу чулана, и в его желудке образовалась пустота. — Инко-сан, у... у Мидории ухудшается слух? Инко замерла. И затем она напряженно кивнула. — Да. Да, это так. — Слова были тяжелыми и хриплыми. Она достала из холодильника посуду, закрыла дверьцу и снова пересекла комнату. — На самом деле это... это может случиться в любой момент, но... врачи думают, что... к тому времени, когда ему исполнится шестнадцать, это... это произойдет. Шото тяжело сглотнул. — …Когда у него день рождения? — Июль. — Это же… Это же всего через пару месяцев… Инко кивнула, на этот раз более лихорадочно. — И Изуку… он… он был потрясающим, правда, — сказала она, хватая кастрюлю со шкафа и вытирая глаза другой рукой. — Он уже принял это и пошёл дальше, но… я не знаю. Я действительно не знаю. Я... просто... я больше ничего не могу для него сделать. Я... я хочу защитить его, но... — Вам не следует ругать себя, Инко-сан, — сказал Шото, не зная, почему он это сказал. — Вы делаете всё, что в ваших силах, для вас обоих. Инко вздохнула почти с тоской. — Я стараюсь, — сказала она, — мне просто… хотелось бы сделать ещё больше. Шото хотел сказать что-то ещё, но не сказал, он услышал шаги Мидории, и на этом они с Инко прекратили разговор.***
Ужин был интересным, и дело не в еде. Карри, несмотря на остатки, на самом деле было восхитительным, и Шото напомнил себе, что когда-нибудь нужно взять рецепт Инко, даже если он не совсем умеет готовить. Так что нет, ужин был интересен не едой, а атмосферой. Это... совершенно отличалось от всего, что Шото когда-либо чувствовал раньше. В детстве его отец считал, что детей нужно «видеть, но не слышать», и тот же принцип применялся во время еды. Никто ничего не говорил, поели, убрали со стола и всё. Приём пищи был наполнен невысказанным напряжением и угрозой, и Шото так и не смог понять, почему. Но это было совершенно другое. Атмосфера была гораздо более спокойной, как-то более расслабленной, и Мидории обменивались жестами друг с другом, а также с Шото. Всё дело было в бессмысленных мелочах – вроде школы, предметов, которые им нравились, их симпатиях и антипатиях, таких вот маленьких ледоколах – но тем не менее. Не было ни напряжения, ни страха, ни угрозы. (Ни Старателя.) Мидория и его мать начали говорить о школе, и Шото на короткое мгновение поднял голову, чтобы снова посмотреть на квартиру. Крошечное пространство, тесное, но милое. А затем Шото подумал о своем семейном доме, просторном, но одиноком. Маленький, но полный. Большой, но пустой. Шото почти не знал Мидорий. Он знал Мидорию около трёх недель, а Инко — несколько дней, но по какой-то причине крошечная квартирка Мидории в плохом районе больше походила на дом, чем на собственный просторный дом Шото. И он понятия не имел, почему. Мидория похлопал его по плечу, и Шото повернулся к нему лицом. Инко и Мидория обеспокоенно смотрели на него. — …Извини, я снова отключился, — сказал Шото, качая головой, чтобы выйти из оцепенения. Мидория покачал головой. «Все в порядке», — сказал он, но в его глазах было что-то ещё, что-то вроде понимания, с оттенком печали. Как будто он точно знал, о чем думает Шото. Ну, Шото предположил, что Мидория всегда был таким. У него была сверхъестественная способность читать людей, даже таких, как Шото, которые не всегда были открыты душой. «Хочешь ещё карри?» — спросила его Инко спустя мгновение. Шото покачал головой. «Я в порядке, ответил он. Спасибо. За всё.» Инко и Мидория улыбнулись ему, и Шото почувствовал себя как дома, как никогда раньше. Мидория поднялся на ноги. «Я уберу со стола» — сказал он. Инко покачала головой. «Я позабочусь об этом сегодня» — сказала она, тоже вставая со стула. — «Вы с Шото можете идти.» «Ты уверена?» — спросил Мидория. «Я могу помочь» — сказал Шото, тоже поднимаясь на ноги. Инко снова покачала головой. «Я с этим справлюсь», — заверила она их. «Спасибо» — сказали Мидория и Шото в унисон, сами того не желая. Инко улыбнулась. «Пожалуйста», — сказала она, и пока она уносила посуду обратно на кухню, Шото и Мидория направились обратно в гостиную. Однако через секунду Шото задумался. Инко-сан попросила Мидорию принести из шкафа еще один стул, как он понял. И стульев было три. Всего три стула. Теперь, когда он действительно осмотрелся, он заметил несколько фотографий на стене, когда он и Мидория проходили в гостиную — фотографии Мидории, фотографии Инко, фотографии их обоих… ...Но больше никого. Понятно, — подумал Сёто, закусив губу. ...Мидории тоже распавшаяся семья. «Что бы ты хотел сделать сейчас?» — спросил его Мидория, отвлекая Шото от его мыслей. Шото полез в карман и достал телефон, проверяя время. —...Наверное, мне стоит подумать о возвращении домой, - сказал он. — Мой отец закатит истерику, если я этого не сделаю. Плечи Мидории опустились, и он посмотрел вниз, в его глазах читалось расстроенное и разочарованное выражение. «Я не доверяю Старателю», — прямо сказал Мидория. — Я знаю, — сказал Шото. — Ты прав, что не делаешь это. «Если ты сейчас пойдешь домой» — сказал Мидория, — «после того, что произошло сегодня днём…» — Со мной все будет в порядке, — заверил его Шото, не уверенный, прав он или нет. — Мне очень жаль, но... я думаю, будет лучше, если я сейчас уйду. Мидория долго-долго смотрел вниз. А затем он снова поднял голову, в его глазах читалась решимость. «Или» — сказал он, — «ты можешь остаться здесь на ночь» Шото моргнул. — Что?***
Пип... Пип... Пип... Тап. — Фуюми? Это Шото. — О! — послышался голос его сестры на другой линии. Голос её звучал взволнованно. — Хэй! Давно ничего от тебя не слышала, как дела? Шото тяжело сглотнул. — Отец дома? — Ну, он пришел домой раньше, — быстро сказала Фуюми, — но пробыл тут недолго. Его вызвали по поводу какого-то задания в последнюю минуту или типа того, я не знаю. Ох. Итак, Старателя не было дома. Тот факт, что Шото почувствовал облегчение от этого, на самом деле сделал его немного грустным. — Ты знаешь, когда он вернется? — спросил Шото. — Думаю, где-нибудь завтра, — сказала Фуюми. — Либо завтра, либо послезавтра. Что-то вроде того. Однако он был раздражё-о-о-он, ты бы это видел. — Её тон немного понизился. — Не думаю, что когда-либо видела его таким злым. Мне бы очень хотелось встретиться с тем, кто его так разозлил, и дать ему пятюню. Шото резко выдохнул через нос. Если бы она только знала... — В любом случае, братишка, что тебе нужно? — спросила его сестра. — Ты позвонил по какой-то причине, верно? — Ну… — Шото сделал паузу. — Я сижу со своим другом, и… если бы отца не было дома, я собирался бы остаться подольше… — Хм… — Повисла пауза. — Это может показаться случайным вопросом, — сказала Фуюми, — но имеет ли этот твой друг какое-то отношение к тому, почему отец был так зол, когда пришел домой раньше? — Он имеет к этому отношение буквально ко всему. — Не шути! Действительно!? Я хочу встретиться с ним! Как его зовут!? — Изуку Мидория. — О! Парень, с которым ты дрался на спортивном фестивале, да? Ох, чувак, ладно-ладно, поэтому мне нужно знать — что сделал этот парень, "Изуку Мидория", что так разозлил отца? — Он его показал "фак". — О БОЖЕ, я должна с ним встретиться. Я его даже не знаю, а уже люблю. Шото открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но Фуюми опередила его. — В любом случае, ты хотел спросить, дома ли отец, чтобы остаться подольше, верно? Вот и всё, не так ли? — Да. — Ну, отца нет дома, — сказала Фуюми, внезапно с гораздо большим энтузиазмом, — так что оставайся столько, сколько хочешь! Устройте себе чертову ночевку! Тебе нужны друзья, которые поддержат тебя, Шото. Я рада, что Мидория может забыть всю эту чушь о «герое номер два» и увидеть отца таким, какой он есть. Я рада, что ты нашел такого друга. Шото не мог не согласиться. — Спасибо. — А если отец по какой-то причине вернется домой, я прикрою тебя, — сказала Фуюми. — Нет проблем, уоу. Наслаждайся временем с другом, ладно? И я серьезно хочу с ним встретиться. Похоже, он отличный ребенок. — Буквально всё, что ты о нем знаешь, это то, что он послал отца. — Но он твой друг, не так ли? — сказала Фуюми. — И, судя по тому, как это звучит, он присматривает за тобой. Это уже делает меня очень похожим на него, понимаешь. В любом случае, я тебя отпускаю! Даже не волнуйся об отце, ладненко? Я позабочусь об этом. — Хорошо, — сказал Сёто. — Спасибо, сестренка. — Покеда! Клик. Шото развернулся и направился обратно в гостиную, где ждал Мидория. Мидория поднялся на ноги, как только увидел его, ожидая ответа. Шото кивнул. — Если… если твоя мама с этим согласна, — сказал он, — я останусь. Мидория просиял. «Я приготовлю раскладушку!» — Сказал Мидория и побежал по коридору обратно к чулану в прихожей. Шото какое-то время смотрел на него, а затем повернулся обратно в гостиную. Я должен спросить об этом Инко-сан, — решил он, развернувшись и направляясь на кухню; он слышал бегущую воду и звон посуды. — На всякий случай… Он вошел на кухню; Инко стояла у раковины и мыла посуду. — Инко-сан? Инко немедленно выключил воду и повернулся к нему. — Что случилось, Шото? — спросила она, вытирая руки о фартук. Шото на мгновение посмотрел вниз. Пол почему-то был очень интересным. — А… ничего, если… если я останусь на ночь? Глаза Инко на мгновение расширились, а затем она с готовностью кивнула. — Меня это устраивает, — сказала она, тепло улыбаясь. — Если хочешь, можешь остаться на все выходные. Думаю, у нас где-то есть запасная раскладушка… — Да, — сказал Шото, — я полагаю, Мидория сказал, что собирается подготовить именно её. — Он остановился, поколебался. — Вы... Вас действительно это устраивает? Инко нахмурилась. — Почему это должно быть не так? — Я не знаю, — сказал Шото. — Я бы не хотел навязываться, и я мог бы пойти домой… Он был прерван. Руки Инко обняли его за плечи, и она крепко обняла его. Глаза Шото тут же расширились, а разум совершенно опустел. Объятья. Э… ...Что? — Ты всегда можешь прийти сюда, — тихо, но искренне сказала Инко. — Если... если тебе нужно спасение, если тебе нужно убежище... всегда пожалуйста. И ты никогда не будешь навязчивым. Ни одному из нас. — …Я… — Шото не знал, что сказать. Он не мог найти слов. Объятия Инко были крепкими, но в то же время нежными, и на секунду это заставило Шото задуматься… Когда его в последний раз так обнимали...? Он не знал почему, но ему хотелось плакать. Его горло было сдавлено; его глаза горели; в груди у него был узел. А затем Инко отстранилась, положила руки ему на плечи и посмотрела ему в глаза. — Насколько я понимаю, — сказала Инко, — этот дом теперь твой дом, Шото. Я даже дам тебе запасной ключ. Шото моргнул, часть шока наконец ушла. — С-Спасибо. Это было всё, что он смог найти, о чём действительно стоило сказать. Инко улыбнулась ему тепло, нежно и доброжелательно. — Не благодари меня, — сказала она. — Я рада, что ты здесь, Шото. Шото ещё раз ошеломлённо поблагодарил её и отправился на поиски Мидории. По какой-то причине тяжесть в его груди исчезла.***
— Ты… безошибочно, самый ярый фанат Всемогущего. Мидория закрыл лицо руками, его щеки покраснели. Честно говоря, часть Шото была впечатлена — он никогда раньше не видел столько мерча в одной комнате. «Я действительно уважаю его», — пробормотал Мидория, Шото едва поспевал за его жестами. — «Извини. С самого детства я просто…» Шото покачал головой, и Мидория замолчал. «Всё в порядке», — сказал Шото, почти автоматически переключаясь на язык жестов. — «Он тоже вдохновил меня, когда я был маленьким.» Мидория выглядел не менее смущенным, но кивнул. «Я займу раскладушку» — сказал Мидория, указывая на какую-то странную вещь на полу. — «Ты можешь занять мою кровать.» «Нет», — сказал Шото, нахмурившись. — «Ты всё ещё лечишься, ты не будешь спать на полу» «Это не пол» — возразил Мидория, — «это раскладушка» «По сути, это пол» «Ты займешь мою кровать» «Я беру кушетку» Они пристально посмотрели друг на друга. А потом, Камень, ножницы, бумага... «Я выигрываю!» — радовался Мидория, выглядя слишком гордым собой. — «Да! Победа!» «Лучшие два из трёх», — сказал Шото. «Ни за что!» — сказал Мидория, качая головой. — «Ты победишь меня!» «Это справедливо», — возразил Шото. — «Лучшие два из трёх.» Мидорию это не выглядело счастливым, но он подчинился. И Шото победил его.***
Мидория дулся по этому поводу минут десять, а затем пошел дальше, хотя и неохотно. «Что ты хочешь сделать?» — спросил Мидория; они вернулись в гостиную, куда Мидория ушел дуться после всей истории с «Камнем, ножницами, бумагой». Шото пожал плечами. Честно говоря, он понятия не имел. «Если хочешь, мы могли бы посмотреть несколько фильмов» — сказал Мидория. — «Однако большая часть того, что у нас есть — это Дисней, так что, возможно, это не подойдёт тебе» Шото нахмурился. «Дисней?» Глаза Мидории расширились, и он сделал драматический медленный поворот в сторону Шото. «Ты не знаешь, что такое Дисней», — заявил Мидория. Это был не вопрос. «...Нет…?» — Сказал Шото нерешительно. Мидория моргнул. Дважды. А затем он повернулся и выбежал из комнаты обратно в коридор. Шото наблюдал за ним, пока он в замешательстве не скрылся из виду. Секундой позже Мидория вернулся — с огромной стопкой DVD, примерно такого же роста, как он сам. Мидория положил стопку DVD-дисков на пол возле телевизора и гордо посмотрел на Шото. «Мы собираемся посмотреть их все», — сказал Мидория. Шото моргнул. — Что...***
И это было то, что они сделали. Пока Шото выключил свет в гостиной, Мидория загрузил фильм. После этого они вдвоем запрыгнули на диван, и Мидория схватил пульт. «Ты же не против субтитров?» — спросил Мидория. — «Обычно я хорошо слышу, но иногда пропускаю диалоги» Шото покачал головой. «Всё в порядке» — сказал он. — «Я не против.» Мидория улыбнулся, кивнул и изменил настройки в меню DVD. После этого они сели и посмотрели фильм. А потом ещё один фильм. А потом ещё один фильм. А потом ещё один фильм. Некоторые из них были банальными, некоторые потрясающими, а некоторые чуть не заставили его плакать, но в целом это было просто... весело. Было весело проводить время вот так, без давления и беспокойства. Шото был счастлив и доволен больше, чем когда-либо за последние годы.***
Когда Изуку спросил Инко, может ли он пригласить друга в субботу, она, честно говоря, обрадовалась. С тех пор, как Изуку проступил в UA, он встретил много замечательных людей. Он впервые обрел друзей и улыбался еще ярче и ярче, чем когда-либо. Это порадовало Инко. Действительно, очень радовало. Впервые Инко встретила Шото в больнице Хосу, после спасения Изуку от злодеев. Раньше у Шото был такой ужасный, затравленный взгляд, и Инко не могла его винить — в конце концов, его друг был серьезно ранен. Инко была уверена, что в тот день она выглядела точно так же. Но сегодня утром Инко увидела такой же испуганный взгляд в глазах Шото. Он был не таким ярким, как раньше, но он определенно был. И он смотрел на своего отца этими глазами. У Инко были подозрения с тех пор, как Изуку впервые рассказал ей о Шото. Изуку рассказал ей, каким он был, какова была его причуда, что они дрались на спортивном фестивале, но теперь стали друзьями, но у Инко всегда было ощущение, что он не рассказывает ей всего. Когда она увидела, как Шото смотрит на Старателя, всё это приобрело смысл. И от этой мысли у неё болело сердце. Она была более чем счастлива позволить Шото оставаться здесь столько, сколько он хотел. Он действительно мог бы переехать к ней и Изуку, и у неё не было бы с этим никаких проблем. После этого она еще некоторое время не ложилась спать, воскресенье было единственным днем в неделе, когда она вообще не работала, да и вообще ей нравилось ложиться спать допоздна. Когда где-то около полуночи Инко навестил мальчиков, они спали. Они оба крепко спят, прислонившись друг к другу на диване, на заднем плане на экране телевизора крутятся титры фильма. Инко не смогла сдержать улыбку. Она была рада, что Изуку нашел друга в Шото, и наоборот. Они оба прошли через многое, через многое, гораздо больше, чем кто-либо должен был пройти, но она была рада, что, по крайней мере сейчас, они проходили через это не в одиночку. Она подумала о том, чтобы сфотографировать, но не сделала этого. Этот момент навсегда останется в её сердце, она знала это. Вместо этого она схватила одеяло со спинки дивана и накинула его на них двоих. Никто из них не пошевелился. После этого Инко выключила телевизор, поцеловала Изуку в лоб и, после небольшого колебания, Шото тоже, а сама направилась в свою спальню, чтобы немного поспать.***
Повсюду была кровь. Кровь. Кровь. Кровь. Похищен. Заложник. Изуку Мидория. Голоса. Крики. Восклицания. Бег. Бег. Бег. Тускло освещенный коридор. Извилистые туннели. Кирпичные стены. Отчаяние. Отчаяние. Отчаяние. Медики. Оборудование. Чрезвычайная ситуация. Всё ещё. Неподвижный. Неподвижный. Кровь. Кровь. Кровь. Паника. Страх. Ужас. Кровь. Кровь. Кровь. Безнадежность. Беспомощность. Бесполезность. Кровь. Кровь. Кровь. Страх. Отрицание. Осознание. И глаза Шото резко открылись. Он тяжело дышал, шок и ужас сжимали его сердце. На секунду он резко огляделся. Вокруг него была тьма; он не узнавал своего окружения; он понятия не имел, где находится... Тяжесть упала ему на плечо, и Шото обернулся. Мидория. Спит. Дышит. Голова на его плече. И Шото почувствовал, как будто тяжесть спала с его груди, и он вздохнул свободно, часть ужаса утихла. Он закрыл глаза и долго-долго сидел, пытаясь восстановить дыхание. Теперь, когда он мог ясно мыслить, он вспомнил, где находится. Мидории. Они позволили ему остаться на ночь. Должно быть, он уснул где-то во время фильма... Подожди... который час...? Он схватил телефон с кофейного столика (стараясь не разбудить Мидорию) и проверил часы. 2:47 утра. Шото глубоко вздохнул. До восхода солнца ещё далеко, — подумал он, выключая экран и кладя его обратно на стол. — Я серьезно сомневаюсь, что смогу снова заснуть после этого… Раньше ему снились кошмары. Ему был знаком их ужас, ослепляющая паника, которую они вызвали (в зависимости от того, насколько она была сильна). Для него это не было чем-то чуждым, и обычно он мог сказать себе, что это всего лишь сон, что это не реальность, и снова заснуть. Но проблема заключалась в том, что... это был не просто кошмар. Это действительно произошло. Шото ещё раз коротко взглянул на Мидорию. В комнате было темно, но к этому моменту его глаза достаточно привыкли, чтобы видеть достаточно ясно. На голове Мидории был небольшой шрам; Шото поймал себя на том, что задается вопросом, как он не заметил этого раньше. А затем, слишком внезапно, он заметил кое-что еще. Мидория плакал. Он все еще спал, и если бы Шото не видел слез, он бы не подумал, что что-то не так. Но в этом не было никаких сомнений — Мидория определенно плакал, хотя и молча. Шото моргнул, смущённый, обеспокоенный и одновременно неуверенный. Нужно ли мне… ...Мне его разбудить? Примерно через тридцать секунд мысленных дебатов он понял, что нет, он не может просто так оставить Мидорию. Кроме того, если Шото разбудит его, он действительно сможет узнать, что случилось с его другом. Итак, он протянул руку и схватил Мидорию за плечо. После небольшого колебания он потряс его. Мидория тут же проснулся, глаза распахнулись, дыхание застряло в горле. Он сел, глядя перед собой в никуда, со слезами на глазах. Шото махнул ему рукой, и Мидория огляделся. Его глаза были… испуганными. Испуганные. Такие, которые Шото никогда не видел. «Это я», — сказал ему Шото — Мидория заснул со своими слуховыми аппаратами, но Шото решил, что подписание будет лучше. Это не разбудит Инко и, к тому же, возможно, поможет Мидории расслабиться. Мидория испустил долгий, дрожащий вздох, прежде чем протянуть руку и вытереть глаза. «Извини» — сказал он сразу после этого. — «Я тебя разбудил?» Шото покачал головой. «Я уже проснулся» — сказал он. Неужели… Он колебался всего лишь секунду. «Ты в порядке?» Мидория быстро кивнул. Слишком быстро. «Я в порядке» — сказал он. «Ты плакал» — сказал Шото как ни в чем не бывало. — «Ты не в порядке» Мидория покачал головой. «Я в порядке» — повторил он. «Ты врешь» Мидория снова поднял руки, чтобы возразить, но в последнюю секунду остановился. Он опустил руки на колени и посмотрел на них сверху вниз, побежденный. «Это глупо» — сказал он наконец. — «Это действительно глупо.» «Нет, это не так» — сказал Шото. Он уже имел довольно хорошее представление о том, что случилось, почему Мидория плакал. — «Как ты думаешь, почему я проснулся?» Он не знал, как написать «кошмар», но подозревал, что проблема именно в этом. Это была единственная причина, по которой он мог думать о том, почему Мидория плакал – если только его раны не болели сильнее, чем он показывал. Мидория моргнул, в его глазах появилось неразличимое выражение. Он подписал что-то, что Шото было незнакомо — вопрос, но Шото понятия не имел, что это было. «Назовёшь это по буквам?» — предложил Шото. «К-о-ш-м-а-р» — сказал Мидория. И Шото кивнул. «Да. У тебя тоже?» Мидория отвернулся, закусив губу. Наконец он поднял руку. «Да» Шото отвернулся, задумавшись. Он понятия не имел, как подойти к такой ситуации. Он всё ещё был новичком во всей этой теме «друзей», и он знал, что он не лучший в… на самом деле утешать людей. Но даже так… «Что произошло в кошмаре?» — просто спросил Шото — он запомнил новый жест на тот случай, если он ему когда-нибудь снова понадобится. Мидория лихорадочно покачал головой. «Это глупо», — настаивал он. — «Это глупо. Мне жаль» Шото нахмурился. «Почему ты извиняешься?» — он спросил. — «Ты не сделал ничего плохого» Мидория снова покачал головой. «Это глупо», — сказал он, кажется, уже в который раз. — «Это глупо. Ты подумаешь, что это глупо» «Нет, я этого не сделаю» Мидория покачал головой в третий раз. «Даже мне кажется, что это глупо» «Это не так» — настаивал Шото. — «Если это тебя расстраивает, это не глупо» Мидория снова уклонился от заявления. «Что произошло в твоем кошмаре?» — он спросил. Шото нахмурился. «Я первый спросил тебя» — сказал он. Мидория покачал головой, уже в четвертый раз. Шото не знал, почему он так считает. «Мой глупый», — сказал Мидория. «Нет, это не так», — сказал Шото. Мидория отвел взгляд, в его глазах читалась странная неуверенность. Как будто он метался меж двух огней. Шото на мгновение взглянул на свои руки, задумавшись. Он хотел помочь, правда, очень хотел, просто... понятия не имел, как. Когда он был маленьким и ему снились кошмары – черт возьми, когда он был старше и ему снились кошмары – у него не было ни любящего родителя, который помогал бы ему пережить эти кошмары, ни братьев и сестер, которым разрешалось быть рядом с ним. Он был один. И будь он проклят, если позволит Мидории почувствовать то же самое. Наконец Шото поднял голову и махнул рукой Мидории. Мидория повернулся к нему, выглядя не менее расстроенным. «Я заключу с тобой сделку» — сказал Шото. — «Я расскажу тебе свой кошмар, а ты расскажи мне свой.» Мидория закусил губу и снова повернулся к полу. На самом деле Шото не знал, почему он это сказал — он просто думал, что для них обоих будет лучше выбросить это из головы, и на самом деле он не знал, как еще заставить Мидорию заговорить. Спустя долгое мгновение, казалось, целую вечность, Мидория, трясясь, кивнул. «Тебе не обязательно говорить мне, если ты не хочешь» — сказал ему Мидория секунду спустя. — «Если это связано со Старателем… » Он замолчал, и Шото покачал головой. «Не Старатель» — сказал Шото. — «Твоё похищение» На лице Мидории отразилось осознание. И, возможно, немного ужаса. «Я в порядке» — быстро сказал Мидория. Шото тяжело сглотнул. Перед его мысленным взором промелькнуло множество нежелательных образов: кровь, медики, штаб злодеев... «Ты не в порядке», — сказал Шото. «Я в норме» — настаивал Мидория. — «Всё не так плохо» «Ты был буквально в крови» «Выглядело это хуже, чем было на самом деле» «Нет, это не так» «Я в порядке» «У тебя было сотрясение мозга» «Я в порядке» «Ты был без сознания» «Я в порядке» «Ты умирал» Мидория вздрогнул. Секунду спустя, когда Шото действительно понял, что он только что сказал, он тоже это понял. «...Я не умирал» - сказал Мидория. «Ты был близок к этому» — возразил Шото. «Мы все были близки» — сказал Мидория в ответ. — «USJ, Убийца Героев, мы все чуть не умерли много раз. Я не особенный» «Ты подошёл ближе всех», — сказал Шото. На самом деле, от одной только мысли об этом ему стало физически плохо, и еще через мгновение он покачал головой, пытаясь избавить свой разум от нежелательных воспоминаний. Мидория обеспокоенно посмотрел на него, и он на мгновение опустил голову. «...Теперь со мной все в порядке» — наконец сказал он. — «Честное слово, я в порядке. Мне жаль, что тебе пришлось все это увидеть» «Тебя похитили», — сказал Шото. — «Это не твоя вина. В общем, я рассказал тебе свой кошмар. Твой черёд» Мидория снова закусил губу. «...Это насчет Убийцы Героев» - наконец сказал Мидория. — «Я не успел спасти Ииду, а ты…» Он остановился. Шото прекрасно понимал, почему. «У нас всё в порядке» — сказал ему Шото. — «С Иидой всё в порядке, и со мной тоже. Не волнуйся об этом» «Вот почему я сказал, что это глупо» — сказал Мидория. — «Я знаю, что с тобой и Иидой всё в порядке, так что это глупо» Шото покачал головой. «Нет ничего глупого» — сказал он. — «Ничего из этого» Мидория снова неуверенно отвернулся, но больше ничего не сказал. По крайней мере, на какое-то время. А потом: «Мне очень жаль» — сказал он ещё раз. «Почему ты извиняешься?» — спросил Шото, и Мидория покачал головой. Через мгновение или две Шото посмотрел вниз. Он думал о Старателе, о том, что ему пришлось пережить от рук собственного отца… ...А потом он подумал о Мидории, о ситуации Мидории, о том, через что Мидории пришлось пережить от рук таких людей, как Старатель, людей, которые смотрели на него свысока из-за чего-то, над чем он не имел власти. Люди, которые смотрели на него свысока, потому что он не был похож на них. «Это...» — Шото колебался, но не остановился — «...из-за твоего прошлого?» Мидория развернулся к нему так быстро, что это было почти сверхъестественно, но это движение было всем подтверждением, которое действительно было нужно Шото. Ещё через секунду Мидория прижал колени к груди и обнял их, глядя в пространство. Шото почти ничего не знал о прошлом Мидории — все, что он знал, это то, что Мидория мог говорить, но не говорил, что таких людей, как Мидория, избегали и ненавидели такие идиоты, как Старатель, что семья Мидории была разбита. И была причина. Всего этого. «Ты хочешь поговорить об этом?» — спросил Шото. Была пауза. И затем Мидория покачал головой. Шото остановился, задумавшись. Он уважал это, правда, но в то же время... Шото тоже не всё рассказал Мидории о себе. Он скрывал личные проблемы, личные вещи, которые случались, многое из того, что ему пришлось пережить. У него были свои причины не делиться, некоторые более убедительные, чем другие, но… Мидория был важнее этого. Поэтому Шото глубоко вздохнул, медленно выдохнул и поднял руки. «Расскажи мне что-нибудь о себе» — начал Шото, — «а я расскажу тебе кое-что о себе» Обмен историями. Обмен прошлым. Обмен вещами, которые они оба предпочли бы оставить при себе. В течение долгого момента, который, казалось, длился вечность, Мидория ничего не говорил. А затем он повернулся к Шото, опустив колени и подняв руки. «Хорошо» — сказал Мидория, хотя, похоже, его это совсем не устраивало. — «Я буду первым» Шото кивнул. Был еще один долгий момент. «Я не говорю, потому что надо мной издевались из-за того, как я говорю», — быстро, почти слишком быстро заявил Мидория, Шото было трудно не отставать, но он это понимал. — «Мои бывшие одноклассники говорили, что я сильно заикаюсь, поэтому совсем перестал говорить» «В этом есть смысл», — подумал Шото, чувствуя пустоту в животе. Мир был действительно извращенным местом – хотя Шото ещё этого не знал. «Моя очередь» — сказал Шото, призывая свою волю. Он начал с простого, — «Ты стал моим первым другом» Глаза Мидории на мгновение расширились. Однако шок быстро прошел, и Мидория продолжил. «Когда я был маленьким, у меня тоже не было друзей», — сказал Мидория. «Мой отец никогда не позволял мне заводить друзей», — сказал Шото. Его руки одеревенели. «Я трижды менял школу», — заявил Мидория. У него трясутся руки, заметил Шото. «Мой отец никогда не позволял мне общаться с моими братьями и сестрами», — сказал Шото. По какой-то причине слова теперь давались легче; он больше не выталкивал их, не заставлял свои руки двигаться. Всё... просто как-то потекло. «Хулиганы ломали мои слуховые аппараты» — сказал Мидория, быстро двигая руками. Шото не знал почему, но его глаза защипало. «Отец бил меня за слёзы» — Сказал Шото так же быстро. «Мои бывшие одноклассники ставили мне подножки в коридорах» «Раньше я прятался под кроватью от отца» «Я плакал, пока не засыпал» Руки Шото теперь тоже дрожали. И всё остальное в нем тоже. Он не то чтобы хотел, но все равно сказал. «Я не хочу быть один» «Я боюсь потерять людей, которых люблю» «Я тоже» «Я боюсь, что не смогу никого защитить» «Я хочу быть героем, но не хочу быть своим отцом» Мидория поднял голову. Они встретились глазами. Именно сейчас, и только сейчас, Шото понял, что Мидория снова плачет. И вот, секунду спустя… ...Шото понял, что он тоже. Шото протянул руку и коснулся своего лица; слезы текли по его пальцам. Когда это произошло? Когда он начал плакать? И почему? Он не мог вспомнить, когда в последний раз действительно плакал так — он вырос в атмосфере, где плач считался признаком слабости, и поэтому он привык сдерживать свои чувства, привык сдерживать свои эмоции. Но не сейчас. По какой-то причине в этот момент он ничего не мог держать под контролем. Он моргнул, глядя на Мидорию. Мидория моргнул, глядя на него. «Ты не станешь своим отцом», — сказал Мидория, лихорадочно качая головой, и слезы текли повсюду. — «Ты не он. Ты никогда не будешь им» «А ты не слабый», — сказал Шото, руки все еще тряслись, слёзы всё ещё капали. — «Ты никогда им не был» Мидория опустил голову, его плечи тряслись. Он поднял руки: «Мне бы хотелось встретиться с тобой раньше» Шото тяжело сглотнул. «Я тоже» — сказал он. Пауза. Он не был уверен, кто на самом деле двинулся первым, он или Мидория — все, что он знал, это то, что секундой позже они обнимали друг друга. Плотно. Возможно, слишком плотно. Или, возможно, недостаточно плотно. И они плакали. Оба из них. За потерю, сожаление, безнадежность, но также и облегчение, потому что они больше не были одни. Ниодин из них. Они не сдвинулись с этого места — скорее, остались там, прямо там, где были, крепко обхватив друг друга руками. Шото никогда особо не общался со своими братьями и сестрами, но Мидория стал для него чем-то вроде брата, человеком, которому он мог доверять больше, чем кому-либо еще в мире. И он впервые в жизни ослабил бдительность. В какой-то момент Мидория схватил одеяло и натянул его на них обоих. Их прежний спор о том, кому досталась кровать, а кому кушетка, был совершенно бессмысленным. В конце концов они спали на крошечном диване в крошечной гостиной этой крошечной, но очаровательной квартирки, и на этот раз кошмаров не было. Они не могли избавиться от своего прошлого, а будущее было для них быстрым и приближающимся... Но они были не одни. Уже не были. И больше никогда не будут.