Два брата

      Он ненавидел ежегодные турниры в свою честь — сплошное лицемерие и фальшь. Фальшивые любезности и улыбки от не менее фальшивых доброжелателей, которых с каждым годом становилось все больше — еще бы, ведь страна не знала большего процветания, чем при правлении Мэрилона Второго. Его отец, прежний правитель Мэрилон Первый, сделал очень многое для восстановления мира в королевстве Диаманд, долгие годы разрываемого сторонниками светлых и темных сил, но это было достигнуто главным образом усилиями его помощников и советников. Сам Мэрилон Первый был человеком хорошим, добродушным и веселым, но неважным королем. На его бесконечные пиры и развлечения из казны уходило гораздо больше, чем на нужды королевства. В то время как король и его окружение поедало очередного кабана, запивая лучшими заморскими винами, простой народ и бедняки доедали последние крошки хлеба. К счастью для благополучия народа, веселого, но неуемного в тратах правителя довольно быстро забрала проказа. И вот настало время его старшего наследника, Мэрилона, являвшегося полной противоположностью своего родителя. Количество развлечений королевской семьи было сведено до минимума, а нужды народа выдвинуты на первый план. Мэрилон не посмел тронуть только рыцарский турнир, каждый год устраиваемый в честь действующего короля — многовековая традиция, с которой приходится мириться.       Впрочем, он обманывал себя. Вовсе не фальшь происходящего страшила его больше всего — за десяток лет правления он вполне свыкся с этим. Его страшила встреча с собственным младшим братом Нурилоном. Копия отца в молодости — красивый, сладострастный любитель женщин и кутежей, но при этом блестящий рыцарь и воин, один из лучших в Диаманде. И возможный никудышный король — в том случае, если Мэрилон не оставит после себя законного наследника, что уже не казалось невероятным, ведь в следующем году ему исполнится тридцать пять лет, а он до сих пор не обзавелся своей королевой.       А еще там будет она, та самая, с глазами цвета сладкого миндаля, которые он не променял бы ни на какие другие глаза на свете. Та самая, которая выбрала не его, а его красавца-брата, и скоро займет рядом с ним место в ложе для почетных гостей. При встрече она, конечно же, улыбнется ему своей обычной виноватой улыбкой и произнесет одну из своих обычных фраз вроде «Какой прекрасный день для турнира, ваше величество». Лучше бы она вообще молчала. Лучше бы не улыбалась никакой улыбкой — ни виноватой, ни дерзкой. Лучше бы ее не существовало вовсе.       Пришло время отправляться на турнир — до первого поединка оставалось не более получаса, а опоздание на столь грандиозное мероприятие — это неуважение к его гостям и участникам. А опоздание или отсутствие самого короля — это повод для сплетен и подозрений, что в его случае недопустимо. Он должен быть безупречен в глазах народа, всегда и во всем. Именно абсолютная безупречность отличала его от отца и брата. Ему нравилось, что никто не подозревает о его слабостях, которые у него, конечно же были — ведь он такой же человек, как и все остальные. Но только не в глазах его народа — в их глазах он правитель без изъянов, идеальный творец их новой безмятежной жизни.       День и вправду был прекрасным для турнира. Была весна, и солнце, еще не по-летнему палящее, мягким теплом озаряло покрытые сочной зеленью земли Диаманда. По пути на трибуну Мэрилона вдруг посетила мысль о том, что так было не всегда. Ему вспомнились смутные времена до правления его отца, когда Диаманд находился под гнетом темных колдовских сил Тенебриса. Тогда он был еще ребенком, но прекрасно помнил, что творилось на нынешней безмятежной, озаренной золотым сиянием земле. Сегодняшнее лазурно-голубое небо было затянуто мрачным пологом, сотворенным силами черного мага Тенебриса и его приспешников, среди которых оказался и его родной дядя Продиторем, продавший душу темным силам, и успевший натворить немало страшных дел. Раньше он носил другое имя, но теперь его называли только так — Предателем. Впоследствии, после победы армии Мэрилона Первого, он навсегда был изгнан из Диаманда и соседних земель.       Из воспоминаний Мэрилона вырвал громкий голос глашатая, представлявшего публике участников турнира. Последние три года в их числе отсутствовало имя Нурилона — по его собственным словам, он уже достиг наивысшей степени совершенства и ему больше не нужно рисковать своим здоровьем из-за какого-то турнира, демонстрируя свое мастерство толпе зевак. Мэрилон не разделял самоуверенности брата, но в этом был весь Нурилон — иной раз благодаря ей он побеждал противника, едва успев взмахнуть мечом.       Мэрилон занял одно из двух королевских кресел, установленных посреди трибуны для почетных гостей. Когда-то эти места занимали его отец и мать, теперь одно из них пустовало в ожидании новой королевы. Публику развлекали менестрели, также ожидалось выступление актеров-карликов из королевского театра, что до глубины души раздражало Мэрилона. А все потому, что вся эта нелепица доставляла величайшее удовольствие его брату. Нурилону нравилось потешаться над всеми, кто хоть в чем-то уступал ему физически. Ну а убогие и калеки были главной мишенью для его потех. А вот и братец об руку с принцессой направляются в его сторону для церемонного приветствия. Как же она красива! Бархатная оливковая кожа сияет здоровьем, медные волосы заплетены в затейливую косу, изумрудная парча нового платья переливается на солнце. Идеальная королева, но лишь в его мечтах.       — Ваше величество! Как же мы по вам соскучились! — с деланным восторгом поприветствовал его брат. Она промолчала, поддерживая слова своего мужа легким кивком и тенью улыбки.       — Что же или кто же мешает тебе, мой дорогой принц-брат, навещать меня чаще? — спросил Мэрилон, стараясь не встречаться взглядом с ней.       — Ты король, Мэрилон, а короля не стоит лишний раз отвлекать от дел пустыми разговорами. Правда, дорогая? — он посмотрел на нее, и она снова легко кивнула.       — Пожалуй ты прав, я король, — усмехнулся Мэрилон, и, посчитав, что приветственная церемония затянулась, предложил родственникам занять свои места, ведь первая пара рыцарей уже седлала своих коней.       После окончания отборочных состязаний, пока лучшие из лучших готовились к финальным поединкам, Нурилон снова оказался рядом с ним. Он без колебаний уселся во второе королевское кресло, на что не имел никакого права. Пусть сидит, подумал Мэрилон. Порой его забавляло желание брата казаться значительнее того, кем он являлся. Пока я король, его судьба находится целиком в моих руках, и я в любой момент могу заставить его спуститься с небес на землю.       — Почему мы никогда не состязались с тобой, Мэр? — обратился к нему Нурилон. — Ты только посмотри на этого сира Модестуса! Он же сдался сиру Фортису еще до начала поединка. И он считает себя достойным королевского турнира! Это позор для Диаманда иметь таких рыцарей. Если начнется война с соседними королевствами…       — Его величество, несомненно, сделает все возможное, чтобы избежать такого развития событий, — вступил в разговор главный советник короля лорд Хэрроу. Когда он начинал говорить своим тихим вкрадчивым голосом, все остальные, как правило замолкали, чтобы не пропустить важную информацию, которой у Хэрроу в запасе было вдоволь. — Однако… — он сделал значительную паузу, взглянув на Нурилона. — Однако из-за вызывающего поведения некоторых людей мы можем оказаться на грани больших неприятностей.       Принц занервничал. Мэрилон мог легко определить это по красным пятнам на шее брата. Даже у таких самоуверенных красавцев есть маленькие слабости.       — В чем-то ты прав, Хэрроу. А еще большие неприятности обычно приносят те, кто выдает себя за кого-то, кем они не являются. И такие люди, как правило, находятся ближе всех к королю. Окружение моего брата всегда кишело притворщиками. Хэрроу усмехнулся.       — Без сомнения, дорогой принц, вы поделитесь своими переживаниями на ближайшем совете. Я заметил, что вы надолго покинули принцессу. Не скучает ли она без вашей компании?       — Не о чем беспокоиться, мой друг. Мы с Мунстар так много времени проводим вместе, что ей не хватает времени на общение с другими дамами. Пусть они с леди Винтер спокойно обсудят достоинства участников турнира, — неестественно громко засмеялся Нурилон.       Тем временем на ристалище появилась финальная пара участников. Лучшими из лучших оказались сир Фортис и впервые участвующий в турнире одиозный сир Пэйн, известный своей устрашающей молчаливостью и не самыми честными приемами борьбы. Зачастую судьи предпочитали не вмешиваться, чтобы не навлечь на себя возмездие уязвленного рыцаря.       — У Фортиса нет шансов, — выступил Нурилон. — Я поставил на Пэйна десять золотых и свой победный знак королевского турнира. У меня их уже складывать некуда, — поспешил добавить он, увидев напряженное лицо брата-короля.       — Пожалуй мне стоит осведомиться у нашего казначея о количестве золота из казны, проигранного на ставках, — задумчиво произнес Мэрилон.       Нурилон поджал губы и устремил свой взгляд на ристалище. Кони рыцарей-финалистов рванули во весь опор навстречу друг другу, и… тут случилось необъяснимое. Сир Пэйн замешкался и копье сира Фортиса мощным ударом снесло его на землю. Его шлем слетел с головы и с громким звоном ударился о землю, открыв наблюдателям исполненное холодной ярости лицо проигравшего. В этот момент на лице сира Фортиса не дрогнул ни один мускул — казалось, он заранее был уверен в своем успехе.       — Это немыслимо! — воскликнул Нурилон, уязвленный не столько потерей денег и значка, сколько тем, что прогноз такого сильного и опытного бойца, как он, оказался неверным.       — Не хочешь взять несколько уроков у сира Фортиса? — с безмятежной улыбкой спросил Мэрилон.