Что слышит Алекс Блэкберри в нирване

      После случившегося Оливер и Оливия решили пока не беспокоить Алекса. Все же его головные боли — это не шутки никакие. Да и никакого толка от разговоров в таком состоянии уж точно не будет. Так что пусть сегодня отдохнет, а уж завтра они продолжат воспитательные беседы.       Сами же они решили пока обсудить, как же им действовать дальше. Ибо вот эти их разные подходы точно ни к чему дельному не приведут. Какой толк, если один родитель, несмотря ни на что, хочет быть мягким и милым, а второй, напротив, считает, что никакие разговоры по душам тут не уместны? Алекс, и без того не желавший признавать свою вину, запутается от такого диссонанса еще хлеще.       Посему для начала Оливер и Оливия решили выяснить недомолвки между собой. Оливия извинилась, что полила говном мечты мужа, да еще и перед сыном. Оливер же в свою очередь еще раз уверил, что это лишь мечты, и он совершенно точно не собирается бросать все здесь и мчать на Гавайи. На том и порешали, и сразу же приступили к обсуждению поведения Алекса. Очевидно было одно: то — все проделки незаметно подкравшегося переходного возраста. Ибо раньше, как бы порой ни вредничал Алекс, как бы ни показывал свой характер, никогда он не вел себя подобным образом. Обижать маленькую сестру из-за какого-то дурацкого рисунка? Норма ли это? Совершенно точно, что нет. В этом Оливия и Оливер были единогласны. А вот в том, как же действовать в сложившейся ситуации, так и не могли найти консенсуса.       Но, как не крути, а решение принимать было надо. Оливер уверил жену, что самое главное сейчас показать Алексу образец спокойствия и благоразумия своим же поведением. Потому непременно надо пробовать разговаривать еще и еще, и рано или поздно это сработает. Оливия согласилась, но все же настояла, что, если разговоры не помогут, то придется прибегнуть к наказанию.       Так, собственно, и произошло. Оливер еще несколько раз пытался побеседовать с сыном, каждый раз пытаясь объяснить, почему тот неправ. Взывал к совести и то и дело напоминал о том, что он уже взрослый мальчик, а ведет себя совершенно по-детски. Но Алекс не очень-то его слушал. А точнее сказать — не слушал совсем. Все продолжал настаивать, что никто не имеет право принижать его творчество, а если кто-то это все же сделает, то он имеет полное право сделать тоже самое в ответ. А потом и вовсе переводил тему на Гавайи, не тонко намекая, как же Оливер прогибается под Оливию. И раз отец сперва говорит ему одно, а потом тут же и при нем же говорит ей совсем противоположное, то на каком основании Алекс должен вообще его слушать. Скорее всего его слова абсолютно ничего не значат.       Через пару дней Оливер, раздраженный таким общением сына, сдался и заявил Оливии, что очевидно она права, и все же стоит Алекса наказать.       Мерой пресечения был выбран классический домашний арест длиною в неделю. Алекс был настолько возмущен таким раскладом, что заперся в комнате сам, заявив, что это он изолирует себя от их общества, а не они его!       Впрочем, неделя быстро миновала, и пора была выпускать Алекса на свободу. Оливер и Оливия тешили себя надеждой, что, выйдя, тот осознает наконец свою ошибку и соизволит извиниться перед всеми ними, а в первую очередь перед Лизи. Но, ясен хуй, не тут-то было. Алекс вышел как ни в чем ни бывало, даже и не думая о каком-либо раскаянии.       И тогда, родители, пожав плечами, решили оставить уже эту ситуацию. Может то была единичная вспышка, и такого больше не повторится, так какой тогда толк так долго акцентировать на этом внимание?       И им даже показалось сперва, что в этом есть правда. Алекс стал как ни в чем ни бывало общаться с сестрами. Да и с Оливером и Оливией в целом общался без особого негатива. Да, холоднее, чем обычно. Но это ведь норма после того, как произойдет конфликт? Наверняка это временно. Так что пусть все остается как есть.       К слову, с Лизи у Алекса тоже, кажется, не было особо никаких недомолвок. Он как и прежде мило с ней возился и играл наравне с Ниной. Единственное — больше не предлагал Лизи свои услуги художника. Уж слишком его задели ее слова тогда! И отметил для себя, что даже если она попросит сама, то он откажет — пусть не обижается. Ибо раз ей не нравится, как он рисует, то пусть и рисует тогда сама. Впрочем, сама Лизи больше и не просила брата рисовать что-либо. А то еще вспылит опять, снова эти ссоры, крики… Совсем ей этого не хотелось. И хоть иногда она с завистью косилась на рисунки, что Алекс рисовал для Нины — просить сама не решалась. Пусть лучше все будет так, как есть. А нарисовать она и сама себе что-то да сможет. Пусть не так красиво, пусть где-то криво. Но ничего страшного, главное больше никаких ссор. Это куда важнее.       Но, как бы благополучно все ни было на первый взгляд, вскоре стало очевидно, что тот случай был нихуя не единичный. И переходный возраст вовсю продолжает ебашить по психике Алекса, что то и дело выдавал какую-нибудь новую ебалу, устраивая психи на ровном месте и так и эдак показывая свой характер.       Оливер и Оливия же хватались за головы, не понимая, что такое творится с их славным мальчиком. А главное, не понимая, как себя при этом вести.       Все это продолжалось около трех месяцев, в течение которых Алекс устроил минимум пять скандалов. Благо, больше не трогал хотя бы малышек. В основном доставалось родителям. Те уже с толку сбились, пытаясь найти подход к сыну. В основном действовали все по той же классической схеме. Сперва Оливер пытался мило поговорить с Алексом, объяснить и разложить все по полочкам, почему же его поведение в той или иной ситуации неприемлемо. Но, естественно, это не действовало! Эти тупые разговоры выводили Алекса из себя еще больше! Ибо никакой искренности он теперь в них не чувствовал. Ведь отчего ему быть уверенным, что отец сейчас не скажет ему одно, а затем Оливии противоположно другое? Он уже видел такое!       И тогда Оливер, обессилено опуская руки по швам, сдавался, и они вместе с Оливией снова и снова назначали Алексу очередное наказание. Но тому кажется было на это и вовсе поебать!       И вот после очередной ссоры, Оливия и Оливер решили, что так больше продолжаться не может. Надо решать эту проблему! И придумали один, гениальный на их взгляд, план.       — Ну что, куклы, здесь вы проведете следующие два месяца, — улыбнулась Оливия, обведя ладонью старинную двухэтажную виллу, построенную по всем каноном прованса. — Ох, дом, мой милый дом, — склонила она голову набок.       — И мы будем кататься на лошадках! Кататься на лошадках каждый день! — радостно запищали сестры, взялись за руки и закружились на месте.       — Они точно купили мне кухню? — забубнил Макс, шаря в чемодане, сплошь забитом пластиковыми поварешками.       — Конечно точно, звезда моя. Не просто купили — дедушка заказал ее у местного плотника. Уж поверь мне, каждая его работа — самый настоящий шедевр! Когда мне было девять, он сделал для меня такой чудесный кукольный домик! Ни у кого такого не было, все завидовали мне!       — Быстрее бы ее увидеть, мою кухню, — потер вспотевшими от волнения ладонями Макс.       — Мне точно нельзя поехать с вами обратно в ЭлЭй? — тяжело вздохнул Алекс, с безнадегой смотря на виллу.       — Детка, нет, — потрепал его по волосам Оливер. — Что делать дома все лето? Скучно. А каникулы во Франции — это круто! — поднял он большие пальцы. — К тому же здесь есть конюшня, рояль, а сколько кошек!       — Мне нужны не они, мне нужен Кобейн. Как он будет столько без меня? Он же будет скучать, страдать, волноваться! Еще решит, что я его кинул! — жалобно простонал Алекс, пытаясь привести хотя бы какой-то довод, дабы уехать обратно в Штаты.       — Да брось, он всего лишь кот, — отмахнулся Оливер. — Ему что — главное поесть да поспать в тепле. Уж переживет без тебя два месяца…       — И дурацкий рояль мне не нужен, почему нельзя было взять гитару? Ну хотя бы укулеле? — не унимался страдать Алекс.       — Детка, ну хватит, серьезно, — мягко сказал Оливер, положив ладонь ему на плечо. — Ты приехал сюда отдыхать и расслабляться. Так и делай это! Бегай, катайся на лошадях, дыши свежим воздухом!       — Я хочу домой… — привалился к нему Алекс, в надежде, что отец погладит его по волосам, пожалеет, а там, глядишь, заберет его с собой обратно домой.       — Прекращай ныть, вон, смотри, как девочки рады, — указал на кружащихся сестер Оливер. — Последуй их примеру, и взгляни на происходящее под другим углом…       — Уже приехали? А чего не заходите? — вышла из дома Сьюзен, подошла к дочери, обняла и поцеловала в щеки.       — Да вот только подъехали, мам, — улыбнулась Оливия.       — Ба! Ба! Привет! — закричали Лизи и Нина, подбежали к Сарандон и обняли за ноги.       — Девочки мои, — улыбнулась та, погладив их по спинам. — Такие большие стали, сколько мы не виделись?       — Где моя кухня? — даже не поздоровавшись, запыханно подбежал к ней Макс.       — В твоей комнате, Макс, — кивнула Сьюзен. — Настоящая. Французская. Беги и посмотри на нее!       — Ох… Ах… — схватился за сердце Макс и побежал в дом.       — Эти два месяца будут самыми отвратительными в моей жизни, — тяжелее некуда вздохнул Алекс, взялся за чемодан и покатил к дому.       — Алекс, — смерила его недовольным взглядом Сьюзен. — А здороваться тебя не учили?       — Макс только что этого не сделал, почему же ты ему ничего на этот счет не сказала? — исподлобья посмотрел на нее Алекс, остановившись.       — Вы только посмотрите! — всплеснула руками миссис Сарандон. — Он вздумал меня еще учить! Будет тут со мной пререкаться! Где его манеры, Оливия? Ну ничего… Ничего, я обучу его как следует. Учти, юноша, с завтрашнего дня никаких поблажек! Будешь наравне с остальными приобщаться к классической музыке, французскому, танцам, верховой езде, а также урокам этикета, — выставила она на него указательный палец.       — Мам, не нужно с ним так строго, — поджала губы Оливия.       — Тоже решила поучить меня? — вздернув рыжую бровь, взглянула Сьюзен на дочь.       — Пойдем, детка, помогу тебе донести чемоданы до комнаты, — перехватил чемодан у сына Оливер, решив увести Алекса, дабы тот не слушал разговор Оливии и Сьюзен, еще услышит про их план, распсихуется, что будет совершенно лишним. — А где Юрий? Хотел перекинуться с ним парой слов? — повернулся он к Сарандон.       — Там, в доме, — махнула она ладонью. — Поищи его в винном погребе, роет там какой-то тоннель для своих кошек.       Оливер сложил в кольцо пальцы, приобнял сына за плечи и повел в дом.       — Мама, пожалуйста, не нужно перегибать палку с Алексом, — заговорила Оливия. — Относись к нему, как и к остальным детям.       — Оливия, я тебя не понимаю, — достала сигарету Сьюзен, вставила в мундштук и закурила. — Вы же привезли его сюда на перевоспитание! Сама же говорила, он распоясался, стал выходить из-под контроля!       — Да, все так и есть, — кивнула в ответ Оливия. — С ним нужно быть построже, нужно перевоспитать. Но не давить на него, понимаешь? Он этого не любит. Палку перегибать не стоит, иначе мы получим регресс, и кукла станет еще более агрессивным. Не стоит выделять его среди остальных, показывая, что он тебе не внук. Для меня он такой же сын, как и Макс. Прошу, отнесись и ты к нему также.       — Посмотрим, что получится, — затянулась Сьюзен и выпустила из уголка рта тонкую струйку дыма. — И я сама знаю, что и как правильнее сделать, дабы он уже понял, что это — быть послушным и покладистым ребенком. Не волнуйся, милая, он в надежных руках…       — Надеюсь, не в ежовых рукавицах… — тяжело вздохнула Оливия.       — Не будет их сейчас, пройдет пару лет, и ты завоешь от его поведения, — фыркнула Сьюзен.       — Просто не дави сильно, будь к нему справедлива, — положила ей ладонь на плечо Оливия. — Звезды мои, пойдемте в вашу комнату, помогу вам расположиться, — обернулась она к Нине и Лизи.       Донеся чемодан Алекса до его с Максом комнаты, Оливер предложил сыну располагаться, а сам же пошел на поиски Куклачева. Искать долго не пришлось, он оказался там, где и сказала Сьюзен, в винном погребе.       — Юрий? Что ты здесь делаешь? — остановился он посреди комнаты, сплошь уставленной огромными винными бочками да полками с бутылками.       — О, Олег! Ну здравствуй-здравствуй! — отбросил в сторону лопату Куклачев и кинулся обнимать зятя. — А вы что, уже приехали? Я думал, что завтра. Совсем закрутился с этим лабиринтом!       — С каким еще лабиринтом? — приподнял бровь Оливер.       — Видишь ли, решил вырыть под нашей виллой огромный такой лабиринт, где будет проходить уникальное шоу с участием моих кошек! — почесал кончик красного напомаженного носа Юрий. — Даже и не проси рассказать, в чем соль программы! Не скажу, это будет сюрприз! Надеюсь, что будет… — тяжело вздохнул он, покосившись в сторону тоннеля, что уже прорыл в стене.       — Какие-то проблемы? Может чем-то помочь? Не забывай, что я владелец строительной компании, если что, и подсобить могу.       — Дааа, — широко отмахнулся Юрий. — Чем тут поможешь-то? Разве тебе под силу расширить наш участок? Боюсь, не получится того масштаба, что я запланировал. А тогда не будет никакой грандиозности! Но там посмотрим, может, еще и все выйдет, — закатал он рукава рубахи в цветной горошек, вновь взялся за лопату и стал копать. — А ты чего хотел-то? Просто зашел или по делу?       — Хотел поговорить по поводу Алекса, — скрестил руки Оливер и оперся спиной о каменную стену. — Сьюзен же рассказывала, что мы привезли его вам как бы на перевоспитание? В последнее время он очень…       — Да-да, я слышал — распоясался, — пропыхтел Куклачев ебаша лопатой и с силой отшвыривая комья земли за спину.       — Распоясался, — кивнул Оливер. — Так вот, Оливия хочет, чтобы вы были с нем построже, дабы перевоспитать. Но дело в том, что Сьюзен… Эм… Ну как бы очень упертая и несговорчивая дама…       — Проще сказать — стерва. Да, Сьюзи, она такая. Любит поебать мозги всем, — усмехнулся Юрий.       — Но не уверен, что все это именно то, что позволит Алексу стать спокойнее. Думаю, нужен иной метод по его воспитанию, — пошел на перерез планам жены Оливер. — Нужно создать максимально добрую атмосферу вокруг него, дабы он смог почувствовать себя комфортно. А ты, Юрий, человек добрый, мягкий. Кто, если не ты, сможет помочь Алексу? Кто, если не ты, сможет осадить Сьюзен, когда она начнет…       — Ебать мозги Алексу, — продолжил Куклачев, вытирая пыльной рукой пот со лба, при этом измазав лицо землей.       — Именно, — щелкнул в пальцы Оливер. — Пожалуйста, повлияй на все это. Ему нужно спокойствие, а еще разговоры. Это и есть ключ к его перевоспитанию.       — Полностью согласен, Олег. Я прослежу за этим, — согласился Куклачев, кажется, слушая его в пол-уха — так сильно был занят своими лабиринтовыми делами.       — Вот и славно, — хлопнул в ладоши Оливер.       Так и оставили Оливия и Оливер детей на летние каникулы в Париже. Да вот только то был не отдых никакой. Каждый день Сьюзен устраивала внукам уроки культуры, в надежде вырастить из Лизи и Нины — леди, а из Макса и Алекса — джентльменов. Обучение верховой езде, уроки вальса, французского — все это была программа минимум на день. Несколько раз в неделю миссис Сарандон обучала детей правилам этикета за столом, а также нормам поведения в приличном обществе. Заставляла слушать классическую музыку культовых мировых композиторов, показывала сотни репродукций именитых художников. В дополнение ко всей этой ерунде ежедневно принуждала Алекса к игре на рояле.       Несложно догадаться, что все эти занятия казались Алексу не то что нудными — невыносимо скучными! От игры на рояле тошнило, голова болела от всех этих картавых носовых звуков французского языка, а уж правила этикета, в особенности столового, и вовсе вгоняли в тоску. На занятиях он то и дело подкатывал глаза, всем своим видом показывая Сьюзен, что все это ему не то что не интересно — нахуй не надо. Та же, в свою очередь, нешуточно раздражалась его поведением, время от времени наказывая дополнительными занятиями и пытаясь переломать характер. Но тот никак не ломался! Как бы надменно ни вела себя с Алексом Сьюзен, как бы ни наказывала, ни вынуждала заниматься своей пафосной ебалой, тот изо всех сил держал себя в руках, дабы не сорваться и не закатить скандал. Ибо ну зачем? Показать ей, что она права? Что тот невоспитанный хабал? Ну уж нет, нужно раздражать ее и дальше своим похуистичным поведением!       А что же Юрий? Кажется, он обещал осаживать жену, не давать ей ебать мозги никому, что, собственно, и происходит! А Юрию было в принципе и похуй, чем там занимаются его жена и внуки. Ибо работы с копкой тоннеля волновали сейчас куда больше. Все шло не по плану! Кажется, его задумка с лабиринтом никак не помещалась под дурацкой виллой. Территория была крайне мала для проекта! Но Юрий не отчаивался и продолжал копать, перечерчивая чертежи и отказываясь от некоторых идей, что не на шутку удручало. Но все же по вечерам собирал в гостиной внуков и кошек, да устраивал первым представление с участием вторых. Также нет-нет да увлекал детей к себе в подвал, дабы те помогали с прорытием лабиринта. Сам же в это время пил вино, рассказывал им всякие небылицы о своих приключениях в России, что почему-то носили какой-то криминальный характер, да обучал русскому языку, утверждая, что то — настоящий язык аристократов, не чета той буржуазной хуйне, которую навязывает Сьюзи.       Так прошла неделя, вторая. Сьюзен не унималась проводить занятия, а Алексу от них становилось все невыносимее и невыносимее. Чем вообще заниматься в перерывах? Чем занять себя здесь, в ебучей Франции? Рисовать, играть с кошками? Конечно, это классно и здорово. Но если, кроме этого, ничего другого не остается, то через какое-то время и любимое занятие становится скучной хуйней.       Как-то раз, уже и не зная, чем себя занять, Алекс зашел в зал для танцев и плюхнулся за рояль.       — Ёбаный ужас… — протянул он, обреченно уронив голову на клавиши.       По залу раздался хаотичный звон рояля, а Алекс бездумно уставился в одну точку.       — Хм… — вдруг протянул он. — А что, если?..       Поднял голову, положил пальцы на клавиши и принялся нажимать, подбирая какую-то мелодию. Через минуту пальцы забегали быстрее, а по залу стал разносится проигрыш «Smell like a teen spirit» Нирваны.       Алекс довольно улыбался. Впервые за долгое время игра на рояле ничуть не напрягала, а напротив приносила огромное удовольствие. Было очень необычно не просто слушать — создавать кавер на гранж в классическом стиле. Вот что значит по истине нехуй заняться человеку! Нашел себе развлечение там, где даже раньше и подумать не мог!       Вдруг двери резко распахнулись и внутрь прошла Сарандон. Алекс вздрогнул и остановился.       — Ты уже занимаешься? Отлично! — самодовольно улыбнулась она, решив, что ее методика воспитания Алекса начала давать первые плоды. — У нас как раз урок танцев, — подошла она к окнам и распахнула шторы.       — Ай, — зажмурился от ударивших в глаза солнечных лучей Алекс.       В гостиную зашли Лизи и Нина, наряженные в кружевные белые платья в пол. Волосы же из были собраны в дули и заколоты на затылках. За ними зашел и Макс, что выглядел довольно нелепо в черных обтягивающих лосинах из полиэстера.       — Обожаю танцевать! — пробежала в центр зала Лизи, расставила в стороны руки и закружилась.       — Элизабет, не расслабляемся, — подошла к ней Сарандон и одернула за руку. — Приличные леди себя не ведут как вертихвостки!       — А после танцев мы пойдем кататься на лошадях? — поинтересовалась Нина, усаживаясь на пол.       — Нина, что ты делаешь? Немедленно встань с пола! Зачем ты туда села? Ты что же, нищенка? Подкинуть тебе пару монет? — смерила ее недовольным взглядом Сьюзен.       — Прости, ба, — виновато оскалилась та, поднимаясь с пола.       — А что касаемо верховой езды, то нет. После танцев сначала французский, а уж потом — конная прогулка, — пояснила за расписания занятий Сарандон.       — О, нееет, — прорычала Лизи, подняв лицо к потолку. — Только не французский! Ненавижу!       — А должна полюбить. Ибо это язык любви! — достала Сьюзен из декольте мундштук и вставила в него папиросу. — Если не выучишь его, как найдешь себе кавалера в будущем? Помяни мое слово, никто и не взглянет на тебя с твоим английским!       — А когда будет урок чаепития? Я проголодался, — спросил Макс, заглянув под крышку рояля в поисках съестного. Увы и ах — там ничего не оказалось, и желудок предательски заурчал.       — Хватит есть, Макс. И вообще, не забыл, что ты на диете? Ты понимаешь же что твой вес — не норма? Я даже боюсь представить какой уровень сахара в твоей крови! А какой холестерин! — завозмущалась Сьюзен. — И куда только смотрит твоя мать?!       — Мама всегда дает вкусно покушать, — пробурчал Макс, опустив руки-валики по швам.       Алекс же под шумок встал из-за рояля и покрался на выход, надеясь уйти незамеченным.       — Так, а ты это куда собрался? — уперла руки в бока Сьюзен.       Алекс остановился, цокнул и медленно обернулся к ней.       — Я уже позанимался, а значит свободен, — сбрехал он.       — Поиграл на рояле? Что ж, похвально! А теперь танцы. Иди переоденься в лосины и возвращайся. Только давай поживее, урок уже начался, — постучала она концом мундштука по циферблату наручных часов.       — Но я не люблю танцевать! — возмущенно похлопал глазами Алекс. — Ты же это знаешь! И не буду одевать тупые лосины, я не педик!       — Ах! — вскрикнула Сарандон, округлив рот пафосным бубликом. — Да ты что, охуел так выражаться?       — А ты? — метнул стрелы Алекс.       Но не успел разгорающийся конфликт всколыхнуться, как по комнате раздался глухой треск. Все обернулись на шум, и в глаза сразу же бросился старинный граммофон, что валялся на полу, разбитый на несколько частей. Рядом стоял Макс и жевал пластинку.       — Макс, что ты наделал? — взвизгнула Сарандон. — Ты знаешь, сколько он стоит?       — Я думал, это шоколад, — бубнил тот, все пытаясь откусить кусочек от винила.       — Ты чокнутый? — подбежала к нему Сьюзен и выдернула из рук пластинку. — И как теперь вы будете танцевать? Где соизволите взять музыку?       — Ооо, танцев что, не будет? — удрученно протянула Лизи.       — Ну блин, — опустила уголки губ Нина. — Я так хотела потанцевать…       Алекс с жалостью посмотрел на сестер и поджал губы.       «Стремно, что жирный обломал малышек… Им же так нравятся эти дурацкие танцы…» — подумал он.       — Вообще, я могу сыграть, а они потанцуют, — пизданул Алекс, пожав плечами. — Мне не тяжело.       — Придумал какую-то подставу? — прищурено уставилась на него Сарандон.       — Нет, — передернул плечами Алекс от вида жутких морщин, образовавшихся у ее глаз. — Просто не хочу расстраивать малышек.       — Учти, придумаешь выкинуть хоть что-то и сорвать нам урок танцев — накажу, — выставила она на него сигарету.       — Я спасаю твой урок танцев, а не срываю, — цокнул Алекс и пошел за рояль.       «Дура ебаная!» — мысленно выругался он. Уселся на пуфик и открыл нотную книгу.       — Выпрямись, — подошла у нему Сьюзен и, с силой вцепившись ногтями, потянула его плечи на себя. Да с такой силой, что между лопаток неприятно защемило.       — Ай! — скривился Алекс.       — Так и сиди, — приказала Сарандон, но руки не убрала. — Иначе привяжу к твоей спине швабру, раз сам со своей сутулостью не желаешь бороться. Понял?       — Понял, — рявкнул Алекс, продолжая выбирать нотную композицию.       — Так, девочки, Макс! — отпустила его Сьюзен и пошла к центру комнаты. — Все сюда, начинаем! Сегодня у нас будет вальс! — хлопнула она в ладоши, блаженно закрыв глаза. — Нашел что-то подходящее? — стрельнула она раздраженным взгляд на Алекса.       — Нашел, — буркнул тот, остановившись на какой-то хуйне от Шопена.       — Прелестно, начинай! — надменно махнула она в его сторону. Сама же изящно вскинула над головой руку, выставила ногу вперед, откинула голову и закрыла глаза. — Ну же, начинай! — поторопила она, даже не смотря на Алекса.       Тот нарочито ссутулился и заиграл.       — Иии… Раз-два-три! Раз-два-три! — закружила по залу миссис Сарандон, не выпуская при этом из руки сигарету. — Ну, чего встали! Повторяйте за мной! — тявкнула она на сестер и Макса. — Иии раз-два-три! Раз-два-три!       «Быстрее бы уже закончилось это дебильное, вонючее лето…» — обреченно подумал Алекс, продолжая лабать Шопена.       Вечером того же дня состоялся урок верховой езды. Выдав детям жокейные шлемы, Сьюзен усадила их на лошадей и наказала ездить по кругу уличного загона. Покатавшись минут пять, Алексу наскучило это дело, и он стал нудеть, как устал, как кружится голова от езды по всем этим кочкам и ухабам. Сьюзен сразу же сняла его с лошади и велела сесть в тень, ибо была наслышана от дочери, что головные проблемы Алекса — не шутки, и ежели он начнет жаловаться на них, нужно немедленно создать комфортные и спокойные для него условия.       — Сиди тут, — указала она под дерево, где валялся рюкзак Алекса, что он взял с собой на прогулку. — Если начнутся боли, пойдешь в дом и выпьешь таблетку, — даже не взглянув на него бросила она и поспешила к внучкам, побоявшись, что те в любой момент могут пиздануться с лошадей.       Алекс же уселся на траву и со скучающим видом уставился на сестер, что катались на лошадях.       — Элизабет, не отпускай поводья, иначе свалишься и убьешься! Красиво ли это — ходить в гипсе и царапинах? — командовала Сарандон, постукивая жокейской плеточкой себя по бедру. — Нина, сядь в седле ровнее! Сидишь как неотесанный конюх!       «Старая ведьма», — подкатил глаза Алекс, потянулся к рюкзаку и достал оттуда плеер и наушники.       Надел их на голову и нажал на кнопку воспроизведения, дабы больше не слушать этот мерзкий командный голос. Послышалось веселенькое гитарное соло, абстрагировавшее Алекса от реальности.       — Люди пытаются нас принизить, — бодро запел Пит Таунсенд, вокалист «The Who». — Говоря о моем поколении! — поддержали его остальные ребята из группы, задорно аккомпанируя себе хлопками в ладоши. — Лишь потому, что мы делаем по-своему… Говоря о моем поколении…       Алекс усмехнулся, наблюдая за Сьюзен, что говорила явно какие-то гадости Максу, что сидел на лошади задом-наперед и мацал ее за хвост. Благо, Алекс не слышал, что именно она там говорила, но наверняка нравоучала. Черт! Как же она достала!       — Их поступки выглядят просто ужасно, говоря о моем поколении, — не унимались парни из «The Who». — Надеюсь умереть прежде, чем состарюсь!       — Надеюсь умереть прежде, чем состарюсь… — подпел под нос Алекс, потянулся к рюкзаку, достал оттуда альбом для скетчей и карандаш.       Положил на согнутые колени, приставил грифель к листку и стал оглядываться по сторонам, ища, что же ему нарисовать.       — Это мое поколение! Мое поколение, детка! — не унимался молодиться Пит Таунсенд, что приходился ровесником, если не старше, миссис Сарандон.       Алекс хотел было нарисовать птицу, что уселась на ветку, но та взмахнула крыльями и упорхала. Кого же тогда нарисовать? Точно, лошадь, он нарисует лошадь! Выбрал одну из трех, скачущих по кругу загона, и начал рисунок.       — Почему бы вам не заткнуться… Говоря о моем поколении, — не унимались «The Who», как бы намекая на то, что Алекс — герой своего времени. — И не попытаться врубится в то, что мы говорим… Говоря о моем поколении…       Алекс же стал внимательно изучать движения лошади, расположение мышц ее тела, дабы более реалистично перенести на бумагу. Вытянул перед собой карандаш, зажмурил глаз и стал водить по нему пальцем, крутя и так, и сяк, измеряя пропорции лошади, затем вновь приступил к рисунку.       Закончив с лошадью, понял, что на рисунке чего-то не хватает, как-то пусто. Тогда решил добавить фон. Но и с фоном чего-то не хватало. Хммм… Точно! Наездник! Нужно нарисовать наездника! Кого из трех? Макса не эстетично, Лизи рисовать он зарекся… Тогда тут и думать нечего! Очевидно же кого нарисовать!       Высунул кончик языка и принялся рисовать Нину.       — Что ты тут слушаешь? — через какое-то время подошла к нему Сьюзен, бесцеремонно стащила с головы наушники и приставила к уху. — Что это за дрянь такая? — сморщилась она. — В моем доме ты такое слушать больше не будешь! Только классика! — схватила она плеер и стала наматывать на него провод от наушников.       — Эй! Отдай! — возмутился Алекс.       — Отдам, когда куплю для тебя диск с классической музыкой, — слишком пафосно задрала она нос и пошла в сторону конюшни.       — Ааагрр… Тупая сука, — процедил Алекс, провожая ее строгим взглядом.       — Эй, Алекс, Алекс! Ты рисуешь? Покажи, что нарисовал? — подбежала к нему Нина и заглянула в альбом.       — И я хочу посмотреть, покажи! — подошла Лизи и с интересом вытянула шею, держа подмышкой жокейный шлем.       — Вот, — развернул к ним рисунок Алекс, сам же продолжая озлобленно смотреть на вход в конюшню.       — Вау, это что, я? — воскликнула Нина.       — Мхм, ты, малышка, — кивнул Алекс, наконец, взглянув на сестер.       — Как красиво! — захлопала в ладоши Нина.       — Ммм… Красиво… — расстроенно поджала губы Лизи, раздосадованная тем, что ее-то он и хуй нарисовал.       — Нравится, да? — улыбнулся Алекс, дюже довольный похвалой.       — Очень! Очень нравится! — не унималась верещать Нина.       — И тебе, да, малышка? — с подъебом спросил он, взглянув на Лизи.       Та молча кивнула, отводя взгляд от его рисунка, уж очень неуютна ей была вся эта ситуация.       — Дарю, — сказал Алекс, вырвал из альбома листок и протянул Нине.       — Ах, спасибо! — взяла его она и вновь стала рассматривать. — Ты так классно рисуешь, Алекс!       — Ой, ды… — отмахнулся тот, купаясь в лучах похвалы и авторитета.       — Как это круто! — обняла рисунок Нина. — Пойду найду деда и попрошу помочь мне повесить над кроватью! — сорвалась она с места и поспешила в сторону дома.       — Все нормально? — обратился Алекс к Лизи, что уставилась в сторону и видимо о чем-то задумалась.       — Мхм, — кивнула та.       — Точно? Выглядишь немного расстроенной, — зачем-то решил доебаться Алекс.       — Я в порядке, — натянуто улыбнулась Лизи, сложа пальцы кольцом.       — Мне кажется, что не совсем. Какие-то проблемы? — не унимался вести себя ебано Алекс. Злопамятный ублюдок!       — Девочки, скорее сюда, мне нужна помощь! — послышался раздраженный голос миссис Сарандон из конюшни. — Блять, быстро! На меня сейчас упадет седло!       — Пойду помогу бабушке, — вздохнула Лизи и, опустив руки по швам, поплелась в сторону конюшни.       — Да вы там уснули все? Я же сказала — скорее сюда! — разъяренно кричала Сьюзи.       Лизи ускорила шаг и перешла на бег. Так же в конюшню побежала и Нина, услышав вопли бабки.       «Лучше б, блять, придавило ее седлом», — злорадостно подумал Алекс и стал собирать свое барахло в портфель.       Сунул альбом, сгреб разбросанные по земле карандаши и пихнул внутрь. Уже хотел закинуть портфель на плечо, как вдруг остановился, уставившись на кору дерева.       По стволу ползла жирная виноградная улитка, оставляя за собой влажный след.       Алекс осторожно дотронулся пальцем до ее раковины, затем постучал ногтем. Улитка замерла.       «Какая противная…» — брезгливо сморщился Алекс, отлепив улитку от ствола и взглянув на ее слизистое тело.       Передернул плечами, сел на корточки и посадил улитку на траву. Тут в голову пришла идея. Что, если нарисовать еще одного персонажа для серии его рисунков «Монстры подземки ЭлЭя». А лучше не ЭлЭя, а Парижа! Как бы ответвление от основной серии.       Алекс снова полез в портфель за карандашами и альбомом, мысленно уже воображая очередного монстра.       «С кем бы ее скрестить…» — думал он, затачивая карандаш ножиком.       Стал оглядываться по сторонам, сунув карандаш за ухо и пытаясь найти еще какую-нибудь живность, чтобы создать нового монстра. Но никого интересного на глаза не попалось. Тогда он задумчиво уставился вдаль, мысленно вспоминая всяких животных, что могли бы подойти для его рисунка.       В это время из конюшни вышла Сьюзен, а за ней Лизи и Нина.       Сьюзи раздраженно отряхивала жокейские брюки, что-то попутно рассказывая девочкам. Через минуту Нина развернулась и побежала к дому, Лизи же удрученно пошагала за ней. Но Сьюзен ее окликнула, и та вернулась.       Но Алекса мало волновало, что там за беседа происходила между малышками и бабкой, ведь у него в голове возник отличный образ. То что нужно!       Он выхватил карандаш из-за уха, развернул альбом и принялся делать быстрый набросок, поглядывая то на улитку, то в сторону конюшни.       «Лицо надо более скользкое…» — отстранил он альбом на вытянутую руку через несколько минут и снова продолжил рисовать.       Не на шутку сосредоточено уткнулся в лист, прикусив кончик языка. Короткими резкими движениями водил по бумаге, порой хватался за ластик, дабы стереть не удавшиеся штрихи, а порой размазывал графит пальцем. Довольно кивал и ухмылялся, то и дело отстраняясь и оценивая результат.       — Да ты вообще меня не слышишь? — кто-то потряс его за плечо.       Алекс встряхнул головой и поднял взгляд. Над ним, уперев руки в бока, стояла Сьюзен.       Алекс цокнул и быстро захлопнул альбом, пока та не успела рассмотреть на рисунке свое лицо, покрытое слизью и выглядывающее из улиточной раковины.       — Я с тобой разговариваю или с кем? — скрестила Сьюзен руки на груди.       — Чего? — подкатил глаза Алекс.       — Ты считаешь это нормальным, что я тут стою над тобой, а ты делаешь вид, что не слышишь? — продолжила возмущения Сьюзен.       — Я не слышал. Я рисовал, — постучал карандашом по обложке альбом Алекс.       — Ну конечно! Это ты своим родителям будешь рассказывать! — язвительно покивала головой Сьюзи. — Болит твоя голова? — поводила она пальцами над его волнистым чубчиком.       — Нет, — буркнул Алекс.       — Как же быстро у тебя все проходит, — хмыкнула Сьюзен.       — Я и не говорил, что она болела, — покривил лицом Алекс и стал быстро складывать альбом и карандаши в портфель, дабы свалить уже в дом. — Просто кружилась, — дернул он плечом и закинул портфель на него.       Хотел уже было развернуться и уйти, но Сьюзен одернула его за руку.       — Я с тобой разговариваю, и не позволяла уходить, — строго посмотрела она ему в глаза.       — Ах, ну да! Простите, мадам, можно мне уже отправиться в свои покои? — наигранно похлопал ресницами Алекс и согнулся в насмешливом поклоне.       — Хватит ерничать, молодой человек! — не купилась на его цирк Сьюзи.       — Ну чего тебе? — устало вздохнул Алекс.       — Почему Элизабет в таком настроении? — спросила она и махнула головой на Лизи, что сидела на ступеньках возле дома и удрученно отрывала мелкие цветочки от стебля лаванды.       — Мне откуда знать? — развел руками Алекс. — У нее и спроси. Я при чем?       — А я уже спросила. Хочу услышать твой ответ, — ткнула Сьюзен его стеком.       Алекс раздраженно отпихнул от лица стек и скривил губы.       — Ну же, — поторопила его с ответом Сьюзи.       — Я не знаю, я же сказал, — цокнул Алекс.       — Ладно, раз так… — поджала губы Сьюзи. — Хорошо, что я уже сама все знаю.       — Вау, — равнодушно протянул Алекс.       — Почему ты так нечестно поступил с Элизабет? — продолжила допрос Сарандон.       — В плане? — изображая непонимание, скривился Алекс.       — Ты должен одинаково относиться к своим сестрам, — выставила указательный палец Сьюзи. — Она мне рассказала про ваш конфликт.       — Какой еще конфликт? — скучающе вздохнул Алекс.       — Ну это невозможно! — всплеснула руками Сьюзен. — Хватит делать вид, что не понимаешь, о чем речь!       Алекс наигранно виновато улыбнулся и пожал плечами.       — О боже! — воскликнула Сарандон, закрыла глаза и приложила пальцы к вискам, как бы пытаясь держать себя в руках. — Ты невыносим! — помотала она головой и фыркнула носом, чем напомнила Алексу лошадь.       Он тут же смекнул, что можно добавить к его новому монстру каких-то лошадиных деталей, и прыснул. Будет забавно.       — Думаешь Элизабет приятно, что ты вот так показательно рисуешь Нину, а ее — нет? — смягчила тон Сьюзи.       — А, так ты об этом, — отмахнулся Алекс. — Мы вроде с ней давно уже все решили. Ей не нравится, как я рисую. Потому зачем бы мне рисовать ее? Чтобы она сказала, что мой рисунок дерьмо и выкинула его в помойку? Мне, как бы, жалко потраченных времени и трудов. А она еще обидится, что я ее как-то не так нарисовал, не в том стиле, не в той позе… Так зачем тогда это? Только опять с ней поругаемся.       — Ладно, мне давно все понятно с тобой, — искривила губы Сьюзен. — Что ж, раз ты такой невоспитанный упрямец, то будь по-твоему. Но знай, что отныне я буду следить за твоими рисунками. И только попробуй еще раз через них как-то обидеть Элизабет!       Алекс хмыкнул и кивнул, бросив взгляд на портфель.       — Отправляйся в дом и помой руки, — взяла она его за ладони, что там и тут были перепачканы в графите. — Через час обед, а вечером все вместе едем в Гранд-Опера. Посмотрим сегодня «Травиату».       С этими словами Сьюзи отпустила его руки, а затем шлепнула ему по ладони стеком. После задрала нос, расправила плечи и зашагала к дому.       — Очень, блять, интересно… — буркнул под нос Алекс и сжал ладонь, которая неприятно саднила от удара. — Сука… — поморщил он нос, провожая бабку строгим взглядом.       Так пролетела еще неделя. Точнее сказать, для Алекса она тянулась бесконечно долго. Все эти занятия французским, танцами, посещения Лувра и Гранд-Опера были невыносимо скучны. Алекс был уже на грани подростковой депрессии, проводя все свободной время, коего было не так уж и много, лежа в кровати и втыкая в потолок. Ведь даже плеер с наушниками Сьюзи теперь выдавала раз в день и всего на час, да и то конфисковав его кассеты и заменив их сборниками классической музыки. Из сносных развлечений оставалось лишь рисование. Но и им Сьюзен умудрилась заебать Алекса, наняв для него учителя по академическому рисунку. И каждый день, в то время, когда все занимались конной ездой, Алекс просиживал за мольбертом и рисовал всякую нахуй ему не нужную хуйню, вроде гипсовых голов древних мудрецов или бесконечных складок тряпок. Посему, когда у Алекса выдавалась свободная минутка, и он мог уже наконец закончить своих «монстров», рисовать уже совсем не хотелось. Вот он и ложился в кровать, уставляя взгляд в потолок и думая лишь о том, когда же уже закончится это тупое лето.       Единственной отдушиной, что хоть как-то удерживали Алекса от депрессии, был Юра с его кошками.       Каждую среду Сьюзи отправлялась в Париж, в парфюмерный магазин, куда отвозила лаванду с их полей, дабы там из нее изготовили элитные духи для парижским богачей, их жен и содержанок. И тогда наказывала Юре следить за внуками и, конечно же, проводить все положенные им занятия строго по расписанию. Куклачев мило улыбался и говорил, что Сьюзи может быть спокойна — он все сделает как надо. На деле же вся эта ерунда была ему интересна не больше, чем Алексу, и вместо стандартных занятий Юра просто забивал хуй. Либо занимался раскопкой своего тоннеля, оставляя детей на попечение самим себе, либо же устраивал для них кошачье шоу.       И вот наконец настала очередная среда.       Алекс открыл глаза и сразу улыбнулся. Услышал доносящиеся снизу голоса Сьюзи и Юры. Первая давала какие-то наставления второму, а это значит, что она вот-вот уедет. Наверняка уже обула туфли, нацепила на голову шляпку, подкрасила губы и кинула помаду в сумочку. Вот открылась входная дверь, Сьюзен еще продолжала что-то говорить. Юрий, скорее всего, лишь молча кивал — его голоса теперь слышно не было. И наконец дверь захлопнулась.       Алекс подскочил в кровати и хлопнул в ладоши. Наконец-то! Свободный день! Никаких тупых занятий! Можно делать все, что только захочется! От радости Алекс закрыл глаза, сжал кулаки и согнул руки в локтях, пританцовывая плечами под торжественную музыку, звучащую у него в голове.       Праздно провалявшись в кровати еще около часа, Алекс встал и отправился вниз. На кухне уже сидели сестры, Макс и Юра. Все уплетали блинчики с джемом, что приготовила кухарка. А по полу, столу и кухонному гарнитуру там и тут расхаживали кошки, которые тоже могли сегодня гулять, где им заблагорассудится.       Алекс почесал по спине полосатую бело-рыжую кошку, что сидела на свободном стуле, взял ее на руки и уселся на ее место, уложив кошку себе на колени. Та громко заурчала и свернулась клубком.       — Ну что, какие сегодня планы? — спросил Юрий. Достал из внутреннего кармана бархатного фиолетового пиджака маленький пузырек с содержимым чайного цвета и плеснул из него в свой кофе.       — Я буду играть в кухню! — поднял Макс руку с зажатой в ней вилкой, на которой болтался надкусанный блинчик.       «Кто бы сомневался…» — усмехнулся Алекс.       — А сегодня не будет танцев? — спросила Лизи.       — Конечно будут! — подмигнул Юра и хлебнул кофе. — Так мы и скажем бабушке, когда она вернется. А еще будет французский и… Чем вы там еще занимаетесь?       — Скачем на лошадках, — проскакала пальцами по столу Нину, как бы изображая конский галоп.       — И на лошадках поскачете, конечно! — улыбнулся Юрий. — Все будет! Как обычно по средам! — приложил он ладонь ребром к уголку губ, перейдя на заговорческий шепот.       — Класс… — довольно покачал головой Алекс.       Лизи и Нина вздохнули, слегка расстроенные тем, что занятий не будет. Ведь танцевать и кататься на лошадях им очень даже нравилось. Но долго грустить не стали, ведь и без того можно найти себе кучу интересных развлечений, а уж завтра продолжат заниматься, как и во все остальные дни. И обе стали обдумывать, что бы такого им сегодня поделать.       — А можно мне померить туфли ба? — спросила Лизи.       — Можете делать все, что угодно! — нарисовал Юрий над головой радугу.       — А мне можно погулять с соседскими мальчиками? Они сегодня хотели запускать воздушного змея, — вспомнила Нина.       — С гаврошами что ли? — почесал мягкую укладку Юра.       — Угу… — кивнула Нина и сунула в рот блин.       — Можно, — махнул рукой Куклачев.       Алекс же все это время сидел, подперев щеку ладонью, и все никак не мог определиться, чем бы себя занять. Послушать музыку? Надо только попросить деда, чтоб достал кассеты, что Сьюзи конфисковала. Ну не будет же он весь день лишь слушать музыку. Глупо так бездарно проводить среду. Тогда что еще? Порисовать? Нет, слишком надоело это за последние дни занятий с учителем. А что же еще в таком случае? Посмотреть телек? Ну уж нет, по этим французским каналам целыми днями идут лишь модные шоу, а еще кулинарные передачи, где неизвестные Алексу картавые звезды готовят либо лягушек, либо пекут круассаны. Спасибо, пусть Макс это смотрит, может возьмет на вооружение какой рецепт для своей французской кухни.       Кошка на коленях Алекса лениво вытянула передние лапы и стала переминать когтями его коленку. Эх, вот бы Кобейн сейчас оказался на ее месте. Как же он по нему скучает! Хорошо тут у Юры котов целая тьма, хоть какое-то замещение Кобейну.       — А ты опять будешь рыть тоннель? — спросил Алекс, поглаживая кошку между лопаток.       — Ооо, конечно! Там дел невпроворот! — мигом осушил кофейную чашку до дна Юра и утер губы бархатным рукавом.       — Тогда можно я с тобой? Пока ты будешь рыть, я бы поиграл с кошечками, — наконец придумал Алекс.       — Раз так, то нам пора спешить! — подскочил Юрий из-за стола. — Я должен сегодня закончить коридор до гримерной моей примы!       Алекс коротко кивнул, быстро сунул блин в рот и встал из-за стола. Куклачев засеменил из кухни, и Алекс поспешил за ним. Лизи и Нина тоже отправились по своим насущным делам, только Макс остался доедать все блинчики.       Алекс стоял посреди винного погреба и быстро водил по полу кошачьей игрушкой, что сам соорудил из винной пробки и шнурка от клоунского ботинка Юрия. Сразу три кота и один котенок бегали туда-сюда вокруг него, пытаясь поймать пробку. Но Алекс то и дело менял направление, а порой дергал рукой вверх, заставляя кошек подпрыгивать.       Юра уже давно скрылся в тоннеле, откуда постоянно вылетали комья земли. А еще доносился его голос, рассказывающий всякие небылицы про жизнь в России. Но Алекс слушал в пол-уха, не слишком-то интересуясь прошлым деда. Да и наблюдать за забавно взлетающими ввысь котами было куда интересней.       Вдруг с лестницы ведущей в погреб послышался стук каблуков. Черт! Неужели Сьюзен приехала раньше обычного? Это точно ее каблуки, Алекс был готов руку дать на отсечение. Он-то узнает эти шаги из тысячи, и даже может точно угадать в каких туфлях сегодня обута Сьюзен. Сейчас это красные лодочки с круглым носом и с атласным бантом на заднике. О, нет-нет-нет! Только не это! Еще слишком рано, она непременно успеет устроить еще кучу занятий до вечера.       Алекс наморщил нос и уставился на лестницу, замерев с вытянутой рукой, в которой болтался шнурок с пробкой. Кошки не унимались прыгать, пытаясь словить «добычу», сталкивались в воздухе и отпрыгивали в разные стороны. Наконец одна из них психанула, возмущенная тем, что Алекс так нечестно держит шнурок, и прыгнула ему на ногу. Вцепилась в штанину и стала взбираться вверх.       — Ауч! — воскликнул Алекс, когда кошка вскарабкалась до коленки, а ее когти больно впились в кожу через ткань. — Ты чего это придумала? — бросил шнурок он и стал отдирать от себя кошку.       Взял ее на вытянутых руках под мышки и строго посмотрел в глаза, как бы осуждая за такое поведение. Он тут, видите ли, с ними играет, развлекает, а она вытворяет вот это вот все!       Но кошка и не думала стыдиться. Прижала уши и зашипела. Уперлась задними лапами Алексу в запястья и стала извиваться, давая понять, что следует ее немедленно выпустить, иначе она за себя не ручается!       Тут Алекс уже не стерпел и был вынужден выпустить взбесившуюся кошку. Та выскочила из его рук и горделиво задрав хвост побежала прочь.       Алекс проводил ее взглядом. Та скрылась на винтовой лестнице, ведущей из погреба. И тогда он вспомнил на что вообще отвлекся перед тем, как случился этот конфликт с кошкой. Сьюзен!       Алекс вновь услышал стук каблуков. Но уж как-то дюже медленно приближались шаги. Создавалось ощущение, что Сьюзи спускалась очень осторожно, останавливаясь на каждой ступеньке.       Алекс непонимающе нахмурился. Что это с ней? Почему так странно идет? Может пьяная и боится упасть? А может у нее сердечный приступ, и она, еле перебирая ногами, идет к Юре, чтобы попросить его вызвать «скорую»?       Но скоро ответ нашелся сам собой, когда на нижней ступеньке сначала показалась нога в туфле, а после вошла и вся…       — Малышка… — облегченно выдохнул Алекс, увидев никакую не Сьюзи, а Лизи в ее туфлях.       — Ох, та киса чуть не сбила меня с ног, — взволнованно выдохнула она, указав большим пальцем себе за спину.       — Ну ты тоже придумала! Зачем обула эти дурацкие туфли да еще и пошла в них по лестнице? — укоризненно покачал Алекс головой и нагнулся за шнурком. Благо теперь можно спокойно продолжать игру.       — Но они такие красивые! — вытянула одну ногу Лизи. — Я похожа в них на принцессу?       — На принцессу диснеевских мышей? Да! — окинул ее взглядом Алекс.       — В смысле? — уперла руки в бока Лизи.       — Ты как Мини Маус в них, — покрутил ладонью Алекс в сторону туфель.       Лизи приподняла ногу и стала рассматривать туфлю, но та тут же поспешила соскочить с ее слишком маленькой ступни.       — Главное, что они очень красивые, — отмахнулась от Алекса Лизи и сунула ногу обратно в туфлю.       Волоча за собой каблуки, что неприятно скрежетали по каменному полу, пошла к тоннелю, откуда доносился отдаленный голос Куклачева. Заглянула в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то.       — А что вы тут делаете? — спросила она у Алекса, не увидев в тоннеле ничего. Вернулась в центр погреба, уселась на деревянный ящик с винными бутылками и вытянула ноги, продолжая любоваться туфлями.       — Юра как обычно, — пожал он плечами. — А я — вот… — подергал он винной пробкой по полу, провоцируя кота на атаку.       Тот прижал голову, расширив зрачки до неузнаваемости, пошевелил толстой жопой и рванул к пробке. В последний момент Алекс дернул шнурок прямо перед носом кота, и тот инстинктивно подпрыгнул за ним, нелепо расставив лапы в стороны.       Лизи рассмеялась.       — Кто тут? — выглянул из тоннеля Юра, лицо которого было сплошь перепачкано грязью. — А, это ты, Лиза?       Та кивнула, не отрывая взгляда от туфель.       — Ну как там твой коридор? — поинтересовался Алекс.       — Ох, Алеша… Даже и не спрашивай, — отмахнулся Юрий, промокая лоб цветастым бесконечным платком из нагрудного кармана. — Представляете, я уже почти дошел до гримерной, как вдруг наткнулся на водопровод! Лопата ударилась прямо о трубу…       Юра стал рассказывать душещипательную историю про копку, но ни Лизи, ни Алекс его особо не слушали. Алекс продолжил играть с кошками, а Лизи увлеченно наблюдала, то и дело отвлекаясь на бабкины туфли и восхищаясь их красотой.       — Когда я вырасту — у меня будут такие же! — в очередной раз подняла она ногу и покрутила стопой.       — Когда ты вырастешь, малышка, такие туфли будут уже не в моде, — сказал Алекс, не отрывая взгляда от кота, мчащегося за пробкой.       Резко дернул шнурок, и пробка пролетела прямо над ногой Лизи. А за пробкой перепрыгнул и кот.       — О, класс! Давай еще! — радостно запищала Лизи.       Алексу тоже понравился кошачий трюк, и он снова мотнул пробкой над ногой Лизи. Кот снова подлетел, преодолевая барьер. И тут же подключились еще двое, что до этого отлучались поссать в свежевырытую землю тоннеля.       Так сразу три кота принялись туда-сюда скакать через ногу Лизи, напоминая Алексу мячики жонглера.       — А через две смогут? — вытянула Лизи и вторую ногу и расставила их в стороны. — Сначала через одну, потом через другую.       — Типа двойной барьер! Давай попробуем! — воодушевился Алекс.       Конечно же, коты Куклачева сдюжили и этот трюк. Еще бы! Юрий их и не такому научил. Они и на передних лапах умели ходить и бегали по веревкам, словно канатоходцы. Непонятно только почему Алекса и Лизи так восторгали такие простые фокусы, как перепрыгивание через ноги. С этим ведь любой нормальный кот справится, не то что цирковой. Но, видимо, Алекс и Лизи, таким образом ощущали себя будто участниками шоу, посему раз за разом продолжали радоваться очередному прыжку.       Вдруг с винтовой лестницы послышался шум. Какой-то писк и топот. Алекс лишь успел на слух оценить, что это точно не шаги Сьюзен, ведь то были не каблуки, да и слишком быстро топот приближался сверху.       Через секунду в погреб влетела Нина, таща перед собой на вытянутых руках воздушного змея.       — Гавроши мне подарили! Пойдемте позапускаем вместе… — лишь и успела прокричать она, как в тот же миг споткнулась о вытянутые ноги Лизи, перекувыркнулась и полетела вперед.       Коты, в ахуях распушив хвосты, бросились в рассыпную. Лизи завалилась с ящика, а туфли с ее ног разлетелись по сторонам. Нина же впечаталась в винную бочку, полотно воздушного змея в ее руках порвалось, а рейки, на которых оно держалось, переломились.       — Эээ! — возмущенно заверещала Нина, обернувшись на Лизи. — Что ты наделала? — потрясла она обрывками змея, а ее глаза тут же наполнились слезами.       — А ты? — не менее возмущенно закричала Лизи. Подскочила с пола и бросилась к туфле, валяющейся рядом. — Смотри! Ты сломала туфли ба! — подняла она туфлю и приладила к ней отломившийся каблук.       — А ты сломала моего змея! — злобно нахмурилась Нина, пытаясь соединить обрывки полотна.       — Ты сама виновата! Куда ты бежала? Даже не смотрела! — уперла руки в бока Лизи.       Алекс вздохнул и недовольно поджал губы. Похоже игры с кошками кончились.       — А ты чего ноги выставила? — не унималась кричать Нина. — Смотри, я разбила все коленки! — наклонилась она и подула на колени, откуда сочилась кровь.       — Я тоже, между прочим, ударилась! — потерла Лизи шишку на лбу.       — Да у тебя даже и крови нет! — вскрикнула Нина.       — Ну и что? Зато мои любимые туфли сломаны! — надула нижнюю губу Лизи.       Алекс цокнул и присел на скамью у стены. Мало того, что сестры испортили ему игру, так теперь еще и сами ругаются. От их визгов в висках неприятно запульсировало.       — Лизонька… Ниночка… Ну и черт с этими туфлями, черт с этим змеем, — дружелюбно сказал Юрий. — Давайте я вам всем лучше покажу фокус… — полез он в карман полосатых брюк и извлек оттуда несколько красных поролоновых шариков.       Но девочки даже и не думали угоманиваться.       — А мой змей… Гавроши дали мне его, чтобы я запустила его сама, потому что они заболели ветрянкой… А теперь он сломан! — еще раз продемонстрировала она клочки и щепки. — И откуда мне теперь взять нового? Я так хотела позапускать его!       — А я хотела, чтобы, когда вырасту, ба подарила мне эти туфельки, — затопала Лизи босыми ногами по каменному полу. — А теперь она не подарит мне ничего и никогда, потому что решит, что я неаккуратно отношусь к вещам!       — И гавроши больше мне не подарят змея, раз я сломала этого! — зарычала Нина.       — Но твоего дурацкого змея легко купить! Или вообще можно сделать самостоятельно! — стояла на своем Лизи. — А таких туфель больше не купить нигде!       — Зато их можно починить! А змея — нет! — продолжала доказывать свою правду Нина.       — Какая разница? Все равно ты в этом сама виновата! Ты бежала и не смотрела под ноги! — прокричала Лизи и кинула в сестру каблуком.       Тот ударил Нину прямо по макушке, отчего та вмиг вспыхнула как глупая маленькая спичка. Сжала кулаки, оскалилась и зарычала, а после бросилась на Лизи, повалив на пол.       «Этого еще не хватало…» — подкатил глаза Алекс и хлопнул себя по лбу.       Но разнимать сестер не спешил. Мало того, что он не любил драки в принципе, считая это уделом глупцов, так еще и рисковать и получать от девочек в запале злости по голове совсем не хотелось. Голова и так уже гудела. Так что лучше он понаблюдает со стороны.       Это было даже в какой-то степени забавно. Драка выглядела очень уж нелепо. Сестры, катаясь клубком по полу и повизгивая, больше напоминали неуклюжих котят, что не поделили блюдце с молоком.       А девочки и не думали униматься. Махали ладошками, вцеплялись друг другу в волосы и пытались укусить. Классическая бабья драка, только в миниатюре.       — Ну все! Это никуда не годится! — топнул клоунским ботинком Юрий.       Подошел к потасовке, выхватил обеих внучек за шкирки и поставил на ноги. Те продолжали рваться в бой, пытаясь дотянуться друг до друга, но Куклачев держал крепко.       — Вы же сестры! Нина, Лиза! А ну! — строго сказал Юра. — Прекращайте сейчас же! А иначе больше никаких вам сред! Никаких свободных дней! Буду, как и Сьюзи, устраивать вам занятия. Даже еще больше!       Алекс, услышав это, нахмурился. Вот еще! Только этого не хватало! Да он с ума сойдет, если не получит до конца лета ни одного выходного!       — Блин, малышки! Прекращайте уже, правда, — вставился он. — Дерутся только дураки. И дуры!       — Алеша дело говорит! — одобрительно покачал головой Юра. — Уймитесь обе!       Лизи и Нина не то что бы послушались, но вот силы уже были на исходе. Посему они, хоть и продолжали кидаться друг на друга, но уже в полсилы и без особого энтузиазма.       — Прям как мои кошки, — цокнул Юрий. — Те тоже как задерутся… Не расцепишь! Но вот даже они успокаиваются и прощают друг друга, когда я им говорю, что главное, что они есть друг у друга, а все остальное — не важно. Будьте и вы как мои кошки!       Сестры наконец остановились, продолжая тяжело дышать да фыркать, и Куклачев их отпустил.       Повисла неловкая примирительная пауза.       — Ну… — развел ладони в стороны Юра.       — Главное, что мы есть друг у друга… — заговорила Лизи, поглядывая на сестру.       — А все остальное — не важно, — продолжила Нина, сверля Лизи прищуренным взглядом.       — Еще раз! — хлопнул в ладоши Куклачев.       — Главное, что мы есть друг у друга, а все остальное — не важно, — хором протянули сестры.       — Вот и все! — довольно кивнул Юрий.       Алекс с облегчением выдохнул. Значит все же средам — быть! Вот что самое главное, а что сестры подрались — не важно.       — А то ишь что придумали… — потрепал девочек по головам Куклачев и подтолкнул на встречу друг другу. — Змей, туфли… Все это ерунда, дело наживное. А разбитые коленки и шишки — заживут, как на кошках.       Лизи и Нина улыбнулись и обнялись, на века усвоив урок о драках дедовых кошек.       — Дед, а достанешь из тумбочки в вашей спальне мои кассеты? — мило улыбнулся Алекс. Ведь решил, что теперь настало время послушать музыку, пока не вернулась Сьюзи.       — Достану, Алеша, — кивнул Юра.