Год спустя
— Папа, нам срочно нужно поговорить!
Мистер Сэмюель Грант, представитель новых экспортеров новейшего европейского оружия, осекся на полуслове, удивленно глядя на девятилетнюю Саммер, яростно сверкающую темными глазами. За ее спиной топтался зареванный — без всяких шуток — Венис. Давненько Кинн не видел племянника в таком потерянном и разбитом состоянии, что сходу настораживало.
— Кхм, простите, — высокий короткостриженый светловолосый и синеглазый мужчина с приятными, мягкими чертами лица и крупной родинкой возле правого глаза поспешно вскочил на ноги, приветствуя юную даму. Саммер отвесила в его сторону формальный ответный поклон и вперилась требовательным взглядом в Кинна.
— Принцесса, у меня важный разговор. Через полчаса, хорошо?
— Хиа’Бен в беде, а взрослые нас не слушают, — отрезала девочка, непримиримо скрещивая руки на груди поверх форменной рубашки с вышитой на нагрудном кармашке эмблемой школы.
— Милая, то, что Бен отключил телефон на свидании, еще не значит, что он в опасности, а сбитые маячки Арм бы уловил.
— Маячок Вениса не сработал, — упрямо мотнула головой Саммер, отчего два длинных пышных хвостика на ее голове забавно подпрыгнули.
— Ты прицепил на Бена маячок? — попытался изобразить искреннее удивление Кинн, с насмешкой глядя на еще больше покрасневшего и насупившегося Вениса.
— Мне не понравилась эта шлю… пи’Айс. Я решил перестраховаться.
— Идите к Арму, я попрошу, чтобы он еще раз все проверил, — тяжело вздохнул Кинн, понимая, что их с Вегасом дети на редкость упрямы и просто так не уйдут.
Новая девушка Бена — Айс — вызывала у Вениса резкое отторжение, хотя всей остальной семье она показалась нормальной, пусть и немного стервозной. Тщательная проверка семьи и окружения ничего не дала: первая красавица элитной школы для девочек, богатые родители, содержащие сеть аптек, любовь к брендовым шмоткам, качественной косметике и современной живописи, на почве которой они с Беном и сошлись. И значительное совпадение с типажом внешности, что знатно бесило Вениса, привыкшего к тому, что девушки возле Бена скорее милые и симпатичные хохотушки, чем сногсшибательно красивые и самоуверенные светские львицы.
Сам Бен смотрел на Айс влюбленными глазами, задаривал милыми подарками и собственными рисунками и охотно водил на выставки, в кино и рестораны, решившись даже познакомиться с ее родителями, которым, впрочем, об интересном происхождении предполагаемого жениха пока ничего не сказали, ограничившись легальной верхушкой айсберга в виде сети отелей. Поршу девушка понравилась, хотя он и ожидал от сына иного выбора. Кинн справедливо решил, что, если ребенку станет тесно или неудобно в отношениях — он найдет кого-то поинтереснее, а пока дело молодое. Порче молча пожал плечами, Нампын и Чан в ситуацию вообще не вмешивались, наслаждаясь совместной жизнью и взаимными чувствами, а близнецы, после Чонов и предательства Прим, на всех подряд смотрели настороженно, особенно если дело касалось семьи.
Венис был единственным, кто сходу не принял Айс даже как временное увлечение Бена. Одиннадцатилетний ребенок страшно ревновал, закатывал некрасивые истерики, пытался опрокинуть на несчастную девушку чашку с горячим кофе или отрезать ей клок волос, за что пару раз серьезно огреб от Вегаса и даже всепрощающего Пита, получив домашний арест на несколько недель. Это была первая крупная ссора между Венисом и Беном на памяти всей семьи. До сих пор Бен относился к тараканам кузена спокойно, иногда игнорируя, а иногда и потакая, но на Айс они крепко не сошлись — Бен чуть ли не впервые в жизни по уши влюбился в девушку, а Венис никак не мог с этим смириться. В итоге они не разговаривали уже три недели, хотя Бен тайком узнавал у Макао и Пита, как дела у его прилипчивой и упрямой, но любимой обезьянки, а Венис продолжал носить на руке подарок Бена, внутри которого, как подозревало все старшее поколение семьи, тоже был маячок, ну просто на всякий случай.
У Кинна на глазах сбывалось давнее предостережение Пакина, и он с содроганием ждал момента, когда Венис пересечет рубеж пятнадцатилетия — возраста согласия в Таиланде.
— Хорошо, пап, но потом и ты подойди, ладно? Тут что-то не так, –попросила Саммер с недетской усталостью в глазах.
Несмотря на то, что в их развеселом квартете она была третьей по старшинству, родившись на полчаса раньше брата, именно Саммер чаще всего ограждала трех шебутных и предприимчивых мальчишек от особо дурных решений и выступала арбитром в частых спорах. Кхун нарадоваться на племянницу не мог, научив ее шахматам, шашкам и покеру. И Саммер еще ни разу не проиграла в «Монополию» на семейных праздниках, обладая острым чутьем на неприятности и изменения, так что к ее мнению все же стоило прислушаться.
Девочка еще раз вежливо, но с достоинством поклонилась гостю и вышла, крепко вцепившись в локоть расстроенного Вениса и таща его за собой.
— А это?.. — Мистер Грант выглядел смятенным, даже ошарашенным.
— Мои дочка и племянник, — ответил Кинн, искренне наслаждаясь реакцией.
— У вас есть дочь?! Я думал, только взрослый сын…
— Дочь, старший сын, младший сын. У меня большая семья, но я буду рад, если вы об этом болтать не будете, — широко улыбнулся Кинн, однако в глазах блеснула сталь, которую умница Грант сходу уловил и отзеркалил.
— Разумеется. Вам стоило сказать раньше, я сохранил бы вашу тайну, но привез бы маленьким госпоже и господину достойные подарки.
— Моя дочь — хороший стрелок, мистер Грант. Поставки оружия нового образца существенно ее порадуют.
— Разве можно давать пистолет в руки такому хрупкому цветку? — выдохнул Сэмюель пораженно.
— Скажите это ей в лицо, и она запихнет еще горячий от выстрелов ствол вам в задницу, — мурлыкнул Кхун от дверей. Он на пару с Нампын натаскивал племянницу в стрельбе и прекрасно знал возможности милой и невинной на первый взгляд Саммер, сполна унаследовавшей уравновешенность и здравомыслие обоих дедушек и беспощадность и меткость бабушки. — Кинн, я пришел сообщить, что семья Кан из Кореи тоже не против подписать пару контрактов…
Кхун отлично сыграл на контрастах, выбив из ситуации максимальную выгоду. Кинн был на сто процентов уверен, что семья Кан с Кхуном не связывалась, но намек на потерю выгодного контракта сразу после незапланированного представления Саммер существенно выбил Гранта из колеи, отчего внешняя сторона сделки прошла как по маслу, а над второй, внутренней, должны были хорошенько потрудиться юристы и Тэ с Вегасом.
Когда Самюэль, просветленный и слегка запуганный энтузиазмом и сумасшедшим огоньком в глазах Кхуна, удалился, подписав все предварительные соглашения, Кинн с Кхуном переглянулись и прыснули в кулаки. Сделка прошла идеально, разве что Кинн слегка напрягся из-за раскрытой личности Саммер. И все складывалось как нельзя лучше, пока в кабинет с ноги не влетел бледный Пол с перекошенным лицом и в расстегнутой рубашке — тау ж почему-то повелось, что дурные вести Кинну частенько сообщал именно он, работая посыльным у Арма.
— Кхун Кинн, маячок Бена найден в кафе.
— Твою мать! — Кинн взвился, стряхивая с себя легкое опьянение от очень удачной сделки, и бегом переместился к Арму, у которого обнаружились встревоженные, но не думающие плакать или кричать близнецы и белый, как простыня, Венис, пялящийся в стену стеклянным взглядом. В его пальцах то и дело мелькал кожаный браслет-шнурок с тремя крупными насыщенно-салатовыми ониксовыми бусинами, который ему подарил Бен на последний день рождения.
— Маячок нашли в кафе, где Бен якобы отдыхал с Айс. Никаких следов пребывания Бена в кафе не обнаружено. Маячок подкинули в цветочный вазон, отследить по камерам, кто именно это сделал, не удалось, расположение неудачное. Камеры в принципе чистые, персонал опрашивают.
— Машина?
— Байк стоит на подземном паркинге в торговом центре неподалеку. Его оставил сам Бен, Айс была с ним. Сейчас ищу их на камерах центра.
— Принял, — Кинн снова почувствовал отвратительно-липкое ощущение страха, пробирающегося мерзкими ледяными щупальцами ему за шиворот.
— Папа, он найдется, — Саммер, серьезная, хоть и тоже слишком бледная и с испариной на лбу, подступила ближе, обнимая Кинна за талию, чтобы поддержать.
— Конечно, пантерка. Я и не сомневаюсь, — Кинн подхватил дочку на руки, прижался поцелуем к виску, чмокнул молча подставленную макушку Винтера и осекся, когда машинально потянулся в сторону, чтобы приласкать старшего ребенка.
Они искали Бена до вечера, но никаких внятных результатов не получили. Бен, спокойный и улыбающийся, в обнимку с Айс покинул паркинг торгового центра, направляясь к лифтам, а затем полностью пропал с видео. Арм и Тет лихорадочно копались в записях с камер, но те были совершенно чистыми и нетронутыми — Бен словно растворился между этажами вместе с девушкой. Порш, вернувшийся после плановых проверок казино, бесился, всерьез волнуясь за сына. Венис же с каждым часом становился все более отрешенным и бледным, отказывался есть и пить, жадно вслушивался в слова взрослых и не позволял никому, даже Питу, к себе приблизиться.
Пока Арм еще раз перерывал камеры, Тет повторно копал под семью и окружение Айс, пытаясь найти ответы в личности девушки, но проверки ничего не давали. Ее родители, с которыми Кинн связался лично, тоже были обеспокоены и расстроены — дочь уже час как должна была вернуться домой и не отвечала на звонки, как и сам Бен.
— Малыш, пожалуйста, тебе нужно поесть, — в который раз попытался Пит убедить сына съесть хоть что-нибудь.
Венис перевел на него пустой взгляд, от которого у взрослых, собравшихся в серверной Арма, мороз пошел по коже. Одиннадцатилетний избалованный мальчишка, маленькая драма-квин всего клана Тирапаньякул внимательно посмотрел приемному отцу в глаза и отчеканил, безжалостно и ровно:
— Он бы не пропал, если бы вы послушали меня раньше. Если с ним что-то случится, я вам этого никогда не прощу.
Пит отшатнулся, пораженный странным темным огнем, наполнившим до краев взгляд его сына. Венис все еще не стремился вмешиваться в семейный бизнес, но иногда его взгляд напоминал Кинну старшего кузена, причем не того адекватного, разумного и спокойного Вегаса, который руководил побочной ветвью семьи вот уже десять лет как, а ярого психопата из далекого прошлого, что с радостью пытал людей, хохоча над их истерзанными телами.
Венис выхватил из рук отца питательный сладкий батончик, который тот пытался ему скормить, по красивой дуге запустил в открытую дверь, сел на стул и вновь уткнулся взглядом в стену перед собой. Пит отступил, огорченно хмурясь и потирая грудь в районе сердца. Саммер недовольно поджала губы, но промолчала, пристальным взглядом и рукой, намертво сжатой на локтевом сгибе брата, удерживая от ненужных слов и действий одновременно и Порша, и Винтера.
Арм по двадцатому кругу просматривал видео с лифтом, проверяя на вмешательство и ища любые подсказки, но все было тщетно. Ребята Кинна вдоль и поперек обыскали парковку и подземные этажи, вытрясли из владельца центра самый подробный план здания и проверили все подсобки и гаражи, но никаких следов пребывания Бена не нашли. Кинну с каждым часом становилось тревожнее. Венис продолжал молчать, только сильнее съеживался и все меньше шевелился. Никаких требований от похитителей не поступало.
— Арм, помнишь, ты когда-то сделал хрень с азбукой Морзе, а Бен не мог?.. — вспомнил Кинн подробности самого первого похищения Бена.
— Не мог, — оборвал его Венис, все также меланхолично созерцая стену. — Хиа’ подарил свои часы этой суке, потому что они ей очень понравились. Пообещал, что у пи’Арма новые попросит, и забыл.
— Кхун Кинн, я решил отследить передвижения кхун Айс за последние несколько недель и нашел странности: она очень часто задерживалась в одном из ресторанов друга ее отца и недолго разговаривала с конкретным официантом и поваром. Оба сильно старше ее, так что я сомневаюсь, что это просто дружба, — доложил щупленький низкорослый Тет в растянутой толстовке размера на три больше, чем нужно, черной шапочке на макушке и потертых штанах в облипку, выглядящий сущим доходягой на фоне ухоженного и мощного Арма.
— Найди их и к нам, — приказал Порш, переглядываясь с Кинном.
Неожиданно для всех Венис отмер и подошел к Тету, бесцеремонно дергая его за рукав.
— Проверь звонки этой суки. Три недели назад, в пятницу, примерно в 16:30 — 17:00.
Технарь не стал задавать лишних вопросов, послушно побегал по клавиатуре пальцами и вывел на второй монитор список входящих. Что-что, а системы правоохранительных органов Тет за годы работы на Тирапаньякулов научился взламывать на раз. В 16:49 действительно был зарегистрирован звонок с неопределенного номера. Тет попытался его пробить, но результата это не принесло — номер оказался одноразовым и отключился сразу после звонка Айс, что уже наталкивало на подозрения. Технарь, покопавшись в базах, отследил геолокацию и выяснил, что это было все то же кафе, где нашли маячок Бена.
Камеры за этот период, благо кафе хранило записи месяц, показали, что за столиком в глубине помещения, в профиль к камерам сидел парень лет двадцати, с непримечательной внешностью и в самой обыкновенной одежде. Из всего кафе — полупустого из-за не совсем удачного для продаж времени, в период между 16:49 и 16:51 говорил по телефону только он один. Закончив короткий разговор, незнакомец отложил телефон, допил свой кофе, напоказ любуясь оживленной дорогой за окном, и ушел только через полчаса, перед этим слегка пофлиртовав с официанткой.
Переключившийся на новый след Арм пробил каждый номер, что находился в кафе за то время, что парень там просидел. Это заняло время, но удалось установить второй номер странного парня, который подозрительно часто мелькал возле «Queen`s dishes», того ресторана, куда частенько заглядывала Айс.
К повару и бармену, в срочном порядке доставленным в клетку, Кинн и Порш спустились лично. В подвале их уже ждал очень улыбчивый Вегас с любимым электрошокером в руках, и, после некоторых колебаний, пререканий и манипуляций мафиози с оборудованием, бармен раскололся, сообщив, что они работали связными между Айс и бандой Шора, которая к Кинну никакого отношения не имела — те промышляли транзитом ценных пород древесины и с бизнесом Тирапаньякулов никак не пересекались.
От банды Шора Тет вышел на более крупную рыбку — итальянцев во главе с Карлосом, которому Вегас по молодости не раз перебегал дорожку. Но и тут все осталось внешне чистым, им просто нечего было сейчас делить. Коалиция из трех мелких итальянских банд объединилась в одну под руководством все того же Карлоса, который в меру сил обеспечивал самые бедные районы столицы низкопробной наркотой и паленым пойлом. Тирапаньякулы же в последние несколько лет существенно ограничили поставки наркотиков, оставив только нишу товара первого качества для золотой молодежи, собственных казино и кое-кого из власти.
Кинн, как одержимый, крутил головоломку, пытаясь понять, куда двигаться дальше. Родителей Айс привезли в ту же клетку, и если отец девушки был просто напуган и ничего не понимал, крутя лысой головой во все стороны и умоляя охранников их отпустить, то в больших светло-карих глазах матери, которые унаследовала дочь, на несколько секунд мелькнуло нечто, похожее на раздражение, что уж точно шло вразрез с полагающимися для дамы в беде эмоциями и сильно насторожило ко всему привычных Тирапаньякулов.
Отца Айс запихнули в дальнюю камеру, чтобы не мешался под ногами, а с матерью говорил лично Кхун, в чьих глазах потихоньку разгоралось прежнее пламя сумасшествия, несмотря на курс прописанных психотерапевтом новых препаратов, за приемом которых неустанно следил ответственный и педантичный Паначай. Вскоре Кхун мягким голосом попросил всех, кроме Вегаса, выйти и жестким голосом приказал Арму вырубить камеры в помещении.
Тирапаньякулы послушались без колебаний — в такие моменты, как этот, легко вспоминалось, чей именно Танкхун сын и кто его воспитывал в качестве главного наследника могущественной мафиозной империи. Когда спустя сорок минут из камеры вышел чем-то сильно впечатленный Вегас, Кинн едва сумел подавить желание броситься внутрь и выяснить подробно, что там произошло, но кузен удержал его стальной рукой, попросив поберечь нервы. Кхун вышел спустя еще час, усталый, но довольный. И назвал имя главного заказчика, на которого все это время работала Айс.
Девчонку завербовали около года назад, специально для охоты за Беном, уж больно типаж и характер у нее были подходящими под запросы наследника. Внешне полностью во вкусе Бена — хрупкая, невысокая, с большими светло-карими глазами, длинными гладкими волосами, медовой кожей и тонкой талией. К тому же, начинающая, но талантливая актриса, способная сыграть перед влюбленным парнем то, что нужно именно ему. На харизму девчонки не купился только Венис, чутко уловивший угрозу своему обожаемому кузену. Но было поздно, химия сработала, как и разнообразные уловки Айс вроде «дамы в беде» и «помоги, пожалуйста, у меня вот тут не получается», «ой, я тоже обожаю этого художника, расскажи о нем подробнее».
Мать девушки была в курсе охоты, хоть и не одобряла. Айс делала все это не за идею или даже большой куш, хотя денег ей тоже пообещали порядочно — девчонка неосторожно засветилась крупным планом на одном скандальном видео с разнузданной студенческой оргией, которое пообещали уничтожить взамен принесенного на блюдечке Бена. Отец Айс о происходящем ничего не знал — он в принципе был безвольным, добродушным и слабым человеком, во всем подчиняющимся избалованной дочери и властной жене, скорее ширма для деловых партнеров, чем полноправный член семьи.
Задачей Айс было сыграть влюбленность в Бена, по очереди выманить у него все маячки и разлучить со слишком внимательным и хватким Венисом, что у нее с блеском получилось. Кукловодом же всей постановки был еще один крупный мафиозный игрок, Торн, претендующий в свое время на корейскую сделку с семьей Чон, ненавидящий хитрого, изворотливого и более удачливого Корна и всех его детей и обиженный пренебрежением, выказанным ему когда-то Каном. Мужчина потихоньку подтачивал бизнес главной семьи через побочную из тени, но с приходом Вегаса к власти побочная семья стала осмотрительной, осторожной и более лояльной к главной, так что ловить крупную рыбку в мутной воде уже не получалось. Да и Бен был хорошей, качественной мишенью — его очень любили в семье, он не был кровным наследником и славился уравновешенным характером и аккуратным обращением с бывшими возлюбленными. Идеальная жертва, способная легко повестись на умелую игру Айс.
Теперь, когда Тирапаньякулы знали, кто виноват и где искать, Арм и Тет развернулись в полную силу, напрягая своих учеников и беззастенчиво используя связи и деньги Кинна, чтобы как можно быстрее восстановить и отследить цепочку событий. К хмурому Венису подошел Вегас с парой сэндвичей и кружкой крепкого горячего чая. Кинн видел их обоих в профиль, и только сейчас понял, что несмотря на разных матерей, братья были безумно похожи — одно и то же выражение жесткого упрямства, одна и та же страсть в раскосых глазах, одно и то же темное пламя легкого сумасшествия и готовности перевернуть весь мир ради безопасности одного-единственного человека.
Постояв над ребенком пару минут и померявшись с ним взглядами, Вегас молча поднялся с колена и отошел, качая головой на болезненно закушенную губу мужа. Пальцы Вениса еще быстрее затеребили браслет на руке. Мальчик встал и подошел к Тому, более способному и въедливому из двух учеников Арма, еще раз проследил вместе с ним видео и ткнул пальцем в экран.
— Скорее всего, между нулевым и первым этажом есть какое-то углубление в шахте лифта. Хиа’ могли чем-то уколоть, запихнуть в это место и спокойно поехать вверх. А потом спуститься, например, через час и забрать, — тихий голос ребенка произвел эффект, подобный взрыву бомбы.
Арм сразу же поменялся с Томом местами, оставляя парня отслеживать контакты. И они нашли. В 10:24 Бен и Айс зашли в лифт на подземном этаже. В 10:32 пустой лифт поднялся на второй этаж по вызову отдыхающих в торговом центре людей. А в 11:17 завис между парковкой и первым этажом, а затем из него в подвале вышла уборщица с огромным непрозрачным бесформенным желтым мусорным мешком на тележке.
— Блять… — прохрипел Порш, судорожно царапая себе горло рукой. С каждым часом без известий и требований им всем становилось все хуже — шансы на то, что Бен все еще жив и не покалечен, потихоньку уменьшались.
— Малыш, он наш сын, мы сами его готовили, он выкрутится, я тебе гарантирую, — пытался утешить мужа Кинн, но у него самого позорно дрожали руки, а голос не срывался только потому, что годы у руля клана не прошли даром.
Порш не ответил, ломая пальцы и до кусая щеки изнутри. Саммер тесно его обняла за талию, пытаясь заземлить. Порш рассеянно потрепал ее по волосам, и часть напряжения, пусть и маленькая, все же ушла из его позы к большому облегчению Кинна. Свое состояние глава семьи худо-бедно мог контролировать, но не одновременно с состоянием мужа.
— Нашел!
Спустя двадцать три минуты Арм и Тет, бросив все остальные дела на учеников, отследили полный путь грузовика, в который загрузили «мусорный мешок». Он ненадолго остановился у какого-то богом забытого кафе и поехал дальше, а мусорный мешок остался неопрятно лежать на дорожке въезда. Вскоре двое дюжих парней, совсем не похожих на простых официантов, подхватили его с двух сторон и занесли в одноэтажное серое и скучное здание с грязными окнами и пустой парковкой.
Кинн, Порш, Вегас и Пит, переглянувшись, бросились на выход — они уже давно были в бронежилетах и ожидали только отмашки к действию, как и два отряда из элитных бойцов. Тет и ученики остались на камерах, Арм бросился вслед за начальниками, не успев даже очки поправить, свой бронежилет он надевал уже в машине. До кафе они добрались меньше чем за час — нужное здание находилось на другом конце города, еще и в трущобах. Тесные темные улочки, скособоченные, старые, густо налепленные домишки, и то самое кафе с ярко-красными кирпичными стенами, которое и кафе-то никогда не было — скорее перевалочный пункт или база для местных банд. Корн на заре своего бизнеса держал похожие по всем трущобам, Кинн смутно помнил, как тот пару раз показывал им с Кхуном изнанку бизнеса и объяснял, что именно там происходило и как.
Благодаря новейшим мощным тепловизорам удалось определить, где сколько людей находится, и группа Пита первой бросилась в атаку, вырезая всех, кто попадался на пути. За годы внешне мирной семейной жизни Пит навыков не растерял, хоть и занял в доме Вегаса относительно спокойный и непыльный пост главы охраны. Он одинаково умело обращался и с бумажками, и с вверенными ему людьми, и с оружием, и все эти навыки очень пригодились во время штурма. Кинн и Порш следовали во второй группе, прикрывая друг друга и судорожно ища старшего ребенка. Первый этаж оказался полупустым, но кафе, как и предполагалось ранее, не было таким уж простым и содержало целых два подземных этажа.
Первый минусовой этаж был мини-лабораторией по производству паленого алкоголя. Пятерых рабочих в тесно-зеленых защитных костюмах быстро взяли в плен, всю охрану Пит нещадно вырезал. Второй подземный этаж больше походил на склад. И в одной из дальних полупустых комнат мужчины обнаружили привязанного к крюку в потолке Бена, окровавленного, избитого, но живого. К его шее мерзко улыбающийся мужик с выбитыми верхними резцами прижимал острый нож, уже успевший оставить на карамельной коже некрасивые алые росчерки.
— Твари, быстро же вы раскопали, где мы, — сплюнул мужик, с превосходством глядя на замерших на пороге Кинна и Порша. Глаза Бена, заплывшие от сильных ударов по лицу, при виде родителей распахнулись во всю ширь. Парень попытался улыбнуться, но с разбитыми губами сделать это было весьма проблематично.
— Отпусти Бена, и, слово Тирапаньякула, ты выйдешь отсюда живым, –процедил Кинн, переводя взгляд с избитого сына на похитителя.
— Так я тебе и поверил, ублюдок, — рассмеялся мужчина, и на шее Бена появился новый красный след. — Мне отсюда уже не выйти, но и твой щенок сдохнет. А ты будешь на это смотреть…
Раздавшийся выстрел стал сюрпризом для всех собравшихся. Мужик охнул, непонимающе посмотрел на простреленный локоть и обиженно заорал, когда боль дошла до сознания. Нож выпал из руки, оставляя на коже Бена самый длинный и глубокий росчерк, и Порш, не колеблясь, выстрелил, окончательно убирая угрозу.
За спиной Бена появился Венис с пистолетом в руках. Направив его на веревку, удерживающую парня в вертикальном положении, он спокойно, как на учениях, прицелился и выстрелил два раза. Бен рухнул на колени, с громким стоном сквозь грязный кляп опуская затекшие руки. Венис щелкнул предохранителем, убрал пистолет в кобуру на поясе и в два прыжка добрался до сводного кузена, доставая из ботинка перочинный ножик и начиная перепиливать грубые узлы на запястьях.
Кинн и Порш растерянно замерли, пытаясь понять, откуда здесь мог взяться Венис, и когда это их капризный и избалованный одиннадцатилетний племянник успел превратиться в хладнокровного подготовленного к любой неожиданности бойца.
— Порш, Вегас сказал, Венис куда-то… — в помещение залетел перепуганный насмерть Пит. Натолкнулся взглядом на сына, как раз закончившего пилить веревки и помогающего Бену освободить руки. Замер, переваривая информацию, но броситься вперед и отчитать непослушного ребенка ему помешал Порш, указывая рукой на ребят.
Венис откинул огрызки веревки подальше и помог Бену распутать узел кляпа в виде какой-то грязной тряпки. Парень тут же привлек к себе мальчишку и зарылся сломанным носом в пушистые вихры.
— Хиа’, ты придурок ебаный. Ненавижу, блять. Что стоило меня послушать, а? — Совсем как взрослый отчитывал Бена мальчик, и только теперь мужчины заметили, что его руки ходили ходуном, а голос то и дело срывался на писк.
— Спасибо, monkey. Я бы без тебя пропал.
— Ну да, ну да, пошли мы нахуй, — отчетливо пробормотал Ник, один из самых молодых телохранителей, с которым Бен неплохо сдружился.
— Не ворчи, брюзга. Он меня спас и заслужил похвалу, — возразил Бен, слабо улыбаясь и поглаживая Вениса по подрагивающей от эмоций спине.
— Вставай, давай. У тебя наверняка много переломов и ран, нужно скорее осмотреть. Идти можешь?
— Ради тебя я все смогу, — твердо ответил Бен, легко целуя Вениса в лоб. На этом месте остался отчетливый кровавый отпечаток.
— Если бы не твои раны, я бы сломал тебе руку. Или ногу, чтобы по всяким шлюхам разукрашенным больше не бегал, — прошипел Венис рассерженной змеей, встал, повернулся к Питу и строго, спокойно посмотрел ему в глаза. — Я не собираюсь за это извиняться, папа. Можешь наказать меня, как считаешь нужным, но я бы сделал так снова и снова. Как и ты для отца.
Пит очень медленно спрятал оружие в кобуру и кивнул, принимая мнение сына, хотя Кинн буквально чувствовал, что его бывший телохранитель держится на последних нервных клетках. Даже у такого уравновешенного человека, как Пит, был свой предел прочности, и в этот день он подошел к нему слишком близко.
Ник подпер Бена с одной стороны, Кинн с другой. Порш и Пит контролировали дорогу на предмет всяких неудачных сюрпризов, хотя ребята доложили, что периметр полностью зачищен, трое легко раненных раненых, убитых нет. В комплексе вокруг Бена каруселью закружились врачи и медсестры, осматривая, задавая уточняющие вопросы, измеряя всяческие показатели, очищая раны и перебинтовывая. За это время Вегас выкурил сразу три сигареты подряд и умчался по делам, отвесив Венису воспитательный несильный подзатыльник, Пит выдул пол-литра успокоительного чая и теперь медитировал в стену, а Танкхун, Чан, Ким и Нампын согласовано реализовывали план мести зарвавшемуся мафиози.
Когда в палату к Бену пустили посторонних, первым без колебаний вошел Венис, потеснив даже Кинна и Порша. Подошел к кровати, по-хозяйски залез на нее и пристроился под боком непривычно молчаливого и подавленного пациента, как в старые добрые времена. Следом, опять же, опередив мужчин, просочились близнецы, забрасывая брата вопросами о самочувствии и наперебой гладя по голове и плечу. Порш шатко подошел к кровати, тяжело опустился на гостевой стул. В его раскосых глазах стояли слезы, которые Бен, грустно улыбаясь, аккуратно вытер, едва они пролились на щеки.
— Прости, пап. Я виноват.
— Нет, львенок, нет. Ты ни в чем не виноват. Просто бывают плохие люди, и… Мы так за тебя испугались.
— Я знаю, папа. Простите меня. Я вас подвел.
Бен чувствовал себя виноватым и смущенным, впервые его чуйка на людей дала сбой, столкнувшись с гормонами, химией и расчетливой игрой. Кинн тоже подошел ближе, сел с другого края кровати и взял руку сына в свою.
— Мы ни в чем тебя не виним, глупый. Все хорошо.
— Я виню, — жестко, серьезно произнес Венис, поворачиваясь так, чтобы смотреть Бену в лицо. — Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе зла. Ты должен был поверить
мне.
— Прости, малыш. I'm so sorry, monkey, — почти прошептал Бен, едва шевеля качественно разбитыми губами. Его глаза покраснели, а веки припухли, будто он пытался сдержать слезы, но Венис не повелся, продолжая смотреть непреклонно и строго.
— Мы могли тебя потерять из-за стервозной крашеной суки и твоего члена, который ты не умеешь держать в штанах. Я разочарован в тебе, хиа’. Мне нужно побыть одному, чтобы не наговорить лишнего.
Венис встал с кровати, поправил одежду, развернулся и вышел, не оглядываясь. Вся сцена до боли напоминала сцену семейной ссоры, причем Венис выступал в роли уставшей от произвола мужа жены, состоящей в крепком двадцатилетнем браке. Бен с болью смотрел ему вслед, не пытаясь удержать.
— Да уж, он далеко пойдет, — проговорил задумчиво Кинн, пересаживаясь на освободившееся место и обнимая расстроенного сына за плечи. — Пит чуть не поседел на месте, когда его там увидел.
— Вы друг друга стоите, львенок, — дополнил Порш, помогая сыну переплести растрепавшийся густой хвостик на затылке.
— Я безумно виноват перед ним. В последнюю ссору я сказал то, чего говорить было нельзя. Когда висел там, думал только о том, что больше его не увижу, и те слова останутся последними, что он от меня услышит.
— О, да. Это куда больнее всех ран вместе взятых, — невесело хмыкнул Кинн, прекрасно понимающий метания ребенка. Они с Поршем поначалу тоже часто ругались и незаслуженно обижали друг друга, поэтому невыносимое, отравляющее разум чувство вины, смешанное со страхом неизвестности, было ему слишком хорошо знакомо.
— Венис не будет долго злиться, хиа’, — мягко произнесла Саммер, с сочувствием и нежностью глядя на Бена. — Ты ему слишком дорог.
— Я знаю. И я предал это доверие, — заметил Бен. На его лицо, симпатичное даже после избиения, наползла еще большая тень. — Как он вообще там оказался?
— В машину пробрался, уж не знаю, каким чудом. Залез в багажник и приехал со всеми, вытащил запасной ствол из бардачка и полез в здание вслед за нами, — объяснил Кинн, поражаясь тому, как племянник смог тихо и чисто провернуть такую сложную операцию. И мысленно сделал зарубку надавать люлей охране, которая парнишку в это здание вообще пропустила, а не развернула еще на пороге.
— Да уж, яйца у Вениса покрепче наших, — усмехнулся Порш, тоже находящийся под впечатлением от проделок ребенка.
— Присмотрите за ним, ладно? На мне, как на собаке, заживет, уже через неделю вернусь в строй, а он…
— Присмотрим, малыш, не бойся, — Кинн похлопал Бена по руке и потихоньку вывел семью за дверь, давая сыну возможность успокоить мысли и отдохнуть телом.
По дороге он заглянул в общий туалет в медицинском крыле и обнаружил под раковинами свернувшегося клубочком племянника.
— Венис? Все хорошо? — позвал он осторожно, чтобы не напугать.
— А ты сам-то как думаешь? — ребенок медленно поднял голову от коленей, и Кинн увидел залитое слезами бледное лицо и разбитые в кровь руки. И взрослый, потерянный, безумно усталый и больной взгляд, кажущийся инородным и пугающим на совсем еще юном лице.
— Все хорошо закончилось, Венис. Он совсем скоро будет в порядке.
— Я не буду, — отрицательно качнул головой ребенок, особенно выделив интонацией «я». — Он мог умереть у меня на глазах, пройди лезвие чуть выше и глубже. Я ненавижу вас, его, себя. Я не могу с этим справиться.
— Что он сказал тебе во время той вашей ссоры? — Кинн закрыл дверь в туалет на замок и подошел к племяннику, по-простому садясь рядом на холодную плитку.
— Что я — избалованный капризный маленький принц, которому нужны только внимание и почитание. И что однажды я встречу человека, ради которого мне придется наступить на горло моим гордости и заносчивости.
— Венис, он не со зла так сказал. Ты же знаешь Бена, он тебя любит больше всего на свете, просто он сглупил и поддался эмоциям, так со всеми бывает, — попытался Кинн защитить сына, хотя в глубине души понимал, что Венис не дурак и сам прекрасно все это знает, только простить не может, ослепленный страхом за жизнь близкого человека.
— А мне насрать. Мне больно, дядя Кинн. — Венис обжег мужчину резкими, хлесткими словами и снова принялся сверлить усталым взглядом браслет на руке. — Тем более, он был прав. Я в тот день чуть не порвал его браслет. Чуть сам не уничтожил свой маячок в его медальоне. Но он… он все равно важнее моих чувств. Хиа’ был прав: я таки наступил себе на горло.
— Венис, он просто влюбился. Так бывает. Иногда мы выбираем совсем не тех людей и учимся на своих ошибках, — Кинн вспомнил Тавана и едва не содрогнулся от дурных воспоминаний — из-за этого ревнивого и самовлюбленного мудака они потеряли Бига и едва не потеряли Порче и Порша. Или проклятого свихнувшегося Пата, из-за которого чуть не погиб Бен, что тоже было исключительно его ошибкой молодости.
— Его ошибка могла стоить нам жизни! — рявкнул ребенок, больше не сдерживая злых слез.
«Нам». Кинн еще раз прокрутил в голове это спонтанно вырвавшееся у Вениса слово и с ужасом уставился на племянника, буквально кипящего от ярости, боли и не проговоренного, глубинного страха потери.
— Малыш, почему «нам»? — голос хрипел и не слушался, а сердце оглушительно громко стучало в висках и горле, потому что в глубине души Кинн уже знал, какие слова услышит.
Венис мрачно и зло улыбнулся, считав его мысли по выражению лица, и выплюнул, не хуже отъявленных головорезов своего приемного отца, с явным превосходством и покровительственной интонацией:
— Неужели ты думаешь, что я стал бы жить без него?
— Твои родители…
— Вполне молоды и безмерно богаты. При желании они смогли бы завести еще детей. Думаешь, я не знаю, что старший брат до сих пор думает, что только я удерживаю папу рядом с ним? Думаешь, не вижу, как он постоянно сравнивает меня с собой или Макао? Я не дурак,
кузен Кинн. Я капризный, избалованный и гордый маленький принц, но не дурак. — Венис быстро снял с руки браслет с бусинами, будто тот жег ему запястье. — Вот. Отдай хиа’, пожалуйста. Я знаю, он будет волноваться, но я сейчас не могу его носить. И спасибо, что выслушал мое нытье, я это очень ценю.
Венис вложил браслет в похолодевшую от нервов руку Кинна, загнул его пальцы и шатко поднялся на затекшие ноги. Быстро умылся, частично убирая с лица следы истерики и хотел было выйти из туалета, но напоролся на пороге на разъяренного Вегаса и кусающего губы Пита, чьи глаза все еще были воспаленными и красными от недавних слез. Венис глухо, совсем не весело рассмеялся и вытащил из шлеек длинный тонкий кожаный ремень с большой серебристой узорной пряжкой. Сунул в руку Вегаса, не отводя от его лица упрямого взгляда.
— На. Признаю, я заслужил. Ты не наш отец, надеюсь, не переусердствуешь.
Пита за спиной Вегаса буквально затрясло от едва сдерживаемых рыданий. Вегас же сурово поджал губы и крепче сжал ремень, будто не зная, что с ним дальше делать. Пит со сдавленным всхлипом выскочил вперед, закрывая Вениса собственным телом. В темных глазах Вегаса при виде слез и страха мужа отразилась такая яркая и живая боль, что даже Кинну стало не по себе. А Венис только рассмеялся, ядовито, горько и ни капли не весело. С силой оттолкнул приемного отца в сторону, освобождая себе дорогу, и посмотрел на второго отца без капли опасения или вины, как на равного.
— Разберитесь лучше друг с другом, думаю, вам есть что сказать. Я буду на крыше, если что.
И ушел к боковой лестнице, не оглядываясь. Вегас с отвращением отбросил от себя ремень, как ядовитую змею, Пит съехал по дверному косяку на пол, содрогаясь в сильных рыданиях. Кинн впервые видел своего бывшего телохранителя и друга таким разбитым и потерянным. Вегас одним проникновенным взглядом попросил его присмотреть за Питом и тоже сбежал, остро нуждаясь в том, чтобы перевести дух и хоть как-то сбросить тяжелые эмоции. Кинн присел перед рыдающим Питом на корточки, помогая ему подняться. Сильные пальцы мужчины, привычные к пистолету и ножу, намертво сжались на его рубашке на лопатках, цепляясь с отчаяньем утопающего. Пит крупно дрожал, всхлипывал и никак не мог успокоиться, и Кинн вынужден был позвать на помощь более коммуникабельного и чуткого супруга.
Порш терпеливо выслушал его путанные объяснения, послал первого попавшегося под руку охранника на крышу с пледом, салфетками и водой для Вениса, а сам подхватил икающего и залитого слезами Пита за талию и уткнул лицом в свое плечо, давая надежную опору и возможность выплакаться.
— Я разберусь тут, кот. Помоги остальным.
Кинн кивнул и вышел, бросив короткий взгляд на переплетенных в тесных объятиях мужчин. Он был ярым собственником, как и все Тирапаньякулы, но сейчас внутри почему-то ничего не екало и не срывалось. Он видел и чувствовал, что Порш относится к Питу как к другу, почти брату, просто успокаивает его и поддерживает в беде без капли сексуального подтекста, а потому оставил их вдвоем и с чистой душой заглянул в палату к сыну, чтобы выполнить обещание, данное племяннику.
— Пап? Что-то случилось?
— Пообещай, что не пойдешь его искать.
— Что он снова натворил? — Бен сходу уловил, о ком шла речь, и устало откинулся на пышные подушки, прикрывая глаза.
— Высказал пару ласковых своим родителям и попросил отдать тебе это. — Кинн осторожно положил рядом с рукой сына браслет. — Он умеет быть жестоким, Бен. И он куда больше понимает, чем всем показывал.
— Я знаю, пап. Всегда знал, — Бен грустно улыбнулся и сгреб браслет, прижимая к бинтам на груди, как потерянное и случайно найденное сокровище. — Он в порядке?
— Нет. Никто из нас сейчас не в порядке, львенок. Но ты же помнишь, что это не твоя вина?
— Моя, и ты прекрасно это знаешь. Спасибо, что отдал его, пап. И прости еще раз.
— Отдыхай, малыш. Я за ними присмотрю, обещаю.
Бен кивнул и отвернулся, все еще баюкая в ладони браслет. Кинн тихо встал и вышел, прикидывая сферу своей ответственности и варианты разрешения навалившихся проблем, хотя истерика Пита, грусть Бена и обреченность в тоне Вениса не давали сосредоточиться на деле целиком и полностью.
***
В комплексе впервые за последние десять лет воцарилась неуютная, подавляющая и мрачная атмосфера. Все ходили, как пришибленные, из-за того, что Бен — яркое солнце и главный мотор всего дома — словно поблек, выцвел, потерял себя, сливаясь с обстановкой. Полторы недели после похищения он провел в больничном крыле, пока Тирапаньякулы перепроверяли протоколы безопасности и красиво, в прямом смысле с огоньком, мстили Торну, подрывая склады и уничтожая крупные точки сбыта.
Вегас пропадал в поле, скидывая таким образом накопившиеся напряжение и ярость. Пит, почти не переставая, плакал — Венис своими словами и действиями сам того не желая вскрыл большой застарелый шрам, и боль от него была такой силы, что мужчинам только и оставалось, что сжимать зубы и срывать злость на похитителе, чтобы не навредить друг другу. Сам возмутитель спокойствия после одинокой ночи на крыше спокойно вернулся в дом побочной семьи к Тэ и Макао. Продолжил как ни в чем не бывало ходить в школу, приезжал возиться в Фаер, помогал Чоко с уроками и социализацией, но больше не улыбался и практически не разговаривал не по делу. Кинн каждый вечер, как взрослому, скидывал ему сухой отчет о состоянии Бена и делах семьи и получал в ответ такое же короткое сообщение о состоянии Вениса, которое потом передавал Бену.
Сводных кузенов помирила находчивая Саммер, порядком уставшая от гнетущей атмосферы в собственном доме. Девочка отослала братьев по каким-то мелким поручениям и позвала Вениса в комплекс якобы для школьного проекта. Тот приехал, честно помог что-то там склеить и построить, а потом Саммер просто-напросто втолкнула в комнату к Венису удивленного Бена и захлопнула дверь, с помощью Винтера и Саймона для надежности подперев ее тяжеленным комодом.
Два часа подряд из гостевой спальни, которую заняли дети для своего проекта, слышались истеричные крики, звуки борьбы и ударов тяжелых предметов о стены. Но потом все резко затихло, как по щелчку пальцев. Кинн и Ноа с трудом отодвинули комод, удивляясь, как дети вообще смогли его с места втроем сдвинуть, и осторожно заглянули внутрь, ожидая увидеть буквально что угодно.
Посреди полностью развороченной комнаты, в которой не осталось ни одного целого предмета, на ковре, щедро заляпанном красной и черной акварельными красками, на спине лежал простоволосый Бен. Поверх его груди на порванной белой рубашке пристроился обессиленный, красный и опухший от слез и криков Венис. Бен медитативно поглаживал его по волосам и спине, Венис же свободно ему это позволял, прижимаясь ухом к широкой груди и слушая сердце. На левой руке мальчика задорно блестели три зеленые ониксовые бусины на толстом черном шнурке.
Заметив ошарашенных открывшейся картиной мужчин, Бен подал знак, что все в порядке и их можно оставить в покое. Кинн медленно выдохнул, возвращая себе душевное равновесие, и вышел, мысленно обещая подарить Саммер что-нибудь дорогое и значимое за помощь в успокоении двух упрямцев.
Родителей своих Венис помирил сам. Просто подошел к Питу, гостящему в доме главной семьи, дождался прихода специально вызванного Поршем Вегаса и произнес, насмешливо глядя то на одного приемного отца, то на другого:
— Вы — два по уши влюбленных друг в друга ревнивых и неуверенных в себе идиота. Я очень люблю вас обоих. У меня нет и не будет других отцов, так что выдохните и успокойтесь уже. И подарите мне на день рождения братика. Или сестричку. Но лучше все-таки братика.
— Венис?.. — Пит поднял голову, глядя на ухмыляющегося сына широко распахнутыми глазами.
— А, да. Я хочу, чтобы он был твоим, папа. Меня не ебет, как вы это сделаете — суррогатным материнством или еще как. Но пусть в нем будет твоя кровь. Может, хоть тогда папу Вегаса его чудо-загоны отпустят.
— Венис! — рыкнул Вегас недовольно, но в его глазах уже зажегся странный огонь при упоминании кровного ребенка Пита. Пит Понгсакорн Тирапаньякул, после свадьбы взявший фамилию мужа, перевел потерянный взгляд с сына на супруга. Обратно. Посмотрел на Кинна с Поршем, ища поддержки у них, но оба только руками развели, не собираясь влезать в настолько интимные дела другой семьи.
— Венис, милый… к детям нужно быть готовым. Это не так просто, как кажется, я не думаю, что мы можем сейчас…
— Когда у вас появился я, отец только вышел из больницы, вы были на осадном положении и все дела шли прямиком в жопу. Вам это сильно помешало? Или скажешь, у вас выхода другого не было? Так представьте, что и сейчас его нет. Воображение у вас хорошее вроде, — Венис был таким же упрямым и настойчивым, как и все Тирапаньякулы, переспорить его, если он что-то вбивал себе в голову, было практически невозможно.
— Милый, ребенок будет совсем крохотным. Беззащитным, слабым, маленьким и крикливым, — попытался Пит снова, но напоролся на упрямо вздернутый подбородок и сверкающие непримиримым огнем глаза приемного сына.
— А я типа ствол сразу с двух лет держать научился. И вообще, я же играл с Фаер, я в курсе, как выглядят младенцы, — не впечатлился Венис осторожными аргументами отца. — В общем, разгребайтесь с этим сами, вы уже давно люди взрослые. Но мне нужен брат или сестра. А вам нужно переключиться со своей заботой на кого-то еще, иначе мы друг друга тупо загрызем.
— Венис…
— Папа, я уже взрослый, не нужно меня за маленького держать. Правда, подумайте над этим, пожалуйста, ради меня и вас обоих.
Пит медленно кивнул, переглянувшись с Вегасом, и распахнул объятия, куда Венис благополучно влетел, на пару минут становясь всего лишь ребенком, любимым и любящим. Позже к ним, подступая медленно и осторожно, будто боясь спугнуть, подошел Вегас, и Пит с облегченным вздохом уткнулся ему в шею, скрывая влажное и покрасневшее лицо.
***
Пит месяц ходил, как чумной, колеблясь и советуясь то с Поршем, то с Порче, то с Нампын. И все-таки решился, отчего и Вегас, тонко чувствующий настроение мужа, порядком расслабился. Спустя девять с половиной месяцев Пит робко принял на руки крохотный пищащий кулек, завороженно глядя на маленького сына — они до последнего не смотрели пол ребенка, покупая нейтральные вещи во вторую детскую. Суррогатная мать получила свои премиальные и помахала ручкой — она принадлежала к тому же типу женщин, что и мать Вениса, готовая на все ради прибыли и до одури амбициозная. Ей подарили личный домик на одном из дорогих курортов и выплатили неплохую сумму на карту. С Тирапаньякулами она разошлась полюбовно, легко и без угрызений совести подписав отказ от ребенка, к которому не успела толком привязаться.
Вегас, впервые увидев Пита с младенцем на руках, не сдержал слез. Он касался малыша так осторожно, словно тот мог рассыпаться от легчайшего нажатия, и все повторял, хриплым от чувств голосом, что у их солнышка глаза Пита и его же ямочки на щеках.
— Как назовете? — улыбнулся хитрюга Венис, внимательно, почти хищно наблюдая за мгновенно поплывшими родителями.
— В документах будет Наттарат. Но вообще, это была целиком и полностью твоя идея, паршивец. Тебе и называть домашним именем, — прищурился Пит, все еще немного сердящийся на инициативного старшего ребенка.
Венис похлопал на отца ошалевшими глазами, но все-таки взял себя в руки и подошел ближе, с любопытством заглядывая в спеленатый клубок. Малыш одарил брата беззубой и слюнявой, но солнечной улыбкой, и впрямь весьма похожей на улыбку Пита. Венис криво улыбнулся в ответ, положил узкую ладонь поверх руки мужчины, которой тот придерживал ребенка снизу и прошептал, едва разжимая губы:
— Папа — Вегас, наш с тобой дядя Макао. Я — Венис. Пусть у тебя тоже будет своя история. Спокойная, тихая, красивая. Мы сделаем все-все, чтобы тебя защитить, маленький Люцерн.
— Серьезно? Продолжишь эту глупую традицию с городами? Откуда ты это выкопал? — съязвил Винтер, и в его взгляде в равной степени мешались недовольство выбранным именем и заинтересованность новым членом семьи.
— Неуч. Люцерн — это город в Швейцарии, красивый, тихий и древний. И вообще, тебя назвали Винтером только потому, что ты близнец Саммер. Советую завалить, — не оглядываясь отреагировал Венис колкостью на остроту младшего кузена.
Пит рассмеялся и поцеловал в лоб сначала одного сына, затем второго.
— Спасибо, Венис. Отличное имя, мы очень гордимся твоим выбором. Надеюсь, ты будешь хорошо относиться к брату.
Мальчик вскинул голову, без страха и сомнений глядя приемному отцу в глаза:
— Конечно буду, папа, он же твой.
От этой фразы за милю веяло чем-то типично вегасовским — для Корнвита до сих пор не было никого ближе и дороже с таким трудом обретенного супруга. Кинн тоже подошел ближе, невольно сравнивая новорожденного Люцерна с Фаер в том же возрасте. Мальчишка казался слабее и меньше, Фаер родилась пухленькой и крепкой, хорошо за четыре килограмма. В Люцерне, к тому же, еще и слегка недоношенном, едва ли насчитывалось три. И все же малыш был здоровым, хоть и пока очень слабеньким. Пит, держа его на руках, светился ярче летнего солнца, а Вегас постоянно агрессивно тер уголки глаз, то и дело набухающих слезами счастья.
Погладив кроху по теплой щечке кончиком мизинца, Кинн снова задумался, какие протоколы лучше задействовать для его защиты и кого лучше напрячь с плановой проверкой персонала — Тета или Арма. Натолкнувшись взглядом на задумчивого Вегаса, Кинн по губам кузена прочитал короткое «Спасибо», и понимающе кивнул — все прошлые разногласия и споры таяли, как утренний туман, стоило сосредоточиться на главном — защите и воспитании детей. И Кинн прекрасно знал, что, в случае чего, Вегас будет точно так же заботиться о близнецах и Бене, что внушало греющее душу даже сквозь прожитые года чувство уверенности, безопасности и долгожданного и желанного дома.
***
Три месяца спустя
Порш и Кинн примчались в дом побочной семьи так быстро, как только смогли. Пит нервно ходил из угла в угол, заламывая руки, Макао и Тэ о чем-то тихо совещались в углу, склонив друг к другу головы и переплетя руки, Чансуда на нервах готовила любимый острый том-ям Пита в промышленных масштабах, а Вегас рвал и метал, пока Тет и два его ученика стояли, понурившись, с такими лицами, что краше в гроб кладут. Посреди бедлама на ворсистом канареечно-желтом ковре с видом господина дома возлежал Виктори и лениво играл собственным длинным хвостом с весело гулящим Люцерном, который лежал на спине и активно тянулся крохотными ладошками за пушистым рыжим кончиком. Рядом с ними сидел бледный заплаканный Чоко и все время ласково гладил или касался малыша, на что тот пытался хлопать в ладошки и тянул их к сводному кузену тоже, выражая признательность и приглашение поиграть.
— Что произошло?
— Чоко устроил истерику, мы думали, дело в капризах, у нас не все было ладно в последний месяц с его подготовительной группой к школе, — пояснил Макао, подойдя поближе к взмыленным Кинну и Поршу. Сунул им в руки стаканы с прохладным домашним лимонадом и указал рукой на свободный диван неподалеку от детей.
— А по факту?
— А по факту няня чуть не вколола Люци смертельную дозу препаратов, понижающих давление.
— Блять, — выдохнул Кинн, обессиленно стекая на диван. На мафиозном поприще все шло гладко, город был в основном под ними, Пакином и конгломератом более мелких банд, и между собой они не особо ссорились, учась искать компромиссы, а вот с законными делами намечались крупные проблемы.
Сын одного из приближенных к правящей семье чиновников положил глаз на Пита и начал с ним флиртовать, но это вовремя заметили близнецы и устроили двадцатитрехлетнему парнишке на том приеме «веселую жизнь» с кучей мелких пакостей и конфузов. Порш три дня не разговаривал с детьми, а те двумя маленькими кобрами шипели на старших и задавали риторические вопросы из серии «Нам нужно было молча смотреть, как этот придурок чуть ли не на колени к дяде Питу лезет?». Политик на подобное пренебрежение к единственному наследнику изрядно обиделся и принялся со вкусом и расстановкой вставлять Тирапаньякулам палки в колеса, существенно затрудняя поставки драгоценностей из Швейцарии и Эмиратов.
Кинн отругал детей, но вяло и вполсилы, ибо и сам чувствовал себя после того приема на грани, хоть и верил своему бывшему работнику на все сто и знал, что тот никогда не променяет Вегаса и свою семью на одноразовый секс пусть и с красивым, но пустым избалованным мальчишкой. Закончив прочувствованную речь о том, что нехорошо детям лезть в дела взрослых, Кинн напоролся на фамильный прищур и гордо вскинутые подбородки, а через неделю узнал, что политик все равно планировал их кинуть, разыграв партию через сына. Признав, что радары детей в отношении Пита и семьи в целом сработали идеально, Кинн собрался с мыслями и пришел извиняться, но котята только зафыркали на него и пообещали и дальше присматривать за их семьей, раз уж взрослые на данном поприще полностью провалились.
И вот теперь это — отравление младенца, циничное, жестокое и совершенно бессмысленное. Кинн сжал кулаки и заскрипел зубами, испытывая непреодолимое желание пообщаться и с исполнителем, и с заказчиком с помощью колюще-режущих предметов из обширной коллекции Вегаса. Внезапно Макао широко улыбнулся и бросил на Чоко взгляд, полный отцовской гордости:
— Зато малой заговорил. Выбросил шприц в окно — и откуда только силы взялись — заорал белугой, чтобы охрану привлечь, а потом в руку той суке вцепился зубами, как клещ, еле оттащили. Мы с лисенком, конечно, ожидали, что он сначала скажет что-то типа «папы, я люблю вас» или «привет, Макао и Тэ», а не «она убийца, там яд!», но все равно мы им очень гордимся.
— Пиздец на выезде, а где Венис? — Порш прижался к боку Кинна и поманил к себе Чоко, доставая из кармана пачку сухих салфеток, чтобы вытереть ребенку мокрое от заново натекших слез лицо.
— В подвале. Мы все это очень не одобряем, но малой был весьма убедителен, даже хиа’ проняло, — Макао передернул плечами от недавних воспоминаний и помог сыну залезть на колени Порша.
Венис вернулся через час, когда Пит унес уставшего и наигравшегося с котом Люци спать, а Вегас немного перебесился и совместно с Кинном, братом и Поршем составил план защиты дома и чистки кадров. Парнишка был спокоен и суров, его руки не дрожали, а губы плотно сжались в тонкую бледную полосочку. Венис подошел к диванчику, где сидел Чоко, опустился перед ним на колени и низко поклонился, коснувшись пола лбом. Младший мальчик тут же сполз к кузену на пол и утешительно погладил его по щеке.
— Он мой брат, — прошелестел едва слышный голосок не громче моросящего дождика за окном. Взрослые замерли, кто как сидел, жадно впитывая каждое слово, слетающее с искусанных губ малыша, что так долго молчал. — Я буду его защищать, как ты… защищал меня.
Венис, охотно обнимающийся только с Беном, Питом и Саммер, молча раскрыл руки, приглашая Чоко в объятия. Мальчишка тут же придвинулся ближе и оплел ручками подставленную шею. Венис растекся усталой лужей, когда до него в полной мере дошло, что опасность миновала, и все члены его семьи в порядке. Чоко позволил ему улечься к себе на колени, вручил любимого потасканного одноглазого зайца в качестве утешительного приза и принялся медитативно поглаживать по волосам и теребить крупную синюю бусину, вплетенную в длинную прядь от косой челки.
Вскоре к ним подошел и Вегас, молча опустился позади Чоко и прислонил его спиной к себе, выражая скупую благодарность за спасение младшего сына. Чоко неудобно изогнулся, чтобы заглянуть мужчине в лицо, погладил ладошкой его щеку, нежно, бережно коснувшись старого длинного и глубокого шрама, и прошептал:
— Мы успели. Все будет хорошо.
Вегас накрыл его ладонь своей и прикрыл глаза, скрывая за ресницами пережитый страх и колкую боль. Чоко чуть улыбнулся, переглянулся с родителями и продолжил гладить обоих Тирапаньякулов, успокаивая лаской, пока не примчался сорвавшийся прямо после сдачи зачета Бен, тут же подхвативший на руки Вениса, налетевшего на него, словно маленький шторм, запертый в слабом человеческом теле.
Месть зарвавшемуся политику планировалась масштабная и долгоиграющая. Кинн потер переносицу и подал Вегасу руку, помогая встать с пола. Несмотря на все препятствия на пути, они продолжали идти к цели, приумножать богатство и влияние семьи и защищать всех ее членов. Кинн по праву гордился тем, как все они вовремя свернули с кривой дорожки и смогли воспитать в детях то, в чем полностью провалились Корн и Кан — готовность грызть зубами врагов не потому, что так приказали старшие, а потому, что нужно защищать своих. У их детей были защитники не только среди охраны и взрослых, ребята не чурались защищать друг друга сами, как Саммер, поставившая на место обидчиков Саймона, или как Венис, не раз и не два вытаскивающий Бена из токсичных отношений чуть ли не за шкирку. Теперь к этому отряду присоединился и Чоко.
Кинн искренне гордился каждым членом своей семьи и намеревался сделать все, чтобы они и дальше могли существовать в безопасном и доброжелательном пространстве. Даже если ради этого ему придется с головы до ног извозиться в крови врагов.
