Два брата

      — Вы только взгляните, ваше высочество! Кто бы мог подумать, что кто-то одолеет этого хитреца Пэйна, — чуть не задохнулась от восторга Ливия Винтер при виде неожиданного триумфа сира Фортиса.       — Нурилон одолел бы их всех, — без колебаний сказала Мунстар. Ее коробило то, что муж больше не участвует в турнирах, а без демонстрации его мастерства о нем скоро останутся одни воспоминания.       Королевский бард между тем завел песню о неожиданном исходе турнира.       — Ну конечно… Принц у нас известный мастер, — леди Винтер не посмела возразить своей принцессе, хотя не сразу вспомнила, когда последний раз Нурилон с кем-то сражался.       Опять эта дура Ливия поддакивает ей. Вот что значит быть принцессой — терпеть, что тебя окружают одни льстецы и притворщики. Вот уже пять лет прошло с момента ее свадьбы, и с тех пор у нее нет настоящих подруг. В лучшем случае ее просто уважали, в худшем — завидовали и желали ужасной болезни. И Ливия Винтер была в числе последних. Мунстар была красива, у Ливии же был огромный нос и толстая шея, после родов Мунстар сохранила девичью фигуру, а Ливия стала а два раза больше. Наконец, Мунстар вышла замуж за самого красивого мужчину в королевстве, да еще и принца, а Ливии достался старый боров Винтер, готовый лизать подметки каждому влиятельному господину в Диаманде.       Голос Нурилона прервал ее мысли.       — Пойдем, дорогая, мы возвращаемся в замок. Я больше не могу терпеть завываний этого барда.       Усаживаясь в паланкин, Мунстар услышала, что кто-то хочет прорваться к ней через охрану. Она подошла поближе и увидела, что этим кем-то был сир Фортис. Он отчаянно упрашивал стражников пропустить его к принцессе «буквально на одну минуту».       — Что он себе позволяет?! — негодовал Нурилон. — Мы уезжаем. — Он потянул жену за руку, но Мунстар вырвала ее.       — Пропустите его! — приказала она стражникам, и перед ней предстал новоявленный победитель турнира. Он снял свой шлем, и Мунстар увидела молодое, но мужественное лицо с выразительными голубыми глазами. Сир Фортис отвесил низкий поклон и протянул ей белую розу. Мунстар не поверила своим глазам, а лицо Нурилона исказила гримаса ужаса. По правилам турнира его победитель мог выбрать свою королеву, вручив ей белую розу, но это непременно должна быть незамужняя девушка, но никак не жена принца.       Немая сцена длилась примерно минуту, после чего Нурилон крикнул страже:       — Взять его и посадить за решетку! Какая неслыханная дерзость! Ты это видела, Мунстар? Даже я, будучи победителем, не позволял себе подобного в отношении замужних леди!       Вдруг он обеими руками вцепился в шею сира Фортиса и прошипел:       — А ты, да кто ты есть такой, решил унизить саму принцессу, мою жену!       Мунстар, уязвленная словами Нурилона про него и замужних леди, даже не пыталась вмешаться. Она всегда знала, что она не более чем собственность для своего мужа, как золото или драгоценности, которые он защищает от посягательств других. Больше всего ей сейчас хотелось вернуться в замок, взять за руку дочь и гулять с ней по саду — единственному месту, где она была по-настоящему счастлива.       Несколько стражников, не занятые надзором за сиром Фортисом, разгоняли собравшихся зевак. Мунстар молча села в паланкин и промолчала всю дорогу до замка, вполуха слушая рассуждения Нурилона о том, какое наказание ему выбрать для дерзкого рыцаря.       — Для начала, я конечно попрошу короля лишить его звания победителя и титула.       Но это будет слишком милосердно, он должен навсегда запомнить урок. Что бы еще придумать…       И тут его осенило.       — Наказание для него выберешь ты, Мунстар! Это же очевидно — он оскорбил твою честь, ты и назначишь ему наказание.       Мою честь оскорбил ты, подумала она, устроив эту сцену на глазах у народа. Твое показное недовольство — в угоду публике, одобрение которой тебе, как принцу, так важно. «Он защитил честь жены от недостойных действий рыцаря» — подумают они, но ее честь — последнее, о чем он думал в тот момент. В первую очередь он думал о своей чести, о том, как лишний раз напомнить о своих правах. Если бы он мог, то повторял бы без устали «Я — принц!», чтобы никто уже точно не забыл, кто он такой. Как же они непохожи с его братом! Мэрилон признавался ей в своих чувствах, когда еще не занял королевский трон, но она была слишком юна, глупа и влюблена в красоту и веселый нрав его младшего брата. Мэрилон казался ей слишком взрослым и серьезным, а еще они постоянно ссорились с Нурилоном, и она занимала сторону последнего. С годами Мэрилон все больше замыкался в себе, а став королем, направил всю свою энергию на восстановление благополучия Диаманда. Но она знала, что он до сих пор хранит свои чувства к ней, хотя всеми силами пытается не выдать себя. Но ему ее не обмануть — его любовь к ней так же сильна, как его неприязнь к Нурилону.       — С тобой все в порядке, милая? — с наигранным беспокойством спросил Нурилон. Мунстар только что уложила Лауру спать, и они сидели в общей гостиной и пили вино. Если посмотреть со стороны, идиллическая картина тихого семейного вечера.       — Этот нечестивец Фортис…       — Во имя богов, мне нет никакого дела до этого Фортиса! — грубо оборвала она мужа, заставив его вздрогнуть. — У меня есть дела поважнее.       — Интересно, какие же? Чтение книг? Примерка нового платья? Обсуждение последних сплетен Диаманда с Ливией Винтер? — с издевкой осведомился Нурилон.       — Или расследование твоих тайных делишек? — добавила она.       Нурилон замер. Ему понадобилось полминуты, чтобы принять непринужденный вид и спросить:       — О чем это ты, мой лунный свет?       — Ты всегда принимал меня за хорошенькую дурочку, Нурилон. Красивая, но глупая, да? Самый подходящий вариант для жены, которая бы не мешала тебе совершать твои подлости. Но ты ошибался. Я видела у тебя письмо со странной печатью. Такой печати нет ни у одного из десяти королевств. Тебе пишет кто-то из этих?       — Ты, дорогая женушка, видно перегрелась сегодня на солнце, раз тебе мерещатся письма от наших врагов. Да и где ты могла его видеть, не иначе как рыская в моих бумагах? Ты считаешь это правильным?       На это Мунстар ответить было нечего. Пока нечего. Сейчас она действительно сделала глупость, сказав ему про письмо. Впредь она будет действовать осторожнее. Но в одиночку ей не справиться — ей нужны помощники, верные люди, способные держать язык за зубами. Есть ли такие в Диаманде?