The Deaf Hero: Deku

Всё произошло очень быстро. — Все, назад! — потребовала Мандалай, направив руку за спину, как будто защищая Изуку, Куду и Ииду от злодеев. — Прочь отсюда, бегите! Найдите безопасное место! Тора бросился на злодеев и вступил с ними в бой. Мандалай стояла позади него, готовай предложить поддержку, если она ему понадобится. Изуку не шевелился, не реагировал, просто... смотрел на злодеев. Они разговаривали, что-то говорили, но он не мог разобрать. Они были слишком далеко. — Мидория!.. Пальцы Ииды сомкнулись на его запястье и дернули назад. — Мы должны идти, — Иида сказал ему. Он не паниковал, просто был довольно суров. — Они разберутся со злодеями, нам надо выбираться отсюда! Изуку скованно и оцепенело кивнул, и когда Иида отпустил его запястье и побежал, Изуку последовал за ним. А затем в Изуку врезалось что-то еще. Не физической вещью или чувством, просто... мыслью. Осознание. Кота. Затем он сам протянул руку и схватил Ииду за запястье. Иида обернулся, чтобы посмотреть на него, в его глазах теперь был легкий шлейф страха. «Иди без меня», — сказал Изуку, отпуская запястье Ииды, чтобы освободить свои руки. — «Мне нужно сделать кое-что важное.» — Ты серьезно!? – спросил Иида. — Мидория, сейчас не время...! А затем он резко остановился, обращая внимание на выражение лица Изуку. Это была долгая пауза... Изуку чувствовал ногами, как земля дрожит и сотрясается, когда Тора и злодеи сражались. — …Тот мальчик, — сказал Иида, отрывая Изуку от мыслей. Изуку лихорадочно кивнул.  «Нет времени», — сказал он. — «Я должен идти.» Иида выглядел растерянным, полностью растерян. Но он кивнул. — Хорошо, — согласился он, хотя и неохотно, и Изуку развернулся — Мидория. Иида снова схватил его за запястье, дернул назад и пристально посмотрел ему в глаза. С угрозой. — Тебе лучше не умирать, — сказал Иида сквозь стиснутые зубы. — Потому что, если ты это сделаешь… «Я не буду», — сказал Изуку, качая головой. Он на мгновение сжал предплечье Ииды, а затем отпустил. — «Не умирай сам.» Он повернулся и побежал, а Иида побежал в другую сторону. Изуку на кратчайший миг встретился взглядом с Мандалай, пока он бросался прочь, а она бросалась в бой. Она ничего не сказала, он ничего не сказал, но каким-то образом, даже несмотря на то, что это был всего лишь мимолетный взгляд, Изуку знал, что она понимает. Знал, что собирается защитить Коту. Изуку включил «Один за всех» и побежал, как будто от этого зависела его жизнь. Он бросился через лес, низко свисающие ветки хлестали его, пока он бежал мимо них, но его это не волновало. Его ноги ударялись о землю, один шаг за другим, и когда его темп ускорился, его сердце начало колотиться. Его сжатые кулаки раскачивались взад и вперед, пока он бежал, бежал, бежал, вопреки здравому смыслу надеясь, что успеет вовремя и что с Котой все будет в порядке. Кота. Мальчик, который его ненавидел. Мальчик, тонущий в обиде. Боли. Мальчик, который презирает героев. Мальчик, который бросил в него грязь. Изуку побежал быстрее. На этот раз он не стал подниматься на гору, просто присел и прыгнул. Ветер растрепал его волосы, лицо, оставляя горечь и холод на коже. Он посмотрел вниз на склон горы.   Он увидел злодея и Коту одновременно. Стоящие друг напротив друга в маленьком убежище Коты, но никто не шевелился. Изуку не дал себе времени передумать. Он приготовился к приземлению, подставив ногу под себя и используя давление ветра, чтобы смягчить падение. В тот же момент злодей бросился вперед, готовясь нанести удар. Нет..! И Изуку снова начал двигаться, отталкиваясь от земли, вытянув руки. В сторону Коты. Изуку ударил мальчика корпусом, отбросив его и себя с дороги. Рука злодея встретилась землёй там, где они были всего секунду назад, камни треснули под силой удара. Изуку в одно мгновение оказался на ногах, стоя между Котой и злодеем. Кота лежал на земле позади него, дрожа и рыдая, но невредимый, и это было хорошо. Чёрт… Изуку полез в задний карман за телефоном, только чтобы вспомнить, что он не брал его с собой. Он не думал, что он ему понадобится, когда они вышли из хижины для "испытания на храбрость". Это означало, что не будет ни призыва о помощи, ни отправки подкрепления. Был только Изуку. Изуку поднял голову в сторону злодея. Он был... огромен. Ростом не менее двух метров, с огромным, мощным телом, Изуку мог видеть только его мускулы, выставленные напоказ. На его руках даже не было кожи, только... только мышцы, голые, красные и массивные. Изуку тяжело сглотнул. Значит, его причуда как-то связана с мышечной массой, — понял он, и разум тикал как бомба. — Это нехорошо… — Ну, что вы знаете? — с усмешкой насмехался над злодеем. Одного глаза у него не было, его заменил механизм, похожий скорее на робота, чем на человека. — Это ты! Изуку Мидория, не так ли? Я скажу тебе, малыш, для меня большая честь познакомиться с тобой. Я так много слышал о тебе... Кулаки Изуку сжались по бокам, «Один за всех» потрескивал по его коже. Он не моргнул, не запнулся, не отвернулся. — Но, — сказал злодей, — прежде чем я убью тебя, давай немного повеселимся. Как ты относишься к игре в кошки-мышки, Изуку? Да, без проблем, я в этом хорош. Оооочень хорош. — Шигараки ясно дал понять, что не даст тебе пощады и заставит тебя страдать, — неторопливо продолжил злодей, шагнув вперед. — И знаешь, что? Я не тороплюсь с этим, малыш. Так будет намного веселее, тебе не кажется? Изуку взглянул на Коту через плечо. Мальчик все еще лежал на земле, глядя на Изуку глазами, полными ужаса. — Беги, — прошептал Изуку, надеясь, что Кота понял, а затем прыгнул на злодея. — Эй сейчас! — воскликнул злодей, когда Изуку бросился к нему, протягивая руки. — Становиться жарко, да? Что ж, никогда не говори, что я не ответил тем же! Подойди ко мне, мальчик! И затем он задвигался. Быстрее, чем Изуку думал, что это возможно с его огромным телом. Его лицо было лицом к лицу с Изуку, и они встретились взглядами на долю секунды, на короткое мгновение; а затем злодей взмахнул рукой и сбил Изуку с ног. Спина Изуку ударилась о склон горы, и через секунду он рухнул на землю, не в силах дышать, думать или двигаться. — Ой, погоди! Остановись, чуть не забыл кое-что! А затем злодей вернулся, склонившись над ним, отведя свое лицо в нескольких дюймах от лица Изуку. — Шигараки дал нам два приказа. Прежде всего, где этот ребенок Бакуго? — спросил злодей, ухмыляясь. — Сначала надо поработать с требованиями, понимаешь? Ты хоть представляешь, где он? Если так, то сейчас прекрасное время сказать мне об этом. Изуку моргнул, пытаясь прийти в себя. Каччан? Они за Каччаном?   — Тогда могу я считать это «нет»? — Злодей ухмыльнулся. — Хорошо. В таком случае...! Он отдернул кулак, и Изуку вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Костяшки пальцев злодея врезались в место, где Изуку был секунду назад; ударная волна сбила Изуку с ног, и он упал на землю. Он упал лицом вниз, тяжело дыша, острая боль пронзила его тело. — Давай, малыш, хватит бежать! — сказал злодей, ухмыляясь. — Я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза, пока я тебя убиваю! Ты знаешь, против кого ты, не так ли? Изуку медленно поднял голову, положил ладони на землю и выпрямился. Хорошо, он узнал злодея; на самом деле он узнал злодея с самого начала, просто у него не было возможности признать это. Злодей, отнявший жизни Морских Коньков. Злодей, убивший родителей Коты. Мускул. Один из самых разыскиваемых преступников Японии. Известен конкретно тем, насколько он опасен, и не более того. — У тебя нет шансов победить меня! — проорал злодей Мускул, топая к нему с огромной ухмылкой на лице. — Моя причуда — наращивание мышц! Скорость и сила моих мышечных волокон настолько превышают планку, что моя кожа не может их удержать! Итак, что я хочу сказать, интересно? Ну, я горд! Ты уступаешь мне во всем! Какого черта тебе пришла в голову мысль, что ты сможешь меня победить, а? Изуку проигнорировал боль и побежал, сердце застряло в горле, легкие горели. Он стиснул зубы и отдернул кулак. Другого пути нет, подумал он. Один за всех горит в его жилах, горячий, как огонь. Он помнил слова Гран Торино, предупреждения Исцеляющей Девочки, но его это не волновало. Не было никаких сомнений: ему придется пожертвовать своей рукой. Другого пути нет! — Желать спасать людей — это здорово, но нужно также подумать и о себе. Изуку замер. Просто... просто замер. Голос, эхо, память… — Ты слишком готов умереть за людей, которых любишь. Пришло время подумать о том, чтобы жить ради них. — Серьезно, ты всегда такой? Кажется, ты действительно не уделяешь себе особого внимания. На своем запястье он увидел браслет Ацуко. Браслет, который она сделала для него. Браслет, объявляющий его её старшим братом. — Смотри, мы сочетаемся! — Тебе лучше не умирать, Мидория. — Тебе нужно найти другой способ использования своей силы, который не будет таким разрушительным. — Передумал, да? — Голос Мускула вернул его в настоящее, и Изуку резко вскинул голову. — Позволь мне сказать тебе, мальчик, колебаться прямо сейчас… это едва ли не самая глупая вещь, которую ты мог сделать! Он взмахнул ногой, и его нога врезалась в живот Изуку. Сердце Изуку ударило в ребра, и он шлепнулся спиной о склон горы, кашляя и задыхаясь. Острая боль пронзила грудь. Его ребра были сломаны. Он знал, что это так. Всё равно. Он снова встал и бросился в атаку, Один За Всех, горячий, как огонь, под его кожей. Почему сейчас…? Он стиснул зубы. ...Почему я думаю об этом сейчас...? — Опять вернулся к этому, да, малыш!? — Мускул ухмыльнулся, его глаза дикие и безумные. — Чувааааак, ты так всегда, не так ли!? Поешь грязи! Он протянул руку. Его пальцы впились в волосы Изуку, и Мускул швырнул его лицом на землю. На долю секунды голова Изуку взорвалась от боли, а затем он не смог дышать. Его желудок был в горле. Боль была повсюду. Он почувствовал, как кровь течет по его лицу, горячая, влажная и липкая. Он почувствовал в горле что-то металлическое, затем что-то более кислое. Мускул отпустил его и отступил назад.  — Подожди секунду, — сказал Мускул, отворачиваясь. — Я ещё не закончил с тобой, не волнуйся. Но сначала мне нужно позаботиться кое о чём… Он повернулся и пошел в противоположном направлении. В сторону Коты. Изуку тут же вышел из оцепенения, вскочил на ноги и активировал «Один за всех», так, сколько он мог использовать, не сломав себя. Он побежал с горящей грудью и снова прыгнул на Мускула… Мускул повернул голову. Ухмыльнулся. — Ещё жив, Мальчик Разрушитель? — спросил Мускулистый. — Хорошо. И он схватил Изуку за горло и швырнул его о склон горы. Пальцы были на его шее. Пальцы, напряжён, сжаты, душат, душат, а Изуку пинался, боролся и метался, его ноги ударялись о воздух. Его руки сомкнулись на запястье Мускула, пытаясь убрать его руку. Чернота просочилась в его глаза; его охватила тошнота. Мускул чуть-чуть ослабил хватку, давая Изуку достаточно, чтобы дышать. И он ухмыльнулся, маниакально, безумно. — Я не собираюсь убивать тебя, Изуку, — сказал Мускул с тошнотворно сладкой ухмылкой. — Знаешь, для меня это слишком весело. Смотрю, как ты борешься, наблюдаю, как ты сражаешься, наблюдаю, как ты так стараешься, как будто ты действительно можешь победить меня… Изуку лягнул сильнее, молотя ногами. Это ничего не дало. — Скажи мне, Изуку… — Пальцы Мускула сжались на его горле, ровно настолько, чтобы напугать его. — Чего ты надеялся достичь? Ты правда думал, что сможешь победить меня? Это всё, мальчик? Ты правда такой наивный? Если так, то я разочарован. Искренне разочарован. Изуку пинался, боролся, царапал руки Мускула, да что угодно. — Поговори, почему бы тебе не поговорить? — спросил Мускул с безумной зубастой ухмылкой. — Давай, говори. Скажи мне, что это было глупо. Скажи мне, что то, что ты сделал, было бессмысленным. Скажи мне, что ты был не прав, пытаясь спасти этого мальчика. Скажи мне, что ты слаб, герой. Скажи мне, что это бесполезно. Изуку зажмурился, издавая короткие, прерывистые вздохи сквозь зубы. Этого было недостаточно. Он не мог дышать. Чернота приблизилась. Его ноги перестали пинать, покачивались и наконец остановились. Его пальцы ослабили запястье Мускула, его руки безвольно упали по бокам. Его веки закрылись. Мускул снова ударил его о склон горы, сильнее, и Изуку вскрикнул, его израненные ребра горели.   — Не теряй сознание, мой мальчик, — сказал Мускул с тошнотворной сладостью. Он улыбнулся. — Я только начинаю. А потом из ниоткуда вылетел камень и ударил Мускула в плечо. Мускул еще больше выпрямился; камень размером едва с кулак Изуку упал на землю с мягким стуком. Глаза Изуку расширились, зубы стиснулись, в горле застрял ком. Мускул медленно повернул голову. — Ну, ну, ну, — сказал он, улыбаясь, он отпустил Изуку, и Изуку упал на землю, как марионетка, чьи нити были перерезаны, его тошнило и не давало дышать. — Что ты знаешь? Кота стоял напротив них, все еще протягивая руку с того момента, как он бросил камень. В его глазах стояли слезы. Его плечи задрожали. — Мама... Папа... ты... ты их п-п-п-пытал? — потребовал Кота, хотя его дыхание сбилось от рыданий. — П-перед тем, как ты их убил, т-ты... ты так изранил м-моих родителей? Кота... Изуку встал на четвереньки и поднял голову, кровь стекала по его лицу. Его зрение затуманилось. Нет, не надо… ...Не теряй сознание... Отключишься, и Кота умрёт. Отключишься, и мы оба умрем. Мускул сделал паузу, в его единственном глазу появилось растерянное выражение. — Подожди секунду, — сказал он. — Ты их ребенок? Ну, тогда... это судьба, не так ли? Он сделал один шаг в сторону Кота. Потом ещё один. — Морские Коньки — причина, по которой мне нужна эта искусственная штуковина, — сказал Мускул, указывая на протез вместо своего левого глаза. — Они сделали это со мной, понимаешь? Кулаки Коты задрожали. Его плечи задрожали. — Теперь, не пойми меня неправильно, я больше не злюсь за глаз, — лениво сказал Мускул. — Я убиваю, потому что мне так хочется, я не жажду мести или чего-то еще. Скажу тебе, это было так весело убивать твоих родителей, детка. Изуку стиснул зубы, заставляя себя не потерять сознание и оставаться в реальности. И было больно, больно, больно, и ему бы очень хотелось, чтобы его унесло беспамятство и он там и остался, но...   Мускул ухмыльнулся.  — Однако, отвечая на твой вопрос, да, — сказал он с гордостью. Его глаза были широко раскрыты, а улыбка была зубастой и безумной. — Твои драгоценные мама и папа умерли самой болезненной и мучительной смертью. Они умерли в слезах, вы это знали? Они умерли, крича. Один За Всех взревел, и Изуку прыгнул. Мускул тут же развернулся.  — И вот он! Вернулся снова, как я и знал! — торжественно объявил Мускул, прежде чем схватить Изуку за руку и снова швырнуть его на склон горы. Изуку охватила боль, но он в мгновение ока снова поднялся на ноги и бросился в атаку, боль пробежала по всему его телу, а глаза обожгли слезы. Очень кратко он встретился глазами с Котой. Он мог видеть все это очень ясно. Белые слезинки сквозь пыль на лице Коты, его дрожащие, вздымающиеся плечи; он стоял на коленях и смотрел на землю, слезы оставляли темные пятна на камне внизу. Изуку стиснул зубы и посмотрел на Мускула. Если я смогу отвлечь его... ...Может быть... ...Может быть... — Кота, беги! — Изуку закричал так громко и сильно, как только мог. Его горло болело от бездействия, желчи и крови, но это не имело значения. Его собственные причины не имели значения. Тот факт, что он ненавидел вербальные высказывания, не имел значения. Единственное, что сейчас имело значение, — это убедиться, что Кота жив. Улыбка Мускула только ширилась.  — Значит, ты можешь говорить! — Сказал Мускул, полностью отвернувшись от Коты и вместо этого сосредоточившись на Изуку. — Идеально! Мне бы хотелось услышать, как ты молишь о пощаде, пока я разрываю тебя на куски! Изуку отдернул кулак и позволил удару лететь. Он использовал всего пять процентов — достаточно, чтобы оглушить Мускула, но недостаточно, чтобы сломать ему руку. Пыль разлетелась во всех направлениях, и Изуку побежал сквозь нее, надеясь, что это даст ему какое-то укрытие. Это не так. Что-то схватило его за плечо. Сжало. Отдернуло его назад. — Хорошая попытка, — насмешливо произнес Мускул, — но это не сработало! Он снова швырнул Изуку на землю, спиной вперед. Изуку стиснул зубы, чтобы не закричать, боль охватила его организм. В отчаянии он закричал, желая, чтобы Кота убежал, желая, чтобы Кота ушел, ушёл отсюда. Но Кота не двинулся с места. Он ничего не сделал. — Это бесполезно, — огрызнулся Мускул на Изуку. — Он не сдвинеться в ближайшее время. Разве ты не знаешь, как действует шок, Изуку? Перестаньте думать о том, что происходит с этим паршивцем, и начни молить о пощаде! Ты тот, о ком тебе нужно беспокоиться! Мускул сильнее ударил им по земле, и на этот раз Изуку закричал. — Да, да! — Мускул ухмыльнулся, его голос был едва достаточно громким, чтобы перекричать крик Изуку. — Это то, чего я ждал, мальчик! Кричи ещё, почему бы тебе не кричать? Он в третий раз швырнул Изуку на землю. Изуку стиснул зубы и задохнулся от рыданий, ощущение, будто его горло разорвано на куски. Он почувствовал в горле что-то металлическое; из раны на голове у него в глазу была кровь. Он не мог дышать. Мама... ...Всемогущий... ...Ацуко... ...Тодороки... ...Каждый... ...Мне жаль...! Мускул отдернул кулак. Это был не завершающий удар, просто удар, который покалечил его, но не убил. Удар, который раздробил бы все его ребра одновременно. Удар, который проткнул бы его легкие и разорвал бы органы. Удар, который по сути не убил бы его, но причинил достаточно серьезных травм, чтобы обеспечить мучительную смерть. — Было весело играть, — начал Мускул, ухмыляясь, — но я думаю, что пришло время…! Поток воды обрушился на Мускула. Мускул отпустил Изуку и поднял руки, чтобы попытаться заблокировать волну. Изуку стиснул зубы и собрался с духом. Он зажег Один за всех и ударил обеими ногами в грудь Мускула, того отбросило на фут или два от взрыва просто потому, что он этого не ожидал, и Изуку вскочил на ноги, пытаясь увеличить расстояние между ним и Мускулом, насколько это было возможно. Он оглянулся через плечо, кровь текла по его лицу, зрение затуманилось и исказилось от боли. Он на короткое мгновение встретился взглядом с Котой — мгновение, которое, несмотря на свою краткость, казалось, длилось всю жизнь. Глаза Коты были широко раскрыты. Отчаянны. Наполнены слезами. Но каким-то образом они говорили с Изуку так, как не могли сказать слова. Не проиграй. Кота этого не говорил, но Изуку ясно видел это в его глазах. Не проиграй. Не проиграй. Не проиграй. Вопреки самому себе – несмотря на мучительную агонию и неуклонно приближающиеся, неуклонно подавляющие руки бессознательного состояния – Изуку улыбнулся ему. А затем он развернулся и бросился на Мускула. Мускулистый рассмеялся — резкий лающий звук, который даже не походил на человеческий.  — Не смотри так самодовольно! — Сказал ему Мускул, стоя на своем и выглядя слишком самоуверенным. — Всё это значит, что у меня будет ещё один раунд, чтобы поиграть с тобой, мальчик! Изуку стиснул зубы. Этот взгляд Коты стал для него столь необходимым сигналом тревоги. Он был готов умереть под хваткой Мускула, готов умереть смертью героя, готов умереть за Коту. Но ему было стыдно за себя. Стыдно, что так легко принял безнадежность. Ему было стыдно, что он решил, что смерть — единственный выход. Что его смерть ознаменует конец этой борьбы. Нет. Нет, нет, нет. Кота уже потерял своих родителей, уже потерял весь свой мир, уже потерял двух самых близких и дорогих ему людей. Коте не нужны были люди, умирающие за него. Коте нужны были люди, живущие для него. И дело было не только в Коте. Друзья, которых получил Изуку, семья, которую он любил... видя боль и страдания Коты, он кое-что осознал. Заставил его осознать то, что он действительно должен был осознать давным-давно. Что-то, что многие люди – Всемогущий, Айзава, его друзья – пытались, но безуспешно, вбить ему в голову. Но теперь это щелкнуло. Он понял.   Ему не нужно было умирать за людей, которых он любил. Ему нужно было жить для людей, которых он любил. И пока Изуку бежал к Мускулу, ожидая боли, ожидая, что его изобьют до бессмысленности, ожидая, что его врежут в грязь, швырнут на склон горы, задушат, поранят, покалечат... Я не хочу умирать. Эта мысль пронзила его разум, как копье. Я не хочу умирать. Он запустил «Один за всех». Он трещал и жёг его вены. Я не хочу умирать! Изуку прыгнул и развернул одну ногу к голове Мускула. Мускул едва даже вздрогнул.  — Тебе нужно сделать больше, чем просто пнуть меня, мальчик! — сказал он, и его пальцы обхватили голень Изуку. Он швырнул его на землю, подняв пыль и грязь и усугубив и без того невыносимую боль Изуку. Я не хочу умирать. Перед его мысленным взором мелькнул образ его матери, улыбающейся и изображающей «Я люблю тебя». Изуку стиснул зубы, вскочил на ноги и снова побежал, направляясь к Мускулу. Я не хочу умирать. Мысленно он увидел, как Урарака улабается и подбадривает его. Я не хочу умирать. Иида ругает его за безрассудство. Я не хочу умирать. Улыбка Тодороки, хрупкая и разбитая, но искренняя. Я не хочу умирать. Токоями. Я не хочу умирать. Кода. Я не хочу умирать. Ацуко. Я не хочу умирать. Шинсо. Я не хочу умирать. Цую. Киришима. Каминари. Аояма. Яойорозу. Джиро. Шодзи. Оджиро. Хагакуре. Ашидо. Всемогущий. Бакуго. Сущий мик. Айзава. Серо. Сато. Кота. Даже если моя жизнь ничего для меня не значит... ...Если только для них... ...Я должен жить. Я хочу жить! Он побежал. Мускул раскинул руки, как будто приветствуя объятия, эта отвратительная, безумная улыбка стала шире и ярче, чем когда-либо. — Последний бой, да, мальчик-уничтожитель? — спросил Мускул. — Так ты действительно не отступишь? Хотя это совершенно бессмысленно? Изуку стиснул зубы. Возможно, это бессмысленно. Возможно, я только ухудшаю ситуацию. Может быть, я умру в слезах. Может быть, я умру с криком. Но... Несмотря на это… ...Моё решение принято. Мускул издал еще один резкий смешок.  — Мне нравится огонь в твоих глазах, малыш! — воскликнул он. — Надеюсь, твоя смерть будет медленной и мучительной! Теперь умри! Он взмахнул рукой. Изуку оторвался от земли. Я не бросаю Коту. Я не отказываюсь от этого боя. Я хочу спасти его. И себя. Я хочу жить. Я хочу жить. Я хочу жить! А потом как будто весь мир замер. Позади образовались мускулистые, размытые, затемненные фигуры. Всего их восемь, с извилистыми, бесформенными, похожими на тени телами и ярко-желтыми глазами. Глаза Изуку расширились от шока. Не в ужасе, не в страхе, просто... в шоке. Сюрприз. Он знал, что ему следовало бы испугаться. Знал, что ему следовало бы расстроиться. Знал, что ему следовало бы ужаснуться. Но он этого не сделал. Во всяком случае, он чувствовал... комфорт. Облегчение. Как будто он впервые за много лет увидел давно потерянного друга. Что... «Один За Всех» прожигал его, обжигал, обжигал физически, и это действительно было больно. Никогда еще ему не было так больно, как... как сейчас, словно кто-то влил огонь в его вены. Однако, несмотря на это, он внезапно почувствовал себя отдохнувшим и внезапно намного сильнее, чем раньше. Это не был прилив адреналина; он был на адреналине с самого начала этой ужасной драки. Это означало, что это было что-то другое. Теневые фигуры исчезли, мир вернулся в нормальное движение, и Изуку почувствовал что-то вроде мягкого прикосновения к своей спине. Мягкий толчок. Как будто его толкнули вперед. Может быть, так оно и было. Один за всех, — вспоминал Изуку, вспоминая то, чему он научился с Гран Торино, что, казалось, было очень давно. Причуда накопителя. Усиление. Причуда передавалась из поколения в поколение. Проявление чистой, необузданной силы. Причуда, которая несет в себе надежды предыдущих владельцев и мечты, которые придут после них. Свет, пробивающийся сквозь тьму. Символ надежды, мира и справедливости. Самая мощная причуда из существующих. Мечты тех, кто пал. Надежды тех, кто последует за ними. Сплотились вместе, чтобы бороться за светлое будущее, лучшее будущее.   Толчок в спину. Костёр. Продвигающий его. Вперед. Один за всех… Изуку стиснул зубы… ...1 000 000 процентов! ...и нанес удар. Это было сильнее любого удара, который он когда-либо наносил. Он отбросил его назад на склон горы, и Мускул тоже отлетел назад, подняв руки, чтобы прикрыть лицо. Кота пригнулся и с криком закинул руки за голову. Валуны и камни падали со склона горы; Изуку едва успел откатиться, прежде чем его раздавило. Пыль улеглась. Это заняло много времени. Склон горы был в беспорядке, между Мускулом и Изуку было большое расстояние, а Кота стоял в стороне, потрясенный, но невредимый. Изуку поднялся на ноги. Он страдал, горел, боль пронзала его тело, словно тысячи острых кинжалов. Его рука пульсировала и пульсировала, болела, но на удивление... не сломалась. Что было... ...Это было безумие... Изуку поднял голову, тяжело дыша. Что... ...Что это было? Он решил, что это не имеет значения. В данный момент у него были более серьезные проблемы. Мускул больше не ухмылялся, как ребенок на Рождество. Нет, он выглядел разъяренным. Смертельно. Убийственно. Даже больше, чем раньше. Мускул стиснул зубы. Его губы шевелились, но Изуку ничего не слышал. Только сейчас Изуку заметил, что его слуховые аппараты пропали; их, должно быть, оторвало последним взрывом... или, может быть, он потерял один раньше, а сейчас потерял другой... И затем Изуку заметил кое-что ещё. Механический глаз Мускула был разбит. Сломан. Испорчен. И внезапно, словно вспышка молнии, Изуку поразило осознание того, что ему нужно сделать. Он ненавидел это, он действительно, очень ненавидел это, но... но другого выхода не было. Последствия… того, что произошло с этими теневыми фигурами, прошли, и он почувствовал себя еще более измотанным, больным и дезориентированным, чем когда-либо. Боль стала ещё сильнее, и ему хотелось опустошить желудок. Несколько раз. А потом вырубиться. Я должен положить этому конец. Сейчас. Он встретился взглядом с Котой и слегка кивнул головой в сторону Мускула. Кота моргнул, затем робко кивнул, и Изуку лишь надеялся, что мальчик понял, на что он намекает. На этот раз Мускул побежал на Изуку, и Изуку оттолкнулся от земли, чтобы встретиться с ним. По дороге он схватил упавший камень; камень, чуть больше его кулака, с острыми краями вокруг. Тебе не следовало так хвастаться своим искусственным глазом, Мускул, — подумал Изуку, когда его ноги двигались, а боль пронзила его грудь и голову, как лезвие. — Тебе не следовало говорить мне, что Морские Коньки забрали его у тебя. Потому что сейчас... ...Из-за этого... Он крепче сжал камень и прищурился, не обращая внимания на кровь на лице. ...Я знаю твою слабость. Как только он прыгнул в воздух, Кота обрушил на злодея струю воды. Отвлечение. Именно то, что нужно Изуку. Изуку стиснул зубы, напомнил себе, что другого выхода нет, и полетел к лицу Мускула с камнем. Его желудок перевернулся. Желчь влетела ему в горло, бросая вызов гравитации, а он летел вниз, вниз, вниз, к лицу Мускула, пока тот был отвлечен. На какое-то мгновение Мускул увидел его краем настоящего глаза, своего последнего глаза, и Изуку увидел... ...Страх. Изуку принял решимость. Нет. Он не позволит себе расстраиваться из-за этого. Либо это, либо ничего. Либо так, либо он отступит назад и позволит Мускулу убить Коуту. Убить их обоих.  Если ты можешь заменить один глаз... ...Тогда можешь заменить и оба! Он вонзил острый конец камня в оставшуюся глазницу Мускула. Он увидел, как Мускул раскрылся в крике. Отпрыгнул назад, когда Мускул слепо замахнулся на него рукой, кровь текла по его лицу. Ударился о землю с животом в горле и сердцем, ударившимся о ребра, повторяя себе снова и снова, что это единственный путь, это был единственный путь, это был единственный путь… Мускул слепо побрел к нему, в ярости, в ярости, от боли. Изуку вскочил на ноги и помчался, едва избежав смертоносных рук Мускула, когда тот швырнул их на землю. Изуку развернулся, отодвинул средний палец большим пальцем и на полную мощность выстрелил «Один за всех». Взрывная волна отбросила его назад и ударила Мускула в полную силу; половина склона горы обрушилась, ломаясь и трескаясь, и Мускул упал вместе с ней. Изуку упал на землю, вскочил на ноги, бежал, бежал, бежал, не обращая внимания на кровь Мускула на руке (он не мог), выбрасывая из головы образ окровавленной глазницы Мускула (он не мог), желая, чтобы его сердце замедлилось (оно не сделало этого), желая, чтобы желудок остался на месте (с трудом), желая, чтобы боль прекратилась (это не так). Другого пути не было. Он схватил Коту за талию, не сбавляя шага, и побежал. Позади него склон горы превратился в лавину. Пыль и мусор летели повсюду, камни, камни и валуны катились и падали по его потрескавшейся поверхности. Изуку бежал, земля под ним дрожала, Кота дрожал в его руках. Он побежал, оставив Мускула позади себя. Он бежал, шаг за шагом. Биение сердца. Вздымание груди. Глаза горят. Голова кружится. Он бежал из объятий смерти, чтобы увидеть новый день. Он побежал, спрыгнул со склона горы, произнес «Один за всех», размахивал ногами и использовал давление ветра, чтобы остановить падение. Он упал на землю и побежал, продолжал бежать. Бежал. Бежал. Бежал. Адреналин улетучился, и его тело загорелось, как будто его наполнили раскаленные угли. Изуку стиснул зубы, на этот раз крепче, стараясь не уронить Коту. Или потерять сознание. Его слуховые аппараты пропали; он ничего не слышал, у него кружилась голова, и его зрение наклонялось, и… Он остановился, застыв, чтобы отдышаться и прийти в себя. Он опустил Коту на землю, его руки болели и горели, и Кота обернулся, чтобы посмотреть на него, глаза широко раскрыты, заплаканы и полны удивления, растерянности и ужаса. Он видел, как шевелились губы Коты, но ему не нужно было знать, что он сказал. Выражение его лица ясно говорило как день. Вопрос, желание. Путаница. Почему. Почему. Почему. И Изуку не знал, как ему это удалось. Он действительно, действительно этого не сделал. Ему хотелось блевать, терять сознание, смеяться, плакать, кричать, спрятать голову в руках и рыдать от облегчения и боли. Но он этого не сделал. Вместо всего этого он улыбнулся. Слабо. Сломано. Но, черт возьми, это было все, что он мог сделать, чтобы не сломаться. — П-потому что, — запнулся он и знал, что его голос потрескивал и ломался, хотя он и не мог его слышать. Сегодня вечером он нарушил несколько установленных для себя правил, потеряв слуховые аппараты, разговаривая словами, но, черт возьми. Пошло все к черту. У него слишком кружилась голова, он чувствовал облегчение, головокружение и боль, чтобы волноваться об этом.   Он посмотрел на Коту, улыбка скрывала его боль. — ...П-потому что я-я... г-герой. Глаза Коты расширились. Слёзы на мгновение прекратились. А затем Кота рванул вперед, и Изуку опустился на колени, и внезапно руки Коты оказались вокруг его плеч, и он снова зарыдал. Изуку обнял его в ответ, крепко прижимая к себе, не обращая внимания на боль в голове, в ребрах, в руках, во всем теле. Он держал этого мальчика, этого мальчика, который потерял все, этого мальчика, который так много видел. Этот мальчик, который ненавидел героев, этот мальчик, который потерял весь свой мир из-за злодея, этот мальчик, который жил жизнью, наполненной только ненавистью, обидой, горечью и болью. Они плакали. Оба. В головокружении, в облегчении, в расслаблении, кто знал. Кого это заботило. Над их головами простирались звезды и спокойствие, за кронами деревьев. Вокруг них, впереди них простирались огонь, дым и отчаяние. Но здесь, внутри Изуку, хотя бы на этот мимолетный момент… ...Он чувствовал… ...Покой. Это была не надежда, не облегчение, просто... покой. Мир, даже когда он смотрел вперед, на сияние пламени за его пределами и думал: Это только начало. А затем внезапно Кота отпрянул так быстро, как будто его обожгли. Изуку в замешательстве моргнул; Кота не выдержал его взгляда, его глаза смотрели на что-то за плечом Изуку. Изуку тут же развернулся и вскочил на ноги. Напротив них, черты лица, окутанные тенями деревьев, стоял злодей. Изуку протянул руку позади себя, в сторону Коты. Другой? — подумал он, стиснув зубы. Нет, нет, нет, это было нехорошо, совсем нехорошо. Ему едва удалось победить Мускула, едва удалось уйти, сохранив жизни свою и Коуту, и теперь появился еще один злодей. Злодей ухмыльнулся, его зубы были похожи на белый жемчуг в лунном свете, и сделал шаг вперед. Он был высоким. Не такой высокий, как Мускул, но достаточно высокий, чтобы напугать. У него была худощавая фигура, длинные ноги и руки и поразительно красные глаза. Его кожа была бледной — возможно, это был просто лунный свет, но Изуку в этом сомневался. Изуку впился зубами в губу. Эти глаза… ...Они напоминают мне... ...Убийцу героев. Злодей ухмыльнулся шире и шагнул вперед. На поясе у него висело несколько ножей, одни длинные, другие короткие. Тогда он использует оружие вместо того, чтобы просто полагаться на свою причуду. Как Пятно. Убийца тоже. Также как Пятно. И тут Изуку кое-что вспомнил. Небольшой кусочек информации, о котором он до сих пор не дал себе возможности подумать. — Шигараки дал нам два приказа, — сказал Мускул. Это были его слова, и Изуку не знал, почему он не подумал об этом раньше. Потому что, конечно. Конечно. Первой целью Лиги стал Каччан, Мускул ясно дал это понять. Его похитили, скорее всего. Не убили его. Они бы не выделили Каччана среди всех студентов UA, если бы их целью было просто убить его. Но... их вторая цель... Изуку включил «Один за всех», не обращая внимания на сопровождающую его раскаленную боль, и посмотрел злодею в глаза. Злодей улыбнулся ярче, и его глаза загорелись. Глаза как у Стейна. Глаза убийцы. ...Наверное, это как-то связано со мной.