Сказки старого Вестероса

Когда Тирион видит Миссендею впервые, она кажется ему бледной тенью драконьей королевы. Дейенерис сверкает, как заснеженная вершина, белая и недостижимая в своём холодном великолепии. И карлик чувствует себя ещё более безобразным перед её древней, нечеловеческой красотой. Магические аметисты её глаз приказывают, и младший Ланнистер не хочет сопротивляться их таинственной власти. Глаза Миссандеи - тягучий, золотистый мёд Наата. Сладкий, обволакивающий. Как и её голос, мягко передающий приказы Мисы её молчаливой армии скопцов. Тирион бросает лишь мимолётный взгляд. На её смуглые руки, покорно сложенные спереди. На непокорные кудри, обрамляющие круглое, напитанное солнцем лицо. Миссандея - это воплощённое солнце Летних островов. Её мягкое, живительное тепло греет всех, кто случайно оказывается с ней рядом. И карлик, чувствуя его, невольно тянется к бывшей рабыне. К её тягучему южному говору, к её привычке слушать, слегка склонив кудрявую голову к левому плечу. К её неизбывной любознательности. К её способности принимать любого таким, какой он есть. С ней Тирион не чувствует себя карликом, ведь она единственная, кто не смотрит на него сверху вниз. Когда он стоит рядом с Миссандеей на балконе Великой пирамиды Миэрина, дух младшего Ланнистера перехватывает. От головокружительного вида на гавань. От сладкого аромата экзотических фруктов, что источает её медовая кожа. Тириону хочется коснуться её губами, ощутить её будоражащую сладость. И он стыдится собственных мыслей, напоминая себе, что он всего лишь похотливый старый карлик, у которого голова кружится от высоты. Когда он видит пылкий взгляд Серого Змея, устремлённый на Миссандею, Тирион не удивляется. Ею невозможно не восхищаться. Можно ли не любить солнце? Карлику думается, что командир Безупречных путает доброту бывшей рабыни с любовью. Но кто он такой, чтобы вмешиваться?  Они часами коротают время в пустых холодных залах Драконьего камня, рассказывая друг другу бесконечные истории. Миссандея любопытная, как пятилетняя девчушка. Она неотрывно смотрит на него своими огромными медовыми глазами, умоляя рассказать ещё. И Тирион продолжает говорить, запивая неумолимую горечь дрянным борским. Ему страшно и муторно от того, что неизбежно надвигается на них из-за Стены. Тошно от того, что ждёт их в Королевской гавани. Ему хочется укрыть Миссандею от всего того ужаса, что плещется в его душе. Спрятать её, увезти на лазурные пляжи её родных островов. Увидеть, как южное солнце вновь напитает её побледневшую на туманном севере кожу. Как горячие золотистые песчинки налипнут на смуглые плечи, как ожерелье из ракушек обовьёт стройную шею. Он целовал бы её нежнее солнечного луча, если бы она только позволила. Но бывшая рабыня улыбается ему неизменно ласково, и скрывается за массивной дверью отведённой ей комнаты, из-за которой она жарко стонет по ночам. И Тирион зарывается с головой в мохнатые шкуры, дрожа от холода и одиночества. Когда Тирион видит Миссандею в последний раз, она стоит на стене Королевской гавани, скованная, но не сломленная. Карлик видит, как кандалы на её руках постепенно выпивают свет её медовых глаз. Она не хочет умирать рабыней. И младший Ланнистер отчаянно торгуется с окончательно выжившей из ума Серсеей. Он убеждает, умоляет, угрожает. А сам не может оторвать полных отчаяния разноцветных глаз от хрупкой фигурки, застывшей со скованными впереди руками. Когда она необычно зло кричит "Дракарис", Тирион чувствует, как леденеет его позвоночник. Он ожидал имени Дейенарис или Серого червя. Он не предполагал, что эта нежная, солнечная девочка, пахнущая мёдом и горячим песком, будет призывать свою Мису к мести. И когда её кудрявая голова падает к подножью стены, карлик уже знает: то, что родилось в его душе с первым взглядом в её золотистые, лучистые глаза умерло навсегда. Его сердце рассыпалось грудой пепла, будто спалённое дотла драконьим огнём. Слёз не было. Была только горечь, оседающая на губах горьковатой золой. Той, что вскоре покроет всю Королевскую гавань.