14.09»
— И мне доверяешь… — пробубнил себе под нос Минхо и открыл следующую страницу. Он пробегался глазами по строчкам, а самые важные зачитывал вслух. Хо выработал эту привычку ещё в детстве, чтобы лучше запоминать информацию. — Сегодня съел довольно мало… Но стараюсь придерживаться прежним цифрам, чтобы в случае плато было, куда убавлять… Пока что на четыреста вес уходит… Минхо даже дочитывать не стал. Четыреста?! Четыреста калорий в день?! У него один приём пищи был в два-три раза больше. — Он совсем дебил?! Я думал, что хотя бы тысяча будет… Помрёт так скоро. Минхо услышал скрип ламината и быстро затолкал тетрадь обратно в ящик. — Ты что делаешь? — спросил Хан, потирая глаза спросонья. — Зарядку искал. Джисон подошёл к столу, взял оттуда провод, присоединил к блоку и отдал Хо. — Ты ничего не трогал? — Нет. — Ладно, — зевнул он, прикрыв рот ладонью. — Есть будешь? — Буду. — Пошли на кухню. Пока Джисон делал чай и параллельно нарезал бутерброды для Минхо, тот смотрел на него, но по-другому. Теперь проблема Хана не казалась ему выдумкой. Он и вправду был слишком худым, даже чересчур. Но Хо до сих пор не понимал, почему Джисон видел в этом красоту. В глазах старшего это выглядело отвратительно. Дряблые руки, худощавые ноги, узкие плечи, слишком тонкие запястья. Но он и не представлял Хана другим, ведь не видел даже его фотографий в здоровом весе. А они были. Просто Джисон очень тщательно скрывал их, не хотел показывать остальным, поэтому и говорил, что всё удалил. — Держи, — он поставил перед Минхо тарелку с пятью бутербродами и чашку чая. — Приятного. — Спасибо. Но Хо даже не притронулся к ним. Он молча таращился на Джисона, который делал вид, что не замечает этого, держа возле подбородка кружку с кофе. Его хватило ненадолго. — Чего смотришь? — Поешь со мной. — Смешно, — фыркнул Джисон и сделал глоток отвратительного напитка. — У тебя память каждые двадцать четыре часа обновляется, что ли? Каждый раз будто забываешь. — Я серьёзно. Поешь со мной. — Да что ты прицепился? Знаешь ведь, что я не буду. — Тогда поешь что-нибудь другое. Я просто не знаю, что анорексики хавают. — Ничего, — со смешком произнёс Джисон. — И я не анорексик. — Правда? — наигранно удивился Минхо. — А кто же ты? Что-то не смахиваешь на человека, у которого всё в голове нормально. — Анорексия — это не про вес. — В смысле?.. — на этот раз Минхо удивился искренне. — А про что? — Про мышление. Анорексия может быть у человека как и в тридцать, так и в сто килограмм. — Бред какой-то… — усмехнулся Минхо, взяв в руки кружку. — Все анорексики же худые. — Далеко не все. И вообще, хватит ставить мне диагнозы. Просто ешь и всё. — Я не буду без тебя есть. Запретный приём. Но и на него Джисон научился отвечать. — Ладно. Мне их выкинуть? Кстати, дома у тебя родителей нет, они в магазин уехали, а это значит, что еды там тоже нет. — Ты откуда знаешь? — У тебя сообщение высветилось. Блокировку на телефон ставить надо. — Блять, я же забыл новый пароль сделать… — Так что? — высоко поднял брови Джисон. — Ты есть-то будешь? — Ну ты и сволочь, — в шутку обозвал его Хо и схватил бутерброд из тарелки. — Я вот кое-что не понимаю. — И что же? — Ты чего добиваешься? Смерти от истощения? Джисон одновременно ненавидел и обожал подобные разговоры. Но его не отпускало чувство, что он и вправду превратился в ходячую проблему. Единственная тема для обсуждения — его расстройство. — Это сложно объяснить. — А ты попробуй, — сказал Минхо, надкусив бутерброд. — Я ничего не добиваюсь. Это уже образ жизни. — Тогда уж образ смерти. А дальше что? — В смысле? — Ты ведь рано или поздно прекратишь эту хуйню. — А кто сказал, что я хочу её прекращать? — Так, стоять, — он поставил кружку на стол и начал жевать интенсивнее, чтобы не чавкать во время разговора. — Ты жить-то вообще собираешься? Так ведь и сдохнуть недолго. — У меня такое чувство, что я раствориться должен, — он посмотрел на руку и щёлкнул пальцами. — Пуф и всё. — Такими-то темпами… А сейчас давай серьёзно. Ты жить хочешь? — Хочу. — Тогда закрывай свою лавочку и начинай есть. — Как у тебя всё легко. — Я это уже слышал. — Да что ты? А у меня такое чувство, что ты всё мимо ушей пропускаешь. Мы каждый раз ходим по кругу, Минхо. От этих разговоров ничего не изменится. — Я не пропускаю мимо ушей, просто… Не понимаю я этой хуйни. В чём прикол морить себя голодом? К тебе из-за этого лучше относиться стали? — Да. Вокруг меня теперь все бегают, как собачки. — Тебе внимания не хватает? Если вся проблема в этом, то… — Не в этом, — перебил его Джисон. — Мне просто нравится, когда люди за меня переживают. Стоит мне упомянуть о своём состоянии, как я сразу становлюсь всем нужен. Если я откажусь от того, что имею, то снова скроюсь в тени. — Ты своим состоянием манипулируешь, получается? — Не назвал бы это манипуляцией. Просто пользуюсь возможностью. — А ты не такой уж и ангелок, каким кажешься на первый взгляд. Мне нравится. — Что тебе нравится? — Находить в людях изъяны. Я уже думал, что ты совсем святоша. Не пьёшь, никого не обсираешь, добренький такой и всем помочь хочешь. — Я помогаю только тем, кому это действительно нужно. Уж что-что, а это я вижу. Я поддержал вчера Сону, потому что знал, что он в этом нуждался. — Тебе тоже помощь нужна. — Ты так уверен? — слабо улыбнулся Джисон, опустив взгляд на колени, которые поджал к груди. — Мне эта помощь нахуй не всралась. Она только хуже делает. — В смысле? — А мне, по-твоему, становится легче от ежедневного выслушивания высказываний о том, что я скоро умру? Я это и так прекрасно знаю, но просто не могу остановиться. Это зависимость, понимаешь? Точно такая же, как курение и наркомания. Ты меня спрашивал, зачем я это делаю, так я ровно так же могу спросить у тебя, зачем ты куришь? Поначалу курильщики находят в сигаретах утешение, а потом просто не могут бросить. И если я скажу тебе бросить курить, то этого не сделаешь, так ведь? У меня идентичная ситуация. — Значит, ты просто не можешь остановиться? — Да. — Попробуй хоть понемногу прибавлять калории. Пожалуйста. — Зачем? — спросил Джисон, улыбнувшись уголками губ. — Что тебе это даст? — Живого тебя. Джисон, четыреста — это слишком мало. Младенцы больше едят. Взгляд парня моментально стал растерянным. Как Минхо узнал про эту цифру? Он ведь не мог заговорить во сне. — Откуда знаешь? — Хёнджин рассказал, — стало первым, что пришло ему на ум. — Когда? — Два дня назад. — Ага, понятно, — снова заулыбался Джисон, обхватив колени руками. — А факт того, что Хёнджин теперь не знает, на сколько калорий я питаюсь, тебя не смущает? Пиздец. Точнее, Хёнджин знал, но Джисон уже на протяжении недели убеждал его в том, что начал прибавлять калории. Джисон видел, как тот волновался и переживал за него, поэтому решил немного успокоить брата. Он сказал, что теперь придерживался тысячи, когда-то больше, когда-то меньше. Если раньше в голове Хёнджина была цифра четыреста, то сейчас она стёрлась, оставив вместо себя диапазон от нуля до тысячи. Математический трюк удался. Джисон не наврал, при этом не сказал правду. — Зачем ты врёшь?! Минхо промолчал. — Как ты узнал? — Неважно. — Ты в моих вещах лазил, да? Дневник был единственным источником, где хранилась такая информация о жизни Джисона. — А что мне оставалось делать, если из тебя слово выпытать нельзя? — Я всё понял, — вздохнул Хан, опрокинув голову вверх. — Доедай и уходи. — Джисон, прости… — Давай без драм, хорошо? И не оставляй ничего в тарелке. — Почему? — Выкидывать жалко. Хан ушёл в свою комнату, чтобы больше не смотреть на еду, а Минхо теперь кусок в горло не лез. Что не так с этим Джисоном? В чём проблема просто поесть? Последние две недели голова Хо была забита только этими вопросами. А Джисон видел, как Минхо потихоньку начинал понимать всю серьёзность ситуации. Ему это безумно нравилось. Он снова смог поймать кого-то на крючок, зацепив своей историей, и автоматически привязал к себе Хо. Теперь уж он точно никуда не денется. Джисон пользовался своими возможностями по-полной, не упустив шанс заинтриговать Минхо и заставить его переживать. Хан перестал чувствовать себя жертвой, которой испортили жизнь. Он решил, что манипулировать своим состоянием, как это и назвал Минхо, будет гораздо выгоднее и интереснее, чем жалеть себя.***
Джисон услышал щёлканье из коридора, а после него — звук открытия двери. Хёнджин пришёл. Причём не один, а с человеком, которого Джисон обожал всем своим сердцем. Он выбежал из комнаты и увидел перед собой Ёнджуна, который заулыбался во всю силу и раскинул руки в стороны. — Здорова, мелкий! — начал трепать его макушку Ёнджун, когда Джисон прижался к нему всем телом. — Сто лет тебя не видел. А ты чего такой? — Какой? — Маленький, что ли?… Как бальзам на душу. — Хёнджин мне рассказывал, что ты сбросил, но я не думал, что прям так… — Пошли в зал, — сказал Хёнджин, закончив вешать куртку на вешалку. — Джисон, у нас есть хавчик? — А я-то откуда знаю? — со смешком спросил тот. — Ты типа не ел сегодня? Джисон замотал головой. Часы показывали пять вечера. — Пиздец… — протянул Ёнджун, ещё разок взглянув на время. — А ну-ка, мелочь, погнали жрать. Совсем так скоро исчезнешь. — Я не буду. — Что значит «не буду»? Будто тебя кто-то спрашивает. — Ёнджун, отстань от него, — вступил Хёнджин, изучая содержимое холодильника. — Не жрёт он нихуя, очевидно же. — Ты вообще ничего не ешь? — спросил Ёнджун, посмотрев на Джисона перепуганными глазами. — Мелкий, не расстраивай меня. — Я пойду. Джисон заперся в комнате, чтобы избежать очередного допроса, взял в руки пульт и решил посмотреть ютуб, чтобы хоть чем-то себя занять. На столе до сих пор стояла чашка с недопитым утренним кофе, который Джисон силой влил в себя и сморщился от горечи. Надо же было отбить аппетит. Ужасно хотелось спать. Он даже ничего не делал сегодня, но устал от банального существования. Джисон взял в руки телефон и решил проверить сообщения. Минхо: «Ты поел?» — А стоило всего лишь забыть надёжно спрятать дневник… — усмехнулся Джисон, смотря в экран.Джисон: «Нет ещё.»
Минхо: «Дебил. Чтобы поел сегодня, понял?»Джисон: «Ладно.»
Джисон наткнулся на сообщение от человека, ради которого был готов отменить все свои планы и сорваться к нему в любой час. Чанбин позвал Джисона к себе. Он написал, что уже вылетает, отбросил телефон в сторону и начал одеваться. В последний раз он виделся с Чанбином два месяца назад, хотя они жили в десяти минутах ходьбы друг от друга. Джисон захватил с собой сумку, куда положил курилку, жижу и карту. — Ты куда? — спросил Хёнджин, смотря на то, как Джисон обувался. — От меня сбегаешь? — К Чанбину. — Он живой, что ли? — Сам в ахуе, — усмехнулся Джисон, поправив сумку на плече. — Ёнджун, пока! — Так я на ночь! — крикнул из гостиной тот. — Не надейся, что больше не увидимся. Хёнджин запер за ним дверь, достал из кармана подик и упал на диван рядом с Ёнджуном. — Ты чего такой? — Да долбаёб этот… Не могу с него. — Ты про то, что он не ест ничего? — А про что ещё? — Как это вообще случилось? Ты почему за моим мелким не проследил? — Да пошёл он, — фыркнул Хёнджин. — Нихуя не рассказывает. — А ты спрашивал? — Своеобразно. — Это как? — Я пытался с ним говорить, что-то вбрасывал, но никак не получалось. Этот ебень ещё и пытается меня убедить, что начинает есть. — Так уверен, что он врёт? — Абсолютно. Я вижу, что Джисон даже меньше есть стал. И чего он добивается? — Тебе ли не знать, фигурист? — улыбнулся Ёнджун, стукнув его в плечо. — Сам ведь нихуя не ел пару лет назад. — Не пару, а четыре года назад. И этого требовал спорт. — Да уж, с бошкой у тебя были проблемы… До сих пор помню, как мы сидим в столовой в седьмом классе, у меня две порции, а ты рядом водичку пьёшь. — Хватит. — Понял, — Ёнджун потянулся за энергетиком, который поставил на перегородку. — Жаль Джисона. Кто его до такого довёл вообще? — Физически — он сам, а морально — наша чудо-семья. Ёнджун стал пялиться на Хёнджина, слегка приподняв брови, будто заставляя договорить. — И я. Частично. Но я пиздюком был. — Ты вплоть с раннего детства до тринадцати лет его стебал, пока фигурку не бросил. Даже я это помню. — Прекрати. Сейчас всё по-другому. — Не отрицаю, но прошлое не изменить. — Хватит строить из себя философа. Музыку врубай.***
Чанбин стоял возле двери, пересматривая видео, которое записал с камеры домофона, широко улыбался и ждал. Джисон распахнул дверь и Чанбин тут же налетел на него с объятиями. — Бро, ты живой… — не отлипая от него, сказал Чанбин. — У меня уже седина появилась с нашей прошлой встречи. — Дед, — прыснул Джисон, закрыв дверь изнутри. Он снял с себя куртку, повесил на крючок и направился в комнату Чанбина. Она уже стала Джисону роднее его собственной. Пока он нежился в самой мягкой кровати, которую только можно себе представить, Чанбин начал вертеться на стуле и произносить протяжное: «у-у-у». Чанбин был из тех людей, которые накапливали информацию и собирали сплетни, а потом выливали всё за один подход. Сегодняшний день не стал исключением. — Короче, ты ведь помнишь Джихё? Которая со мной в одном классе учится. — Такую не забудешь. — Так вот, у неё парень появился. — В смысле? Она же за тобой бегала. — В этом-то и прикол. Господи, он такая обезьяна, ты не представляешь… Уши торчат, ноги кривые, сам на двухметрового дистрофика похож. Прям биологическая ошибка, а не человек. Джихё с ним постоянно за ручку таскается и специально мимо меня проходит, ещё при этом так высокомерно смотрит, что я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. — Хочет, чтобы ты ревновал. — Ясен хуй, что хочет, — усмехнулся Со. — Удачи ей. Мне её прям жалко. С этим Чебурашкой даже в зоопарк стыдно пойти. — В клетку посадят. — Теперь ты рассказывай. — Что? — Всё, — ответил Со, опрокинув спинку стула назад. — Что нового у тебя? — Ничего, как обычно. — А мне тут птичка нашептала, что у тебя новый сосед… — Птичка такая белобрысая и с веснушками? — Именно. Ну, что за сосед-то? — Его Минхо зовут. Прикольный пацан, но у меня на него аллергия, кажется. — Это как? Жопа чешется? — Глаза, — улыбнулся Джисон, обхватив пальцы ног руками. — Рядом с ним реву постоянно, почему-то. — С нихуя? Так не бывает. — Есть причина, но это тяжело объяснить. — Я тупой, конечно, но человеческую речь пока понимаю, — он раскинул руки в стороны и едва смог удержаться на стуле, стоявшем в этой квартире со времён второй мировой. — Я слушаю. — Ну… — Джисон поднялся на ноги, чтобы бродить во время рассказа, как и делал это обычно, но удивлённый взгляд Чанбина не дал ему начать. — Что? — Стоять… Чанбин резко положил руки на его пятую точку, будто пытаясь что-то найти в этом месте, но в итоге разочарованно заскулил. — Где жопа?! — Какая? — Твоя! Которая ахуенная, — Чанбин приподнял кофту друга, до сих пор надеясь увидеть под ней хоть какой-то рельеф. — Сука, Джисон, где моя жопа?! — Она моя. — Уже ничья, походу. Ты что наделал, дебила кусок? Она мне так нравилась… — Только не плачь. — Уже, — наигранно всхлипнул Чанбин, закрыв лицо руками. — Тебя даже на пару месяцев оставить без присмотра нельзя. И вообще, ты чего такой тонкий? Я-то уж думал, что ты не заметишь. Приятно. Очень. Но показывать радости от услышанного нельзя. — Просто правильно питаюсь. Ты же знаешь. — Но я не думал, что ты прям до такого состояния себя доведёшь. — Не драматизируй. Чанбин ещё минуту внимательно рассматривал тело Джисона, с каждым мгновением всё сильнее убеждаясь в том, что с ним произошёл какой-то пиздец. — Ты не врёшь? — А нахрена мне врать? — Сколько? — Полторы. Он не врал, а чистосердечно пиздел в лицо. — Ну ладно… — прищурился Чанбин, приложив два пальца к губам. — Всё равно мало. — Нормально. — Джисон. — Да? — Жопу верни. Мне что теперь жмякать? — У тебя своя есть. — Где ты тут видишь жопу? — он подскочил со стула и встал боком. — Я прям доска. И вообще, мы отвлеклись. Что там этот сосед такого сделал, что заставил тебя несколько раз зарыдать? — Просто грубо общается, но он мне нравится. Интересный. — Он тебе нравится или он тебе нравится? — Первое. Как человек хороший и прикольный, но мы будто с разных планет. Тяжеловато с ним общаться, но всё потихоньку налаживается. Или становится только хуже. Чанбин резко поднял голову и приоткрыл рот, а потом начал говорить так высоко, что его голос стал похож на девичий. — Я такое вспомнил… — Опять? — Снова. Короче, это опять про Джихё и её ручную макаку. Джисон засиделся у него до десяти часов вечера. Их разлучил приход отца Чанбина. Хан надел наушники, врубил плейлист с довольно грустными песнями и направился домой. Было ужасно холодно, но не из-за низкой температуры на улице, а из-за того, что десять градусов ощущались для Джисона, как ноль. Он постоянно мёрз, дома лежал под пледом и всегда ходил в носках. Из-за голода голова ужасно закружилась и начался очередей приступ тошноты. Самое отвратительное состояние. Тошнит не так сильно, чтобы блевать, но слишком противно, чтобы не обращать внимания. Он решил посидеть на лавочке, чтобы перевести дух, склонил голову вниз и начал глубоко дышать. Причина была очевидной, но мириться с ней не хотелось. Джисон считал своё состояние вполне нормальным, ведь он не терял сознание, не блевал, волосы не сыпались, а живот болел не так уж и часто. Даже обидно. Отсутствие всех этих факторов заставляло Хана думать, что он недостаточно истощил свой организм, ведь особых проблем со здоровьем не возникло. Рядом кто-то сел. — Не ссы, — сходу сказал Минхо, убрав сигарету от рта. — Свои. — Да что ж ты такой вездесущий?… — пробубнил Джисон, не поднимая головы. — Тебе чего? — Просто гулял и тебя увидел. Ты почему не дома? «Спокойной ночи, малыши» давно кончилось. — Отстань. Не до тебя сейчас. — Тебе плохо, что ли? — Нет, блять, ахуенно! — чуть ли не проорал Джисон, положив руки на голову. — Сейчас посижу и пройдёт. — Совсем хуёво? Он кивнул. — Так, — Минхо сделал две тяги подряд и кинул сигарету в урну. — Поднимайся. — Нахуя? — Буду ебало тебе бить, — усмехнулся Хо и силой оторвал его от скамейки, схватив под руки. — Вот не жрёшь ничего, поэтому и плохо. Тебя скоро ветром сдует. — Спасибо. — Домой пошли, Дюймовочка. — Отъебись от меня и иди туда, куда шёл. — Какие мы борзые, — фыркнул Минхо, положив руки в карманы куртки. — Я тебя уговаривать должен? — Слушай, ты чё пристал, а? Не хочу я с тобой никуда идти. — Ладно, — пожал плечами он и развернулся в другую сторону, после чего начал очень медленно шагать. — Я уже ухожу. — Ага. — Я почти ушёл. — Ты на двадцать сантиметров отдалился. — Я не собираюсь возвращаться! Это выглядело максимально странно. Джисон смотрел на него, слегка приподняв брови, а Хо шагал со скоростью героя мультика и кричал, находясь в метре от него. — Какой же ты клоун, Господи… — тяжело вздохнул Хан, опрокинув голову назад. — Тебе что от меня надо? — Я не слышу тебя! Подойди поближе. Джисон пошёл в противоположную сторону. Он планировал двигаться другим путём, но потом почувствовал, как его схватили за руку и потащили за собой. — Ты меня зае… — Знаю-знаю, — повторил Минхо, не проворачивая головы. — Мне скучно. Давай гулять. — Со мной веселее не станет. — Станет. Погнали в магаз, я выпить возьму. Ты что будешь? — Воду. — Это скучно. Давай хотя бы пиво тебе куплю. — Я не пью. Минхо остановился возле магазина и посмотрел на него, широко раскрыв глаза. — Не делай вид, что удивлён. Ты знал. — Я просто каждый раз хуею, как в первый… Нормальные пиздюки готовы душу продать за такого человека, как я, а ты всё противишься. Я тебе сам предлагаю, тебе даже просить не нужно. — Вот придумаешь пиво без калорий и чтобы вставляло, тогда и поговорим. — Ладно, пойдём по твоей схеме… Ты ел сегодня? Это не предъява, если что, а просто вопрос. — Нет. — Вот и отлично. В бутылке пива примерно двести пятьдесят твоих циферок. — Триста. И не смей сейчас открывать рот. Минхо натянул широкую улыбку и поднял брови два раза подряд. — Я молчу. Короче, мелкий, всё вписывается в твой рацион. И жидкие калории не так сильно влияют на вес. — Ты гуглил? — Да. Погнали, я всё куплю. Минхо снова схватил его за руку и силой потащил в магазин. Хотя там и тащить-то было особо нечего. Они остановились рядом со стендом, где стоял алкоголь. Хо взял себе две бутылки пива и провёл рукой по воздуху. — Выбирай. — Я не знаю… Страшно. — Никогда не видел человека с пивофобией. Ну, давай же! Минхо никогда бы не подумал, что будет упрашивать кого-то купить пиво за свой же счёт. Но с Джисоном всё вообще было как-то странно. Он взял с полки красное пиво с вишнёвым вкусом, до этого перебрав десять вариантов. Этот оказался самым низкокалорийным. Минхо пулей побежал на кассу и поставил три бутылки на ленту, а Хан в это время вводил название алкоголя в приложение. — Восемнадцать есть? — спросила продавщица, держа в руках одну из бутылок. — Обижаете. Минхо так пафосно протянул ей паспорт, что казалось, будто это было письмо от президента, а не удостоверение личности. Продавщица примерно минуту сверяла фотографию с её владельцем, недовольно цокая, но потом всё-таки пробила алкоголь. Как только они вышли из магазина, Минхо потянул за кольцо и откупорил крышку, после чего сделал глоток. — Погнали на лавку. Джисон просто шёл за ним. Он внимательно изучал составляющие напитка на этикетке, ужасаясь от количества углеводов в нём. В итоге Минхо не выдержал, забрал у него бутылку и открыл её, после чего вручил обратно Хану. — Пей уже, счетовод. Джисон примерно минуту собирался с мыслями, после чего закрыл глаза и сделал глоток. Он никогда не пил. Бывало, что ему наливали на Новый год и другие праздники, но Хан ещё ни разу не выпивал с кем-то так. — Как тебе? — Вкусно, — пробубнил он, не сумев скрыть страх. — Но… — Что? Уже вина сгрызает? — Есть такое. Я жидкие калории вообще не воспринимаю. Мог бы поесть на них. — А ты есть хочешь? — Нет. — Вот и славно, — улыбнулся Минхо и сделал глоток. — Всё нормально, ты не умрёшь от одной бутылки пива. — Жаль. — Так, — поднял одну бровь Хо. — Отставить суицидальные мысли. Ты мне живым нужен. Кстати, тебя развозит? — Да, — кивнул Хан, поняв, что голова начинала тяжелеть уже после двух глотков. — Поэтому без допросов. — И в мыслях не было. Спустя десять минут Джисон чуть ли не плакал, опустив голову вниз. А Минхо ведь задал всего лишь один вопрос: «Почему у тебя девушки нет?» Его понесло. Хан считал, что он не достоин отношений, потому что был слишком уродливым и недостаточно худым для того, чтобы заслужить любовь. Его тошнило от каждого сантиметра своего тела, начиная с щёк, а заканчивая широкими щиколотками. И ему было не до любви к другим. Сейчас его голова забита совершенно другими мыслями, где о любви можно только мечтать. О любви к своему телу. — И что? Ты так и собираешься всю жизнь бегать от людей, потому что считаешь себя недостаточно красивым? — Я не знаю. — А кто знает? Джисон, тут дело в твоей голове, а не в чужой. На тебя смотреть страшно, и это не комплимент. — Минхо, я правда не знаю, что мне делать. Я понимаю, что долго так не протяну, но ужасно боюсь набрать. — Ты считаешь своё тело красивым? — Нет. — Я тоже. В этот момент Джисону будто впились когтями в шею, провезли по ней, разодрав кожу до крови, а потом полили раны спиртом. Невыносимо больно. — Ты… Ты же не видел меня без одежды… — Видел, но частично. Сегодня утром, когда ты спал, с тебя чуть футболка целиком не слетела. Про ноги я молчу, там полный пиздец, с руками то же самое. Рёбра торчат, предплечья худощавые, тело в принципе дряблое и хилое. Отвратительно. Ещё и эти шрамы… Ты сам себя изуродовал, Джисон. Эти слова не показались бы такими обидными ни от матери, ни от Хёнджина, ни от Чанбина или Феликса. Минхо с ног до головы обосрал парня, назвал его тело отвратительным и изуродованным, при этом говоря это так спокойно, что создалось ощущение, будто он ненавидел Джисона. Хан закрыл лицо руками и начал рыдать. — И что ты опять ноешь? Я же всё по фактам сказал. — Уйди… Просто уйди и всё! — прокричал он, не смотря на Минхо. — От тебя одни проблемы! — Проблема не во мне, а в твоей голове. Прекрати реветь и начни что-то менять, пока окончательно с катушек не слетел. — Закрой рот! — Хан резко поднял голову и показал покрасневшие, заплаканные глаза. — Зачем?! Зачем ты всё это говоришь?! Что я тебе сделал?! — Мне — ничего, — пожал плечами Хо и опрокинул над собой бутылку пива, сделав пару глотков. — Ты сам себе помеха. У тебя настолько травмированная психика, что ты теперь даже себе противоречишь. То, что я перечислил, ты считал комплиментами, но стоило мне сказать, что это отвратительно, как ты зарыдал. Это ненормально, Джисон. Хан продолжал плакать, но не потому что ему было обидно, а потому что до него начало доходить. Это тело не устраивает его в любом весе. Так зачем тогда напрасно мучить себя? Какой от этого смысл? — Ну всё, хватит, — Минхо положил руку на его спину, но Джисон тут же дёрнулся. — Понял. — Ты не представляешь, как я устал… Каждый мой день — пытка, но я уже ничего не могу с этим сделать. Я просто потерял контроль. — Можешь, Джисон, можешь. Ты просто не хочешь. — Я хочу. — Себе-то хоть не ври. — Я хочу избавиться от этого, но не хочу поправляться, понимаешь? Кому я буду нужен? Минхо даже поперхнулся пивом от услышанного. — Стоять, — произнёс он, кашлянув. — В смысле «кому я буду нужен»? Ты совсем долбаёб? — Это часть моей личности. Скорее, даже то, на чём она держится. Без этого я потеряю себя. — Значит, по-твоей логике, если бы у меня была, например… некрофилия, то я бы не стал её лечить, потому что без этого потерял бы свою личность? Это даже звучит тупо. — Потому что сравнение тупое. — Ладно, с этим согласен, но суть-то в другом. Джисон, честно говоря, я пока не вижу в тебе личности. Я вижу один сплошной комок обиды и ненависти ко всему миру, сквозь который мельком просвечивает какой-то характер. И я очень хочу увидеть этот характер, потому что меня тянет к тебе. Ты смог привлечь моё внимание, будучи сгустком серой массы, и ты правда думаешь, что я отвернусь, если откроешься мне? Джисон внезапно перестал плакать. Слёзы закончились. Он поднял взгляд на Хо, чьи глаза не уступали по количеству слёз, но по совершенно другой причине. Один из них был пьян, а второй — сломлен. — Джисон, ты скоро умрёшь, если ничего не изменишь. Ты скоро умрёшь. Хан так часто слышал это, но ни разу не придавал никакого значения. До сегодняшнего дня. — Ты слишком драматично выглядишь, — сказал Минхо и выпятил вперёд нижнюю губу. — Сюда иди, бедолага. Джисон уткнулся носом в куртку Хо, после чего из его глаз снова прыснули слёзы. Чьи-то слова, пускай и не самые приятные, но зато правдивые, впервые оказали положительное влияние на сознание Хана. Он наконец-то услышал, а не прослушал. — Я буду меняться, — пробубнил Джисон, не отлипая от старшего. — Обещаю. — Ты не мне обещай, а себе. — Я обещаю себе. — Вот и молодец, — улыбнулся Хо, ещё крепче прижав парня к своей груди. — У тебя всё получится. — Я запишусь в зал. Завтра же. — Эх, ночная мотивация… Точно запишешься? — Точно. — Тогда я могу спать спокойно. Пошли домой, спортсмен. С завтрашнего дня всё должно было измениться. Он смотрел на Минхо, не понимая, как этому человеку всегда удавалось выйти сухим из воды. Сегодня утром Джисон выгнал Хо из своей квартиры, а теперь он смог убедить его в принятии одного из самых важных решений. Но если бы Хан знал, что его ждало впереди, то предпочёл бы умереть от истощения, нежели делать первый шаг на пути к восстановлению.