***
Он стоял возле двери, находившейся напротив его квартиры, уже через час. Главное, что голову успел помыть, а остальное было не так важно. Джисон был одет в длинные, серые штаны, огромную футболку чёрного цвета и мягкие, розовые тапочки. Он зажал кнопку звонка и стал ждать. — Привет, бро, — улыбнулся Минхо, открыв дверь. — Залетай. Джисон вошёл в квартиру и аккуратно поставил тапочки в угол коврика. Квартира Минхо была двухкомнатной. — Чего стоишь? — А? — Сейчас экскурсия будет, — Минхо схватил его за руку и повёл за собой. Пускай комнат было всего две, площадь квартиры казалась огромной. Родительская комната была выдержана в спокойных тонах, там стояла двухместная кровать, туалетный столик, две тумбочки и шкаф. Туалет тоже оставил хорошие впечатления. Точнее, не весь туалет, а унитаз, который, почему-то, был чёрного цвета. Огромная кухня служила ещё и залом, где стоял довольно большой диван. — Щас самое интересное будет. Минхо раскрыл дверь в свою комнату и Джисон тут же впал в ступор. Она будто была сделана по картинке из пинтереста. На гигантской кровати находилась куча подушек различных цветов и формы; одежда была размещена на вешалке с колёсиками; в углу — стол, на котором стоял мощный компьютер с подсветкой и два монитора; в другом углу находились пуфики; стена была завешена картинками и плакатами. — Ну как? — Я в ахуе. — Я старался. Джисон начал бродить по комнате и рассматривать каждую деталь. Его внимание привлекла полка с множеством медалей, кубков и грамот. — А это за какой спорт? — спросил он, взяв в руки одну из наград. — Спортивная гимнастка. Гимнастика. Она относилась к тем видам спорта, которые Джисон ненавидел всей душой. Но ключевым словом была «спортивная», где людей не морили голодом и не воспитывали из них зазведившихся мразей. — Что?… — Джисон схватил в руки кубок в виде конька. — Ты ещё и фигурист?! — Круто, да? — спросил Минхо, переполненный гордостью за самого себя. — Я в паре катался. В основном подкидывал партнёрш, удерживал их и не давал сломать ноги. — Понятно. Минхо автоматически стал противен Джисону. Он не терпел никого, кто когда-либо занимался фигурным катанием, художественной и воздушной гимнастикой, любыми групповыми танцами и другими видами спорта, где в обязанности входило поддержание формы и ношение огромной короны на бошке. — Ты чего? — спросил Хо, заметив, как парень поник на глазах. — Завидуешь, что ли? — Нет. У самого медали есть. — Это уже интересней. Какие? — За большой теннис и волейбол. — Нихуёво… — протянул Минхо, прыснув смешок. — Сколько занимался? — В теннис играл восемь лет, а в волейболе был два года, но ушёл из-за травмы. — Что за травма? — Остеохондроз. — Будь здоров. — Поясница у меня больная, — начал объяснять он. — Это у людей в пенсионном возрасте появляется, но мне повезло, блять, получить его в пятнадцать лет. — Сочувствую. У меня вот с коленями проблемы, но это база для всех спортсменов. — Давай больше не будем говорить о спорте. — Без проблем, — пожал плечами Минхо. — Есть хочешь? Он прикалывается, блять? Это обычный вопрос, который задают каждому гостю, но для Джисона он звучал примерно так: «Я же вижу, что ты голодный, но знаю, что откажешь. Хочу помучить и потравить тебя.» — Нет. — Ты уже ел сегодня? — Нет. Ой, блять… Да-да, забыл просто, — со смешком выдал Хан. — Ел. — Я готов свои тапки схавать, а мать ничего не приготовила. Придётся самому. — Ты готовить не умеешь? — Мой максимум — пельмени, да и то разваленные на уровне СССР. Но даже их дома нет. Ладно, погнали на кухню, щас бутеры намутим. Только этого не хватало… Минхо достал хлеб, колбасу, сыр, отрыл в ящике ножик и поставил чайник. Джисон смотрел на толщину ломтиков колбасы с раскрытым ртом. Каждый из них составлял примерно три сантиметра. Но хлеб и сыр, на удивление, Минхо порезал довольно тонко. Видимо, он был любителем мяса. — Тебе сколько сделать? — Я же сказал, что не буду. — Давай хотя бы один. Мне одному грустно есть, когда рядом кто-то сидит. — Вы с Хёнджином в этом плане одинаковые, — улыбнулся Джисон. — Он тоже каждый раз уговаривает поесть с ним. — Но ты же ему не отказываешь, да? Чем я хуже? Джисон посмотрел на него так, что ответил на первый вопрос без слов. — Погоди-погоди, — сказал Минхо, положив нож на стол. — Ты ему отказываешь? — Да. — Почему? Потому что стыдно. Джисон боялся есть на глазах у людей, думая, что они посчитают его порции слишком большими. Но всё было с точностью до наоборот. Каждый раз, приходя в комнату с какой-то едой, Хёнджину хотелось заплакать и одновременно засмеяться от составляющих и размера порции Джисона. Обычно это был греческий йогурт без добавок, протеиновое печенье, салат или просто овощи. Именно этим питался Джисон. Ничего другого. — Что ты сегодня такого съел, что даже бутерброд в себя запихнуть не можешь? — Кашу, — это было первое, что пришло на ум. — Понимаю, — кивнул Хо. — Меня после каши целый день плющит. Он взял из шкафчика над раковиной две чашки и разлил туда кипяток. — Какой чай пьёшь? — Зелёный. Разбавленный. Без сахара. Минхо медленно повернул голову и широко распахнул глаза. — Это три несовместимых вещи… — Мне так нравится. — Ты ебанутый, — посмеялся Минхо, но всё-таки приготовил чай так, как попросил Джисон. Он же заварил себе чёрный и добавил туда три ложки сахара. В центре стола находилась тарелка с горой бутербродов, на которые Джисон старался не смотреть. Он просто таращился на Хо, уплетающего их за обе щеки, и мысленно наедался. Это как мукбанг, только в реальной жизни. — Меня напрягают твои голодные глаза, — пробубнил Минхо, с набитым ртом. — Возьми. — Не хочу, — легко отказался он. — Тогда не смотри так, будто меня сожрать готов. — Так я не на тебя смотрю. — А куда? — На твой рот. — Ага… А нахуя, собственно? — нахмурив брови, спросил Минхо. — Ты вкусно ешь. Как же хотелось рассказать ему всю правду. Но не только для того, чтобы излить душу, а ещё для того, чтобы повергнуть собеседника в шок. Джисон прекрасно понимал своё состояние. Он делал всё это ради чувства значимости и надобности людям. Ему было невыносимо приятно выслушивать от других, что он сильно исхудал, что он губит своё здоровье, что от него скоро ничего не останется и всё подобное. Джисон впервые в жизни ощущал себя человеком, вокруг которого все бегали, как собачки возле хозяина. Он буквально управлял ими. Стоило Джисону рассказать свою историю, как у человека появлялось чувство долга перед ним, мол, бросать в такой ситуации никак нельзя. Джисон прекрасно знал это, поэтому и не собирался что-то менять. Человек нужен своему окружению только тогда, когда находится на грани смерти. Джисон не собирался отказываться от уделяемого внимания, которого он добивался годами, проведя до этого всю свою сознательную жизнь в тени друзей, знакомых и Хёнджина. Ему захотелось «удержать» ещё и Минхо, но чуть позже. Пускай пока погадает и поразмышляет над тем, что происходит с Джисоном. Неправильно ли он поступал? Да, конечно. Умно ли он поступал? Ещё как. Джисон нагло пользовался своей «изюминкой» и привязывал к себе людей, чтобы снова не остаться одному. Ему надоело быть прицепом Хёнджина, простым знакомым или товарищем по команде. У Джисона было всего двое друзей — Феликс и Чанбин, но он стоял на слуху у каждого человека, знающего его. Довольно тёмная слава, но всё равно было безумно приятно ощущать, что ты всем нужен. — Ты доел? — спросил Хан. — Я себя явно переоценил… — вздохнул Хо, смотря на три оставшихся бутерброда. — Сдаю позиции. — Пойдём в комнату? — Погнали. Джисон достал из кармана штанов курилку и плюхнулся на кровать, затянулся, а потом клубами выпустил пар изо рта. Прекрасно. — Сигарету будешь? — спросил Минхо, держа в руках пачку. — Они со вкусом. — Нет, спасибо. Не курю. — Ага, я вижу, — заулыбался Хо. — От тебя дыма больше, чем от паровоза. — Во-первых, я не курю, а парю. А во-вторых, я парю не для того, чтобы вставило, а для вкуса. У меня двадцатка залита. Вернее, для ощущения сладости во рту. Это неплохо помогало не срываться на шоколад, мороженое и конфеты. Остальные сладости Джисон не любил. — Странный ты, — он откинул крышку и достал сигарету, приближаясь к окну. — Точно не будешь? — Нет. — Уверен? Вишневый чапман. — У меня жижа с вишней. — От неё же не вставляет. — А мне и не надо. И так голова постоянно кружится. — Гемоглобин низкий? — спросил он, затянувшись. — Очень, — со смешком ответил Хан. Раньше гемоглобин был нормальным, но теперь, по-понятным причинам, понизился. — Кстати, я вчера с Хёнджином в школе разговаривал, — сказал Минхо, повернувшись боком к окну. — Он прикольный, но та ещё сука. Сначала мне показалось, что он со мной даже словом не обменяется, но всё прошло гладко, как по смазке. — Я думал, что вы уже общались. — Ну, в первый день я просто уточнил, правда ли, что вы братья. Мне это одноклассник рассказал, потому что видел, как мы с тобой по коридорам ходили. Мы с Хёнджином просто дали друг другу номера, когда узнали, что в одном доме живём. — А вчера о чём говорили? — Обо всём. Начали с экзаменов, а закончили тобой. — Мной?! — удивился Джисон. — Да, тобой. Ты чего так подскочил-то? — Ничего… Джисон просто надеялся, что Хёнджин не наговорил лишнего. Он не хотел, чтобы Минхо всё так просто узнал. Слишком скучно. — Хёнджин сказал, что ты раньше другим был, — Хо достал уже вторую сигарету из пачки. — Весёлым, смешным, открытым и так далее. Лично я этого не вижу, если честно. — Потому что ключевое слово — «раньше». Не думал об этом? — А что с тобой случилось? Я просто не могу представить тебя весёлым. Ты какой-то… Вечно уставший, что ли? — Просто выматываюсь. — По ночам вагоны разгружаешь? — Нет. — Значит, всё-таки шлюхой подрабатываешь, да? — Да, конечно. — Я так и знал, — улыбнулся Минхо и стряхнул пепел на асфальт. — А теперь серьёзно. Что же у тебя такого в жизни случилось, что я не поверил в характеристику, данную прошлогоднему тебе? — Ничего. Как же хочется всё рассказать… — Слушай, если не хочешь говорить, то иди нахуй. Я не собираюсь что-то выпытывать из тебя. Захочешь — расскажешь. Джисон промолчал. Сейчас в нём смешались два чувства: первое — небольшая обида за довольно грубые слова, а второе — радость от осознания того, что Минхо был прямолинейным человеком. Он не относился к тем людям, которые развозили сопли, гладили по головке и жалели. Минхо — тот, кто был нужен Джисону. — Молчать будешь? — Да. — Блять… Там что-то серьёзное? — Ну, все говорят, что да. Хотя я не вижу в этом ничего страшного. Минхо выбросил бычок в окно и сел на кровать рядом с Джисоном. — Значит, проблема всё-таки во мне. — В смысле? — Раз уже знают все, то это не секрет. Но ты не хочешь рассказывать конкретно мне. — У них выбора не было. Если по-простому, то я никому ничего не рассказывал. Оно само вскрылось. — А ты умеешь подогревать интерес, — ухмыльнулся Минхо. — Я сказал, что не буду выпытывать, но ты теперь не отвяжешься. Рассказывай. Он шлёпнул Джисона по ляжке, тот моментально вскрикнул. — Ой… Я же слабо ударил, вроде. Ты чего так завизжал? — Ничего… — сквозь зубы проскулил Хан. — Болевой порог низкий. — С такими ногами это неудивительно. — Чего?… — Я сказал, что с такими ногами это неудивительно. — Что не так с моими ногами?! — чуть ли не проорал Джисон. — Тише-тише, чего кричишь-то? Ты вообще какой-то нервный. Валерьяночки попей. — Что не так с моими ногами? — Да всё с ними так! Чего привязался-то?! — Тогда почему про них сказал? — Они у тебя слабые. Там один жир и кости, мышц вообще нет. Глаза Джисона тут же наполнились слезами. Он резко подскочил на свои «жирные и костлявые» ноги, хотел схватиться за дверную ручку и уйти, но Минхо смог остановить его, надавив на дверь рукой. — Выпусти… — Да что с тобой? — Выпусти, блять! Во взгляде Джисона смешалась агрессия, ненависть, отчаяние и боль. И всё это контрастировало со слезами на покрасневших глазах. Минхо ничего не понимал. — Ты… Ты чего ревёшь-то? — он положил руки на плечи Джисона, но тот дёрнул ими, не желая как-то контактировать с Хо. Ещё и свежие порезы ныли от любого прикосновения. — Понял. — Дай пройти. Он снова попытался открыть дверь, но на этот раз Минхо облокотился на неё всем телом. — Нет уж, теперь ты со слезами на глазах не убежишь. Садись и рассказывай, что я не так сделал. — Родился. — Это очень мило, но я сейчас серьёзно. Джисон, что произошло? Он продолжал стоять столбом, опустив глаза в пол. — Всё равно не отпущу, пока не расскажешь. Джисон понял, что выбора ему не предоставляли. Он вернулся на кровать, но теперь сел не на краю, а возле стены, пождав ноги к груди. Минхо присоединился к нему. — Говори. — Ты за языком следить не умеешь, — сказал он, всхлипнув. — И за чем же я не уследил? — Назвал мои ноги жирными. — Я этого не говорил. Я имел ввиду, что они слабые. — А почему про жир сказал? — Блять, как же сложно общаться с душнилой… — вздохнул Хо, опрокинув голову назад. — У нас ноги состоят из жира, мышц и костей. Мышц у тебя нет, а из этого следует, что остаются только два составляющих. Я не имел ввиду, что они жирные. Джисон начал отрывисто дышать и вытирать слёзы, которые продолжали литься водопадом. В голове невольно проскальзывали моменты, когда мать называла его ноги огромными, здоровыми, жирными и объёмными. Ужасно. Каждое слово было триггером, доводящим до истерики. — Воды? Джисон пару раз мотнул головой. Через мгновение Минхо вручил ему бутылку, взятую со стола. Он открутил крышку трясущимися руками и стал пить, пытаясь удержать бутылку, и не пролить её содержимое на одежду. — Тебя прям жёстко колбасит… — Знаю, — произнёс он и отдал бутылку обратно. — Спасибо. — Успокаивайся и рассказывай. Прошло слишком мало времени с момента знакомства, чтобы изливать душу, но Джисон не мог поступить по-другому. Нужно ведь было объяснить причину истерики, которая прекратилась только спустя пять минут. — У меня РПП. — Рп что?… — РПП — расстройство пищевого поведения. Проблемы с едой. — А-а-а… Так ты как няшки из тик тока, которые ничего едят? — Можно и так сказать. — Ага, — кивнул Минхо. — А зачем ты этой хуйнёй страдаешь? — То есть? — Так это же бессмысленно. Всё назад вернётся. — Мне было похуй на это, когда я только начинал. Сейчас просто вес поддерживаю. — Я не понимаю… Зачем ты такой хернёй маешься? Это ведь тупо. Именно этого и боялся Джисон. Минхо вёл себя идентично Сынмину. — Когда собственная семья каждый день попрекает тебя за лишний вес, то не думаешь над тем, что вес вернётся, — с улыбкой на лице говорил Хан. — Я просто хотел, чтобы от меня отстали. — И почему ты их слушал? Почему просто не послал? — Как у тебя всё легко… — Так я же факты говорю. — Блять, Минхо, ты ничего не понимаешь! Я с самого начала осознанного возраста выслушивал слова о том, какой я страшный и жирный, что меня никто таким не полюбит и что я никому не нужен! Как я ещё должен был поступить?! — Послать их всех, — снова повторил Хо. — Не вижу проблемы. — Не мог я их послать. Это моя семья. А если люди, которые должны любить тебя любым, ежедневно указывают на твои недостатки, то тут грех не загнаться. Даже родня не принимала меня таким, какой я есть… — Да почему ты так хочешь им угодить? Это же твоя жизнь. — Тебя ведь никогда не буллили, да? — Я сам кого хочешь забуллю. — Тогда всё ясно. Ты просто не был на моём месте, поэтому ничего не понимаешь. — Но сейчас ты нормальный. Почему продолжаешь загоняться? Нормальный. Очередное слово, ставшее для Джисона оскорблением. Какой же он нормальный? Значит, недовес в десять килограмм был не настолько заметен, как он себе предполагал. Нужно сбросить ещё. — Я пойду. — Стоять, — Хо схватил его за запястье и не дал спуститься с кровати. — Мы не договорили. — Зато ты уже достаточно наговорил. Не провожай, потом закроешь. Пока. — Да подожди ты! — Минхо вскочил с кровати и снова попытался остановить Джисона, но тот даже не обернулся в его сторону. Через несколько секунд входная дверь захлопнулась снаружи. Минхо взял в руки телефон, открыл браузер и вбил в строку поиска три буквы, о смысловом значении которых узнал несколько минут назад. «Расстройство пищевого поведения (РПП) — это психическое заболевание, негативно влияющее на физическое и психическое здоровье человека, которое характеризуется ненормальным потреблением пищи.» — В чём проблема просто забить хуй? — говорил с самим собой Минхо, чтобы хоть как-то рассеять тишину в квартире. По мнению Минхо, парней с РПП просто не существовало. Он считал, что подобными глупостями могли заниматься только девочки, поэтому не понимал всю серьёзность проблемы Джисона.***
Джисон: «Занят сегодня?»
Чанбин: «У меня жопа горит из-за ЕГЭ…»Джисон: «Вообще не можешь встретиться?»
Чанбин: «Прости, бро… У меня долгов дохуя.»Джисон: «Ладно, удачи.»
И так каждый раз. Джисон виделся с Чанбином очень редко из-за его вечной подготовки к экзаменам. Они встречались раз в месяц, а иногда и раз в два месяца. Джисон уже привык к этому, так что не сильно расстроился, получив отказ. Он решил написать Феликсу и смог договориться о встрече. Хёнджин уже ушёл гулять с Наён, так что можно было спокойно одеться. В комнату вошла мать. — А ты куда? — Мам! — вскрикнул он и тут же прикрыл торс кофтой. — Господи, чего я там не видела… Ты куда собрался-то? — Гулять с Феликсом. Джисон спрятался за дверцей шкафа, чтобы мать, стоящая в проёме, не увидела его. — Ты ел сегодня? — Да, у Минхо поел. — Хорошо, — улыбнулась она. — Ты в последнее время как-то плохо ешь. Вообще не помню, когда в последний раз видела у тебя в руках тарелку с нормальной едой. Да что ты? Ну погляди, как ты хорошо постаралась, оскорбляя меня на протяжении десяти лет. Именно с шести лет Джисон был вынужден выслушивать оскорбления в свой адрес. — Ты надолго? — Не знаю, — он накинул на себя кофту и полез за джинсами. — Мам, выйди, пожалуйста. — Всё-всё, убегаю. Когда Джисон наконец-то собрался, надел на себя куртку и закинул ключи в карман, то направился на встречу с Феликсом. По дороге он заскочил в магазин за колой без сахара, взял Ликсу молочный коктейль, который он любил больше жизни, и направился к качелям в виде скамейки, находившихся возле дома друга. Именно там они сидели, когда гуляли. — Привет, — Феликс поднялся на ноги и крепко обнял Джисона, после чего оба сели на качели. — Держи, — он протянул ему коктейль. — Спасибо. Джисон щёлкнул открывашкой и сделал глоток колы, а Феликс старательно пытался вставить трубочку в отсек. Сегодня было довольно тепло, так что можно было вернуться домой попозже. — Ты чего такой грустный? — спросил Феликс. — На тебе прям лица нет. — Настроение плохое. — Сейчас поднимем, — Феликс достал телефон из плюшевой куртки и открыл галерею. Он повернул экран к Джисону и показал фотографию своей кошки, развалившейся на полу пластом. — Смотри, Мася сегодня целый день так пролежала. А вот ещё фотка. Она мордочкой в миске утонула. Я потом её отмывал, а она чихала. — Круто. Джисону было поебать на обожаемого Феликсом питомца. У него и так своего зверья дома хватало. Кролик, кошка, Хёнджин… Но нужно было сделать вид, что ему безумно нравилась эта Мася, чтобы Ликс на обиделся. — Что у тебя случилось? — Феликс убрал телефон обратно в карман. — Ничего. — Я же вижу, что ты врёшь, — он постучал по коленкам, подав знак. Хан наигранно цокнул, залез на качели с ногами и уложил голову на ноги Ликса. — Рассказывай. — Нечего рассказывать. — Опять врёшь. — Я, кажется, на сеанс к психологу не записывался. — Не ебёт. И вообще, психолог Ли Феликс работает для тебя двадцать четыре часа в сутки. Рассказывай уже. — У меня сосед новый, его Минхо зовут. Сегодня я был у него в гостях и разрыдался, потому что он сказал, что у меня ноги состоят из жира и костей. — Пиздец… Он совсем больной?! Нельзя такое говорить! — Он же не знал. — Что он не знал? Что свою речь фильтровать нужно? — Минхо не знал, что у меня проблемы с этим, но потом пришлось рассказать. Не мог же я не объяснить причину, из-за которой зарыдал. — И как он отреагировал? — Не понимает этой хуйни. Что-то на подобии: «Просто ешь и всё». — Человек не поймёт этого, пока не испробует на своей шкуре, — Феликс пробрался пальцами до кожи головы Джисона и стал перебирать волосы. — Не общайся с ним. — Почему это? — Он плохой человек. Ничего не понимает. — Я сам решу, с кем мне общаться, а с кем — нет. Минхо хороший, просто в этой теме не шарит. Даже завидую ему. — Джисон. — Да? — Ты ведь не ел сегодня, да? Об этом нетрудно было догадаться. Если Джисону хоть что-то сказали про фигуру, то приёмы пищи в этот день автоматически отменялись. И неважно, сказали что-то плохое, или же хорошее. Если плохое, то он начинал чувствовать себя жирной свиньёй, а если хорошее, то воспринимал это как стимул голодать дальше. Замкнутый круг. — Не ел. — Хуёво… Пошли в магазин. — Зачем? — Поесть тебе куплю. — Ты издеваешься?! — Нет. Просто я не хочу, чтобы ты голодал из-за слов какого-то дауна. — Феликс, прекрати. Я не хочу это обсуждать. Каждый наш диалог склоняется к одному и тому же. Я уже чувствую себя ходячей проблемой, с которой нельзя поговорить ни о чём другом. — Не говори так. Ты — не проблема. — А что же я ещё? — со смешком выдал Джисон. — Во мне ведь ничего другого не осталось. Хёнджин был прав. — В смысле? — Он сказал, что раньше я был весёлым, смешным, всегда поднимал людям настроение. А сейчас я просто… — Тучка. — Именно. Это правда. Феликс целиком и полностью разделял мнение Хёнджина. Ликс знал и понимал, что его друг с каждым днём всё стремительнее угасал, переставал улыбаться и не видел вокруг себя ничего, кроме цифр, всплывающих поверх любой еды. — Не думал над тем, чтобы закончить всё это? — Думал. — И что надумал? — Нет. Я не хочу отказываться от того, что имею. — То есть, от испорченного здоровья? — От желаемых показаний весов, выпирающих костяшек, тонких запястий, просвета между ляжками и ощущения пустого желудка. — Ужас… — Но мне нравится, — пожал плечами Хан. — Да и к тому же, я не хочу терять свою изюминку. — Ты реально считаешь это изюминкой?… — Да, — с полной уверенностью ответил он. — На этом ведь моя личность построена. Ну, та личность, которая сейчас. Раньше было по-другому. — Если честно, то мне кажется, что раньше было лучше. На тебя сейчас без слёз не взглянешь. Джисон не смог сдержать улыбку. Он медленно натянул уголки губ, а потом засмеялся в голос. Эти слова прозвучали, как бальзам на душу. А вот Феликсу было не до смеха. — Чего смеёшься? — Я просто рад. — Дурак… Прекрати уже ржать! Тут плакать надо. — Уверен? — Я тебя щас побью. — За что? — не прекращая хохотать, спросил Джисон. — За то, что у меня чувства есть? — Я предупреждал. Феликс легонько шлёпнул его по ноге, находящейся ближе всего к его руке, и Джисон тут же перестал смеяться. Он задержал дыхание, чтобы не закричать, зажмурил глаза и медленно выдохнул. Получилось. Джисон медленно поднял торс, оторвав голову от ног Феликса, и посмотрел на его шокированное лицо. — Джисон… — Пока. — Джисон, ты опять?! — едва не проорал во всё горло Феликс, в ответ на что получил благополучный игнор. — Блять, Джисон, ну нет… Ты же обещал… — Мало ли, что я обещал. Это вообще не твоё дело. — В смысле «не моё дело»?! — он осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии лишних глаз и ушей. — У меня, блять, друг ноги режет, а мне должно быть похуй?! Сам-то соображаешь, что говоришь?! — Я не просил по ляжкам бить. — Скажи, это из-за слов твоего соседа? Я имя забыл. — Да что ты прицелился к Минхо?! Он не виноват. В этом вообще никто не виноват, кроме меня. — Господи, какой же ты идиот… — Феликс провёл руками по волосам, глубоко вдохнув. — Джисон, пожалуйста, сходи к психологу. Это ведь не шутки. — Не надо меня лечить. Я нормальный. — Нормальные люди не причиняют себе вред, а ты, кажется, только этим и занимаешься, причём в разных формах. — Если ты собираешься читать мне нотации, то я лучше пойду. — Да, собираюсь, но ты никуда не уйдёшь. Джисон, пожалуйста, хоть разочек нормально выскажись, не уходя от темы. Тебе ведь легче станет. — Знаешь ведь, что я не люблю такое. И мне нечего высказывать, всё в порядке. Согласен, что поступил тупо, постараюсь исправиться. — Надеюсь… Джисон ненавидел рассказывать друзьям о своих проблемах. И эта ненависть взялась не из воздуха, а из жизненного опыта. Три года назад Джисон начал общаться с парнем, которого звали Юн. Они были в одной волейбольной команде, где Джисон и познакомился с Феликсом и Чанбином. У него не было ни одного друга и близкого человека в окружении, а Юн стал первым, кто захотел познакомиться с новеньким в команде. Они начали хорошо общаться, рассказывали друг другу всё, что лежало на душе, ходили гулять и делали прочие вещи, характерные для друзей. Юн был на первом месте у Джисона, и он это просчитал. Юн — отвратительный человек, который требовал внимания из-за обыкновенной скуки, хотя имел в окружении несколько десятков людей. Он знал, что Джисон больше ни с кем не общался, поэтому решил использовать его как игрушку. Джисон ежедневно получал сообщения от Юна о том, что он хотел вскрыть вены, спрыгнуть с крыши или наглотаться таблеток. А бонусом к этим сообщениям шли фотографии порезов, больше напоминающих царапины. Джисон безумно переживал за Юна, но Хёнджин смог открыть ему глаза и помочь прекратить общение с этим человеком. Вся эта история оставила жирный отпечаток в сознании Джисона. Он поклялся самому себе, что не будет жаловаться на свою жизнь и делиться переживаниями, боясь, что в глазах других будет выглядеть точно так же, как Юн. Не дождёшься, Феликс. Я не хочу нагружать тебя своими проблемами. Пытай меня, сколько влезет, но правды ты всё равно не услышишь. Джисону снова удалось уйти от темы и заговорить Ликса до такой степени, что они начали обсуждать теорию квантового бессмертия. В этом деле он точно был профессионалом.