Нерадивый

      scara: забери меня       kazuha: Жди. Буду где-то через час.       scara: быстрее              Кадзуха тяжело вздохнул и перепроверил адрес, который он должен был указать таксисту в приложении. Идея Скарамуччи пойти на сомнительную вечеринку из незнакомцев не особо воодушевляла парня, но Скара отказался его слушать.       Он так и не смог уснуть и вот, в четыре утра, стоя на морозе, ждет машину. Водитель скоро приедет, судя по навигатору. Найти такси в это время, так еще в новогоднюю ночь, стало большим испытанием, которое на порядок усложнялось уведомлениями новых сообщений. В очередной раз ему написывала докучливая пьянь.              scara: ну и долго тебя ждать?       kazuha: Только сел в такси.       scara: мдааа…              Желтые фары пролили свет на тротуар, он сел в машину. Отвечать Каэдэхара не стал, закинув телефон во внутренний карман куртки, он прилег и ощутил лбом холодную поверхность окна. Мимо пролетали дома, фонари, горящие вывески и редкие прохожие. Удобно устроившись, он совершенно ни о чем не думал: организм брал свое и клонило в сон. Веки принимали попытки сомкнуться, но их хозяин всеми силами сопротивлялся. Автомобиль двигался плавно по пустому шоссе, создавая все условия для мирного сна, когда Кадзуха почти сдался — вибрация у сердца вывела из транса. На устах появилась легкая усмешка, Кадзуха не спеша выудил телефон, свет экрана озарил салон и неприятно ударил в глаза. Сообщение с одним словом: «Спасибо».              — Он настолько в стельку? — вырвалось у Кадзухи.       — Простите, вы что-то сказали? — повернулся к нему таксист.       — Нет, это так, — он махнул рукой, — скоро мы будем на месте?       — Минуты две-три.       — Спасибо, — и произнесенное слово отдалось внутри странной теплотой.              Расплатившись и аккуратно закрыв дверь, Кадзуха поежился и застегнулся до подбородка. Перед ним стоял дом, больше похожий на загородный, но находившийся недалеко от центрального района. Через решетку калитки он увидел, как к нему приближается трясущаяся фигура, — парень, одетый в одну толстовку. Но, несмотря на это, он старался изо всех сил делать вид, что ему совершенно не холодно, только силенок, видимо, было уже маловато. Дрожащими пальцами знакомое недоразумение по имени Скарамучча потянуло дверцу, и она характерно скрипнула. Красные глаза впились в Кадзуху, а покусанные губы смогли произнести лишь:       — Идем, — Скара взялся за чужое предплечье. — Ну и чего стоим?              Кадзуха проигнорировал возмущение и втащил нерадивого обратно во двор, знаком приказал ждать и вошел в дом. Бегло осмотрев накуренное помещение, он схватил первую попавшуюся девушку, надеясь, что она ещё соображает.              — Где вешалка или место, куда вы сложили одежду? — в ответ был только пальчик, указывающий куда-то вглубь коридора.       Здесь пахло табаком, спиртом и курительными смесями. В голове сразу всплыл образ синих глаз и контраст кожи в сравнении. Кадзуха одернул себя от мысли и покачал головой: «Он не мог». На уши напала неприятная, бьющая по перепонкам, музыка с криками, воплями, хохотом. Хотелось сбежать и это чувство резонировало с желанием Скары поскорее отсюда убраться.       Поиски привели его сначала в туалет, потом в кладовку, следом — в место похожее на спальню для гостей. В полуметре от кучи сваленной одежды, две девушки обнимались топлес и ласкали тела ладонями. Заприметив вошедшего, они прижались к друг другу крепче, на лице их было чёткое послание, но Кадзуха совсем не смутился и начал искать знакомую белую куртку. Включать свет он не решился, помощниками выступили приглушенные отголоски уличных фонарей. Наконец он выудил нужный элемент одежды и, все так же не обращая никакого внимания на любовниц, поспешил покинуть комнату, дом и этот злосчастный район.       Скарамучча послушно ждал и докуривал, судя по бычкам на снегу, уже третью сигарету. Закатив глаза и что-то буркнув себе под нос, он остервенело вырвал предложенную стеганку и накинул себе на плечи.       Не проронив ни слова, они пошли в сторону главной улицы: спальный район напрягал Скару тишиной. Ему хотелось побыстрее выбраться, а ещё выпить воды и купить сигарет. Заприметив магазин, он кивнул головой на вывеску круглосуточного. Его спутник проверил карманы в поиске кошелька — руки зашелестели по всем очевидным и неочевидным местам.              — Забыл? — язвительно спросил Скара.       — Выходит, что так… — продолжая искать деньги, ответил Кадзуха.       — А я и не брал — вдруг потеряю, — без всяких эмоций проговорив, он проверил пачку на наличие сигарет. — Всего две, мне и…       — Можешь оставить себе.       — Как мило, но знаешь, меня долго уговаривать не нужно, — с этим Скара вернул пачку обратно в карман джинсов. — А глотку всё равно от сухости дерёт.       — До тебя минут десять пешком, — Кадзуха неторопливо зашагал в сторону двора Скарамуччи.              Его руку резко дернули и он повернулся, вопросительно выгнул бровь и ждал ответа. На улице около пяти утра, наступил звуковой штиль, только тихое и далёкое похрустывание кристалликов снега разбавляло эту тишину. Они стояли и смотрели на друг друга, — лицо Кадзухи расслабилось. Мороз щипал щеки, нос и губы. Январская погода, в период с глубокой ночи до раннего утра, становилась немилосердной — самое холодное время суток. Стоять вот так, двумя истуканами, было их не самым умным решением, но сейчас оно казалось таким таинственно-правильным.       Их короткую идиллию прервал салют: громкий, оглушительный, а следом перебор всех нецензурных слов в исполнении Скары. Он шмыгнул носом и немного успокоившись сказал:              — Не хочу домой. Пошли в парк.       — Пошли, — голос Кадзухи звучал тепло и спокойно.              Вообще, Скарамучча всегда чувствовал себя тепло и спокойно рядом с этим парнем. И это удивительно, ведь Кадзуха ничего для этого не делал. Он просто был рядом. Он просто существовал и вел себя с ним, как со всеми. Он всегда отвечал на звонки и смс почти сразу, только если не был занят учебой или работой. Он помогал, выслушивал и не осуждал. Он… Кадзуха — это Кадзуха. Рядом с ним просто хорошо.       Кусая губы от волнения и незнакомого стыда, Скара не заметил, насколько близко они шли. Позабыл, как сразу взялся за его руку. Друзья ведь так делают, да? Делают точно — ему же было холодно. Он решил мерзнуть, чем терпеть вид лобызающихся подростков, Скара даже куртку свою забрать не смог. Стыдно и смешно.              — Они там только бухали, курили и трахались, — с пренебрежением пробормотал Скара.       — А чего ты ожидал от подобного рода вечеринок?       — Не знаю, — затем закатанные глаза и тяжелый вздох. — Нужно было послушать тебя.       — Ты… — Кадзуха повернулся и пристально взглянул в лицо парня напротив. — Твои глаза, что случилось?       — Видел сколько там было дыма? У меня разболелась голова, потом глаза заслезились, следом я допустил ошибку — начал их тереть.              И на губах Каэдэхары скользнула лёгкая улыбка, но она совершенно не обрадовала собеседника. Он, по своей взбалмошной натуре, бунтарской и мятежной, не придумал ничего интересней, чем поставить подножку и наблюдать, как парень со светлой копной волос спотыкается и чуть ли не валится на асфальт. Прямо в смесь слякотного снега и песка.              — Смешно ему, — широкая улыбка сама собой растянулась у Скарамуччи: наблюдать за Кадзухой, стоящим на одном колене, приятно. — А теперь я посмеюсь.       — Несмешно, я переживал за тебя. Рад, что это обычное раздражение, — отряхнувшись, он поднялся и, не смотря на приоткрытый от удивления рот Скары, продолжил идти ко входу в сквер.       — Значит переживал за меня? — продолжая усмехаться, парень поравнялся с Кадзухой и стал идти задом наперед, чтобы смотреть тому прямо в глаза.       — Да, — Кадзуха же начал следить за тем, дабы мелкий хулиган не навернулся.       — Небось, не мог заснуть, вот и ответил так быстро, — предположил Скарамучча со смешинками в голосе.       — Верно, — Кадзуха взял Скару за ладонь и спас его от встречи со сломанной от тяжести снега ветки.              Вся ситуация и услышанные слова заставили улыбку с лица Скарамуччи исчезнуть и он остановился, перегородив путь. Разница в росте составляла всего несколько сантиметров, но из-за толстой тяжелой подошвы, Кадзуха был сейчас выше почти на полголовы. Смотреть на кого-то снизу вверх Скара терпеть не мог, он взялся за грудки и притянул лицо парня к себе. Пар покрывал мелкими частичками кожу Кадзухи, в его глазах читалось легкое удивление и непонимание того, чем же он успел разозлить собеседника вновь. Он уже готовился к тому, что Скара треснет его по носу лбом. Поэтому немного отпрянул инстинктивно, но от этого действия у Скарамуччи губы дрогнули и даже пар, исходящий от него, на мгновение изменил траекторию.              — У тебя ресницы, — начал Скара, — белые-белые от снега.              Уже пару минут на них медленно спускались крохотные снежинки, заметить их можно было только в местах освещения, — настолько они застенчивы. В ответ на комментарий, Кадзуха несколько раз быстро заморгал, и тонкой струйкой, точно слезкой, стекли остатки небесных детищ. Фонари в парке реагировали ночью на движение, а они стояли так уже продолжительное время — свет собирался погаснуть. Хватка становилась слабее, возможная опасность отступала и Кадзуха тоже позволил себе успокоиться. Когда их накрыло темнотой, он ощутил на своих губах влажные, слегка шершавые, но в то же время и нежные губы Скары. Поцелуй несмелый и короткий. Парень сразу отскочил, и яркий свет фонаря вновь озарил их путь.              — Просто забудь, — тихо вымолвил Скарамучча и, сунув руки в карманы да немного сгорбившись, поплелся, сам не зная куда.              За ним не следовали: он бы слышал шорох снега. Безнадежная и грустная ухмылка, его горло сдавливали никому невидимые слезы. Он остановился где-то в трёх фонарных столбах от места его маленького позора и посмотрел наверх, — на щеках соленые капли смешивались со снежинками. И ничего не было, кроме печали и едкого сожаления. Скарамучча закрыл глаза и судорожно выдохнул.       Зачем он это сделал? Колючий ветер навеял воспоминание о сегодняшней, последней в этом году ночи. Стоя на балконе душного дома, сжимая одними зубами сигарету, он также смотрел на небо. И чувство, заставляющее сердце гонять кровь быстро и бешено, проснулось. В этот момент шумные подростки затихли, только считали прощальные секунды тридцать первого декабря. И тогда Скара решил загадать желание: получить лишь один шанс, попросив у небесных сил смелости. Смелости просто сделать шаг, признаться.       В груди всё сжалось, он стер остатки слабости и сделал шаг, но уже в пустоту. Нечто на секунду перекрыло доступ к обзору, он рефлекторно схватился за предмет. На его шее оказалось мягкий на ощупь материал со знакомым запахом.              — Ты такой нетерпеливый, — шепот обжег мочку уха, Кадзуха укутал в свой шарф Скару и повернул его за плечи к себе.       — Что… — только и смог произнести Скарамучча.       — Я не могу разбрасываться громкими словами, но я не к каждому сорвусь в четыре утра на другой конец города, чтобы забрать его пьяную тушку и провести домой. Разве это не лучший ответ на твои вопросы? — он поправил прядь, что прилипала к мокрой щеке и поцеловал своего нерадивого в лоб.       — Смеешься? Или издеваешься… — неуверенно дрогнул голос.              Кадзуха скользнул холодными руками под кусок шерстяной ткани, оглаживая кожу шеи, он остановился на затылке и притянул Скару ближе. В этот раз поцелуй застал врасплох Скарамуччу, ресницы распахнулись, — он испуганно зыркнул на Кадзуху. Его приопущенные спокойные веки, чистое от всех глупостей лицо, заставили Скару размякнуть и поддаться. Губы ласкали бережно и чувственно, не задевая ранок. Он не смог сдержать полустона от переполняющего его умиротворения и радости.              — Я почти не пил, — прошептал Скарамучча.       — А хочешь?       — Нет, мне хватает и тебя.              Крепко обнявшись, они стояли и старались унять умчавшиеся в бурный, парный танец сердца. И очень сильно хотелось верить в нелепые слова: «С кем год встретишь — с тем его и проведешь».