* * *
Высадка в порт обещала дать веселую пару деньков на суше. Кабаки, дома терпимости, купальни — всё это ждало Сана, звало к себе. Но, увы, следовало сначала выполнить свою работу. Пока Юнхо с Минги занимались продажей награбленного добра, Сану выпала честь заняться пополнением оружейных запасов. Написанный капитаном под руководство Минги в этот раз, список нужного, был в руках у Сана. Ему пришлось оставить Уёна и вверить его в руки Чонхо на некоторое время. Недолгая разлука уже давала чувство неприятного беспокойства в груди. Вдруг здесь тоже были люди, желающие вернуть Уёна? Да, они были далеко не в каждом порту, но за всё время пребывания друга на корабле Сану хватило всех этих случаев. Привычка беспокоиться за безопасность Уёна уже была выработана. И все-таки это ненадолго. Несколько часов для Уёна и Чонхо на рынке, а для Сана в кузне. Починка оружия, приобретение нового, обмен краденного и всё в таком духе. Не так уж и тяжело. Любимый кружевной зонтик защищал черные пряди от лучей солнца и жары, царившей в порту Ва-лорана. Уён одним из последних шагал вдоль деревянного трапа, опасаясь качки, оттого старался идти быстрее. На борту корабля, как и всегда, оставался только Ёсан, взобравшийся на грот-мачту, откуда юноше открывался великолепный вид на солнечный южный город. На его площади — вымощенные камнем прекрасные постройки и многочисленные палатки на славном рынке, куда как раз отправили кока и второго нерадивого помощника с кружевным зонтом. Сверху Ёсан смотрит за тем, как Минги в своей нелепой шляпе вместе с рослым боцманом Юнхо таскают бочки да ящики с награбленными товарами, чтобы поскорее продать их и избавиться от барахла, коим был переполнен трюм после нескольких месяцев разбоя в открытом море. Остановка в торговом порту всегда шла по задуманному писанию, словно действия в пьесе. Капитан уходил по своим делам, поручая заботу о команде боцману. Минги, будучи уверенным, что боцман здесь вообще-то он, первым делом стремился избавиться от награбленного, как и сейчас. Когда-то удавалось выменять на что полезное, когда Сон меняет ящик глубоководной рыбы на клетку с курами и с довольным лицом идет дальше. Вот кому действительно благоволили боги торговли. А у Минги все просто. Он мог и слепому невежде книгу с картинками продать за мешок золотых монет. Уж чего-чего, а умение торговаться было у него в крови, и именно поэтому навоеванное сбывал именно рыжеволосый высоченный лоб в помпезной шляпе с драгоценностями, жемчугами и перьями. Хотят торговаться — и Сон готов доставать монеты, а если не захотят, то два верных мушкета образумят любого торгаша. Да и кто станет спорить с пиратами? — Умоляю, аккуратно. Если что-то упадет в воду, прыгать за этим будешь сам, — Юнхо заносил по мостику клетки с курицами, которые только что смог обменять, следуя сразу за товарищем. — Да ничего не упадет, — с улыбкой заявляет Минги и в тот же миг с силой бьется бедром о борт корабля, едва не шлепнувшись с трапа вместе с ящиком тканей, оставшихся после доблестного капитана Хонджуна и Уёна, которые первым делом отобрали для себя лучшее из лучших. Разве что салага Чон сделал это втихую от всех, пока Ёсан висел на стреме, ожидая появления капитана. Минги был превосходен в бою и, особенно, в пушечных сражениях. Ловкий, сильный. Но в жизни он был таким неуклюжим, что оставалось загадкой, как он ещё жив. Конечно, напоминать Минги о том, что нужно быть аккуратнее, было делом бесполезным, но Юнхо всё равно зачем-то это делал. Зайдя на палубу, пират прошёл к центральной мачте, складывая провизию и клетки рядом с курами возле неё. Не стоило выпускать товар на причале из виду, даже когда на борту все еще был Ёсан. Он не любил шумные порты, толпы головорезов и торгашей, готовых обобрать тебя до нитки. Прятаться на корабле, аки трюмная крыса, ему было вполне по душе, особенно забираясь как можно выше, где ни одна живая душа не могла его достать. Здесь, на высоте двух сотен футов, Ёсан ощущал невиданную доселе свободу! Ветер колыхал его густые волосы и забирался под подранную рубаху, что прилегала к телу слишком близко. Свободная одежда слишком мешалась — она легко могла запутаться в веревках, и чаще Ёсан не носил ее вовсе. Даже в этот летний день он чувствует, насколько неудобная эта нелепая тряпка, и быстро швыряет ее на палубу, где та приземляется на массивную шляпу Минги. Заслышав ругань, мастер по парусам опустил взгляд на канонира и развел руками в стороны. Минги выкидывает рубаху за борт и возвращается к своим ящикам, ведь только после он сможет освободиться и отправиться по своим делам сердечным. Мгновением ранее Юнхо поднял голову, наблюдая, как белоснежная ткань падает откуда-то сверху, закрывая боцману весь обзор. В последний момент рубашка ловко улетела чуть в сторону и накрыла голову Минги. Лишь мельком глянув на друга, Юнхо вновь устремил взгляд вверх, ловя очертания тёмного силуэта. Отсюда, в свете яркого солнца, Ёсана было не так хорошо видно. Но даже так было приятно видеть его на своём месте. Правда, жаль, что так далеко. Недосягаемо далеко. Куры — есть. В море от них было пользы больше, чем от половины бравой команды. Вот вам и яйца, и мясо, которое не сложно кормить, и которое долго остается свежим. Но десяток кур на месяц с лишним, так ещё и на семь голодных рыл — слишком мало, а потому Минги пошёл дальше торговать. В этот раз капитан отправил Сана за корабельными снастями и боеприпасами, и пускай Чхве прекрасно мог справиться с этой задачей, Минги надул губы от недовольства у очередной палатки. Громила всучил старику пару свернутых кастильских ковров и считал золотые, довольно улыбаясь. Ладно, лучше уж приносить Хонджуну выручку, чем снаряды. После погрузки провизии команда вновь разделилась. Юнхо остался на борту с этими курами, а рыжий таки решает помочь Сану. Осталось лишь найти кузницу. Вот только стоит ему выйти к площади, где и развернулся базар, как мужчина превратился в потерявшегося ребенка. Кудахтанье кур сопровождалось шелестом и скрипом веревок, и вот мастер парусов с разбегу прыгает вниз к палубе, предварительно обвив ногу одним канатом и хватаясь за другой, плавно опускаясь прямо к Юнхо. Ёсан всегда появлялся стремительно и быстро. Юнхо успевал лишь сделать полшага назад, чтобы не мешать ловкому юноше двигаться свободно и открыто. Сколько они уже были знакомы? Больше пяти лет точно — Юнхо давно перестал считать. И за всё это время боцман так и не смог перестать восхищаться движениями Ёсана. Быстрые, но плавные. Несмотря на миниатюрность, как для мужчины, Кан был весьма сильным. Особенно его руки. Одним из развлечений по прибытию в порт было ходить в кабаки вместе с Ёсаном и играть с пьяными моряками. Каждый из них думал, что сможет побороть такого хлипкого юношу. И каждый из них оставался в проигрыше. — О, — довольно потянул юноша, глядя на птиц вниз головой. Он всё ещё висел подвешенным за ногу, а его волосы ниспадали со лба, открывая потрепанное личико полностью. — Я так соскучился по курице! Если взять чан и залить маслом с ва-лоранскими специями, то выйдет отличная курочка, — Ёсан спрыгнул наконец с тросов и опустился на колени рядом с клеткой, словно хищная кошка, и смотрел на пернатых птиц, осторожно убирая волосы за ухо с серебряным колечком. Его кожа светлая, сухая из-за холодных ветров, а руки крепкие-крепкие, способные поднять не только собственный вес и паруса, но и боцмана поблизости. — Как и все мы, — Юнхо оторвал свой взгляд от Ёсана, переводя его на куриц и заглядывая в клетки, — выглядят здоровыми. Приготовить парочку точно надо, — Чон скрестил руки на груди, — хотя даже ва-лоранские специи не спасут эту несчастную птицу от рук Чонхо, — Юнхо улыбнулся. Это правда. Хотя бы самую первую курочку стоило отдать на готовку Уёну: тот всегда справлялся с приготовлением еды как настоящий мастер. Ветер снова окутывал мастера парусов с ног до головы, и Ёсан обернулся к морю, глядя в даль, на темные тучи, что надвигались с юго-востока. Он хмурил брови и опускал взгляд к курицам, не осмеливаясь взглянуть в глаза старшему. Юноша редко смотрел кому-то в глаза во время беседы. Неуютно, словно твою душу пытаются вытащить и изучить, как диковинку. — Ветер переменился — дурной знак. Нужно скорее готовить курицу, пока не пропала. — Ну не всю же ты будешь готовить…* * *
Уён в свою очередь, не торопился закупаться припасами на следующую вылазку. Капитан передал всё необходимое местному коку, поэтому волноваться парню было не о чем. Всю заботу об овощах, курах и мясе взял на себя Чонхо, а вот Чона куда больше интересовали развлечения цветастого и такого мирного города, где пиратов было не так уж и много. Благо, что среди них не было знакомых лиц, ибо в противном случае милая прогулка была бы обречена на кровавую драку. — Уо, Чонхо-я, смотри-ка — гадалка! Пойдем-пойдем-пойдем скорее! Что же она мне нагадает? Золото? Несметные богатства или… скорую любовь? — брюнет широко улыбался, оголяя свои очаровательные зубы, что не один раз сумели избежать ударов, и оборачивается на местного повара. Парень не ждал чужого согласия и уже стремительно кинулся в толпу вокруг гадалки с красивыми картами, знатно потрепанными временем и сыростью здешних земель. Перед ногами немолодой женщины в цветастых лохмотьях и латунных кольцах валялись раскинутые рыбьи кости и куриные черепа, а сама она вещала благородной даме в корсете и о скорейшем замужестве. — Ты! — вдруг выкрикнула цыганка, указав скрюченным пальцем на взбалмошного пирата в распахнутой кружевной рубахе. Она очень и очень дорогая! Мягкая ткань, заправленная в пояс и расшитая золотыми нитями, не могла не привлечь внимание старухи. И вот она уже подзывала к себе Уёна, а тот и рад! Отобрал у Чонхо монеты и всучил в грязные руки чудачки, да глядит так, словно вот-вот расплачется от восторга. — И что? Что-что же меня ждет? Любовь или богатства? Ответьте скорее-е-е! — Ты… — Чонхо даже не успел схватить Уёна за ворот его рубашки, чтобы остановить и не дать потратить выделенные капитаном деньги на всякую ерунду. Но было уже поздно. Уён удобно разместился перед какой-то гадалкой. Ничем хорошим это не кончится. Нужно было давно договориться с Хонджуном, что больше Чонхо с Уёном никуда не ходит. Даже если Уён умел хорошо торговаться, это не позволяло экономить деньги. Они всё равно уходили на глупые развлечения этого дурака. — О, вижу, вижу, юноша, — старуха достала карты, выкладывая их перед Уёном на стол. Три карты. Первая — перевернутая жрица. — Вижу беду. Ищет тебя ОНА, ищет то, что ты украл у НЕЕ, и вырвать готова из твоих рук вместе с жизнью. Ищет ОНА отмщения, — дряхлой рукой старуха вытащила вторую карту. Серебряная сверкающая колесница. — Тайное становится явным, молодой муж, проклятие уже подбирается к тебе, к твоим близким, царапаясь в окна… — старуха потянулась к третье карте, но не успела её достать. Чонхо кинул женщине пару дублонов, хватая явно испуганного Уёна за руку. Не с первого раза Чхве сумел растрясти брюнета, когда тот остановился на последней выпавшей карте. Казалось, бронзовая кожа юнги стала в разы бледнее и серее, когда взгляд его черных глаз зацепился за изображение Дьявола, окруженного змеями. На мгновение юноша едва не лишился сознания, стоило только заметить все предшествующие трагедии знаки. Чонхо тоже слышал наставления гадалки, но не было похоже, что кок предал им хоть какое-то значение, и это избавляло Уёна от вопросов. Оставалось снова прикинуться дурачком, чтобы их и дальше не возникало. — Хватит с тебя, — так и знал. Не хватало успокаивать плачущего Уёна. Привести на корабль рыдающего от предсказаний карт таро пирата было крайне унизительно и неловко. Чон и без того славился на всё судно своей эмоциональной незрелостью, а тут еще какая-то бестолковая балаболка наплела ему ереси, а тот и повелся. В самом деле, байки Сана и его бесконечные опасения разных духов и морских чудовищ дурно влияли на Уёна, хотя сложно было сказать, кто из них ещё хуже на кого влиял. Главное, что оба действовали Чхве на нервы. Но к дури Уёна он так и не привык, хотя его компания больше не раздражала Хо. Особенно, когда приходилось хлопотать на кухне. Всё же Уён, хоть и был тем ещё дурнем, на корабле он был незаменим. Да и физической силой не обделен, приказы выполняет, еще бы умел молчать, как Ёсан, и цены бы ему не было. Но да, слишком уж хорошей жизни в море Чонхо и не просил. Проснулся новым днем — и уже доволен. Ругань Уёна тем временем слышал весь базар. Старая дура! Если бы не крепкие руки Чонхо, унесшие парня подальше от толпы, старухе явно не поздоровилось. Неужели нельзя было нагадать ему счастливое богатое будущее в родном краю, бесчисленные сокровища и пылкую любовь до самой старости? Нет, карты всегда говорят дрянь, всегда раскрывают старые болезненные нарывы и достают из детства самые потаенные и жуткие кошмары, которые ты пытаешься закопать. Был бы Уён дураком, подумал, что его в самом деле прокляли, что это лишь простое совпадение и ложь, а вовсе не последствия его беспечной юности и глупых ребяческих амбиций. Его насторожили слова старухи о проклятии, ведь если карты говорили ему о «сирене» и её приближении, а также о «дьяволе», значит, и проклятие вскоре окажется на их корабле. Неужели?..* * *
Темно. Внутри этой треклятой бочки так темно, что громадной рыбехе только и оставалось, что сидеть, скрючившись в три погибели. Во рту ощущался привкус речной тины, и Сонхва попытался ещё раз разомкнуть руки, но железные кандалы не давали ему этого сделать. Вся конструкция из цепей и неприятных обручей заставляла его тело ныть от неудобного положения, ведь даже хвостом не получалось как следует ударить по деревяшкам. Еще и эта темнота вокруг, словно русал оказался в крохотной раковине моллюска на самом дне, куда не проникал солнечный свет. Долго ему еще тут сидеть? Треклятый старик запер его здесь уже вечность назад, успев выругаться на морского обитателя и двинуть пару раз тому по лицу, за что Сонхва наградил того болезненным укусом в ладонь и несколькими царапинами, кажется, по морщинистой морде. Будет знать! И все же… зла в русале было не много, сейчас его сердце переполнял ужас и горечь от мыслей о том ужасном, что может его поджидать в будущем. Страшно, до дрожи страшно умирать. Страшно снова почувствовать боль, и пара слезинок собрались в крохотные черные с алым отблеском жемчужинки, падая на дно бочки, пока русал снова не попытался разомкнуть руки и расколотить изнутри дерево. И ничего. Отчаяние лишь сильнее терзало его сердце. Внезапно в воде русал почувствовал вибрацию от шагов. Он с трудом может определить количество людей, но их точно больше одного старика. Вода колышется в бочке всё сильнее и сильнее, и вот уже проклятая крышка откупоривается, и крохотная часть хвоста выскальзывает наружу. Сонхва пытается хоть немного двинуться и высовывает макушку наружу вместе с парой мутных черных глаз, полных злости. Это ещё что за чудак здесь? Пират? Проклятие, еще один? Испугавшись, рыбка снова прячется и пытается затолкать громадный хвост в маленькую для него бочку. Выходило плохо, и плавники оставались снаружи. Только не пираты! Глаза Хонджуна чуть расширились, а губы растянулись в ещё более широкой ухмылке. Пленяющие прекрасные чёрные глаза, полные животного страха посмотрели на пирата. — Сколько? — Хонджун продолжал смотреть на русалку, подходя ближе и будто совсем не боясь возможных последствий. Всё равно снаружи торчал лишь искрящийся алыми переливами перепончатый плавник. Так вот, значит, что за чешуя была в волосах старика. — Сотня, Господин. Сотня золотых. Вместе с бочкой, — старик довольно заулыбался, потирая руки. Хонджун остановился в метре от русала, поднимаясь на носочки сапог, в надежде рассмотреть то немногое, что сумел заметить. Лишь покачивающуюся гладь воды да черную макушку и темный чешуйчатый рыбий хвост. Русалка, кажется, заметил на себе пристальный взгляд и поднял голову, встречаясь глазами с незнакомцем. Хва щурился в недоверии. Сотня монет. Прошлый владелец заплатил за Сонхва, кажется, три сотни, до того, как глубоководный русал утопил его в бочке с водой. Крепкая хватка и мощные руки сделали свое чудовищное дело до того, как старый пират достал мушкет. И русалу повезло, но этот малый кажется ему уж больно проворным. Он точно сумеет выбраться из его цепких лап, если пожелает. Да и оружием тот обвешан, как церковь фресками да иконами, потому идти в атаку на такого было страшно. И всё же нельзя было отрицать, что Сонхва не терзало любопытство. Его кончик хвоста шевелился сам по себе, высунутый из-за тесноты наружу, и немного вилял из стороны в сторону, а взгляд темных глаз был направлен на пирата. Он такой удивительно живой. И Сонхва смотрел предупреждающе, чтобы чужая рука в перстнях держалась от него подальше. Потому что атаковать бедолага попросту не может, как и высунуться из треклятой бочки. — В чем подвох? — казалось, вопрос застал торговца врасплох. Хонджун чувствовал это даже спиной. — Подвох? Никакого подвоха. С чего Вы взяли, господин? Честная цена за столь диковинную находку, — торговец опасливо глянул на бочку, думая о том, что русал может сделать с подошедшим ближе положенного человеком. — Думаю, для безопасности стоит немного отойти, гос… — Это мало. Слишком мало за подобное. Так в чем подвох? — Хонджун не стал слушать торговца и приблизился ещё немного, аккуратно трижды постучав по деревянной бочке. — В чем подвох, рыбка? Или ты меня не понимаешь? — Хонджун знал, что русалки бывают разные. Разные виды, классы, места обитания, культуры, окрасы, разная степень одичалости. Некоторые даже никогда не видели людей или поверхности. А некоторые выходили на сушу и имели близкие связи с людьми. Отец однажды показывал ему одну такую ундину. Какой же была эта русалка? — Я утопил прежнего. Русалки этим и занимаются — топят моряков, если те им насолят, — голова русала чуть выныривает, и он встречается взглядом с молодым и прекрасным капитаном в расшитом золотыми нитями камзоле и мехах. Красиво-то как! Но так грязно! Сонхва фыркает, снова спрятав мордашку под водой до самых глаз. — Я слышал, что русалки - самые прекрасные создания этого мира, без единого исключения и изъяна. Это правда? — Кто рассказал тебе такую ересь? Русалки приносят неудачи. Лучше отпусти меня, тогда я приведу тебя к затонувшему кладу, — в глазах его страх и отчаяние. Он совсем не умел лгать, но был готов на любую ложь, лишь бы его выпустили. В чужих широких глазах Сонхва удалось разглядеть хоть немного человечности за стеной любопытства. — В благодарность. И твои сто монет окупятся, — он шептал тихонько, кривя лицо от неудобных кандалов. Строил глазки, а сам начал понемногу злиться, отчего кончик хвоста, торчащий над водой, снова задергался. Нет, даже если он попытается вцепиться зубами в шею молодого мужчины, то это только лишит его возможности на спасение. И что же делать?.. — Не слушайте его, — торговец сделал шаг вперед, готовый накрыть бочку крышкой и больше не дать гадкой рыбе вещать пугающие вещи, но Хонджун небрежно поднял руку вверх — универсальный жест, требующий остановиться. Капитан не хотел прерываться. Появившееся лицо русала было и правда прекрасно. Острые, немного грубые черты лица, прямые брови, чуть хмурые глаза, смотревшие с опаской, пухлые губы и нос с горбинкой. Безумно красиво. Хонджун с улыбкой слушал вранье неопытной русалки, наблюдая, как дергается его хвостик и как бегают глаза. Это было забавно. — Я беру, — Хонджун достал из-за пояса мешок с монетами и поднялся на ноги. В протянутую ладонь торговца он уже было хотел положить мешок, но в последний момент отдернул руку. — Накину десять серебряных, если доставишь его к моему кораблю. Сейчас же. Черный корабль с белыми парусами. За него деньги получишь на месте, — Хонджун достал десять серебряных, как и обещал, отдавая их старику. — Если меня не будет, скажи, что это для капитана Кима, — Хонджун развернулся к русалке, бросая на нее последний взгляд перед тем, как уйти. — Мы скоро увидимся, сокровище, — Хонджун покинул дом, направляясь к своему кораблю. У него ещё были на нем дела. Признаться, Ким никогда не думал, что ему пригодится тот чертов аквариум. Огромный, который за все эти годы капитан так и не приказал разобрать по какой-то причине. Видимо, это и правда была судьба. Нужно было только его слегка протереть и наполнить водой для столь прекрасного существа.* * *
Сан заканчивал со своими делами, когда услышал писк в ушах. Едва заметный, будто отдаленный. Сначала ему показалось, что всё это лишь в его голове, но когда пересчитывающий полученные монеты кузнец тоже начал оглядываться по сторонам, до парня быстро дошло, откуда такой знакомый звук. Схватив мешок с купленным добром, Чхве стремительно вылетел из кузницы, направляясь в сторону рынка. Нет, он не имел настолько хороший слух, чтобы услышать, откуда идет шум. Но он знал, что Уён должен был быть на рынке вместе с Чонхо. Ругань становилась всё громче, пока резко не стихла. Это, наверное бы ещё больше напугало Сана, но он точно знал, как быстро друг умеет успокаиваться. Да и Чонхо рядом. Искать Уёна дальше по огромному рынку, без возможности вновь услышать, было просто глупо. Стоило вернуться на корабль. Развернувшись в сторону причала, Сан тут же уперся в стоящий посреди площади столб. Зачем и кто поставил здесь столб, было не ясно. Пока он не заговорил. — Вы уже закончили с продажей? — Сан посмотрел на растерянного Минги. И как Юнхо его отпустил одного? Разумеется, затерявшийся один в толпе Минги не мог остаться без внимания женщин из публичных домов, мимо проходящих знатных дам и их служанок. Высокий мужчина в хорошей одежке приковывал к себе дамское внимание не только украшенной жемчугом и страусовыми перьями шляпой, но и оголенным торсом под стеганым плащом из добротной кожи с золотыми пуговицами. А он терялся в их взглядах, улыбаясь с этим хищным прищуром, легко махая рукой с множеством красивых колец из чистого золота и драгоценных рубинов. Его собственная добыча! И вид большого горячего пирата не оставлял барышень равнодушными. Они махали своими платками ему в ответ и смущенно прятали лица за веерами, пока внезапно Сон не напоролся на темноволосого матроса. — О? Да! — потеряв из виду машущую леди, Сон опять ощутил себя потерянным мальчишкой среди новых причаливших в порту торговцев, но встретив Сана, немного расслабился. У того уже была собрана парочка ящиков с боеприпасами, но вот заряды для пушек им придется волочь уже с помощью повозки. Ее предоставил кузнец вместе с несколькими своими сыновьями на тот случай, если пираты попытаются угнать его лошадь. — Выменял что-то на курицу и бычьи головы. Пускай Уён приготовит что-нибудь из мяса, пока Чонхо нас всех не потравил своим студнем. Хоть свежее мясцо будет! Эй! — Минги толкнул плечом Сана, а затем высоко поднял руку, пытаясь подозвать кого-то к себе. И в следующий миг в толпе прозвучал громкий вскрик, а на Сана накинулось нечто с зонтиком, оплетая того конечностями. К огромной радости Уёна, в толпе на рынке он заметил чудаковатую треуголку Минги с его перьями и с визгом кинулся к нему. Да, это не любимый Сан, но здоровяк Минги вполне сгодится. И когда рыжий сам замечает бесноватого юнгу, его рука поднимается ввысь, к небесам, давая коку и крикливому юноше ориентир. Приблизившись достаточно, чтобы схватиться за Сона, Уён замечает его — прекрасного матроса с лисьим прищуром и высокими скулами, о которые легко порезаться. И да, самая прекрасная линия челюсти из всех возможных в этом прекрасном, но суровом мире. И Уён не может, да даже и не думает сдерживаться, а потому сразу же бросается на Чхве и артистично плачет, зарывшись лицом ему в грудь. Как хорошо, что все они сейчас рядом — в безопасности! Широко расставив длинные руки в стороны, Сан с силой обнял Уёна и прижал к себе. По привычке Чхве чуть насупился, хмуря брови и сводя тонкие губы. У него всегда было это глупое выражение лица, когда он обнимался с Уёном. Минги часто смеялся над этим, за что получал по шапке. Благо, сейчас Сан стоял к нему спиной. — Сан-а-а-а! — он едва не кричал на ухо парню рядом. — Я так рад, что ты здесь! Представляешь? Какая-то треклятая грязная оборванка мне нагадала, что на наш корабль надвигается проклятие! Представляешь, ну? Надо было ей в рожу плюнуть! Старая кошелка, чтоб ее черти драли. Всем она про любовь заливает сладкие речи и обещания, а мне ужасов наговорила, что аж с сердцем плохо стало. Сан-а, утешай меня, — он фыркал, как лисица, и снова прятал голову в чужой крепкой широкой груди. Они не виделись пару часов, но юноша уже истосковался по матросу. По его рукам, способным защитить от всего на свете, по теплу тела и такому родному голосу, слышать который ему хотелось до конца своих дней. Всё что угодно, лишь бы Сан был рядом. И как хорошо, что Уён сумел найти его так скоро. — Чего? — пират чуть отклонился, встречаясь взглядом с Уёном и внимательно слушая. Значит, вот от чего стоял крик. Плохое предсказание. И без всяких гадалок суеверный Чхве тут же напрягся, заслышав о проклятии. Они ведь только приплыли в Ва-Лоран, откуда могло взяться дурное знамение? — Ты как ему позволил вообще сесть к ней? — Сан тут же переключил своё внимание на Чонхо, который как раз грузил мешки продуктов на телегу. Кок в ту же секунду поднял на Сана красноречивый, холодный, бескомпромиссный взгляд. — Сам за ним и следи. Я не нянька, — Чонхо вернулся к мешкам, готовый тащить повозку обратно к кораблю. Сан же лишь слабо пнул воздух в сторону кока, после чего подхватил Уёна под задницу и помог обхватить ногами свои бедра. До корабля на своих двоих он точно не пойдет. И по-кошачьи начиная цапать ладонью Минги за широкий рукав, Сан указал на телегу, а сам пошел за Чонхо. — Не верь этим бабкам. Они всё время говорят бредни. Эта не настоящая гадалка была, — Сан продолжал что-то бубнить Уёну на ухо, успокаивая его. Однако и сам понемногу начинал волноваться. Вдалеке виднелись стремительно надвигающиеся черные тучи. Понемногу волнения Уёна затихали, но он всё же не изъявлял ни намека на желание слезть с Сана и отправиться к кораблю на своих двоих. Если Чхве давал ему возможность передохнуть или дать собой воспользоваться, то Чон никогда не отказывался. Ему нравилась эта их близость, дружба, которая со стороны выглядела как нечто большее, но таковой не являлась. Для Уёна Сан был тем единственным человеком, ради которого тот мог пожертвовать всем, в том числе и собственной жизнью. И Сан мог сделать то же самое. Но порою юнга думал о том, что предпочтет доблестную смерть, чем жизнь без своего солнца. Больше, чем просто близкий друг, но позволить себе любить Чхве как мужчину, Уёни не мог. Но, о, морские боги! Как же безумно ему этого хотелось! Но может. так было лучше? Не усложнять их жизнь и любить друг друга по-своему. По-особенному, только им понятной любовью. И в знак этой не опошленной любви, Уён мягко поцеловал влажную от жары шею Сана, потираясь о нее щекой и щекоча матроса волосами. Поцелуи стали такой обыденностью в отношениях Сана и Уёна, что никто из команды уже давно не обращал на всё это внимание. Сан же любил поцелуи от Уёна. Любил их принимать и дарить. Поэтому сейчас он не смог держать довольную улыбку. Настроение явно поднялось. Даже глупые предсказания старухи совсем забылись. — Да, старая безумная дура! — поддакивает юноша, пока вся эта орава отважных пиратов, битком набитых золотом и провизией, шагали к кораблю. — Кажется, наш капитан умеет гадать на картах, не? Я, когда копался в его тряпках, заметил колоду таро, но может, он просто для красоты её держит. Капитан, конечно, сорока знатная. Все цацки, камешки, блестяшки тащит к себе в каюту! Всё самое лучшее… — на этой ноте Уён распелся и начал болтать со всеми из команды о том, что же таилось в закромах их Хонджуна, и чешет языком он ровно до тех пор, пока четверо мужчин не оказываются на корабле. А тут уже и ему самому приходится помогать с разгрузкой провизии. Но перед этим парень в обязательном порядке считал должным рассказать о случившемся Ёсану.* * *
— Много куриц в море не бывает. Вот бы и петуха выменяли, — вздыхает Ёсан, а его руки с бесчисленными переплетениями жил держатся за канаты. Он всё ещё обеспокоенно поглядывает на тучи вдалеке, что норовили накрыть город и обрушить на них ливень и шторм. В море лучше не выходить следующие пару дней, но провизией-то они закупились? Завтра снова идти за мясом? Ёсан устало вздохнул, повернувшись корпусом к здоровяку Юнхо в его стареньком мундире. — Напоим Чонхо, пока тот не уснет, а потом передадим главенство кухней Уёну? — Если Уён удачно походил по рынку. Любой лишний камень под ботинком может стать причиной не готовить ужин, — Юнхо хотел еще что-то сказать Ёсану, но их прервали. Внезапно Кан спрятался за тело боцмана, потому как у трапа возникли трое моряков с огромной бочкой. Они что, катили ее прямо к кораблю? Боцман обернулся к морякам, хмуря тёмные брови и внимательно смотря на бочку. Что это? — Для Капитана Кима! — кричит рабочий в широких штанах, завязанных красным поясом, и Ёсан хватается за плечо Юнхо, боясь диалога. Как хорошо, что боцман на месте! Не придется принимать посылку. Что там вообще такое? Ром? — Для Капитана? — тихо переспросил Юнхо, быстро встречаясь взглядом с Ёсаном. — Затаскивайте на борт, — Юнхо двинулся к перилам, наблюдая за тем, как трое тащат явно очень тяжёлую бочку. Что капитан купил? Спиртное? Вряд ли. Выпивка его интересовала в последнюю очередь. Обычно так на борт заносили сундуки с нарядами и снарядами. Но это явно были не они. Пока моряки с титаническим трудом ставили бочку в вертикальное положение, Юнхо подошёл ближе, готовый дотронуться до таинственной покупки. Один из парней быстро заметил это, перегородив проход к товару и скрестив руки на груди. Боцман удостоил незнакомца хмурого, угрожающего взгляда. На что тот лишь протянул грязную руку. — Сотня золотых. — Сотня золотых? — глаза Юнхо расширились, — За гнилую бочку? — на такой простой вопрос боцман получил лишь лёгкий кивок и довольную улыбку. Закатив глаза, мужчина достал из-за пояса мешок с деньгами, кидая им в моряка. — Ровно сотня. На этом всё? — Юнхо вскинул брови, ожидая, когда же незваные гости соизволят уйти. Они не заставили себя долго ждать. Стоило им пересчитать полученные деньги, как их и след простыл с «Эйтини». Прямо на трапе они разминулись с Саном, который затаскивал на борт расстроенного Уёна. — Не видать нам сегодня вкусного ужина, — протянул боцман, оборачиваясь к Ёсану. — Почему? Я всё приготовлю, — Чонхо кинул первую партию мешков с продуктами под мачту. — Что это? — не дождавшись ответа, кок устремился снова к телеге, готовый дальше заносить продукты на палубу. — Хонджун купил. За сотню золотых, — Юнхо провёл рукой по крышке бочки. Было очень любопытно. Сан тоже заметил бочку. Он отцепил друга от себя, разворачивая его заплаканное лицо в сторону новой капитанской покупки. — Смотри, Уёни. И ровно в этот момент перед ним приземлился мешок крупы, и Уён впечатался в Кана. Тот от неожиданности схватил Уёна за талию, прижав к себе, когда очередной мешок полетел в сторону юнги. Сан тут же нахмурился, когда заметил, как Уён обнимается с Ёсаном. Поджав губы, Чхве закатил глаза. Он смотрел какое-то время на всю эту картину, пока Уён наконец-то не отлип от друга и пошел к бочке. — Эй, Чонхо, пришибить меня собрался? — фыркает лис. Та огромная бочка позади поначалу не привлекала его внимания, но когда все решились собраться вокруг нее, то Чон оставляет тихонького мастера парусов и первым выпрыгивает вперед, вцепившись в крышку. — Забита, зараза! Дабы проверить его слова, Минги тоже выходит и пару раз стучит кулаком по дереву, откуда идет лишь глухой звук. Местами древесина сгнила от воды, истончая неприятный запах сырости и тины. — Ты правда думаешь, что тебе есть смысл ревновать его хоть к кому-то? — Юнхо подошел к Сану, говоря сильно тише, чтобы никто другой из команды их не услышал. Боцман точно знал о ревности Чхве, но не был уверен, та ли это ревность, что кольнула и Юнхо, когда Ёсан притянул Уёна. — Да знаю я… — насупившись, как обиженный ребенок, Сан подхватил мешок поудобнее и отнес его к остальным. Любопытство взяло верх, и он тоже подошел к бочке, в отличие от Юнхо, который предпочел постоять в стороне — Не ром, — разочарованно шепчет Ёсан, оглядывая махину. — Может, капитан решил купить какой-то артефакт, который стоит держать под водой? — Так давайте же посмотрим! — Уён уже тянулся к кинжалу на поясе Сана и мигом выхватил лезвие из ножен, пытаясь подковырять им крышку бочки. И ему это почти удалось, пока он весь кряхтел и пытался уже пальцами подцепить ее, наплевав на чужую собственность. Сотня золотых так просто не тратится! Останавливать команду было поздно. Если Уён взялся что-то вскрыть, то его не оттащить. Чонхо стоял с ними рядом больше за компанию, нежели из чистого любопытства. Но всё равно с интересом заглянул в бочку вместе со всеми, когда Уён её наконец-то вскрыл. И вот с огромным трудом крышка отлетает вместе с Уёном на пол. А команде корабля Эйтини открывается вид на темную мутную воду, в самом деле пахнущую тиной. Только отражение пяти любопытных лиц показалось на водной глади, раздался небольшой грохот. — Вы что делаете? — Хонджун был зол. Он метнул гневные взгляды в сторону Уёна, приближаясь к нему и остальным. Любопытная команда тут же отступила, а крышка вновь оказалась на бочке. — И ты даже не подумал их остановить? — Ким посмотрел на собственную «правую руку». Юнхо лишь пожал плечами и чуть улыбнулся. — Прости. Ты же знаешь, это бесполезно, — к сожалению, это была правда. Хонджун тяжело вздохнул, упирая руки в бока. — Так что там? — Юнхо подошел немного ближе, кивая на неизвестную бочку. — Чонхо, Минги, Сан, Ёсан, берите её и тащите в трюм. Я там всё покажу, — Хонджун был весьма отходчивым капитаном. Свою команду он любил, и банальное любопытство не могло испортить отношения с ними. Кивнув им, капитан сам спустился в трюм, зажигая лампы. Уже темнело. Мало что было видно. Четверка наиболее сильных членов команды на этом корабле довольно быстро спустила бочку в трюм. Хонджун подождал, пока спустятся остальные, и встал позади таинственной покупки, проводя по ней рукой в кожаной перчатке. — Сотня золотых за бочку. Много, правда? — Хонджун довольно улыбнулся, снимая крышку и делая полшага назад. Вновь вежливо постучав по бочке трижды, капитан чуть наклонился вперед. — Сокровище, поздороваешься? Обещаю, мы тебя не обидим. Это не в наших интересах.