Everlasting love

— А Юн Джонхан опять ест! — писклявый голос разносится по всему классу, отталкиваясь от стен. За этой фразой разносится громкий детский хохот. — Вот же ж жирдяй! — за этими словами в мальчика летит простой карандаш, а острый кончик врезается в кожу. Становится больно, из глаз катятся маленькие слезинки, что смачивают кожу щëк.      За что его так ненавидят?      Почему его никто не любит?      Почему... ××× — Э-э-эй, Хани, ты чего? — перед глазами мелькает крупная мужская рука, что размахивает перед лицом парня, дабы вернуть его в этот мир. Добрые глаза рядом сидящей женщины выглядели обеспокоенно. Дама держала худую руку Юна, нежно поглаживая. — Всë хорошо, Хани? — смотря на еë лицо, видишь, что она вот-вот и заплачет, но сдерживается. Отвечая обычным кивком, длинноволосый вновь смотрит на доктора. Он не слышал того, что говорил специалист, ведь ушëл глубоко в свои мысли. Поэтому, видя недопонимание на лице молодого человека, мужчина повторяет: — Джонхан, понимаешь, нам нужно, чтобы ты на несколько месяцев остался в больнице. Здесь за тобой будут присматривать, наблюдать за твоим питанием, которое нужно нормализовать, и у нас тебе будет проще обследоваться у психолога. Не нужно будет каждый день приезжать или приходить в больницу, — объясняясь, он складывает руки на столе и, оттопыривая один палец, указывает на лежащую перед Джонханом бумагу. — Это согласие на то, чтобы ты проживал у нас пару месяцев. Я не заставляю тебя, но, всë же, этот вариант лучше и для тебя, и для твоих родителей, и для меня.      Смотря на эту бумажку, младший недолго думает и ставит подпись в указанном месте. Опрометчивое решение, но в его случае запрещено много и долго думать. Однажды он так подумал и дошëл до вот этого. До того, что, если провести по груди, то можно почувствовать рëбра, а, потрогав спину, можно пересчитать каждую кость позвонка. На впалом лице видны лишь огромные синяки под глазами и острые скулы. Даже губы настолько изменились, что потеряли свою пухлость и окрас. Он — белый лист. ××× — Джису, ты же понимаешь, что твоя предрасположенность к раку и твоë курение ни к чему хорошему не приведут? — видя положительный кивок, мужчина продолжает: — А то, что у тебя осталось полгода, тоже знаешь? — при очередном кивке, он тяжко вздыхает. — Тогда почему ты всë ещë куришь? Если бы уже давно бросил, то увеличил бы себе срок жизни. Ты ведь ещë молодой. Тебе ещë жить да жить. — Ну, значит, мне суждено умереть рано, — на губах появляется лëгкая улыбка, а глаза прикрываются. — Некоторые ещë в утробе матери умирают, а я как-то до 17-ти дожил.  — Тот ещё дурак, — массируя виски, пробурчал доктор Бу. — Сокмин, отведите пациента Хон Джису в его палату, — передав поручение своему коллеге, Сынкван откинулся на спинку стула в преддверии тяжёлого рабочего дня. ××× — Это твоя палата, Джису. Проходи, чувствуй себя как дома, — медбрат, на чьём бейджике красиво выгравировано имя Ли Сокмин, проходит в палату и расставляет медикаменты, которые необходимо принять пациенту. — Завтра прийдут твои результаты анализов, и доктор назначит тебе полный курс лечения. А пока, можешь осматриваться. Если тебе что-то нужно будет, просто нажми на кнопку, — похлопывая по плечу Джошуа, медбрат собирался уже покинуть палату, как Хон откликнул его. — Медбрат Ли.... — Можешь называть меня просто Сокмин и обращаться на "ты", — перебив младшего, сказал Ли. — А.... да... хорошо, — медленно кивая, он сразу же переходит на дозволенную ему форму. — Сокмин, ты когда-нибудь задумывался о смерти? — прикусив язык и мысленно дав себе подзатыльник за такой вопрос, Шуа продолжал смотреть на Ли в ожидании ответа.      Спокойно отреагировавший на вопрос Докём, успокоил Джошуа: — Знаешь, за всё время, что я работал в больнице, я повидал много смертей по разным причинам, что стало для меня обыденностью. Когда я впервые столкнулся со смертью, я почувствовал сожаление, но и в тоже время облегчение. Ведь я — медбрат онкологического отделения. И я знаю, что эти пациенты больше не мучаются от боли. Задумывался ли я о своей смерти? Если только в начале карьеры, но со временем понимаю, что этого всё равно не избежать, — пожав плечами, Сокмин развернулся и собирался покинуть палату, но остановился у двери, поворачиваясь,чтобы посмотреть младшему в глаза. — Но, ты. Не смей думать о ней. Я верю, что ты сможешь побороть свою болячку, — с лучезарной улыбкой подбадривал он Джису.      Смогу побороть болячку? Усмехаясь, Хон переводит взгляд с двери на окно, где уже виднеется розовое небо. Кажется, этот Ли Сокмин весëлый. С такими не соскучишься.      Хотя бы, дни до конца жизни будут красочнее, чем все будни до этого.