на тебе клином сошёлся белый свет;

      Черная иномарка подъезжает к воротам медицинского центра, когда на дворе уже глубокая ночь. Снег хрустит под ногами, когда водитель выходит из машины, чтобы показать временный пропуск на территорию. Тяжелые кованые ворота разъезжаются, пропуская его на служебную парковку. Он подходит к дверям приемного отделения, где на скамейке уже сидит девушка, едва удерживающая свое сознание на грани сна. В тонких пальцах тлеет сигарета, влажные волосы спрятаны под кашемировым шарфом. Мужчина присаживается рядом. — Здравствуйте, Василиса Максимовна, — она переводит на него взгляд, в уголках глаз закладываются смешинки, — как дежурство? — Лучше не спрашивайте, Сергей Александрович, — протягивает свою пачку с зажигалкой, вопросительно смотря в глаза. Он кивает и забирает предметы из её рук, блаженно закуривая. После военной службы и возвращения на гражданку из-за ранения, работу себе было трудно найти. Шейман правда старался, но ничего лучше частного охранного предприятия отставному майору спецназа предложить не могли. Тогда друзья по старой памяти предложили его кандидатуру генералу ФСБ, в качестве личной охраны. Генерал, конечно, в охране слабо нуждался, говорил, что сам еще я форме защитить себя, но Сергея на работу все равно взял. Предложил хорошую оплату труда, помог с квартирой в Петербурге, отдал свой автомобиль. И все ради девушки, которая сейчас курила, устало положив голову на плечо Сергея, на территории раскрученного медицинского центра. Генеральная дочурка, сильная независимая, в меру язвительная, с очаровательными веснушками, которые до конца не исчезали даже зимой, и серыми глазами. Василиса тоже думала, что защита и охрана ей не нужна. У нее папа генерал, муж известный прокурор Ленинградской области, сама она военный хирург в хорошей физической подготовкой и навыками самообороны. Но Сережа вызывал у нее доверие, так что она не отказалась. Сама за руль она никогда не садилась, так что Шейман стал и личным водителем, и личным помощником и телохранителем для нее. В автомобиле было строго-настрого запрещено, условия Максима Васильевича, так что они докуривали у ворот, совершенно молча. Сережа видел, что девушка еле на ногах держалась, содержательная беседа ей точно не по силам. — Домой? — Да, папа уже спит, скорее всего, — она посмотрела на наручные часы, едва различая стрелки в этой мгле, — уже два. Он забрал её большую сумку, закинул на заднее сидение. Василиса пристегнулась и уснула почти сразу, как он выехал с территории центра. *** Василиса безмерно любила свою работу. В сравнении со службой в Афганистане, где прошла её первая и единственная военная командировка, работа в отделении экстренной хирургии в одном из самых навороченных центров России была благодатью. Война, конечно, оставила свой отпечаток. Двадцатипятилетняя девушка больше не могла работать в плановой хирургии или на руководящих должностях. Ей требовался адреналин, постоянное ощущение, что надо опередить саму смерть. И руководить коллективом в таком моральном состоянии она бы просто не смогла. Работа была хорошей, высокооплачиваемой, но врачей никто не оберегал от переработок. Никто никогда не знал, сколько операций придется сделать за один день: три или десять; люди постоянно попадали в какие-то передряги. Безостановочно везли ножевые с пьяных драк, ребята, которые решили покидать шифер с костер, просто неосторожных идиотов. Вот и сейчас, покидая теплый салон автомобиля и оставляя прощальную улыбку Сереже, Василиса ненароком думала о том, что ей нужно взять несколько отгулов. Дома ждала семейная жизнь, с которой она, объективно, не справлялась. Хоть она и была замужем, это слабо ощущалась в повседневной жизни. Обручальное кольцо чаще всего лежало в сейфе вместе с остальными вещами, потому что оперировать в украшениях было запрещено. Вечером она часто отрубалась, как только голова коснулась подушки, пока муж был еще на работе. Либо, как сегодня, приезжала в ночи. Девушка открыла дверь своим ключом, с порога улавливая довольно стойкий запах мужского одеколона и перегара. Сняв ботинки, она прошла вглубь большой квартиры, почти на автомате сворачивая на кухню. — Жень? — Василиса включила свет, потому что при яркости кухонной вытяжки мало что можно было рассмотреть. За столом сидел её муж, в классическом костюме, разве что галстук стянул с шеи. Перед ним — почти допитая бутылка коньяка, — Женя. — О, пришла моя ненаглядная, верная и самая лучшая жена на свете, да? — он пьяно ухмыльнулся, отчего она невольно сделала шаг назад. Островерхова с детства не переносила пьяных людей. Это тянулось еще с семейных праздников, где отец, в обычной жизни — самый трезвый человек, напивался до потери пульса, и с радостью бы уснул лицом в салате, если бы не дочь с женой. — Ну и где ты была? — На работе, — она пожала плечами. Это ведь самая очевидная вещь для нее. У нее друзей-то не осталось после военной академии и службы, а плотный график штатного абдоминального хирурга и вовсе лишил её каких-либо знакомых. Общалась она исключительно со своими коллегами, с родственниками и Сережей, — а по какому поводу пьем? — Да я вот пришел с работы, уставший, голодный, а встретила меня только пустая постель и такой же пустой холодильник. Евгений работал в юстиции, был довольно уважаемым прокурором в городе и области. Лучшая партия для дочери генерала. Гениальный, уважаемый союз. Конечно, не из таких соображений Василиса выходила за него, но так думал её отец. Он даже закрыл глаза на то, что будущий муж старше дочери на двенадцать лет. — Жень, что ты хочешь от меня? Я с самого начала говорила, что работа в центре может быть не нормированной. Или ты предлагаешь мне ровно в семь уходить с работы, прям посреди операции вставать и уходить? — Василиса прижалась спиной к стене. Усталость брала верх. Ругаться не было сил совершенно, но и просто так закрыть глаза на пьяного человека в доме она не могла. Захотелось нагло разбудить уставшего после работы отца и попроситься приехать к нему. В своей квартире ей сейчас делать нечего, они только поссорятся, кто-то ляжет спать на диване, а кто-то не сможет найти сна и просидит за документами, а наутро все сделают вид, что все но&потно и обычно. — Я хочу, чтобы у меня была нормальная жена! — Василису тяжело называть пугливым человеком, но на этом пьяном крике она все же вздрогнула. Окончательно отходя от стены, чтобы не загнать саму себя в угол, она подходит к длинному обеденному столу, складывает руки на груди. — Если я сейчас не подхожу под стандарты твоей нормальности, то рекомендую пойти и найти себе новую жену. — Я хочу, чтобы ты ушла из центра. Для Василисы это был удар поддых. Центр помог ей реабилитироваться после ужасов военных действий, встать на ноги и занять престижное место торако-абдоминального хирурга. И уйти она оттуда не могла, ни при каких условиях и обстоятельствах. Даже если бы родной отец попросил её уволиться. — Нет. Недобитая бутылка коньяка полетела в стену. Василиса отошла в сторону одним плавным и точным движением, даже не оборачиваясь. Женя еле смог подняться на ноги, нетвердо и пьяно стоя на дорогущем паркете. — Ну твоя же квартира, что ты тут устроил? — на гарнитуре — номер Сережи на быстром наборе. Раз в жизни она могла бы позволить себе такую наглость, как вызвонить его посреди ночи и попросить отвезти к отцу с чемоданами. — А ты чего такая спокойная? Небось уже давно хочешь развестись со мной, да? — как только пьяное тело двинулось в сторону девушки, она зажала гарнитуру, скрытую длинными каштановыми волосами. Страха нет никакого, с настолько пьяным человеком она бы справилась без проблем, но устраивать бытовуху не хотелось совершенно. — Евгений Дмитриевич, давайте признаем уже, что наш брак — неудачная сделка. Тебе нужна жена, которая сможет сидеть дома на обеспечении и варить борщи. А мне нужна работа в этом центре, на должности хирурга с не нормированными сменами. Женя подошел почти вплотную, заставляя Василису поморщиться от запаха перегара. Его рука только двинулась к её шее, как в квартиру зашел третий человек. Василиса не знала, зачем Шейману ключи от их квартиры, но на этом настоял генерал. Она редко спорила с ним по вопросам личной безопасности, поэтому молча сделала дополнительный комплект и вручила охране. Как оказалось, папа вновь прав. Знал все наперед. Он никогда не доверял посторонним людям, а мужа своей дочери считал именно таким. У него была только Василиса и все. — Отошел от нее, — девушка не повернула голову на шум, оттолкнула мужчину от себя, который, не сумев удержать равновесие, просто свалился на пол, — Василиса Максимовна? — Можешь отвезти меня в загородный дом? Только вещи соберу. Сергей остался на кухне, посматривая на Островерхова, который так и сидел на полу, едва удерживая свое сознание на грани хмельного сна. Девушка тем временем вытащила из-под кровати спортивную сумку, беспорядочно скидывая туда вещи из спальни. Уже в машине она тяжело выдохнула, понимая, что развод так просто все равно не получит. Конечно, хорошие юристы точно постараются, но и Женя явно не собирался отпускать её. Чтобы он там не говорил про то, что его не устраивает совместная жизнь с ней, ощущение того, что он лишился чего-то своего, заставило бы его развязать настоящую войну. Василиса открыла окно, несмотря на холодный ветер и закурила. — Считайте, что я сняла его запрет на курение в автомобиле, — это было адресовано Сергею, но взгляд она так и не подняла. Шейман настороженно осмотрел её в очередной раз, словно убеждаясь, что ничего страшного не произошло. Василиса могла слишком поздно включить гарнитуру, хотя в её инстинкте самосохранения от никогда не сомневался. Девушка набрала знакомый абонент и как-то нервно прижала телефон к уху. — Пап, разбудила? — в голосе сквозило некоторое облегчение вперемешку с виной, — я сейчас приеду к тебе, меня Сергей Александрович привезет. Дома расскажу, хорошо? Дальше ехали они в тишине. Девушка по дороге уснула и открыла глаза только на воротах КПП. Шульгин встретил их у гаража большого загородного дома. — Папа! — Василиса крепко обняла его. Ей было двадцать пять, но глубоко в душе она оставалась маленькой папиной дочкой. Мужчина растеряно прижал её к себе, смотря на Сергея, который вытаскивал сумку девушки. — Что-то с Женей? — Евгений Дмитриевич сказал, что я не подхожу на роль идеальной жены. А еще он напился, — почему-то стыд щипал горло. Она знала, что её вины в данной ситуации нет, но перед папой все равно было неудобно. — Сергей, — Шульгин прижал дочку к своему боку, смотря на её охранника, — можете остаться у нас на ночь, уже поздно. Шейман перевел взгляд на девушку, ожидая её решения. Василиса с легкой улыбкой кивнула. Девушка проводила Сергея в гостевую комнату и ушла к себе, желая поскорее лечь спать и стереть этот день из памяти. В дверь постучали, когда она уже почти выключила свет. — Да? — в комнату зашел Максим. Она улыбнулась, подтягивая одеяло ближе, чтобы мужчина смог сесть. — Если хочешь, то я прямо с утра устрою вам развод. И он останется ни с чем, — Вася покачала головой, — ты не вернешься? — Я бы на многое могла закрыть глаза, но он сказал, чтобы я ушла из центра и варила борщи дома. Ты же знаешь, что для меня это крах. — Знаю, — девушка тяжело вздохнула и уложила голову на его колени. Мужчина мерно перебирал длинные волосы, стараясь успокоить, — я в любом случае поддержу твое решение. У твоего Островерхова были большие амбиции с самого начала, но я надеялся, что он правда любит тебя, а не твои регалии. — Возможно и любил. Но это я не создана для семейной жизни. — Не думай так. Просто нужен человек, который сможет принять темп твоей жизни и работы. Девушка переложила голову на подушку. Максим укрыл её одеялом и поцеловал в щеку. — Я люблю тебя, пап. — И я тебя, родная.