Что слышит Алекс Блэкберри в нирване

      Март 1996 года.       Алекс, лениво развалившись, лежал в гостиной на диване и смотрел по спутниковому телевидению какой-то ебучий боевик. Ему было не на шутку скучно от всего этого абсурдного бреда, но делать нечего — остальные каналы не работали. Ну ничего, завтра будет понедельник, придет мастер и все обязательно починит и настроит. А сегодня придется довольствоваться чем есть. Конечно, можно было бы подняться к себе, дабы поиграть в приставку, поперебирать на гитаре струны или просто послушать музыку, но было не на шутку впадлу. Это же вставать, куда-то идти. Ну нет! В воскресенье нужно по максимуму отдыхать, ибо на то оно и воскресенье!        Неподалеку, на полу, лежали сестры и занимались одним из своих излюбленных дел — рисовали бумажных кукол. Громко хохотали, рассказывая друг другу на ходу придуманные истории о своих будущих куклах.       Алекс повернул голову и уставился на них. Взглянул на альбом для рисования, на там и тут раскиданные карандаши.       «Вот порисовать бы я порисовал, — пришла в голову мысль. — Это не займет много сил, да и малышки будут довольны…»       — Опять кукол своих рисуете? — спросил Алекс, поднявшись на локтях.       — Да! Мою будут звать Трейси, — затараторила Лизи. — Она актриса и самая красивая девушка в Беверли-Хиллз! Но это еще не все! Скоро у нее свадьба с Биллом… Ну, его я нарисую чуть позже. И у нее будет самое пышное платье, какое только видел мир! — расставила она руки в стороны, как бы изображая невероятно пышную юбку.       — Круто, — лайкнул Алекс, подняв большой палец. — А что у тебя, малышка?       — А у меня будет Джулия, она врач, — пояснила за эскиз Нина. — Будет спасать жизни всем-всем! А однажды и вовсе спасет от смерти принца из другой страны, они полюбят друг друга и поженятся…       — Просто замечательно, — хлопнул в ладоши Алекс. — Может, помочь их вам нарисовать, малышки? Быстрее сможет вырезать и поиграть в них. А то вы так сто лет будете рисовать.       — Да, да! Давай, давай! Нарисуй! — радостно закричали сестры.       — Но только отдам рисунки одновременно, — взял альбом и карандаши Алекс и уселся на диван. — Что б не было опять, почему ей первой, почему мне второй, — пародийно запищал он. — Получите, как будут готовы оба рисунка, — выставил он на них карандаш.       — Хорошо! — хором воскликнули сестры.       — А долго ждать? — спросила Нина.       — Хочу поскорее в них поиграть! — захлопала в ладоши Лизи.       — Малышки, не торопите, а то не выйдет красиво, — уже приступил к рисованию Алекс. — Придумайте пока еще каких-то историй про своих кукол…       И Нина и Лизи стали придумывать какие-то детско-ебанутые судьбы для своих будущих бумажных подопечных. А Алекс, даже и не слушая их, рисовал. Увлеченно, старательно, прорисовывая каждую деталь.       — Ну все, малышки, готово, — спустя полчаса отложил он в сторону карандаш. — Держите ваших кукол, — самодовольно протянул он каждой по листочку.       — Ух ты! — воскликнула Нина, рассматривая свой рисунок. — Алекс, ты так классно рисуешь!       — Ой, ды… — улыбнулся он, отмахнувшись.       — Почему ты нарисовал так? Как какие-то комиксы, — спросила Лизи, нахмуренно рассматривая свой рисунок.       — М? — приподнял бровь Алекс, не понимая ее реакции.       — Зачем нарисовал так? Почему не как в те разы, в стиле принцесс Дисней? — продолжила недовольствоваться Лизи.       — Какая разница, так же тоже прикольно, — пожал плечами Алекс. — Даже круче, кому нужны эти глупые принцессы?       — Мне нужны! — топнула Лизи. — Мне так не нравится, я хотела в стиле принцесс! Кто тебя просил рисовать вот так?! — затрясла она листочком. — Я хотела нежно, а получилось грубо! Мне не нравятся эти черные линии! Совсем не по-девичьи! Так не круто и не красиво!       Алекс строго уставился на нее, недовольный тем, что его авторитет подвергся таким глупым нападкам. Да что она о себе возомнила? Что вообще шарит в рисовании, дабы рассуждать, что круто, а что нет?!       — И вообще, у Трейси черные волосы, как у нашей мамы! А ты нарисовал — коричневые! И платье длинное, а я хотела — короткое! — возмущалась Лизи. — Лучше бы сама все нарисовала!       — Да?! — психанул уже и Алекс. — Вот и рисуй сама, раз не нравится! Раз так не красиво! — выхватил он из ее рук рисунок.       — Вот и нарисую! — стояла на своем Лизи. — И будет красиво, не то, что твой рисунок!       Алекс состроил возмущенную гримасу, скомкал рисунок, затем развернул и разорвал на куски.       — Ах! — воскликнула Нина, прикрыв ладонью рот.       — Так и знай, больше никаких рисунков в стиле Дисней не будет, — выставил на Лизи палец Алекс, вскочил с дивана и, яростно топая кроссовками по паркету, направился к себе в комнату.       — Беее, — показала ему вслед язык Лизи. — Ну и не надо, сейчас сама нарисую.       Улеглась животом на пол, взяла новый листочек и начала рисовать.       — А я пока нарисую жениха для своей куколки, — уселась на пол и Нина и также стала рисовать.       Но вот незадача! Как бы она ни старалась, получался какой-то ебаный бомж, совсем не чета для ее куклы! Надо думать, мало того, что сестрам было по шесть, так еще и таланта к рисованию не было у обеих! Куда им там со своими мулюшками до детских скетчей Алекса!       Лизи же высунула язык и старательно рисовала куклу. Вот дорисует, как пойдет и покажет ему, как ей нужно было! Покажет, что и она рисует нихуя не хуже, и ей не нужна его помощь!       Нина поднялась с пола и взяла рисунок со своей куклой.       — Ты куда? — подняла на нее голову Лизи, оторвавшись от рисунка.       — Пойду Алекса попрошу нарисовать принца, не получается, — опустила она уголки губ.       — Да ну зачем? Сейчас я дорисую свою, а потом нарисую тебе. Не хуже, чем у Алекса будет! — воскликнула Лизи.       Нина заглянула в рисунок сестры и увидела там кривую леди, как раз под стать тому бомжу, что получился у нее.       — Да ладно, рисуй, схожу к Алексу, — махнула ладонью она.       — Как хочешь, у меня все равно выйдет лучше, — пожала плечами Лизи.       Алекс лежал в кровати и раздраженным взглядом пялился в потолок. Что это сейчас такое было? Какое право имела Лизи сказать, что его рисунок некрасив?! Да что она понимает?! Ей так и в жизнь не нарисовать! У Алекса — талант, а у нее что? И как вообще можно было спорить с ним? Он старший брат! Авторитет и защита! Это вообще приемлемо, так неуважительно к нему обращаться?       «Вообще больше им не буду рисовать! Все! Хватит, раз так!» — обиженно думал он.       Вдруг дверь в комнату раскрылась, и Алекс поднял голову.       — Алекс, а ты не можешь нарисовать мне жениха для моей куклы? — мялась на пороге Нина.       — Нет! — рявкнул тот и в психах откинулся на подушку.       — Ну пожалуйста, — подошла она поближе, состроив брови домиком. — У меня просто никогда-никогда так не получится! А ты так классно рисуешь!       — Я сказал — нет, что не понятного? — ответил Алекс, не отрывая взгляд от потолка, но все же нет-нет да смягчился от похвалы.       — Ну Алекс, — заныла Нина. — Кукла, которую ты нарисовал, такая красивая! А у меня, вот… — протянула она рисунок с псиной какой-то ебаной.       Алекс поднял голову и посмотрел.       — Мда, как-то не очень, — вынес вердикт он. — Совсем не пара для той, которую нарисовал я.       — Ну так нарисуешь? — захлопала она ресницами. — Чтобы подошел? Мм?       — Ладно, — подкатил глаза Алекс, улыбнувшись. — Так уж и быть. Раз тебе нравится, и сама не сможешь, — встал он с кровати и направился к письменному столу.       — Иии, — захлопала в ладоши Нина.       Алекс достал лист бумаги, высыпал из стаканчика карандаши и стал рисовать.       Спустя десять минут в комнату вбежала Лизи.        — А я уже нарисовала! — весело крикнула она, тряся над головой альбомным листком. — Хотите посмотреть?       — Да-да! Давай! — подскочила с кровати Нина и кинулась к сестре. — Прикольно, — улыбнулась она, заглянув в рисунок.       — Вот теперь то, чего я и хотела, — самодовольно улыбнулась Лизи.       — Дай-ка посмотрю, что там у тебя, — подошел к ним Алекс и выхватил листок. — Ха! — коротко хохотнул он и пошел обратно к столу.       — Эй, отдай! — возмутилась Лизи и побежала за ним.       Алекс плюхнулся на стул, отодвинул в сторону всякий хлам и кинул на стол рисунок. Включил лампу, взял карандаш и приставил ко рту.       — Хммм… — задумчиво протянул он. — Разве у людей такие руки? Такие пальцы? Нет, так не пойдет, — приставил он грифель к листу и стал перерисовывать, нарочито сильно надавливая на карандаш.       — Что ты делаешь?! Ты сейчас все испортишь! — вскрикнула Лизи, но он ее не слушал.       — Это что вообще, лицо? — усмехнулся он. — Будто смесь крокодила и крысы. Лизи, ты разве видела такие лица у людей? — повернулся он к ней.       Та промолчала, гневно раздувая ноздрями и буравя его обиженным взглядом.       — А ты, Нина? Видела? — посмотрел он на вторую сестру.       — Нет, — зачем-то пизданула она.       — Вот и я про что! Значит, нужно перерисовать! — принялся он вновь замулевывать рисунок.       Нижняя губа Лизи затряслась, и она была готова заплакать в любой момент! Зачем он портит ее рисунок? Она же так старалась!       — Нет, это просто бесполезно! — схватился за ластик Алекс. — Проще будет стереть это говно и нарисовать все заново!       Остервенело начал елозить ластиком по листу, да с такой силой, что через несколько секунд тот порвался.       — Ну да ладно, не страшно, — махнул ладонью на рисунок Алекс. — Все равно было совсем не красиво! Лизи, думаю, рисование — это не твое. Найди себе другое развлечение. А если уж хочешь продолжить рисовать, так будь добра, больше не умничай. Сиди молча и рисуй свое дерьмо, — взял он испорченный рисунок и пихнул ей в руки.       Глаза Лизи наполнились слезами. Она сжала листок в кулак, развернулась и побежала из комнаты.       — Лизи! — воскликнула Нина и побежала за ней.       Алекс же показал им вслед «фак» и улыбнулся. Развернулся в кресле, взял с полки плеер и надел на голову наушники. Нагрузил музыки, взял чистый лист, карандаш и решил нарисовать помесь крокодила и крысы в стиле хоррор.       Тело крокодила, неприятный крысиный хвост… А что делать с головой? Точно! Нарисует крокодилью пасть, а все остальное останется от крысы! А вместо шерсти — голая кожа!       Вдруг кто-то сдернул с его головы наушники и отбросил на стол.       — Эй! — возмутился Алекс и обернулся.       — Ты меня даже и не слушаешь! — кричала Оливия, уперев руки в бока. — Перед кем я тут стою распинаюсь?       — Не знаю, перед кем? — в непонимании спросил он.       — Перед тобой, кукла! — всплеснула руками Оливия. — А ты не то что не слышишь — не хочешь слышать!       — Какие-то проблемы? — лениво спросил Алекс.       — Проблемы у тебя, невоспитанная кукла! — ткнула ему пальцем в лоб Оливия, что, кажется, была подшофе.       — И что же я сделал на этот раз? — подкатил глаза он и развернулся к ней.       — Не прикидывайся дураком! Все-то ты знаешь! Кто разрешал тебе обижать сестру?! — приобняла она за плечи Лизи, стоявшую рядом, и прижала к ноге.       — А ее кто-то обижал? — удивленно похлопал глазами Алекс.       — Ты назвал ее рисунок дерьмом! И испортил его!       — А зачем она назвала мой рисунок дерьмом? — парировал Алекс.       — Она младше тебя, кукла! Неужели нельзя было уступить, промолчать?! — все кричала Оливия. — Вместо этого ты обидел ее, довел до слез своими глупыми принципами!       — Какими принципами? — беззаботно приподнял бровь Алекс. — Ты о чем?       — По-твоему, что? Раз ты рисуешь лучше, то можешь обижать рисунки остальных? Хорошо! Давай нарисую и я! У меня выйдет лучше и я полью твой рисунок дерьмом! Будет приятно?       — Ну так ты сначала нарисуй, — указал ладонью на стол Алекс. — Но уверен, что лучше, чем у меня, у тебя не получится, — язвительно улыбнулся он.       — Ты совсем распоясался! Как ты со мной разговариваешь?! — ахнула Оливия. — Немедленно извинись перед сестрой! — погладила она дочь по волосам.       — Я не буду извинятся, не за что, — скривился Алекс. — И ты мне не указ, говорить что делать, а что нет. Ты мне вообще, кто?       — Я — твоя мать! А она — твоя сестра! Ты очень обидел звезду мою и должен немедленно извиниться! А потом, чтобы замять конфликт, нарисуешь ей новый рисунок!       — Еще мне что сделать? — по-распиздяйски раскинулся в кресле Алекс. — Может, станцевать перед ней? Я же сказал, мне не за что извиняться.       — Ах, не за что? Ах, не за что! — закудахтала Оливия. — Значит посиди и подумай над своим поведением! И так, между прочим, подумай, за что нужно извиниться! Из комнаты чтоб не выходил до приезда отца! — развыебывалась она. — Пойдем, звезда моя, дам вам с сестрой молока и пирожных, — взяла она Лизи за руку и повела на выход.       — Серьезно? — в недоумении развел ладони Алекс.       — Серьезно, ты наказан! Чтоб и носа из комнаты не высовывал, — выставила она указательный палец на Алекса и громко захлопнула за собой дверь.       — Ну охуенно, че, — цокнул Алекс, строго нахмурившись.       Посидел так с минуту, раздосадованный наказанием.       «И че, блин? Я никуда и не собирался…» — подумал он, разведя ладони в стороны, развернулся обратно к столу, нацепил наушники и продолжил рисовать… Крокорысу? Крысодила? Хм… Надо бы придумать название этому монстру и подписать сверху. И чтоб буквы пожутче! Можно взять красный фломастер и изобразить, будто написано кровью. А еще сделать страшнючие красные глаза! И пасть в крови! Точно!       Алекс отбросил карандаш, схватился за фломастер и, высунув кончик языка, согнулся над рисунком.       Через полчаса, когда крыса-крокодил была полностью закончена, решил, что можно бы придумать еще какого-нибудь монстра. А еще лучше нескольких! И создать целую серию рисунков в одном стиле. Но кого бы, кого бы еще? Может летучую мышь со змеиной головой? Неплохо. Ящера с тараканьими лапками? Тоже можно.       Но прежде не помешало бы чего-нибудь перекусить. Сейчас он быстро спуститься за пачкой орешков, прихватит баночку газировки и сразу же приступит к созданию серии «Мутанты подземки ЭлЭя».       Встал и пошел на выход.       «Ээ… Что за?..» — нахмурился он, дернув ручку двери. Та оказалась заперта.       Алекс подергал еще раз. И еще. И еще.       «Вот же сука…» — раздраженно фыркнул он, вспомнив про наказание Оливии.       Выходит, это были не просто слова и угрозы, а она без всяких шуток и приколов закрыла его снаружи? Нормально ли это? Что за тюремные приколы?       Алекс с психом изо всех сил подергал ручку еще раз, а затем пнул дверь ногой.       — Ну и пошла ты! — крикнул он.       — Кукла, прекращай! — послышался голос Оливии из родительской спальни. — Ты знаешь, что надо сделать, чтобы выйти! Либо жди отца!       Алекс не на шутку раздраженный вернулся за стол. Уселся, скрестил руки на груди и уставился в окно. Вылезти что ли через него? По водосточной трубе он легко спустится. Зайдет в дом, возьмет на кухне орешки и газировку, а затем вернется обратно. Предварительно, конечно, заглянет к Оливии, дабы показать ей, насколько ее наказание тупое, и насколько Алексу похуй на него.       Уже было встал и двинулся к столу, как дверь приоткрылась и внутрь заглянул Оливер.       — Детка? — спросил он и прошел.       — Что? — раздраженно рявкнул Алекс и улегся на кровать, как бы делая вид, что никуда и не собирался.       — Что произошло? — спросил Оливер, усевшись на его место за столом и ослабив галстук на шее. — Мама сказала, что ты очень плохо себя вел. Что ты сделал?       — Она же все уже рассказала. К чему эти вопросы? — покосился на него Алекс.       — Хочу услышать твою версию, — развел ладони в стороны Оливер.       — По моей версии — я ничего не сделал, — повторил жест Алекс.       Оливер тяжело вздохнул и подкатил глаза. Стянул с шеи галстук и повесил на спинку стула.       — Послушай, детка… — закрыл он глаза и помассировал брови. — Я сегодня очень устал и совсем не хочу всех этих скандалов. Ни от тебя, ни от мамы. Давай ты мне просто расскажешь, что случилось. Мы поговорим, обсудим все это, и как-то уже уладим ситуацию.       — А, типа ты хочешь, чтобы я сделал так, как хочет Оливия? Признал вину, извинился, а ты как бы такой классный — все разрулил, меня вразумил, всех помирил… И все от тебя отстали! — язвительно покривил лицом Алекс.       — Ну хотелось бы, конечно, так, — усмехнулся Оливер. — Но только вот без этого саркастического тона, детка.       — Ну тогда можешь пойти и сказать Оливии, чтоб шла в задницу! — вскрикнул Алекс нарочито погромче, дабы та услышала все! — Просто скажи ей, что поговорил со мной, скажи, что на моей стороне, что она задолбала! И все! Можешь спокойно снять свой тупой костюм и отдыхать от своей тупой работы!       Оливер скривился в вопросительной гримасе, а затем усмехнулся.       — Что? — передразнил его выражение лица и усмешку Алекс.       — Детка… — улыбнулся Оливер. — Я понимаю, у тебя переходный возраст и все такое… Но не думаешь, что ты перегибаешь палку?       — При чем тут возраст? Где я что перегнул? — всплеснул руками Алекс и вскочил с кровати.       — Ну мама ведь мне все рассказала, как и что было. И девочки подтвердили. Так что я в курсе ситуации, и совершенно точно на их стороне, уж прости, — сочувствующе улыбнулся Оливер. — Просто хочу услышать твою точку зрения, и почему же ты считаешь иначе. Ибо это не очень-то понятно, поскольку ситуация слишком очевидная.       — Ну а зачем тебе моя точка зрения, если, на твой взгляд, я в любом случае не прав? — раздраженно пробурчал Алекс и улегся обратно на кровать, демонстративно уставившись в потолок.       — Я же сказал, детка. Хочу понять, почему ты считаешь так, — терпеливо повторил Оливер.       — Потому что! — рявкнул Алекс.       — Мм… Понятно… — ухмыльнулся Оливер. — Это весомый аргумент.       Повисла неловкая отцовско-сыновья пауза.       — Ооох… Сынок, сынок… Детка… — откинулся Оливер на спинку стула и поднял голову к потолку. — Как же мне хочется, чтобы все мы жили дружно, чтобы никто не ссорился, что все мы друг друга понимали и поддерживали, а если вдруг что не так — способны были извиняться и прощать.       — О боже… — подкатил глаза Алекс, не желая слушать всего вот этого слащавого дерьма.       — А что, ты бы так не хотел разве? — посмотрел на него Оливер, пытаясь поймать взгляд, но Алекс нарочито продолжал таращиться в потолок. — А я вот, пожалуй, мечтаю об этом… — протянул Оливер, не дождавшись более никакой реакции от сына.       — Что ж, поздравляю, — повернул голову Алекс и ухмыльнулся. — Выходит, это уже твоя вторая мечта, которую разбивает Оливия, — развел он ладони в стороны и наигранно сочувствующе оскалился.       — Ну хватит, детка, — отмахнулся Оливер. — Никто мои мечты не рушил. Они никуда не делись, я все также мечтаю. А уж если кто и рушит сейчас мою вторую мечту о дружной семье, то это как раз ты. Ведь ты сейчас создал весь этот конфликт на пустом месте. Уже давно бы признал вину и извинился перед Лизи. И никаких претензий бы ни у кого к тебе больше не было.       — Ну конечно… — цокнул Алекс.       — О, кстати, о Гавайях, — вдруг встал Оливер и потянулся к полке над столом. — Помню, как ты это нарисовал, — взял он оттуда рисунок в рамке, на котором был изображен пейзаж Гавайев, розовый лимонад да клоун с воздушными шарами. — Сколько тебе тогда было? Лет семь? Восемь?       Алекс недоверчиво покосился на отца и на картинку, что тот держал в руках. Почему это он так резко сменил тему? Хочет заболтать его и после заставить извиняться? Ну уж нет! Алекс сам его заболтает!       — Восемь, — ответил он, повернувшись на бок и подложив ладони под щеку.       — Какой же ты у меня молодец. Даже и не скажешь, что это рисунок восьмилетки, — потряс Оливер рамкой и поставил ее перед собой. — А теперь ты стал рисовать еще круче! — взял он рисунок с крокодиловой крысой и стал внимательно рассматривать. — Настроение, конечно, совсем не то, что здесь, — поочередно указал он на одну и на другую картинки. — Но это нормально. Все же ты взрослеешь.       — Конечно, переходный возраст же, — подкатил глаза Алекс.       — Ну а что? Разве это плохо? — положил лист с рисунком обратно на стол Оливер. — Это нормально, и мы с мамой это прекрасно понимаем. Но это не значит, что тебе позволено все, правда?       Алекс же, учуяв, что отец вновь возвращается в русло нравоучений, встал с кровати, подошел к столу и взял рамку с рисунком Гавайев. Посмотрел внимательно и погладил стекло ладонью.       — Как там? Расскажи, — взглянул он на отца, прижав рисунок к груди.       — Ооох… — вздохнул Оливер и закрыл глаза. — Там… Там небо столь голубое, что кажется нереальным. А там, где заканчивается небо, начинается океан. И он еще голубей. А пляжи там до того белоснежные, что напоминают мне о чистоте и свободе… — понес он бред вдохновленного человека. — Когда я там был, а это было совсем недолго, мне казалось, что мои мечты уже начинают сбываться. Хотя я тогда даже и не мечтал о том, о чем стал мечтать позже. Это просто непрерывное ощущение исполнения мечты, оно постоянно внутри тебя, когда ты там находишься.       — А сейчас? Сейчас у тебя есть это ощущение? — спросил Алекс.       — Хм… Нет, не совсем… — поджал губы Оливер. — Есть ощущение стремления к мечте.       — Так ты до сих пор мечтаешь о Гавайях?       — Конечно! Как можно о них не мечтать? — похлопал глазами Оливер, искренне удивившись.       — Так что тебе мешает исполнить мечту прямо сейчас? — задал провокационный вопрос Алекс.       — Я не знаю… — пожал плечами Оливер. — Думаю ничего не мешает, я просто иду вперед и надеюсь, что все получится.       — Но ты не можешь просто надеяться, что однажды ты окажешься на Гавайях, — непонимающе развел ладонями Алекс. — Само по себе это не произойдет. Надо просто взять и сделать это! Улететь туда! Почему ты этого не сделаешь?       — Кто знает, что ждет нас завтра. А послезавтра? А через год? Через десять? — пожал плечами Оливер. — Никто этого не может знать. Так что и я не могу знать, где окажусь завтра, послезавтра, через год или через десять.       — То есть возможно, что вскоре ты решишься? — приподнял бровь Алекс.       — Вполне. Почему нет? Да, думаю, да, это вполне возможно, детка, — покивал Оливер.       — Я бы этого хотел, — дюже серьезно посмотрел ему в глаза Алекс. — Ты это знаешь. Хотел бы, чтобы твоя мечта осуществилась. А если кто-то не хочет, или против, или считает твою мечту бредом, то — нужен ли тебе такой человек?       — Детка… — нахмурился Оливер и склонил голову набок.       Вдруг дверь распахнулась и в комнату влетела Оливия.       — Кукла! — вскрикнула она. — Что вы тут делаете?       — Разговариваем, милая, — обернулся к ней Оливер. — Ты чего так кричишь?       — Да ничего! Думаешь, я не слышу, как вы тут мило болтаете? Что за дела? Ты забыл зачем пришел сюда? — продолжила вопли Оливия.       — Уймись, прошу, — выставил ладони Оливер.       — Нет, не уймусь! Не уймусь! — и впрямь не унималась Оливия. — Ты должен был с ним строго поговорить! Наказать! Донести, что он не прав в своем поведении! А ты что делаешь?       — Все понятно… — подкатил глаза Алекс, снова плюхнулся на кровать и закинул ногу на ногу.       — Дорогая, а что ты от меня хотела? Чтобы я накричал на него? — развел ладони в стороны Оливер. — Сама же знаешь, это не мои методы. Можно решить все по-доброму.       — По-доброму? А Алекс сегодня по-доброму обошелся с сестрой? — затопала тапочками с помпонами Оливия.       — Нет, конечно! И что, это значит я должен вести себя, как он? — возмутился Оливер. — И что мы покажем ему этим? Что, выходит, такое поведение в нашей семье — норма? Что любой может на тебя накричать и обидеть? Это же бред! Мы должны ему показать обратное! Что всегда можно все выяснить мирно и без скандалов!       — Зачем ты сейчас так все выставляешь, будто я не пыталась поговорить с ним по-доброму? — всплеснула руками Оливия. — Пыталась! Объясняла, что он поступил плохо и неправильно! Но, как видишь, это не помогло! Может, он не понимает по-доброму? Может ему понятен только язык наказаний? Алекс нарочито громко цокнул.       — Я и не спорю, что за его сегодняшний поступок можно и наказать. Но это не значит, что мы не должны спокойно объяснить ему, в чем и почему он не прав. А иначе какой смысл этого наказания? Это лишь вызовет еще больше агрессии. Пойми же ты, милая, у него сейчас такой период — переходный возраст. Тут надо быть максимально осторожными…       — А ты я смотрю заделался в детские психологи! — покривила лицом Оливия. — Ну и как, поговорил? Алекс понял? Признал, что не прав?       — Ну… Мы с ним только начали… — пожал плечами Оливер.       — Ах! Ну понятно! — уперла руки в бока Оливия. — И о чем же вы тут говорили, боюсь спросить?       — Ну… — замялся Оливер.       — Не об этом ли? — схватила она со стола рамку с рисунком Гавайев и ткнула в нос мужу.       — Именно о том и говорили, — пизданул Алекс, повернув голову.       — Отлично! — хлопнула себя по бедрам Оливия. — И как же это связано с его поведением сегодня? Как это связано с тем, что он обидел сестру?       — Ну конечно никак не связано, — отмахнулся Оливер. — Но я же должен был как-то поднять ему настроение, чтобы разговор получился плодотворным.       — Поднять настроение?! — взвизгнула Оливия. — А Элизабет ты не хочешь поднять настроение? А мне?       — Боже, родная, хватит, — устало закрыл глаза Оливер.       — Кукла и так скоро совсем отобьется от рук! Ты поощряешь все его хотелки и капризы! А теперь еще поощряешь и такое ужасное поведение! Вместо того, чтобы серьезно и строго поговорить, ты приходишь и мило болтаешь с ним о своих Гавайях.       Алекс осуждающе помотал головой, слушая вопли матери, встал с кровати и включил музыку. Ибо от ее воплей нет-нет да потихоньку начала болеть голова. Порылся в кассетах и нашел самую, на его взгляд, подходящую. Всунул в проигрыватель и включил кнопку воспроизведения.       Из колонок зазвучал бодрый рок-н-ролл Элвиса. Алекс улыбнулся и лег обратно.       — Выключи, кукла! Мы разговариваем! — крикнула на него Оливия.       — Не-а, — мотнул головой тот.       — Вот! Вот о чем я и говорю! Он совсем нас не слушается! — стала тыкать пальцем в сторону Алекса Оливия. — Скажи ты ему! Пусть выключит!       — Зачем, пусть слушает, — махнул ладонью на магнитофон Оливер.       — В смысле? — пуще прежнего заверещала Оливия. — Мы разговариваем, и причем о нем и его поведении! А ты просто говоришь: пусть слушает? Ах, ну да! Это же его страсть и мечта! — помотала она ладонями над головой. — Как же запретить! Ведь эти глупые мечты куда важнее отношений в нашей семье! Видимо, как и для тебя! — снова схватила она картину и с психом пихнула Оливеру в руки.       — При чем тут вообще я? — цокнул тот.       — Да при том! Пора уже забыть обо всех этих глупостях и думать о своей семье! Но ты же продолжаешь вечно ныть о своих Гавайях, о своем баре и серфе, вместо того, чтобы решать реальные проблемы, которые такими вот темпами, скоро накроют нас с головой, — махнула Оливия рукой в сторону Алекса. — Но тебе важнее поболтать с сыном обо всей этой чепухе, чем серьезно по-отцовски с ним поговорить! Конечно! И тем самым ты ему показываешь, что это норма! Его музыка важнее нас, как для тебя Гавайи!       — Дорогая, прекрати немедленно! — попытался осадить ее Оливер. — Ты сейчас преувеличиваешь! Это просто моя мечта, в чем проблема? Я что не имею права помечтать?       — Ну раз это просто мечта, то зачем ты постоянно про это говоришь? — молола незнамо что Оливия, у которой кажется не на шутку сорвало планку. — Будто бы в один день возьмешь да сорвешься туда, бросив нас тут на произвол судьбы.       — Господи, родная! Что ты несешь? — схватился за голову Оливер. — О чем ты вообще? Куда я сорвусь? Думаешь я так могу сделать? Я работаю целыми днями, только чтобы все вы жили в достатке. Куда мне ехать и зачем?       Алекс нахмурился и строго уставился на отца. Что за хуйню он сейчас говорит? И почему несколько минут назад говорил ему совсем другое? Он врал ему? Или врет сейчас?       — А я не знаю, что там у тебя в голове, — постучала костяшками пальцев мужу по лбу Оливия.       — Ну прекращай, никуда я не уеду, что ты придумала, — постарался мило ее успокоить Оливер. — Здесь моя семья, наш дом, мой бизнес. Дела как никогда идут в гору, мы расплатились за дом, взяли в кредит нам с тобой новые машины… Сейчас совсем не время куда-то ехать. У нас и здесь все отлично.       Алекс раздраженно фыркнул, подскочил с кровати и схватил гитару, затем вернулся обратно и заиграл.       — Так что прошу, милая, не надо вот этого всего. Я не собираюсь никуда уезжать, но помечтать-то — имею право, — продолжал молоть успокаивающие речи Оливер. — А сейчас дай мне просто поговорить с сыном.       Оливия смерила его прищуренным взглядом.       — Надзиратель закатил вечеринку в окружной тюрьме, — вдруг запел Алекс, подпевая Элвису.       — Вот видишь, он уже готов разговаривать, — указал на него Оливер.       Оливия скрестила руки на груди и перевела взгляд на Алекса.       — Там была тюремная группа, и они стали играть, — продолжил тот, не сводя строгого взгляда с Оливера.       — Вот видишь, он уже запел! Настроение значит хорошее! — задорно стал притопывать Оливер.       — И тюрьма начала танцевать свинг, — продолжил Алекс, агрессивно ударяя по струнам.       Оливер поднялся на ноги и принялся поочередно крутить ступнями по полу, также решив по примеру зэков из песни Элвиса станцевать свинг.       — Вы, наверно, слышали, как поют эти безумные уголовники, — перешел с пения на некий крик Алекс. — Давайте зажигать, все, давайте зажигать!       Оливер закрыла глаза, сжал кулаки и задвигал локтями, продолжая крутить ногами хлеще некуда.       — Каждый в камере танцевал под тюремный рок! — еще громче заорал Алекс.       Оливер и вовсе вошел в раж и стал выбрасывать поочередно ноги вверх, крутясь на месте и так и сяк.       Элвис уже перешел ко второму куплету, но Алекс больше не пел. Лишь очень уж строго смотрел на отца исподлобья, и резкими движениями бил по струнам, выдавая не на шутку тюремный рок.       — Ты нормальный? — уставилась на мужа как на еблана Оливия.       — Давайте зажигать, все, давайте зажигать! — снова язвительно запел Алекс, а Оливер тоже стал подпевать. — Каждый в камере танцевал под тюремный рок!       — Кукла, хватит! — одернула Оливера за рукав рубашки Оливия. — Ты что не видишь, он же издевается над тобой!       Оливер замедлился, продолжая пританцовывать менее интенсивно, и взглянул на сына. Встретился с ним взглядом и тут же замер. М-да, кажется, настроение Алекса и впрямь не улучшилось, а все это было лишь подъебом в сторону отца.       — Эм… — перевел дыхание Оливер, вытерев со лба проступившие от зажигательного танца капельки пота.       — Уйдите отсюда! — вскрикнул Алекс, отбросив гитару на кровать. Вскочил и ударил по кнопкам магнитофона, выключив музыку. — У меня из-за вас заболела голова! — зарычал он, а после зажмурился и схватился за голову.       — Ах! — выдохнула Оливия.       — Прости, детка… — пробормотал Оливер, все пытаясь перевести дух после свинга.       — Звезда моя, прошу, успокойся, хорошо? — мягко заговорила Оливия. — Мы сейчас уйдем. А ты выпей таблетку и ляг отдохни.       — Да-да, — закивал Оливер. — Я налью воды, — выпалил он и побежал в ванную.       — Но только помни, что наш разговор не закончен, — чуть построже, но без криков продолжила Оливия. — И мы обязательно его продолжим позже.       — Вот, держи, — прибежал Оливер и всучил Алексу стакан воды.       — Да уйдите же вы! — с грохотом поставил стакан на стол Алекс и махнул рукой на дверь.       — Все-все, уходим… Не нервничай только, а то голова еще сильнее разболится… — забормотали наперебой друг другу родители и попятились к выходу.       Оливер открыл дверь, и они оба вышмыгнули в коридор.       — Кукла, ты просто идиот! — слышал Алекс раздраженный шепот Оливии за дверью. — С этим своим танцем… Это было очень глупо!       — Глупо было тебе устраивать этот скандал, когда я пытался спокойно поговорить с ним по душам…       Алекс же плюхнулся на кровать, отвернулся к стене и закрыл глаза ладонями, дабы стало максимально темно. В голове пульсировало и неприятно гудело. Придется все же и впрямь пить таблетку.