Твоя первая сигарета

—Антон! Ты где был? Опять у Пятифанова?! Так! Я запрещаю тебе общаться с ним! И ты, теперь, под домашним арестом! На две недели! Понял меня!?—мужчина грозно смотрел на пришедшего Антона, который виновато опустил голову, и сквозь грозные крики Бориса было слышно, как он тихо всхлипывал. Беловолосый кивнул и быстро взбежав по лестнице скрылся в своей комнате. Родители никогда не поддерживали дружбу Антона с Ромой. Они считали, что такой друг-хулиган плохо влияет на их идеального мальчика. Поэтому всегда ругались за ночёвки, а если на ночёвках была и маленькая Оля. То мать особо лелеявшая младшую дочь, могла взбеситься и поднять руку на Антона. Он предпочитал об этом не рассказывать даже Ромке, но тот подмечал всё. А если замечал на девственно-чистом теле беловолосого ссадины, то тогда Петров уже не мог врать, о том, что его дома не бьют. А как назло сейчас, за неделю но нового года, всех отпустили из школы. И вместо того, чтобы гулять с Ромкой в лёгкой атмосфере, он должен сидеть дома под арестом. Ужасный день... Шли дни. Антона не выпускали из дома даже в магазин. Пятифан часто звонил. Но либо трубку брал Борис, либо и вовсе никто не брал. Шатен переживал за своего любимого. Сейчас даже своя ориентация не беспокоила так, как беспокоила резкая пропажа Антона. Его единственного лучика света. В одну ночь шатен снова отправился к дому Петровых. Часы показывали три часа ночи. На удивление Антон не спал. Он рисовал. Рисовал Пятифана. С разных ракурсов и сторон. Он не совсем понимал свои чувства к Роме, но сейчас его адски не хватало. Пятифан кинул в окно комнаты Антона снежок. Тот ударил в окно и шмякнулся на подоконник. Этот звук, конечно же насторожил беловолосого. Тот подошёл к окну и увидел внизу Рому. Тот напряжённо всматривался в оконную раму, но увидев Антона, открывающего окно, несказанно обрадовался. —Рома! Ты, что тут делаешь?—высунувшись из окна, радостно спросил Антон —подожди, помоги лучше залезть!—Антон кивнул и через пару мгновений, Рома был в комнате, а обувь стояла на подоконнике.—Тоша! Ты куда пропал? Ты не представляешь как я переживал. Чуть с ума не сошёл! —Ром, тише! Папа спит. Прости, я под домашним арестом!—проговорил Антон озираясь на дверь —да.. да, извини. Просто я так волновался!—рома сел на кровать Антона, и тот сел рядом. И сейчас его будто озарило. Сейчас тот момент, чтобы признаться.—слушай, Тох —м?—обладатель белых волос заинтересованно глянул на Пятифана —я тут давно понял одну вещь..гм.—он замялся—в общем, ты мне нравишься..не.. не как друг. Шатен глубоко выдохнул, на щеках показался румянец, а взгляд забегал. Антон же, закусил губу и старался обдумать эти слова—Ром, я тоже До брюнета не сразу дошло, что сейчас произошло. Всё произошло так быстро, что он не понял как крепко сжал нежные руки Антона, в своих. А сам грубо впился в чужие губы, проникая в чужой рот своим языком, приминая и покусывая нежные губы беловолосого. Конечно, вскоре пришлось отстраниться, чтобы перевести дыхание и сказать Антону все, что он так давно копил и хранил в себе. —я люблю тебя, Петров. До безумия люблю. Люблю так, как ненавижу некоторых.—он сжимал руки Антона, а тот, лишь смотрел. Но смотрел с такой любовью во взгляде, что слов и не надо было вовсе. За него все сказали глаза. Голубые, глубокие глаза. Рома наклонился на стену у кровати, притягивая в свои объятия Антона. Беловолосый без сопротивления оказался на коленях шатена и смотрел на него с бесконечной любовью. Антон получал удовольствие от рук Ромы. Грубоватых, шершавых, кое где с мазолями. Но таких аккуратных и заботливых по отношению к нему. С особой нежностью он обнимал Антона. И сейчас обладатель белых волос уткнулся щекой в ладонь Пятифана. А вторая, свободная рука Ромы, приподняла белую футболку, тем самым оголив торс блондина. И он нежно гладил светлую кожу, легонько задевая розовые бусинки сосков. И каждый раз получая блаженный вздох Антона. И сейчас Рома понял, что получает большую аолну возбуждения и удовольствия от простых объятий и поцелуев с Антоном, чем от секса с той же самой Полинкой. Да и вообще с другими девушками. Это то о чем он грезил. Это то, что снилось ему во снах. Вроде бы совсем не пошлость, но так возбуждает! Это было так прекрасно, что кажется лучше и быть не могло. Но брюнет ошибся. Антон заметил сильное возбуждение брюнета, и собрав все силы, которых было все меньше, посмотрел сначала в глаза Ромы, а затем на бугорок в его штанах. Показывая, что он заметил возбуждение. Рома слегка смутился, но от взгляда Антона, возбуждение лишь нарастало. Тогда сглотнув вязкую слюну, Антон тихо спросил —можно?..—рома сразу догадался, о чем блондин и кивнул. Антон оттянул резинку штанов, стягивая их. И с каждым своим действием он все больше не узнавал себя и сильнее смущался. То же самое он проделал и с трусами. Вдохнув, он наклонился к вставшему члену и сначала начал потихоньку, неумело, и ужасно смущаясь посасывать головку. Он аккуратно водил языком по всей длине, и оставлял слюну стекать с члена. Затем он сделал попытку взять член в рот, но почти тут же поперхнулся. Блондин помогал себе руками но в основном, делал все ртом. Он старался не задевать, нежный орган зубами, но все же иногда промашки случались. Но с каждой минутой Роме становилось все лучше и лучше. Он уже тихо постанывал, про себя отмечая, что это просто ахуенное ощущение. Для себя же Антон отметил, что его самого возбуждает, доставлять удовольствие Ромке. И вскоре, пятифан дошёл до пика. И со стоном кончил на лицо Антону. И даже не побрезговав, он притянул Антона к себе и поцеловал его в губы и с улыбкой прошептал—иди умойся, а то если высохнет, хрен отмоешь. Антон кивнул и скрылся за дверью комнаты. Шатен подошёл к окну и открыв его закурил сигарету, в это время в комнату зашёл и Антон. Он посмотрел на курящего Рому, и ему тоже захотелось. Хотя он не курил, но сейчас очень захотелось попробовать. —Ром, дай сигарету.. —ты же не куришь? —сейчас, хочу попробовать —ладно—пятифан протянул сигарету Антону, и когда сигарета оказалась в его рту, пятифан приблизился и поджёг кончик сигареты, своей.—аккуратнее, сильно много не затягивайся, а то закашляешься Антон кивнул и затянулся. Сначала он и вправду закашлялся, но с каждой новой затяжкой, он кашлял все меньше.—я люблю тебя, Ром —и я тебя, Петров—он ухмыльнулся и притянул к себе Антона, приобняв его. Рома докурил скорее, и покосился на настенные часы. Время показывало пять сорок три утра.—Антош, мне уже пора идти. Антон уже тоже докурил и выбросил сигарету—эх.. ладно иди. Ты же придёшь ещё? —конечно. А и проветри немного, и сам тоже проветрись. Чтобы запах сигарет выветрился—Антон кивнул. Рома обулся, оделся и выбрался из дома, чмокнув, Антона на прощанье в щеку. А Петров ещё долго смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду.