Сто монет Золотого Дракона.

      В глубокой ночи Эйтини сменила курс с заданного Хонджуном на островок Пелиф в противоположной от Аридона стороне. Таким образом, они собирались сделать крюк и скрыться от возможного преследования, поскольку было очевидно, что корабль Плачущей Сирены не просто так причалил на Азано. Частая беда: оставляешь выжившего в надежде запугать кого-то, но этот несостоявшийся труп порою становится приманкой для рыбы покрупнее. И в этот раз попалась не просто рыбка, а целая чертова акула.       Сейчас Эйтини бороздила по Коралловому Морю, и климат в этой части света был отвратительно жарким. Поэтому за штурвалом Хонджун стоял в одной рубахе и думал о том, с чего Морскому Дракону идти следом за их кораблем. Ван ненавидел Хонджуна ничуть не меньше, чем все пиратское братство, но был ли смысл тратить силы и ресурсы на бывшего принца, что не имел на острове Святого Ульда больше никаких привилегий и ценностей? Очевидно, особых карт или сокровищ у Хонджуна не было, если сравнивать их с громадным галеоном Сирены, так стоило ли им опасаться хвоста? На всякий случай капитан решил не рисковать и отвадить от своего корабля незваных преследователей. Не может же быть, чтобы они заметили в воде русалку там, на берегу. В конце концов, Ким не мог избавиться от тревожного чувства, ко всему прочему, из его разума не выбирался Сонхва. Тот, второй порт, откуда ринулись пираты-чужаки, в самом деле был довольно далеко от стоянки Эйтини. Этот порт встречался им по пути к пляжу. Не нужно быть гением и великим детективом, чтобы сложить все узелки и посчитать. И как же горько и обидно от этого было.       Хонджуну ужасно хотелось поговорить с Сонхва, разобраться с его побегом и решить этот вопрос до конца. Сердце ныло и кололо, как если бы его разбили, и острые осколки дырявили мягкий орган. Еще один влюбленный идиот на корабле, которому ничего не светило, кроме солнечной улыбки и невинных прикосновений. И когда Золотой Дракон, любовник всех знатных дам и молодых господ, стал нерешительным Чоном Юнхо? Не хватало, чтобы и его дразнить начали.       Этот же, упомянутый капитаном Юнхо, сейчас нес ночную вахту с Минги где-то на носу корабля и перекидывался с ним в карты. Капитан только мельком мог разглядеть их силуэты, предпочитая смотреть на звезды и надеяться, что его Сокровище выйдет к нему или, как минимум, не выпрыгнет с судна. Но время шло, но Сонхва к нему не поднялся. Сославшись на жару и дурное самочувствие, он покинул своего капитана и скрылся под палубой на кухне.       Под не очень чутким присмотром Кима Юнхо и Минги изрисовывали своей игрой в виселицу уже десятую страницу из корабельного журнала. Плевать, еще купят.       — Так что сказал Сонхва, отчего вы там поцапались пару дней назад? — протянул канонир, пододвигая железную кружку другу, куда подлил вина из выигранного в карты бочонка. — Я слышал, как Сан возмущенно шипел какие-то ругательства, но мне так никто ничего и не объяснил.       — Чего? — Юнхо поднял непонимающий взгляд на друга, долго соображая, о чем же тот говорил. — А, ты об этом… Ну ты и вспомнил, — боцман фыркнул и принял кружку, начиная отпивать из неё жадными глотками. Как же он соскучился по вину! Ром уже порядком приелся, хотелось дорогого и вкусного алкоголя, вроде вина. В родном доме каждый ужин им подавали бутылочку сухого красного отличной выдержки под мясное блюдо. На пиратском корабле, конечно, таким не забалуешь. Но сейчас они не голодали, и слава Господу. — Он заявил, что считает себя пленником на этом корабле. Заложником, — Юнхо поджал губы, — он сказал это не прямо. Не «чертовы пираты держат меня насильно под замком». Но ляпнул что-то вроде: «понимаю, я здесь заложник на корабле, но не хочу быть неблагодарным капитану за его заботу и бла-бла-бла».       — А он что, добровольно здесь находится? — вскинул бровь рыжеволосый, делая небольшой глоток напитка и закусывая остатками курицы в специях, оставшуюся после вчерашнего ужина. Минги почесал затылок, смотря на лист с буквами, и пытался подобрать подходящую гласную: опять ошибся. Да что ж это за слово?! — Хонджун разве выкупил его ради того, чтобы отпустить в море, проявив акт милосердия? В хороших условиях тут он или нет, но факт остается фактом — Сонхва здесь заложник. Сомневаюсь, что капитан отпустит его после того, как мы найдем сокровища. Русал уже его собственность, а с ней Хон не расстанется ни при каких условиях, — Минги снова чесал затылок и называл букву. В этот раз она подошла, и человечек остается в безопасности до следующего хода. Он все время проигрывал Юнхо в этой схватке, и куда проще было играть с Ёсаном и Уёном, которые не знали букв и проигрывали только так. — Кто этих русалок разберет. Хон так влюблен в него, что ничего не замечает. А Сонхва? Если ему настолько «тягостно», что постель капитана не мила, и еда Чонхо как отрава, то чего он не отрастит себе ноги и не выпрыгнет отсюда? Его же мы даже не привязывали.       — Думаешь, Сонхва хочет остаться с нами? Тогда нужно будет запасаться воском для ушей, — Юнхо фыркнул и сделал глоток. От последующих слов друга Чон чуть вскинул брови. — Ты правда думаешь, что Хонджун именно влюблен? Мне кажется, он просто хочет его. Не больше. Да и то не факт. Капитан умеет находить подход, если ему нужно. Может быть, он нашел свой подход к Сонхва? — Юнхо закинул ногу на ногу, тяжело вздыхая и наконец-то распуская свой небольшой хвостик. Ночь только начиналась. Стоило дать себе немного воли.       — Нет, — отмахнулся канонир, отпивая вино из кружки. — Зачем ему с нами оставаться? Он же русалка — подводное существо, а не наземное. Его дом — это море, не за чем ему торчать на корабле с головорезами и грабителями, — Минги лишь развёл руками, называя новую букву, но та оказывается неподходящей. Проклятие, да что за слово задумал Юнхо! — От любви к капитану? Тоже вряд ли, что-то я ни одной истории не слышал, чтобы русалка полюбила человека. Может, Хон хочет его, тогда после завтрашней остановки, условия пребывания Сонхва на Эйтини уже не будут такими распрекрасными, и спать он будет с нами в каюте. Прочувствует, так сказать, настоящую мужскую дружбу… ЭЙ!       — Не знаю… Понимаю, почему он так говорит, но это безмерно глупо с его стороны, — Юнхо пожал плечами и снова отпил. — Живёт как принц на корабле, спит в роскошной каюте и получает от него подарки, знаки внимания… Почему бы и не остаться? — Юнхо хмыкнул. — Не то чтобы я хотел получать знаки внимания и подарки от Хонджуна. Просто звучит весьма неправильно.       — Да, — протянул неудавшийся капитан, делая глоток вина снова. — Мне тоже никто из вас подарки не дарит, все приходится дарить самому себе. Вот капитан ценит свое сокровище, оттого и добывает Сонхва всякие штуковины и вручает свое внимание. Из портов я тоже возвращаюсь весь в цветах и помаде, а одна дама подарила мне свою изумрудную серьгу, чтобы я носил ее и думал о ней, — вдруг заявляет рыжий после своих драматичных обиженных высказываний с намеком в укор Юнхо. Мог бы по дружбе ему и бутылку хорошего вина подарить. Было б золотишко!..       — Хорошо, хорошо. Что ты хочешь в подарок? Цветы? Украшение? Вино? Сюрприз сделать? — Юнхо усмехнулся, протягивая руки к Минги. — А может быть, поцелуй? Ну, давай. Иди ко мне. По старой дружбе, Минги-а, — боцман потянулся к другу, но почти так же быстро отстранился. Больше он о Сонхва говорить не хотел. Ему казалось, что к единому мнению с Соном он уже пришел. Пусть дальше русал сам разбирался в своей роли на корабле.       Они быстро переключили тему, и Минги с довольной мордой тянул руки к Юнхо, намереваясь его       — В качестве сюрприза я хотел бы получить от лучшего друга нечто роскошное. Чтобы ты мог показать, как сильно меня ценишь, — его громкий смех раздался по верхней палубе, и после задумчивой тишины парень отгадал букву.       — Неужели тебе и правда нравится иметь в порту по женщине? То есть… Это же все лишь игры, разве нет? Мне казалось, ты тот ещё романтик. А такое явно не слишком романтично, — внезапно для себя Юнхо решил поднять эту тему. Может, многие на корабле еще не понимали или не хотели понимать, насколько их болтливый канонир умудрялся пудрить дамам мозги так, что они чудесным образом верили во все его сказки и встречали с распростертыми объятиями. И это частенько помогало им в городах, когда команда представлялась подчиненными капитана Сона, о котором знать никто не знал.       — А я ни с кем и не играю, — честно признался Минги.       Его общение с представительницами противоположного пола никогда не переходило границ приличия, чаще всего Сон рассказывал им о своих путешествиях, о встречах с удивительными существами и о великих морских баталиях со шпагой в руке. Вдобавок Минги зачитывал юным легкомысленным дамам стихи собственного сочинения своим низким и грубым голосом, сводя их с ума. Ведь встретить доблестного пирата с отменными графскими манерами — большая редкость, особенно когда Сон и сам смущался и становился нелепым большим ребенком в чужих глазах. Он, как и Сан с его сменой серьезности, привлекал уймы женщин. И если Сан буквально пылал страстью, то у Минги было свое странное очарование, притягивающее к нему леди разных сословий.       — Просто провожу с ними время и восполняю… — он растопырил пальцы, словно веер, и помахал на себя ими с довольным лицом, — свою нехватку эстетики и красоты на судне. Я же не сплю с ними и не тешу ложными надеждами…обычно. Обычно нет.       После Чон уже молча слушал Минги, лишь задумчиво кивая. Вот, значит, как. Женщины просто ведутся на его сладкие речи и голос. Голос у Минги и правда был очень красивый. Глубокий, мужественный. Когда он только сломался, маленькие придворные леди во дворце просто с ума сходили. И даже некоторые юноши. Но, конечно же, не признавались.       — Только не заврись особо. А то прилетит по голове, — Юнхо усмехнулся, начиная новую игру. Только он начал чертить фигуру человечка, как к ним не спеша поднялся капитан. Хонджун подошел к парням, внимательно их оглядывая с ног до головы.       — Красоты и эстетики тебе не хватает? — боцман смеялся — И правда, подарю тебе свой поцелуй. Ценнее этого ничего в мире нет, — допив залпом вино, поднимаясь с бочки, Чон подошел к другу, заключая его в объятия со спины и укладывая голову ему на макушку.       — Да упали мне твои поцелуи, — фыркнул Минги, посмеиваясь. — Иди, вон, лучше Ёсана поцелуями задаривай.       — Меняемся, — кивнув в сторону нижней палубы, Хонджун дал понять, что теперь он будет нести вахту, и это не обсуждалось. Юнхо удивленно на него глянул, но быстро поднялся на ноги.       — Не спится, капитан? — мужчина глянул на Кима, беспокоясь о том, что он мог слышать их разговоры. Но по лицу капитана было не понять, так ли это.       — Да, — кратко ответил Хонджун и занял место Юнхо. Конечно, он их слышал. Стоял под лестницей, внимая каждому слову. Вот, значит, как.       Сонхва считал себя заложником? Прямо так и сказал? Конечно, в каком-то смысле это так и было. Но от понятия пленника Сонхва был далек, как Хонджун от спокойной жизни. Значит, чувствовал себя здесь словно взаперти. Это было плохо. По многим причинам. И не все они демонстрировали Хонджуна с хорошей стороны. Такие мысли были очень опасными. Одно неверное движение со стороны Кима - и Сонхва мог спрыгнуть за борт; теперь неудивительно, что морское существо то и дело думало о побеге с корабля. Ох, и только Ким было успокоился, как его самые худшие опасения насчет Хва подтвердились. Свобода свободой, но впереди его мечта, и русал единственный к ней ключ. Стоило обезопасить себя и свои путешествия. Это не первый раз, когда капитан ловил друзей на обсуждении своей личности, но уж точно не будет последним.       — Найди на кухне Сонхва и позови ко мне.       Расставшись с Юнхо, Минги быстро подхватил свой бочонок и натянул сапоги, спускаясь по лестнице, а после уходя в матросскую каюту, где почти все уже спали. Вернее, Спали Сан и Чонхо, а вот Уён и Ёсан где-то пропадали в ночи. Пошли пить на кухню? Решив не волноваться об этой парочке, Сон завалился на свой гамак и краем глаза заметил, как дверь из трюма отворилась и оттуда высунулся Уён, быстро забираясь в объятия Сана, а вот Ёсан покинул трюм и отправился, по всей видимости, на марс. Но спустя несколько минут запрыгнул, как котенок за дверь и приоткрыл ее, с любопытством наблюдая за происходящим.       — Кажется… кого-то ждет взбучка, — тихонько просвистел канонир, привлекая всеобщее внимание.       — Кого? — раздался шепот со стороны койки Сана и Уёна. Эти двое уже давно делили один гамак на двоих, так что определить, кто там шептался, Минги не мог. Но, скорее всего, Уён снова развесил уши.       — Сонхва. Мы с Юнхо обсуждали его заточение, и по всей видимости, капитан нас услышал. Чувствую, что завтра на одну русалку будет меньше, — прошептал рыжеволосый, сапоги уже снимая.       — Да ладно? — выдал Уён, пожалуй, слишком громко. Он попытался высвободиться из крепкой хватки Сана и вложил в его руки шерстяное одеяло, а сам приблизился к двери, чуть приоткрыв ее и развесив уши. За его спиной тут же склонился и Минги, полный любопытства, а там уже и Ёсан потирал глаза, пристроившись рядом. Пускай он и не мог до конца доверять Сонхва, но отчего-то юноше очень не хотелось, чтобы русал их покинул.       — Чонхо, ты с нами? — Уён и Ёсан обернулись к коку и попытались подманить его. Неужели ему совсем не была интересна судьба их попутчика?

* * *

Несколькими минутами ранее.

      — Не увиливай, — шипел Ёсан, схватив Уёна за руку и глядя в его черные глаза. — Он смотрел на тебя, когда мы отплывали. Не на капитана. Прямо на тебя и улыбался.       — И что? Он ненавидит меня, — Чон пожал плечами, отворачиваясь от друга.       — С чего бы ему ненавидеть того, кто привел его к артефакту? — по голосу слышно, что Кан в самом деле разозлен. Кажется, русал впервые слышал мастера парусов таким раздраженным и обеспокоенным. — Ты же был его любимчиком, он из-за тебя разругался со своим старпомом! Он пускал тебя в свои покои и не давал никому из команды даже косо смотреть в твою сторону! Скажи, ты стащил у него карту?       — Карта всегда принадлежала мне, — протестовал Уён, и Сонхва прижался ухом как можно ближе к стене, слушая шепот старых друзей. Любопытно, что это еще за карта?       Он пытался сварить грог по рецепту Чонхо, но вышла какая-то бурда, от которой хотелось вывернуться наизнанку, как вдруг услышал голоса под полом, где располагались нижние ярусы трюма, и решил подслушать спор. Его слух позволял русалке уловить куда больше, чем были способны заметить люди, и после сегодняшней бойни на острове морской житель преисполнился любопытством к ужасающему судну из преисподней. И какого было его удивление, когда оказалось, что Уён когда-то бывал среди красных парусов.       — Когда ты пробрался к Морскому Дракону на корабль, то уже лишился привилегии обладать картой, — Кан снова тихо шипел, боясь повышать голос, во избежание быть услышанным лишними ушами.       — Может, он до сих пор страдает по мне и хочет вернуть.       — Кому ты обосрался, бестолочь. Все знают, что его сердце принадлежит тому парню с вечно презрительными глазами из «Клубничного Пирога». Мы постоянно сталкиваемся с какими-то чертями, что жаждут твоей смерти или пытаются стрясти денег. Но Сирена явно преследовала нас с самого Немезийского Залива. Скажи уже причину. Уён, что ты сделал? — голос Ёсана низкий и угрожающий. От его тембра у русала по спине прошли мурашки, и он испуганно сглотнул в предвкушении ответа.       — Я сделал то же, что и когда-то мой лучший друг, сбежавший из цирка. Избавился от тех, кто делал мне больно, — твердо ответил Чон. И тут повисло молчание.       — Нет…       — Почему же? Чем я хуже? Ты же так хладнокровно расправился со своими названными братьями и сестрой, разве они не… - в голосе Уёна чувствовался этот яд, и… ликование? — Заслужили этой участи? А тогда на корабле их было не меньше дюжины, и они едва не разодрали меня на клочки, оставив умирать, как растерзанную волками лисицу с выпотрошенными кишками. Я был уверен, что сдохну и сгнию в собственной крови в грязном трюме, — Уён вздрогнул и затих, как вдруг Сонхва в ужасе прикрыл рот ладонью. — И лучше бы они просто избили меня, а не воспользовались, как портовой девкой…       — Хватит, — послышался грохот, и Ёсан попытался остановить этот поток болтовни друга. К его горлу подступила тошнота от мыслей, что пираты могли сотворить с Уёном, ведь такие отвратительные вещи встречались на кораблях повсеместно. Особенно с юными мальчишками с гладкой кожей и красивыми личиками. Кану удалось избежать этой участи, потому что он вечно прятался или ошивался с привилегированным Уёном, но, видимо, тот лишился защиты капитана.       — У Драконьего Лиса были его пузырьки с ядами и лекарствами, которыми он отпаивал тебя, когда ты подхватил какое-то сраное поветрие. Я смешал его яды и залил в похлебку из бараньей ноги, которую приготовил кок. Избавился от карты и сбежал, моля Бога остановить кровотечение, — на какое-то время Уён замолк и затем продолжил свои рассуждения вновь: — Сирена пришвартовалась не в порту Азано, а в Архбуме. И не просто так. По всей видимости, Ван думал, что я решусь остановиться в родном городе, вдруг захочу встретиться с семьей. Но мы были в Азано, и это спасло нас от набега его прихвостней.       — Блять, — только и вздохнул Ёсан. — Карта. Никогда не поверю, что ты мог избавиться от нее. Куда ты дел ее? Она ведь на корабле. Если капитан узнает, что карта Авроры у тебя, то на одного болтливого кретина на Эйтини станет меньше…       Вдруг позади Сонхва раздались звуки чужих шагов, и русал тотчас отлип от пола, поднимаясь на ноги и встречаясь взглядом с Юнхо. Тот вопросительно глядел на попутчика и моргал в недоумении.       — Не спится, — отмазался русал и намеревался покинуть поскорее кухню, но боцман остановил его.       — Поговори с капитаном, — мягкая ладонь Юнхо коснулась плеча их «заключенного», когда он ушёл в свою каюту и пожелал Хва добрых снов.       Поговорить с капитаном? О карте Уёна? Нет, Юнхо не мог этого слышать, тогда в чем же дело? С запозданием до морского жителя дошло, что вообще-то он сегодня то и дело пытался сбежать от Хонджуна. И было глупо не заметить перемены в его настроении, когда они зашли на корабль. И если бы дело было только в нападении. Боги, он ведь не убьет его или не запрет в трюме среди крыс и проросшей картошки?!

* * *

      С того дня, как русала ткнули носом в его неблагородное поведение, Сонхва боролся с совестью, тратя время вне аквариума на уборку. Кухню пришлось драить с помощью Уёна, к которому проще было бы привязать к рукам швабру и тряпки. Пришлось сортировать и отмывать посуду из дерева, железные чашки и приборы, кастрюли с засохшей гарью, лишь бы не думать о желаниях плоти и терзающих мыслях о побеге. Сонхва настолько извел себя противоборством двух сторон, что невольно отказывался от еды, целыми днями разбирал вещи Хонджуна, протирая их и складывая на место по несколько раз, даже полы то мыл, то подметал, то снова протирал, ползая на карачках. Он вот-вот и рехнется от собственных переживаний! И даже сон не шел.       И когда Юнхо подозвал русала подняться к Хонджуну, Хва в самом деле начало трясти. Как вообще можно было загнать самого себя в кольцо переживаний, что любая мысль затягивала его сильнее и сильнее, не давая вздохнуть.       — Ветер даже ночью такой теплый, — соскользнуло с губ морского жителя, и Сонхва развязал шнуровку на рубашке, оголяя ключицы и грудь, чтобы ветерок хоть немного охладил его.       Хонджун услышал его голос и горько усмехнулся. Он подошел ближе к борту и заглянул в чёрные воды, следом переводя взгляд на русала. Ему вспомнилось сегодняшнее утро, когда они вместе плескались теплом море Азано, и капитану удалось несколько раз схватить завораживающий своей красотой русалочий хвост. Безумно красиво, все это напоминало ему волшебный сон! Игры с русалкой в море и мягкие плавники, которых можно было коснуться. Не хотелось, чтобы это был первый и последний раз в его жизни.       — Да… Очень приятный, — Хонджун оперся на борт корабля, поднимая голову немного вверх.       — Знаешь, — капитан мельком глянул на русала. — Я иногда устаю от этого всего, — Хонджун сцепил руки в замок, — будни на корабле не всегда могут принести мне удовольствие. Иногда даже… Иногда даже мелькают мысли бросить всё к морским чертям и отдать штурвал Минги или Юнхо, — Хонджун сделал небольшую паузу, встречаясь взглядом с Сонхва. Наверняка он совершенно не понимал, с чего вдруг капитан начал этот разговор. — Мог бы отдать. Но стоит мне выйти сюда, — мужчина легко провёл рукой по деревянному борту судна, — и я снова вижу это, — Хонджун кивнул в сторону моря. В ночи оно было жутким, пугающим, таящим самые страшные вещи. Море было таким непредсказуемым. В один момент оно спокойное, почти мёртвое, а в другой - готовое убить тебя лишь одним своим движением. Шторма, бури, сражения. Всё это было частью моря. Моря, в которое капитан был до безумия влюблен. — Не могу отказаться от него. И недели на суши не протяну. Ты ведь тоже прекрасно понимаешь, о чем я, — Хонджун протянул Сонхва руку, предлагая взяться за неё. Схватившись за канатные ванты, капитан запрыгнул на борт корабля, утягивая русала за собой.       На лице русала появилось удивление. О чем вдруг говорил Хонджун? Взяв мужчину за руку, Сонхва охотно поддался вперед и вступил сапогами на широкий бортик и тут же обхватил капитана руками, боясь потерять равновесие и плюхнуться в воду. Хонджун держался за канатную сетку и твердо стоял на ногах, и потому Сонхва нашел в нем возможность удержаться на месте. Все же корабль покачивало на волнах, пускай и самую малость.       — Я вижу, что ты несчастен, Сонхва. Ты ведь считаешь себя здесь пленником, верно? — Хонджун чуть вскинул брови. — Ты знаешь, почему я тебя не запирал, Сонхва? Кроме случая с нападением, когда хотел защитить.       На мгновение русал отчего-то подумал, что сейчас было бы ужасно романтично стоять вот так и смотреть на ночное море в ярком свете восходящей луны, прижавшись лицом к груди капитана и слушая его сердце, но разница в росте и каблук на сапогах Сонхва обеспечивал им противоположную разницу, и Хонджун был чуть ниже его самого. Но мимолетная мысль быстро покинула разум Хва, когда пират заговорил о «пленнике». Понятно, так, значит, те двое все растрепали ему. Русал стиснул зубы, и желваки заходили на его челюсти.       — Знаю, о чем ты думаешь, капитан, — с тяжелым вздохом произнёс Сонхва и выпустил Хонджуна из своих объятий. Он развернулся и расставил руки широко-широко, делая шаг вдоль борта к вантам, стараясь не шлепнуться вниз. Шаг за шагом Сонхва приближался к веревкам, пока не схватился обеими руками за канаты, теперь соблюдая дистанцию между ними обоими. — Я и в самом деле хочу вернуться домой. И дело не только в море, сказать по правде, жизнь на суше мне нравится куда больше. Ходить по рынкам и изучать то, что люди создают своими руками, есть горячую и вкусную еду, обниматься, держаться за руки и слышать музыку. Под водой царит кромешная тишина, капитан, только пёстрые краски, вибрации и ощущения. Под водой я не услышал бы твой смешок, Ким Хонджун. И мне в самом деле было интересно: почему же ты не запирал меня все это время? Не боялся, что я сбегу? Или был уверен, что мне не хватит смелости отправится в одиночное путешествие до родной общины? — в глазах Сонхва множество вопросов. Он наклонил голову вбок и свободной рукой убирал волосы от лица, заправляя несколько прядей за ушко.       — Что он говорит? — шипел Уён, выпятив зад, когда на него вдруг навалился Минги. — Бросить корабль? Ну и пиздун! — Ёсан обеспокоенно закивал. Где-то на другом конце каюты зашевелился Чонхо, вызвав у троицы довольную ухмылку. Как бы кок не пытался сделать вид, что сплетни его не интересовали, но ухо он всегда держал востро.       Чхве пытался услышать хоть что-то за шепотом Уёна, но юнга не затыкался. Легко ударив парня в плечо, чтобы тот наконец-то замолчал, кок прислонился ближе к двери. К чему этот разговор? Хонджун просто безбожно врал. Он никогда бы даже не помыслил оставить корабль и море и уж тем более передать его в руки Минги. Да он скорее съест на завтрак свою шляпу вместе с ворохом перьев.       Хонджун легко отпустил Сонхва из своих объятий. Он позволил русалу дойти до канатов, никак не поддерживая его. Если свалится, то ничего страшного не произойдет. Кто-кто, а Сонхва точно не утонет.       — Нет, вовсе нет, Хва. Потому что я не хочу, чтобы на моем корабле были те, кто не хочет здесь находиться, — Хонджун обхватил ногой канат, чуть отталкиваясь и зависнув над водой. — Я ведь говорил тебе ещё в первый день: насильно держать тебя здесь я не хочу, — Ким посмотрел на Сонхва. — О, ну разумеется, боюсь. Боюсь, что ты сбежишь. Но не хочу держать тебя здесь в неволе, — Хонджун нервно сжал канат, пытаясь держать себя в руках. Он очень аккуратно подбирал слова. Поэтому часто делал паузы, будто решаясь: говорить о своих чувствах русалу или нет. — Мне казалось, что тебе здесь нравится. Хоть немного. Что ты не чувствуешь себя как птица в клетке. Кажется, я ошибался, — Хонджун стиснул зубы, ловя взгляд Сонхва и кивая головой на воду. — Здесь мне не нужен заключенный. Если ты желаешь уйти, то можешь сделать это прямо сейчас. Уверен, рано или поздно ты найдешь путь домой. В море тебе будет точно свободнее, чем на моем корабле. Свободнее, чем со мной, — Хонджун отпустил канаты, уверенно вставая на борт корабля и балансируя на нем. Упасть с Эйтини для него было практически невозможно. — Ночью. Пока все спят. Сонхва, — Хонджун подошел ближе к русалу, протягивая ему руку, — я не хочу быть твоим тюремщиком.       — Он либо окончательно влюбился, — шептал Уён, придавленный еще и тушкой Чонхо.       - …либо блефует, — поддержал брюнета Минги. Он и не ожидал, что на их судне этой ночью развернется нешуточная драма с их капитаном в главной роли. Ах, как это печально! Человек, полюбивший русалку. Или же наоборот?.. Команда замерла в предвкушении дальнейшего развития событий и едва не задерживала дыхание, боясь не услышать голоса с палубы.       — Не хватает пива и орешков, — прозвучал низкий шепот Ёсана, но и его быстро заткнули.       Чонхо будто смотрел интересную театральную постановку, словно из далекого прошлого, когда жизнь на самую малость из нищей обратилась королевской. Помнится, поначалу все это казалось вычурным и излишне помпезным, но спектакли с актерами оказались на удивление интересными. Наверное, это была одна из тех немногих вещей, по которым Чхве немного, но скучал. Видеть бы ещё, что же происходит за этой самой дверью.       — Отойдите, — тихо прошептал кок, протискиваясь к ручке и почти бесшумно приоткрывая дверь на небольшую щелку. Он даже не знал, будет ли видно Хонджуна и Сонхва, но попытаться стоило.       — Спать, — вдруг раздался над ушами всех любопытных сонный голос. Сан схватил Уёна за шкирку, утаскивая его обратно в их гамак, как котенка. И Чон даже не стал сопротивляться, лишь обреченно потянул руки к Ёсану в надежде на помощь, но, оказавшись прижатым к Сану, словно плюшевая игрушка, скорчил недовольную мину и прижался щекой к открытой груди пирата, слушая стук его размеренного сердца.

* * *

      В этом и была проблема. Имея тысячу и одну возможность сбежать в море, оставив команду пиратов с носом, Сонхва… не хотел по-настоящему сбегать от них. Поначалу ему было боязно выходить, к тому же подходящий момент никак не наступал, но с развязанными руками русал понемногу понимал, что находиться среди этих людей ему доставляло даже некое удовольствие. Юнхо был прав: обращаются с ним по-человечески, хорошо кормят и даже веселятся вместе. Сбегать от команды было, по крайней мере, не честно по отношению к ним и в особенности… по отношению к Хонджуну.       Когда тот схватился за канат и оттолкнулся от борта, сердце русала пропустило удар, и на мгновение он испугался, что капитан сейчас плюхнется в воду, как камень, и разве это не говорил сейчас Сонхва о том, что ему не все равно на мужчину?       В последний раз Сонхва посмотрел на морскую гладь, поблескивающую в свете луны. За те дни, проведенные с командой, русал узнал их получше. Отмечал чужие привычки и желания, интересы, слышал, как они пели и веселились. Здесь, на корабле, было все то, что так любил в людях Сонхва. То небольшое, что тянуло его на сушу и заставляло на время позабыть о родном доме. Да, рано или поздно он сможет вернуться туда или найти новый уже в другой общине, где он обязательно встретит пару, но…       Хва тяжело вздохнул, слыша этот осторожный голос Хонджуна, и коснулся его руки, притягивая пирата к себе и давая вжать худое тело в толстое канатное плетение.       — Хонджун-а, если не хочешь быть тюремщиком, так будь моим капитаном, — он говорил это, и на лице появилась смущенная улыбка. Сонхва оголил свои клычки и отвёл взгляд, полностью сдаваясь этому пирату. — Я и в самом деле не желал быть твоим пленником, но вот помощником или квартирмейстером? — Хва до конца не уверен, что правильно произнес это слово, которому научил его Уён, вдруг оно вообще ругательное? Но Ёсан и Юнхо дали ему понять, что квартирмейстер - это некто на борту, кто следит за порядком и припасами. Сонхва казалось, что такая должность ему вполне подойдет. Если Хонджун разрешит.       А капитан выжидал, смотря на Сонхва. Сработает ли его рассказ? Шанс на это был, но вот какой? Большой или маленький? Капитан даже предположить не мог. Слишком сложно что-то загадывать. А Сонхва всё не спешил отвечать. Во всяком случае, так казалось. Когда же русал всё-таки взял капитана за руку, Ким не знал, как это расценивать. Он принял его «великодушное» предложение и сейчас спрыгнет за борт? Не похоже.       — Ты уверен? — Хонджун вжал Сонхва в канаты, ставя ногу в один из узлов и тем самым возвышаясь над русалом.       — Уверен, капитан!       — Что ж, хорошо, господин квартирмейстер, — Хонджун довольно заулыбался. Победа. Теперь Сонхва точно никуда от него не сбежит. Во всяком случае, неожиданным это событие не станет. — Тогда идите спать, — капитан легко коснулся свободной рукой щеки русала пальцами, уводя её чуть выше и заправляя прекрасные черные волосы за ухо Сонхва. — Вас ждет завтра с утра работа. Стоит перед ней хорошенько отдохнуть, — Хонджун тихо усмехнулся, тут же потрепав прекрасное существо по волосам, тем самым разрушая свои недавние небольшие труды. — Не волнуйся, я тебя проинструктирую. Но уже утром. Сейчас тебе и правда нужно идти спать.       Сонхва, чего уж скрывать, в своих словах был не уверен от слова "совсем". Он выдал это наспех, поддавшись эмоциям и возникшим чувствам к Хонджуну, но в глубине души его волнение снова пыталось потопить спокойствие русала. Но с другой стороны… разве теперь он не в еще большей безопасности? Капитан дал ему возможность уплыть и бросить эту пиратскую затею, разве это не говорило о его добрых намерениях? О том, что этот человек не желал Сонхва зла и не стал бы обманывать? В последнее верилось с трудом, но сейчас у морского жителя наконец исчезло желание сбегать. Пускай он побудет помощником на этом судне, прежде чем вернется домой после их длительного приключения. Даже если он влюбится в этого обаятельного чертягу Хонджуна и привяжется к Эйтини! Его действительно никто не держит здесь насильно, и поэтому команда и ее капитан заслуживают хотя бы немного помощи и доверия. Но до самого конца бдительность ослаблять не стоит.       — Тогда хорошей вахты, мой капитан, — они все еще стояли друг напротив друга, не разрывая зрительного контакта, потому как никто не хотел расходиться. Хва смотрел на мужчину снизу вверх, поднимая на того свои черные, как смоль глаза, и, преисполненный нахлынувшими чувствами, взял чужую руку, что только что трепала его собственные волосы, и притянул к губам, замечая на запястье татуировку со знаком песочных часов. Он видел ее у многих из команды и как-то вскользь слышал о том, что ее наличие делает человека принадлежащем Эйтини, поэтому коснулся теплыми влажными губами чернил под кожей и спрыгнул с борта, отправляясь в спальню.       Кажется, утром они должны будут причалить к порту Пелифа.