***
Наверное, одно из самых ужасных чувств в мире — это осознание того, что нельзя выключить будильник и никуда не идти. Особенно, если этой ночью ты исчерпал весь свой слёзный запас. Джисон снова погряз в своих мыслях и из-за этого прорыдал до рассвета. Хотелось просто исчезнуть и забыть всё как страшный сон. Но от реальности сбежать не получится. Он глубоко вдохнул, выдохнул, настроил себя и поднялся с кровати, но тут же пожалел об этом. В глазах жутко потемнело. Ему показалось, что уровень гемоглобина ушёл в минус. Ладно, нужно собираться. — Господи… — резко выдал он, схватившись за сердце. Хёнджин сидел перед зеркалом, поправляя жуткую тканевую маску на лице. — Что? Проблемы? — Чучело болотное, — усмехнулся Джисон и начал заправлять кровать. — От чучела слышу. Хёнджин был единственным, чьи подколы насчёт внешности воспринимались, как обыкновенная шутка. Он всё-таки брат, а братсктй стёб — дело святое. Джисон пошёл в ванную и закрыл замок на щелчок, чтобы никто не вошёл. Он взглянул на себя в зеркало и ужаснулся от того, насколько сильно опухли его глаза. Ещё и лицо отекло, сделав отражение более уродливым, чем обычно. Джисон начал выполнять утреннюю рутину, состоящую из умывания, чистки зубов и приведения волос в более-менее адекватное состояние. Но в его рутину входило ещё кое-что. Он вздёрнул футболку и стал рассматривать свой живот, поворачивался к зеркалу боком, оценивая, насколько всё было плохо. Рёбра всё ещё выпирали, особенно, если поднять руку вверх, просвет между ляжками был на месте. Только одно оставалось неизменным. Не смотря на то, что визуально Джисон был очень худым, живот, который делился на две части из-за огромного шрама на боку, всегда был с ним и мешал ему жить. Тому виной была напрочь стянутая кожа из-за операции в шестимесячном возрасте. Ни у кого из его друзей и знакомых не было такой проблемы, из-за чего Джисон чувствовал себя ещё более отвратительным. — Ты скоро там? — раздался голос Хёнджина из коридора. — Мне маску смыть надо. — Сейчас. Он поправил футболку и открыл дверь, в которую сразу же влетел Хёнджин и начал смывать с себя остатки липкой субстанции. Немного обидно смотреть на своего родного брата и понимать, что он в тысячу раз красивей тебя, даже когда ходит с грязной головой и морщится от горячей воды. Джисон всегда завидовал Хёнджину. Он тоже хотел быть привлекательным, худым, являться объектом вызванной симпатии у любого человека и любить себя. В детстве Хёнджина отдали на фигурное катание, в котором не положено много есть и нужно всегда оставаться в форме, что сыграло огромную роль в его метаболизме. Сейчас Хёнджин мог есть всё, что захочет в любых количествах, при этом не набирая ни грамма лишнего веса. А даже если он и набирал его, то сразу же не намеренно сбрасывал. Но в его внешности главную роль играло не стройное телосложение. Хёнджин всегда выделялся из толпы своей красотой и идеальными чертами лица, он оставался красивым в любом весе. В отличии от Джисона. Лицом он не вышел (по его мнению), поэтому решил сделать акцент на фигуре. И очень зря. Его жизнь превратилась в сущий ад. Джисон пришёл в комнату, заварив свой нелюбимый, безумно крепкий кофе без сахара и молока. Он сел на кровать и стал пить, листая тик ток. В комнату вошёл Хёнджин. Он принёс с собой чашку чая, два бутерброда с творожным сыром и три полоски шоколадки. Джисон давился невкусным кофе. — Опять есть не будешь? — спросил Хёнджин, глотнув чай. — Глупый вопрос, — усмехнулся Джисон. — Знаешь же ответ, зачем спрашиваешь? Он ничего не ответил и продолжил есть. Краем глаза Джисон посматривал на шоколад, лежащий в метре от него, представляя его вкус и безумную сладость во рту. Хочется. Очень хочется. Но нельзя. — На, — Хёнджин протянул ему одну из полосочек калорийной бомбы и стал ждать, пока тот её примет. — Хватит глазеть, просто съешь. Просто съешь?! Просто съешь то, в чём 90 калорий на 15 грамм, и не почувствуй никакого насыщения? На эти же цифры можно съесть упаковку йогурта или протеиновое печенье, от которых голод пропадает на два часа. — Нет, спасибо, — отмахнулся Джисон. — Я посмотрел и почувствовал вкус. — Странный ты. — Знаю. На улице сугробы, снегодождь, препятствия в виде гололёда и жуткий мороз, но Джисон всё равно решил пойти пешком, чтобы сжечь калории. Хёнджин поехал на машине вместе с родителями и не упустил возможности ещё раз напомнить брату, что он странный. Джисон и так это знал. Разве нормальный человек может питаться на четыреста калорий в день и при этом оставаться адекватным? Вряд ли. По дороге в школу Джисон курил электронку, чтобы заглушить голод и продержаться до конца учебного дня. Главное, чтобы Сынмин снова не устроил пир на их последней парте и не заставил его принимать в нём участие. На первом уроке Джисон сидел один. Это не было чем-то странным и необычным, ведь Сынмин частенько опаздывал, а если быть точнее, то прогуливал, предпочитая учёбе здоровый сон. Зато Джисону удалось продремать весь урок литературы, лишь изредка открывая глаза и отвечая на вопросы учителя. Он думал о своём. Так, в школе есть точно не буду, у меня с собой кола без сахара и две упаковки жвачки. Дома… Ну, дома точно нужно поесть, чтобы мать не ругалась. Наверное, сделаю салат калорий на 150, потом у меня репетитор до шести, а часов в семь можно съесть йогурт. Если совсем всё плохо будет, то ещё и печенье протеиновое с зелёным чаем можно. Отлично, это примерно на 450 получается. Четыреста пятьдесят. Именно на эти жалкие цифры Джисон питался второй месяц подряд. И чувствовал он себя, на удивление, довольно неплохо. Да, в глазах темнело, вечно хотелось спать, слегка выпадали волосы, а сил не хватало даже на то, чтобы нормально позаниматься физрой. Ну и ладно. Такое состояние было присуще каждому второму подростку. Раньше Джисон был менее строг к себе и начинал с полутора тысяч калорий, но потом, когда вес встал, он решил резануть до девятисот. Отвесы были замечательными — по два-три килограмма в неделю, но ему хотелось большего. И так, по-тихоньку, Джисон пришёл к цифре пятьсот, а иногда и четыреста. Это даже не дотягивало до одного приёма пиши обычного, нормального человека. Но Джисон не был нормальным. Он был рпп-шником. Сегодняшний день можно было отмечать красным в календаре, ведь Сынмин удосужился придти ко второму уроку. Он застал Джисона спящим на парте и не упустил возможность лишний раз позлить его. Ким бросил рюкзак на парту, разбудив друга в холодном поту. Он выглядел ужасно. Опухшие, красные глаза, тёмные мешки под глазами и убитый взгляд. Плакал. — С добрым утром, бомжара. — Спасибо, — протянул Джисон и начал тереть глаза. — Подожди, ты ко второму уроку пришёл?! — Сам в шоке. Мать ебёт за прогулы, достала уже. — Ну да, прогуливать — это ведь норма. — Я слышу сарказм в твоём писклявом голосе. Со звонком Джисон решил продолжить спать, Сынмин присоединился к нему и положил голову на парту. Только вот Ким не спал из-за того, что просидел в телефоне всю ночь, а Джисон — из-за очередной истерики. Он не вывозил. Слишком много дерьма происходило в его жизни: недосып, боли в желудке, отсутствие сил и желания жить. И это лишь малая часть списка. Вчера в его дневнике появилась новая запись: «Привет, Ди, это снова я. И снова случился какой-то пиздец. Феликс пытался поговорить со мной насчёт моих голодовок, но я смог уйти от темы. Не хочу, чтобы он переживал. У него и так проблемы с тревожностью, не хватало ещё, чтобы за меня начал трястись. Он очень хороший и всегда пытается мне помочь, но я не хочу возлагать на него должность своего личного психолога. Тяжело общаться с людьми, у которых синдром спасателя. Учитывая, что я сам нелюбитель изливать кому-то душу. Сегодня съел довольно мало. Хоть что-то радует. Думаю, завтра будет отвес. Постараюсь завтра продержаться на тех же цифрах. Плакать хочется — пиздец. Жду, когда Хёнджин закончит смотреть телек и заснёт. Залью подушку слезами. Спасибо, что вновь выслушал, Ди. Сладких снов.» — Джисон… — Сынмин толкнул его локтем в бок. — Джисон! — А? Госпожа Хи — учительница химии — назвала его имя имя уже четыре раза. — Ты где витаешь? — улыбнулась она. — Поведай-ка мне, Джисон, что такое электролиты? Ёбаная химия. Каким вообще гением нужно быть, чтобы её понимать? Он поднялся с места и, глубоко вздохнув, сказал: — Я не знаю. — Ладно, — протянула госпожа Хи. — Тогда скажи мне, что такое ионная связь? Она отъебётся сегодня или нет? — Не знаю. — Садись, Джисон, — махнула рукой она, разочарованно замотав головой, — на следующем уроке ответишь. У него никогда не было проблем с учёбой, благодаря чему преподаватели шли ему на уступки и частенько делали поблажки. Как говорится: «Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя». Это значительно помогало Джисону не скатиться до троек. Сейчас ему было не до уроков. И память заметно ухудшилась. — Да ты бунтарь, — ухмыльнулся Сынмин. — На уроки хуй положил? — Отвянь. — Э, чё за наезды? — Сынмин, тебе есть о чём поговорить? — спросила госпожа Хи. — Побеседуй лучше со мной. Давай-давай, поднимайся. — Блять, лучше бы к третьему пришёл… — пробубнил себе под нос он и неохотно встал с места. Сынмин не нарушил статистику своих оценок и добавил к ним ещё одну красивенькую двойку. Ему, в принципе, было похуй, как и всегда. Он планировал заявиться к каждому из учителей в конце четверти с улыбкой до ушей и шоколадкой в руках, чтобы выпросить несчастные тройки. После урока физики они оба пошли в столовую, только с разными намерениями. Сынмин хотел наесться до отвала, а Джисон, как обычно, посидеть рядом с ним и позалипать в телефоне. Ким сходил за своей законной порцией и сел за стол, где его уже ждал Джисон. — Поешь немного. Тот лишь помотал головой в ответ и продолжил смотреть в экран. — Ну ты и даун. — Давай без оскорблений, ладно? — словно наезжая, сказал Джисон. — Сам ведь знаешь, что я всегда отказываюсь. — Я вот одно не могу понять, — начал говорить Сынмин и положил немного риса в рот. — Нахуя тебе оно надо? Каждый их разговор в столовой был об одном и том же. Это уже знатно задрало Джисона, а Сынмин специально затрагивал данную тему, чтобы постараться вправить ему мозги. Безуспешно, конечно, но старался. — Чтобы не набрать. — От одной котлеты ты не наберёшь, — он насадил её на вилку и протянул Джисону. — Давай. Хоть немного. В таких ситуациях он действовал по давно отработанной схеме. Джисон всё-таки взял вилку с насажденной на неё котлетой и откусил крошку. Без преувеличений. Обыкновенную крошку. Сынмину хотелось одновременно заплакать и засмеяться от увиденного. — Ебать, — наигранно протянул он и перехватил вилку назад. — Не объелся? — Не дождёшься. — Ты реально долбаёб. Сынмин совсем не умел поддерживать. Он искренне хотел помочь Джисону, но не знал, как это сделать, поэтому просто в шутку стебался над ним и пытался намекнуть на то, что пора что-то менять. Джисон и сам прекрасно это понимал, но боялся. Он привык к такой жизни, а любые изменения влекли за собой последствия. Именно их и избегал Джисон. Он не хотел рушить то, чего добивался кровью, потом и слезами. А именно — пятидесяти кило на весах. — Я, кстати, в магазин по дороге зашёл. Нет! Нет! Нет! Опять ведь в меня пихать будешь… — И на каком уроке запланирован второй обед? — На шестом, как раз биология будет. — Так ты же сейчас ешь. — И что? Я за три урока помру с голода. На биологии учителю было кристаллически поебать на то, чем занимались ученики, поэтому Сынмин на ней ел, а Джисон зависал на ютубе или в тик токе. Обычно все перекусы Сынмина выпадали именно на этот урок, причём вне зависимости от того, каким по счёту он стоял в расписании. — Я и на тебя взял. Надеюсь, ты будешь? Нет, не так. Ты будешь. Точка. Сейчас ведь ничего не съел. — Нет, не буду, — спокойно ответил Джисон, продолжая сидеть в телефоне. — Глупый вопрос. — Это был не вопрос, но ладно… Эх, скучаю по тем временам, когда мы устраивали шведский стол. Джисон тоже скучал. Раньше они с Сынмином заходили в круглосуточный перед школой, закупались вкусняшками и подъедали их в течении всего дня, а остатки делили пополам и забирали домой. Тогда Джисон весил на двадцать килограмм больше. Это было в прошлом году. Феликс: «Ты свободен сегодня? Не хочешь погулять?»Джисон: «Хочу.»
Хочет, конечно. Он сможет отвлечься от еды, сжечь около двухсот калорий и выпить колы без сахара. Сил на поход куда-либо не было, но Джисон не собирался отказываться от возможности увидеться с Ликсом и поставить галочку в пункте «потрачено». Один плюсы.***
До времени, на которое они согласились встретиться, оставалось ещё два часа. Надо было чем-то себя занять, чтобы не есть. Джисон решил поиграть на гитаре, мирно стоявшей в дальнем углу комнаты. Он взял инструмент в руки и стал настраивать его через приложение, нашёл аккорды нужной песни и начал играть. Джисону нравилось не только отрабатывать мелодию, но ещё и петь. В соседней комнате сидит мать, так что устроить концертную площадку не получится. Парень начал щебетать слова себе под нос, чтобы она не услышала. Хлопнула входная дверь. — Блядство… В комнату тут же влетел Хёнджин, бросил рюкзак на пол, после чего пнул ногой и устроил ему экспресс-доставку прямиком до стола. — Опять на своей балалайке тренькаешь. — Как раз убрать хотел. И так каждый раз. Стоило Джисону взять в руки гитару, как тут же появлялся Хёнджин — главный ненавистник живой музыки. При нём не то, что петь, при нём даже дышать было стыдно. Засрать может. Джисон убрал гитару в чехол и поставил на своё законное место, пока Хёнджин начал переодеваться и параллельно рассказывать какую-то историю, произошедшую в школе. — Короче, сидим мы на физике, ни один человек не вдупляет, что происходит. Я с Ёнджуном спокойно играл в карты, когда эта мымра начала раздавать листочки. Продолжение истории Джисон не слушал. Он смотрел на Хёнджина и удивлялся тому, несколько плоским был его живот. И это при условии того, что в школе Хёнджин сжирал всё на своём пути. — В общем, прививку мне так и не сделали, — закончил он и сел на кровать. — Ахуеть, — состроил удивлённое выражение лица Джисон, сделав вид, что внимательно слушал его всё это время. Хёнджин ушёл на кухню. Джисон понял, что от запаха еды, которая вскоре окажется в комнате, жрать захочется ещё больше. Он решил действовать незамедлительно.Джисон: «Можем пораньше встретиться?»
Ответ пришёл моментально. Феликс: «Можно. Во сколько?»Джисон: «Сейчас.»
Он стал напяливать на себя джинсы, взял с вешалки тёплую кофту и не упустил возможность лишний раз посмотреть на своё отражение. Джисон снял футболку и стал вертеться у зеркала с голым торсом. Живот, вроде бы, выпирал не так уж и сильно. Можно немного поесть. Он стал считать. Так, сегодня я ничего не ел. Можно продержаться до конца дня голоде, но тогда завтра я точно сорвусь. Нужно зайти в магазин с Феликсом. Возьму протеиновое печенье и энергетик без сахара. Это примерно 130 калорий. Вполне неплохо. Домой я приду часов в семь, сяду за уроки и попью зелёный чай. Блин, у меня же репетитор в шесть… Тогда планы меняются. Погуляю пару часиков, приду как раз к занятию. Пока от голода не умираю, обойдусь и одним энергетиком. В семь часов, пока я буду делать домашку, можно йогурт съесть. Так, стоп. В упаковке йогурта 96 калорий, значит, за день я съем меньше ста?! Это же прекрасно! В комнату вошёл Хёнджин, из рук которого едва не вылетела тарелка с лапшой. Джисон тут же закрыл торс кофтой и отвернутся от брата, чтобы переодеться. Хёнджин включил телек и стал перемешивать дошик. — Ты куда? — Гулять. — А собачий холод тебя не смущает? — Нет, — отрезал Джисон и схватил телефон со стола. — Я пошёл. — Удачи, — усмехнулся Хёнджин и схватил в руки пульт, чтобы выбрать видео на ютубе, под которое он будет есть. Джисон стал обуваться. После завязывания шнурков явно не стоило резко разгибаться, он кое-как не упал от темноты, заполонившей глаза. Джисон надел шапку, засунул в карман ключи и варежки, после чего проверил наличие курилки в кармане. Всё на месте. Можно было выдвигаться. На улице даже снега толком не было, а ощущение создавалось такое, что он жил где-то в районе Антарктиды. Ему было пиздец, как холодно. Он мёрз всегда и везде, несмотря на то, какая температура царила вокруг него, а сейчас и вовсе хотелось повеситься. Феликс уже ждал его на месте встречи, до которого ему нужно было идти от силы три минуты. Джисона трясло от мороза, он весь скрутился и уткнулся носом в воротник куртки, чтобы хоть немного согреться. — Привет, — улыбнулся Феликс и тут же полез обниматься. — Привет, — скрипя зубами, протянул Джисон. — Куда пойдём? — Тебя колбасит, что-то. Может, ко мне пойдём? Джисон выбрался на улицу, чтобы сжечь с помощью ходьбы хоть немного, но предложение Феликса звучало весьма заманчиво. Девяносто шесть калорий. Что там сжигать-то? — Пошли, — кивнул он и начал двигаться как пингвин, сжав всё, что только можно. Дома у Феликса было тепло. Джисон сидел на кровати и зависал в телефоне, пока Ликс колдовал над чаем на кухне. Он пришёл с двумя кружками в руках, одну из которых отдал Джисону и сел рядом. Феликс поглядывал в его телефон, чего тот сначала не заметил, но, поняв это уже через пару секунд, смахнул экран влево. Ликс успел увидеть достаточно. Джисон смотрел калорийность конфет, которые лежали на письменном столе. Увидев, что в одной из них было больше сотни, сразу же переключился на главный экран. — Съешь, — Феликс подошёл к столу и протянул ему одну штучку. — Всего лишь сто двадцать. — Сто двадцать три, — поправил его Джисон. Феликс тяжело вздохнул, мотая головой в разные стороны, после чего положил конфету обратно на стол. Было больно от осознания того, что происходило с Джисоном. Нечто ужасное и страшное. Оно пожирало его изнутри. Феликс был тем, кто видел, как Джисон только начинал свой путь, поддерживал его, но просил быть осторожным. Если бы Ликс знал, во что превратится простое желание сбросить немного веса, то приковал бы себя наручниками к Джисону, чтобы тот не натворил глупостей. — На сколько ты ешь? Отвратительный вопрос, хотя такой простой. Джисон ненавидел разговаривать на эту тему серьёзно, он привык переводить всё в шутку, чтобы реальность казалось не такой драматичной. — Полторы. Врёт. По зрачкам видно. — А если честно? Джисон ненадолго замолчал. Он не собирался озвучивать реальную цифру. — Ладно, тысяча. — Мало, Джисон, очень мало. Феликс был тем человеком, который переживал за него больше всех. Обычно такую позицию в жизни ребёнка занимали родители, но, видимо, жизнь Джисона была исключением. Мать на него внимания не обращала, отец — тем более. Да и сам Джисон не горел желанием делиться с ними своими проблемами. Только расстроит. — Тебе нужно больше есть, — сказал Ликс, снова сев на кровать. — Это уже не шутки. А когда это было шуткой? — Нельзя, — прыснул смешок Джисон, — я же наберу. — А это плохо? Джисон, пойми, что изменения в весе — это норма. Ты всё-таки растущий организм, не забывай об этом. Не губи своё здоровье в подростковом возрасте. У тебя тело меняется, а ты сейчас можешь нанести ему непоправимый вред. — Вот именно, что растущий. Правда, кажется, что только в ширь. — Когда кажется… — Знаю, знаю. Я, наверное, пойду. — Стоять, — Ликс схватил его за руку и усадил обратно на кровать. — У нас наконец-то появился шанс нормально поговорить. Мы затрагиваем эту тему только в переписке. Джисон мог говорить о таких вещах только в текстовой форме. Ему было безумно стыдно и страшно делать это в реальной жизни. — Феликс, правда, всё нормально. Мне пора, репетитор скоро. На улице стало ещё холоднее. Джисон чувствовал себя пассажиром тонущего Титаника. Хотелось поскорее добраться до дома и отвлечься от тревоги, возникшей из-за несостоявшегося разговора с Ликсом. Страшно представить, что случилось бы, если бы он остался на подольше.***
Утро началось со взвешивания. Джисон стоял на весах, выпрямившись, руки держал по швам, оставил на теле только трусы. Цифры менялись друг за другом, но он не опускал голову, чтобы случайно не испортить точный результат. Ровно пятьдесят килограмм. Отвес был в триста грамм. Джисон проводил эту процедуру в понедельник, среду и субботу, каждый раз приближаясь к родительской комнате с чувством, что шёл на каторгу. Весы стояли именно там, потому что мать купила их для себя, не думая, что более частым посетителем окажется её младший сын. Джисон вышел из родительской комнаты и направился в свою, чтобы собраться в школу. Чёрная кофта, джинсы на три размера больше, подвязанные ремнём, длинные носки и рюкзак. И всё это контрастировало с желтоватым блондом. Хёнджин даже назвал его «желтком» из-за цвета напрочь убитых волос. — Гутен таг, — Джисон начал тормошить плечо брата, чтобы тот встал. — Алё! Рота, подъём! — А?! — резко подскочил тот. — Сколько… Сколько времени? — Почти полвосьмого. — Блять! Я же нихуя не успею! Хёнджин мигом схватил баллончик с сухим шампунем и побежал в ванную, а Джисон в это время мог спокойно переодеться. Он стянул с себя пижаму и стоял перед зеркалом нагишом, стал пересчитывать костяшки на рёбрах и широко улыбаться. Отвес — залог хорошего настроения на весь день. И Хёнджин сразу понял это по счастливой улыбке брата. Ужасно. Ужасно смотреть на то, как дорогой тебе человек убивает себя, так ещё и радуется этому. Он решил написать своей девушке, которая была единственной, кто знал о происходящем.Хёнджин: «Блять, он опять не ест.»
Наён: «Джисон?»Хёнджин: «А кто же ещё?»
Наён: «Поговори с ним. Мне уже в школе смотреть на него страшно.»Хёнджин: «Не могу. Подумает ещё, что я за него волнуюсь.»
Наён: «А это плохо?»Хёнджин: «Ну, как сказать… Так у всех братьев и сестёр принято. Тебе не понять.»
Наён: «Не знаю, что сказать. Давай в школе обсудим.»Хёнджин: «Я ко второму.»
Наён: «Ахуел?!»Хёнджин: «Только если чуточку.»
Джисон уже на всех парах мчал в школу. До звонка оставалось около пяти минут, а идти ещё около восьми. Бежать было безумно тяжело. Голова кружилась, ноги подкашивались, а самочувствие оставляло желать только лучшего. Джисон никогда не терял сознание, но частенько испытывал на себе предобморочное состояние. Его бы стошнило, если было бы чем. Парень залетел в школу и тут же помчал в раздевалку, чтобы снять с себя промокшую от дождя куртку. Но возле двери его остановили. — Эй, пацан, — раздался голос позади. — Здесь как рулить? Джисон обернулся в сторону говорящего и увидел перед собой парня, примерно одного роста с ним. Одет он был в фиолетовое худи, голубые джинсы и спортивные кроссовки, а в руках держал куртку чёрного цвета. — Чего? — Как тут раздевалки распределены? Мне нужна для одиннадцатого класса. — Тогда тебе со мной. У нас для девятых, десятых и одиннадцатых классов одна раздевалка. — Веди. Джисону некогда было рассматривать красивое лицо парня, выкуривающего сигарету среди вешалок с множеством курток. Он чего-то ждал. Как только Джисон закончил переобуваться и направился к двери, парень пошёл за ним. — Тебе помочь? — Наконец-то дошло, — со смешком произнёс он. — Короче, я тут первый день, и мне нужен кабинет, где инфа проходит. Это где? — Поднимаешься по лестнице, которая левее от стойки охраны, на третий этаж, потом заворачиваешь направо. Там две железных двери. Тебе нужна та, на которой написано «Медиацентр». — Нихуя не понял. Прозвенел звонок. — Блять… Мне идти надо, сам как-нибудь найдёшь. — Нет уж, — он схватил Джисона за петлю рюкзака и потянул назад. — Со мной пойдёшь. Тебя как зовут, кстати? — Хан Джисон. — Ли Минхо. Ты, кстати, не выглядишь на десятый класс. — Ты тоже на одиннадцатый не особо тянешь. — Но пиво уже могу купить. Мне восемнадцать. — В смысле? Ты в восемь лет в школу пошёл? — Да, но не потому что отсталый, просто так вышло. Считать и писать уже умею. — Хорошие навыки для одиннадцатого класса. Ладно, пошли. Джисон довёл его до нужной двери, уже хотел уйти, но Минхо внезапно попросил его телеграмм. Они договорились встретиться на следующей перемене, чтобы Хан показал ему школу.***
Минхо уже ждал его возле кабинета, где у него только что закончился урок. Джисон прилетел через минуту после звонка. Рассказывать про каждый кабинет он не собирался, Минхо сам как-нибудь разберётся, поэтому решил пройтись по главным точкам. — На четвёртом этаже медпункт и кабинет биологии, остальное неинтересно. На втором этаже два спортзала. На первом столовая, библиотека и актовый зал. — А показать? — Всё?! — вылупил глаза Джисон. — У нас три минуты до звонка. — Поебать. — Нет. — Ты отличник, что ли? — Если бы… Просто не люблю опаздывать. — Зато я люблю. Самолично войду в класс и скажу, что ты опоздал из-за меня. Не парься. — Тогда ладно. Джисон чувствовал себя экскурсоводом. Он останавливался возле «важных объектов» и понемногу рассказывал про них, а Хо слушал его, состроив в сосредоточенное лицо, и скрестил руки за спиной для солидности. — У тебя сегодня сколько уроков? — Семь. — У меня тоже. Давай после школы вместе домой пойдём? — Ты приклеился ко мне, потому что не с кем общаться? — задал довольно грубый вопрос Джисон. — Частично. — То есть? — Мне реально не с кем общаться, а ты забавный челик. — И чего же во мне забавного? — Ну, не знаю. Что ты к словам приёбываешься? — Думать нужно, прежде чем говорить. — Боже, душнила. — Частично, — повторил его же слова Джисон. — Короче, вон там столовая, еда на вид нормальная. — А на вкус? — Не знаю. Не питаюсь. — Булки в буфете берёшь? Глаза Хана наполнились слезами. Разве он похож на человека, который ест выпечку? — Ты чего? — спросил Минхо, заметив, как засверкали глаза Джисона. — Попало что-то? — Отъебись. Он развернулся и ушёл, а Минхо ничего не понял и стал провожать его взглядом. Что он не так сказал? — Бля, а назад-то как?… Минхо пришлось ловить рандомного человека и спрашивать, как дойти до кабинета английского. Хан залетел в класс спустя двадцать минут после звонка. Его глаза заметно покраснели и слегка опухли. Он бросил рюкзак на парту, достал учебник алгебры и старался максимально игнорировать одноклассников, которые обсуждали его появление. — Ты где был? — спросила учительница. — Решил прогулку устроить? Джисон ничего не ответил. Он начал записывать тему урока, на этот раз игнорируя Сынмина, который явился только перед звонком. — Что у тебя случилось? — шёпотом спросил он. — Ничего. — Ага, вижу. Говори уже. — Потом. Но это «потом» так и не наступило. Весь оставшийся день Джисон был поникшим и раздражительным, а Сынмин не знал, как выпытать из друга причину такого поведения. В итоге Ким решил поговорить с ним после школы. Они вышли из здания и направились в магазин, где Джисон очень долго изучал состав протеиновых печений. На батончики он даже смотреть боялся. Сынмин взял себе энергетик, булку и небольшую шоколадку, а Джисон решил обойтись баночкой колы без сахара. Парни вышли из магазина и направились на свою любимую лавочку, находившуюся напротив детского сада. — Говори, — Сынмин щёлкнул открывашкой и отпил немного энергетика. — Что? — Что у тебя случилось? Мы в школе даже не разговаривали. Ты такой злой был, что я боялся диалог начать. — Ничего. Сынмин устремил на него суровый взгляд, а Джисон понял, что молчать было бессмысленно. — Я похож на человека, который булками питается? — Чё? — Просто ответь на вопрос. — Ты похож на человека, который вообще не питается, — со смешком произнёс Сынмин. — А что случилось-то? — Я познакомился с пацаном из одиннадцатого, он новенький. Его зовут Минхо. Он попросил показать ему школу, а когда мы дошли до столовой, то спизданул такое, что… Сам всё знаешь. — И что он спизданул? — Я сказал, что в столовке не питаюсь, а он такой: «Булки в буфете берёшь?» — И? — Что «и»?! Мне пиздец обидно было. — Не понимаю, что тут обидного. — Ты серьёзно?… Сынмин, блять, бошкой соображай. Он имел ввиду, что я похож на человека, который подобную хуйню ест. — Ты долбаёб? — тяжело вздохнул он. — У тебя реально с головой проблемы. Он не это имел ввиду. — А что тогда? — Блять, как с тобой сложно-то… Он просто задал вопрос, а ты решил из-за этого впасть в депрессию. Это ненормально, Джисон. — Для меня эти слова прозвучали как оскорбление. — Ты реально больной… Тебе лечиться надо. Знаю. — Так нельзя, Джисон. Это… Это уже ни в какие ворота, блять. С тобой ведь теперь вообще невозможно разговаривать. Ты всегда находишь какой-то несуществующий контекст, который ведёт к весу. Это пиздец. — Я знаю. — И? — Что? — Ничего в голове не проскальзывает? Мысли о том, чтобы заканчивать эту хуйню, например? — Нет. — Ты реально даун. Помрёшь ведь так скоро. — Только этого и жду. До дома Джисон шёл один, так как Сынмин жил в двух шагах от школы, что не мешало ему пропускать первые уроки. Наушники сели, курилка тоже разрядилась, настроение было на нуле. Не жизнь, а сказка. По дороге он заскочил на пункт выдачи и забрал очередную хрень, которую заказала мама. Иногда Джисону казалась, что она заказывала абсолютно всё: от туалетной бумаги до батареек. В этот раз мама решила купить килограмм корма для кошки, которую звали Симка. Руки ужасно гудели. Для Джисона даже несчастный килограмм корма стал чем-то невыносимо тяжелым. Ещё и лифт сломался. — Эй! — раздался голос снизу. Джисон остановился посреди лестницы и увидел там знакомое лицо. Только этого для полного счастья не хватало. — Ты что здесь делаешь? — Я здесь живу, только вчера закончили вещи перевозить, — ответил Минхо. — А ты? — Обитаю, блять. — Что прёшь? — Еду для кошки. Допрос окончен? — Нет. Давай сядем, поговорим. Они приземлились в пролёте между первым и вторым этажом. Там, в оконном проёме, было прекрасное место для посиделок. Обычно там пили или сидели подростки, а иногда пили подростки. — Говори. — Ты почему сегодня убежал? Я как-то тебя обидел? — Нет. — А почему заплаканным по коридору шёл? Я через дверь на лестнице видел. — Слушай, тебе что от меня надо?! — Узнать, почему ты ревел. — Я не ревел. — Ладно, тогда плакал. Скажи, мне же интересно. Нельзя так сразу вскрывать карты. Засмеёт ведь. — Просто настроения не было. — Сделаю вид, что поверил, — усмехнулся Минхо и достал из рюкзака сникерс. — Будешь? Двести пятьдесят. — Нет, не хочу. — Как знаешь, — пожал плечами Хо и откусил шоколадку. — Я на третьем этаже живу. — Надеюсь, что не в 183 квартире… — Нет, в 184. А что? — Там я живу. — Нихуя, так мы ещё и соседи! Это судьба, бро. В школу вместе гонять будем. — Ага. — Вот только у меня создаётся ощущение, что ты меня ненавидишь, — слегка прищурившись, сказал он. — Чем я тебе уже насолил? — Ничем. Я же сказал, что настроения нет. — Что? — не услышал Минхо. — Я нихуя не понял. Повтори. — Сказал, что не насолил. — Блять, скажи погромче. — Да нормально я говорю! — практически прокричал Джисон. — Заебали вы все… Минхо был далеко не первым человеком, который указал Джисону на тишину его голоса. Он понимал, почему говорил практически бесшумно, но будто не хотел принимать эту причину. Сил не хватало даже на разговоры. — Я пойду, у меня уроков много. Пока. — Давай донесу, — сказал Хо и выхватил у него пакет с кормом, который с лёгкостью подкинул в воздух. — Я слышал, как ты кряхтел, пока тащил его. — Спасибо. Эти несчастные два этажа казались Джисону десятью. Голова кружилась, ноги подкашивались, а дыхание участилось из-за нехватки кислорода. Он упёрся руками в подоконник и закрыл глаза, чтобы прийти в себя, а Минхо наблюдал за ним, не зная, что должен был делать. — Всё нормально? — Да-да, просто голова закружилась. Щас… Щас постою и пройдёт. К горлу подступил противный ком, а тело охватил озноб. Джисон резко сложил руки на животе и согнулся, попытался что-то выблевать, но не смог выдавить из себя даже воду и колу без сахара. Он простоял так минуту, а потом спустился на ступеньку и закрыл лицо руками. Как же стыдно… — Пиздец… Тебе врача вызывать? — Нет. — Уверен? Ты уже зелёный весь. Ему резко стало лучше. Джисон поднялся на ноги, взял пакет корма и глубоко вздохнул. — Отпустило. — Слава богу. Ну, тогда до встречи. — Ага, давай. Они уже подошли к своим дверям, находившимися напротив, но Минхо решил сказать кое-что ещё. — Напиши потом, как себя чувствуешь. — Хорошо, — улыбнулся Джисон и зашёл в квартиру. Подобные приступы тошноты уже перестали быть для Джисона чем-то странным и неожиданным. Он знал, на что шёл, поэтому не винил в происходящем никого, кроме самого себя. А вот Минхо всерьёз задумался над произошедшим. Он решил узнать подробности у человека, который наверняка знал всю правду.Минхо: «Хёнджин, а Джисона часто тошнит? Его чуть не вырвало на лестнице.»
Он раздобыл номер Хёнджина в школе, когда узнал, что они с Джисоном были братьями. Хёнджин: «Не знаю. Он перед о мной не отчитывается.»Минхо: «Ладно. Проследи за ним, а то вдруг снова плохо станет.»
Хёнджин: «Окей.» Минхо никогда бы не подумал, что Джисон и Хёнджин могли оказаться родственниками, так ещё и такими близкими. Из общего у них была только фамилия и цвет глаз. Хёнджин — человек, который нравится абсолютно всем, к которому тянутся и завидуют. А Джисон… Он закрытый, его круг общения не превышал пять человек, а знали его, как брата Хёнджина. И так было всегда. Джисон всегда оставался в тени своего брата, и все безумно удивлялись, узнавая о его существовании. Но Джисон не любил внимание, поэтому не жаловался. Он вообще мало, что любил. Особенно — людей.