* * *
— Ну и что ты стушевался? — Уён застегнул рубаху, подойдя к столу друзей и хлопнув Ёсана по плечу. Право, в груди было неспокойно с той минуты, как Сан покинул его, однако спустившись на первый этаже в питейную, Чон побледнел. — Ты им не нужен, правда, Бэм? — Этот? Умоляю, я его даже и не помню. Тот мальчишка, с которым ты ошивался на Сирене? — старпом махнул на того рукой и поправил красивую тканевую перчатку с черной вышивкой. — Помню только, как ты ныл о его пропаже. А я был уверен, что парни просто перерезали ему глотку, — Сан и Минги только и ждали сигнала к атаке, но по расслабленному поведению двух мужчин начинало казаться, что драки не будет. Или ее придется отложить? Кто он такой? — Ты так… повзрослел, — тот человек с седыми прядями указал на Уёна, и Чон довольно улыбнулся. — Возмужал. — А ты поседел, — парировал Чон, и старпом засмеялся. — Хотя с твоим-то капитаном повезет живым остаться. — Встреться мы при других обстоятельствах, я бы налил тебе хорошего белого рома и стал жаловаться на Морского Дракона, как он пытается всех нас угробить и целыми днями строит из себя страдальца, но я здесь не за этим. Увы, я пришел оторвать тебе голову, Чон Уён, такова моя работа. Капитан приказал убить всех, кто помешает мне, так что… Нет, правда, я рад был повидать тебя, но сам понимаешь, я все еще зол из-за смерти моих друзей. Они, конечно, сами поступили как последние шакалы, и я не могу осуждать тебя, но и простить не могу, — он сделал несколько шагов назад и щёлкнул пальцами, отдавая приказ к нападению, и Сан тут же вскочил из-за стола и кинулся на врагов, держа оба клинка наготове. Минги бросился следом, а Юнхо невнятно бранился, вспомнив об отсутствии у себя оружия. Он ведь отдохнуть сюда пришел, сражаться у него точно не было в планах. И решая не встревать в бойню, он оттащил Уёна от поля боя, пока Ёсан прикрывал им спины, расчищая путь к выходу. Его острые ножи как ни кстати отменно справлялись с битвой на дальней дистанции, не подпуская к ним пиратов. Сан и Минги быстро управлялись с основной толпой головорезов, в частности Чхве — адреналин разливался по венам, пока боец разрубал неугодных на части, пока проститутки и зеваки визжали и кидались прочь из борделя. Когда у Минги кончился порох, он подхватил саблю с трупа и стал оттеснять свору бандитов из питейной на улицу, где они с Саном могли развернуться, но тут же стали греметь новые и новые выстрелы. Им помогал ловкий и незаметный Ёсан: перерезав пару глоток, он слегка освободил им путь, и Сан выбрался вперед, с особой яростью расправляясь с теми, кто норовил ранить его Уёна. Каждый взмах его парных клинков сопровождался криками и брызгами крови, и как только толпа поредела, все члены Эйтини кинулись к кораблю.* * *
Чонхо оказался вполне себе неплохим учителем, благодаря которому Сонхва понемногу начинал вникать в суть происходящего. Они портили бортовой журнал без стыда и совести, иногда используя следы игр Минги и Юнхо в виде повешенного человечка с набором закорючек под ним. Тогда же Сонхва пытался произнести эти буквы и узнавал их практически сразу. А вот с написанием выходило совсем туго, и воспроизвести их по памяти русал попросту не мог. И если прочесть их было несложно, то вот нарисовать… — как же сложно! Как люди вообще могли писать текста?! Их с коком урок продлился долго, смертельно долго для Сонхва, который уже успел впасть в ярость с мыслью, что ему никогда не научиться, и что ему вообще ни на кой ляд это не упало, но терпеливый Чонхо снова и снова объяснял простые истины, научив русала некоторым фразам. Небо над ними понемногу окрашивалось в алые оттенки, а солнце опускалось за горизонт. Русал выглядел так, будто выдраил трюм по меньшей мере несколько раз. И когда Сонхва уже почувствовал, как начал закипать снова, на корабль поднялся капитан! Боги, Хва был готов кинуться ему в объятия, лишь бы Хонджун спас его от этой книжки! — Чем заняты? — поднявшийся на корабль Ким приказал отнести сундук для новых вещей своей русалочки в капитанскую каюту, а сам подошел к Сонхва и Чонхо, которые склонились над двумя книгами. Одна была о морских чудовищах, а вторая… бортовой журнал? — Капитан, — Сонхва одарил его умоляющим взглядом, похожим на щенячий, и поднялся на затекшие ноги. Его даже не волновал сундук, который принёс ему мужчина, наконец русал смог отвлечься от книги. — Чонхо учил меня читать. Больше этого делать я в жизни не хочу, — усталый вздох слетел с его губ, и русал невольно глядит на задумчивое лицо возлюбленного пирата. — Все в порядке? Ты выглядишь уж больно озадаченным. Случилось что или… Капитан заметил, как рад его видеть Сонхва, отчего его смурное выражение лица смягчилось. Чертовски приятно осознавать, что тебя ждут. А слова русала лишь забавляли мужчину и вызывали легкий смех. Хонджун был готов спасать своё сокровище от ужасающих букв и слогов, когда вдруг раздались выстрелы и крики. На пирсе началась какая-то драка. К сожалению, с участием экипажа Эйтини. Первым в глаза бросились нападавшие — значит, Джексон решил действовать уже сейчас. Хонджун взъерепенился, словно дикий зверь. Скинув шляпу, он ухватился за огнестрельное орудие и принялся палить по толпе чужаков, и грохот от его выстрелов ужасно пугал Хва. Испуганный русал попятился назад, пока его не словил Чонхо, усаживая куда-то под мачту, а сам побежал к трапу, всматриваясь в толпу.* * *
Наивно было полагать, что члены корабля Плачущей Сирены встретятся Уёну лишь в дешевом пабе. Уже убегая прочь, в сторону корабля, он снова попадал в ловушку тех, кто преследовал его долгие годы. Но где тогда их знаменитый корабль? Очередная орава, но уже на пирсе. Проклятие! Уён в спешке оглядывался, и его схватили за руку, резко толкая на себя. В панике тот вырывал с пояса свой нож и молниеносно вонзил острие в руку обидчика, отталкивая его ногой, за что получил от кого-то кулаком в челюсть и налетел на Сана. Драка в столь узком проходе не сулит ничем хорошим, потому что в этой куче-мале он потерял из виду членов команды и только успел уклоняться и не попадать под выстрелы. Нет, стреляют не по нему. А по друзьям. В последний раз его хватают за глотку и утаскивают прочь из драки, но выстрел, раздавшийся вдалеке, лишил Чона грубых рук, и ему удалось выхватить чужой мушкет и вернуться в драку теперь уже с оружием посерьезнее. За его спиной — Ёсан, его ножи быстро расправлялись с нападающей толпой, не давая приблизиться к Юнхо. Боцман успел вооружиться парой мушкетов, подбирая с мертвецов, и сталкивая раненных и убитых прямо с пирса, пока не заметил, как в драку влетел и Хонджун, помогая разгребать весь этот переполох. Врагов больше, но совместными усилиями команды, защищающей спины друг друга, они заставили толпу поубавиться. И вместе с тем — пробить путь на корабль. Вот только Уёна снова хватают подоспевшие из паба ублюдки. А тот вырывался, брыкался, как дикий, и кусался так сильно, что умудряется отгрызть кому-то палец. Очередной шум выстрелов — и Чон вырывается прочь, уносясь за спину к Сану. Тот активнее других прочищал путь к кораблю. Мококо и Шибер были действеннее любого мушкета. От взмахов его острых мечей пираты Сирены падали в воду один за другим живые и мертвые. Вся эта потасовка из обычной драки переросла в полноценное побоище! Вдали закричали женщины, видя, как трупы с продырявленными головами валятся с пирса прямиком в воду, и вокруг пиратской резни собралась толпа любопытных зевак-горожан. Когда на причале осталось всего ничего пиратов, команда Эйтини уволокла своих членов на борт, буквально швыряя бразды правления ситуацией капитану. Сан подхватил Уёна на руки, быстро занося его на Эйтини. Юнхо просто пропустил Ёсана вперед, поднимаясь последним. Не нужно быть гением мысли, чтобы не понять дальнейший план: пора сваливать и как можно скорее, пока Плачущая Сирена не решил нагнать быстроходную Эйтини. Корабль с алыми парусами скоростью не отличался, а вот его огневая мощь была сильна настолько, что могла уверенно потопить какой-нибудь королевский галеон и отправить моряков на корм рыбам. В порту ни один идиот не решился бы устроить морскую баталию, но лучше им было бы поскорее смыться. Из головорезов остались лишь четверо, и во главе их стоял тот старпом с седыми локонами, с которым говорил Уён в борделе. Они вдруг остановились у корабля, и тогда же к ним вышел Хонджун, сдувая порох с дула оружия. И пока Хонджун вёл односторонние переговоры, больше похожие на угрозу или предупреждение, члены команды в мгновение ока стали готовить корабль к скорейшему отплытию. — Вечер добрый, — капитан стал незатейливо заряжать мушкет, заталкивая порох и направляя ствол в голову одного из наемников. Недалеко от него стоял готовый стрелять Минги, да и Чонхо схватился за кувалду. — Капитан Золотой Дракон, — наконец-то подал голос старший помощник, пряча руки в широких рукавах одеяний. Его хитренькая, довольная ухмылка раздражала до скрежета зубов, но Хонджун решил покамест не лишать Вана очередного друга. Как знать, может, его обидчивая душа еще и на Кима накинется. — Давно открыли притон для предателей на своём корабле? — он сделал шаг вперед, но тут же раздался цокающий звук со стороны Хонджуна. — Нет, нет, нет. Ещё шаг — и твои мозги окажутся на лицах друзей, Бэм-Бэм. Даже играться с тобой не буду. Проваливай. Считаю до десяти, и чтобы ноги твоей не было на моем трапе, — Хонджун направил горячее от выстрелов дуло пистолета на лоб пирата, начиная свой отсчет. — Как скажешь, капитан. Моя шкура мне еще дорога, — Бэм-Бэм расслабленно пожал плечами и поднял руки вверх в мирном жесте, — мне нужен просто… — договорить пират не успел. Прямо над его ухом раздался громкий выстрел, и один из его людей упал в воду. — Четыре, пять, — Хонджун опустил один мушкет, продолжая считать и не обращая внимание на болтовню старпома Сирены. Тот отдал приказ отступать и лениво развернулся, тут же уходя с пирса. Он что-то возмущенно бубнил, размахивая руками, но и дураку было понятно, куда они направились. Дождавшись, когда экипаж Сирены скроется из виду, Хонджун убрал пистолеты под одежду, оборачиваясь на остальных. — Приготовиться к отплытию. Сейчас же. Они нас просто так не оставят. Нужно срочно уходить, — Хонджун помог поднять трап, пока Юнхо поднимался на капитанский мостик. Паруса были спущены, и механизм закрутился, возвращая якорь со дна морского. Шестерни закрутились, тросы натянулись, и вот судно постепенно отстыковалось от причала, оставляя головорезов с вдалеке. Боцман развернул Эйтини, и та отправилась прочь — через пролив по предыдущему курсу на таинственный капитанский остров. Закончив свою небольшую часть работы, Хонджун подошел к Сонхва, аккуратно беря его за локоть. — Ты в порядке? Не задело? — Что? Нет-нет, только шум в ушах стоит. Дай мне передохнуть, — грохот выстрелов и свист до сих пор заставляли русала морщиться от лишних звуков, и оттого он полностью дезориентирован с непривычки. Он видел, что члены команды в порядке, а их экипаж постепенно отплывает от острова. Это немного успокаивало, и Хва сел на бочку под мачтой, надеясь избавиться от гула. К тому времени, как Эйтини отплывает на достаточное расстояние, чтобы потерять из виду чужаков, Сонхва понемногу приходит в себя, поборов, наконец, давящее чувство в черепной коробке и стучащую в висках кровь. Поднявшись с бочки, тот направился на помощь к Сану, хватая руками рукоять кабестана и толкая ее вперед как жерновую мельницу. Голос разума говорил об очевидном: те люди преследовали Уёна. Обернувшись на юнгу, Сонхва видел его крайне обеспокоенное лицо, направленное в сторону порта. Он будто боялся, что их вот-вот догонят, и высматривал пиратский корабль. Но ничего похожего на погоню вдали не было, и от этого Уён нервничал еще больше. А ведь те пираты пытались уволочь его силой! Тут явно что-то не так. Спустя полчаса активной работы корабль Хонджуна вышел в свободное море и оставил порт далеко-далеко позади. Горячий ветер забирался под ткани рубах, и часть команды вовсе от них избавилась, в том числе Уён и Ёсан, что обрабатывали друг другу порезы и царапины от шпаг и синяки от ударов. Больше всех получил именно Чон. В свете закатного солнца Сонхва видел синяки на его боку и аккуратной челюсти, расплывающиеся алым пятном с синевой в самом центре. На руках — следы борьбы и даже на шее множество темных пятнышек, спускающихся к груди. Видать, действительно сильно схватили. — Хонджун-а! — задумчиво облизнув губу, русал выискивал глазами своего капитана и, найдя его на капитанском мостике, поднялся по лестнице и опасливо глядел вниз — на Чона. — На пару слов, — утащив мужчину за руку как можно дальше от чужих ушей, Сонхва чуть наклонился к его уху и заговорил: — С ним что-то не так. Почему те пираты охотились за ним? Из-за того, что он работал… продавал свое тело? Ваши людские жрецы любви не такие уж дорогие и точно не стоят тех жизней, что забрала команда. Им что-то надо от Уёна и… я боюсь, что он может подвергнуть вас и тебя опасности. Только… только давай выясним это как можно тише? — сглотнув, Сонхва кивнул пирату и убрал упавшие на глаза волосы за ухо. — Я знаю, что с ним не так. И хорошо, что ты мне об этом сейчас напомнил, — от холода в голосе пирата Сонхва поежился. Так значит, и Хонджун заметил то, что произошло на пристани. С одной стороны, это успокаивало: значит, он ничего себе не надумал, но с другой стороны…проблем меньше не становилось. Вот только полное ярости лицо капитана дало Сонхва понять, что они сейчас лишатся одного из членов экипажа. И когда Ким уже несся к раненым бойцам, русал следовал за ним так же бегло, в надежде предотвратить смертоубийство! Уён, может, и скрывал что-то от команды, но Сонхва точно не желал его смерти! Тем более, если их Золотой Дракон с полной уверенностью в своей правоте попытается выкинуть юнгу за борт! С горячей головой Хонджун направился к сидящим на бочках Уёну и Ёсану. Рядом с ними ошивались все, спрашивая, какого черта Сирене от Уёна понадобилось. Конечно же, парень не отвечал им ничего вразумительного. Юнхо осматривала Ёсана, уделяя как можно больше внимания именно ему, а Сан носился над своим другом. Хонджун приблизился к команде, лишь на долю секунды встречаясь взглядом с Юнхо. Не нужно было хорошо знать капитана, чтобы понять очевидную вещь: он был в ярости. Без предупреждения Хонджун подошел к спокойно сидящему Уёну, хватая его за горло и поднимая. Капитан с такой силой приложил Уёна затылком об мачту, что можно было вполне разбить ему голову до крови. Сан подорвался в ту же секунду, готовый оттащить капитана, но Юнхо уже держал аса, не позволяя ему помешать тому, что делал Хонджун. — Спрошу один раз, Уён, — Хонджун сжал пальцы на смуглой шее, перекрывая парню кислород. — Где чертова карта? Карта с обломками Авроры. Если продолжишь играть в дурачка, я скину тебя за борт и привяжу Сана к мачте. Пока ты будешь захлебываться черной водой, собратья Сонхва утащат тебя на дно, разрывая ещё живого на части. Из-за твоих недомолвок с Ваном нас всех дважды чуть не убили. Моё терпение кончилось. Твою жизнь я ценю меньше, чем жизни всего экипажа, — Хонджун расслабил хватку, давая Уёну возможность дышать, — так что либо ты отвечаешь, либо шагаешь за борт. — У меня ее нет, клянусь своим языком, у меня нет всей карты! — охрипшим голосом выкрикнул Уён, поджимая губы. Он испуганно вжался в мачту, переводя взгляд сначала на Сана, а потом на других членов команды. — Да не стал бы я подвергать нас опасности, и тебя, и тебя!.. Минги, возможно, — юноша встретился глазами с Юнхо, что держал его возлюбленного, и злобно нахмурился, — вот тебя из принципа подвергну, — но вскоре обратно переключился на Хонджуна, сдавая ему ту информацию, которую был готов поведать. Услышав то самое имя, Сонхва вдруг резко отшатнулся от Хонджуна и Уёна, распахивая глаза еще шире и закрывая руками рот. Да быть такого не может! — Ее не существует, — Минги махнул рукой, слыша о легендарном артефакте и о владычице морей. Однако реакция Сонхва его удивила, ведь он повел себя так, будто эта карта, если не попала ему в руки, то, по меньшей мере, была ему знакома. И он точно знал ее ценность. — Или существует?.. — Существует, но эта срань проклята вдоль и поперек, и наперекосяк! Из-за нее людей сдохло ровно столько, сколько потонуло в море от нападения пиратов. Ван может думать что угодно, но, — сглотнув, Уён нахмурился, делая серьезное лицо, и уперся руками в грудь Хонджуна, пытаясь его оттолкнуть, — я без единого понятия, где она. — «Всей карты», — процитировал Ким. — Значит, какая-то ее часть у тебя имеется, я прав? — было хорошо, что Чону хватило мозгов сразу дать ответ капитану. Но вот понять, лжет он или говорит правду, Ким пока не вразумил. Если Уён действительно прятал на корабле карту эти два года ото всех? Не могло такого быть. Сану он точно сказал. Хонджун обернулся на своего товарища, видя в его глазах не меньше искреннего удивления, что и у остальных. Значит, даже он не знал. — Что? Аврора? У тебя есть фрагмент карты, чтобы найти Аврору? — Сан смерил друга разочарованным взглядом. Ему не верилось. Уён скрывал от него подобное. Чхве думал, что они доверяли друг другу безоговорочно и рассказывали обо всем. А о таком важном — тем более. Он знал, что Уён когда-то был на Сирене, но ни с кем не делился этой информацией. Да никто и не интересовался, Хонджуну явно не было дела, но карта… О карте Сан слышал впервые. И полный обиды и горечи, он перестал вырывать из хватки боцмана, хмурясь всё больше. — Где этот фрагмент сейчас? Почему ты нам не рассказал? Ты нам не доверяешь? — Юнхо проигнорировал язвительный тон друга. Он ещё имел наглость обижаться? Сам виноват в столь незавидном положении, теперь воротил нос от того, что боцман помогал капитану и слушался его. Дурак. — Ты не доверяешь мне… — Сан посмотрел на Уёна глазами, полными разочарования и обиды. Так сблизившись сегодня, они вдруг так резко отдалились друг от друга. — Он никому из нас не доверяет, — хмыкнул Ким, убирая руку от чужого горла и делая шаг назад. — Уверен, у тебя были веские причины избавляться от приближенных Вана, но он свято заявлял мне, что ты уволок его карту. И часть ее все же у тебя имеется, верно? Где она? Что, рыбы язык откусили? — но в ответ на слова Хонджуна Уён молчал, словно от ответа зависела его жизнь. А она зависела, потому как, не выдержав тишины, капитан выхватил клинок Сана с его пояса и прижал к глотке Чона. Уён испуганно попятился и зажмурился, а по его щекам потекли слезы. Сан, что наблюдал за этим зверством, вновь дернулся и рвался на помощь возлюбленному, но к Юнхо на подмогу пришёл Минги, заламывая крепкие руки пирата и не давая ему выбраться. — Капитан, постой, ты же не собираешься?.. — плеча Хонджуна коснулся Ёсан, на что Ким окинул того злобным взглядом, и Кан уже пытался броситься на защиту друга, но того оттаскивает Чонхо. — Ее нет. Слышишь? Исчезла, пропала. Как еще тебе объяснить? Спроси лучше у своей гребаной рыбы, может быть, он украл ее? — от выкрика Уёна сердце Сана обливалось кровью, и он снова рвался защищать его, как вдруг Сонхва, прежде не принимавший участие во всей этой неразберихе, быстро встал перед Чоном и раскинул руки. Хонджун мгновенно пятился сам, боялся ранить свое сокровище, но в то же время ужасно на него злился. Это еще что за выходки? Сердобольный русал только портил все в данный момент! — Прочь, — Хонджун сжимал рукоять клинка сильнее, — ты будешь защищать этого человека ценой жизни зная при этом, что он в ночи убил свою команду?! Всю жизнь мой отец охотился за гребаной картой, перебил тысячу невинных людей и сжил со свету маму, наших друзей и был готов истребить твой народ. Эта сука прекрасно знала, насколько ценна и важна для меня карта Авроры, но он утаивал ее и скрывал от нас, что половина пиратского сообщества охотится не за мной, а за ним! За то, что он лгал им и использовал, дабы найти морские сокровища. Подвергал гибели и теперь мирно нежится в объятиях одного из моих людей? Скажи, Уён, а если я выстегаю тебя кнутом, ты тоже всех нас убьешь? Уён, что прежде сдерживал слезы, ощутил, как они градом катились по лицу от ярости. В его груди горело пламя злости с такой болью и гневом, что он оттолкнул Сонхва в сторону и встал перед Кимом настолько близко, что острие клинка коснулось его шеи. И острое лезвие надавило на мягкую кожу, пока Уён стискивал челюсти. — Ты веришь всему, что тебе говорят, Хонджун? — он буквально выплюнул эти слова в лицо мужчине напротив. — А есть поводы сомневаться? — А сам как думаешь? Команда Вана — свора грязных жестоких животных, готовых растерзать даже собственных товарищей. Карта… черт, да она приносит только страдания и беды. Мы были на волоске от гибели десятки раз, она заводила нас такими путями, чтобы навести на опасность и смерть. Говорят же, что не всем дано собрать артефакт, и я думал, что это лишь шутки и байки тех, кому этого не довелось сделать, но я был не на одном корабле, следуя координатам. И множество раз Аврора обводила нас вокруг пальца, насылала бури, морских чудовищ и прочие проклятия. Чем ты лучше? Последней каплей стал сам Джексон, я видел, как он теряет рассудок, как становится одержимым. Он месяцами отлавливал русалок, кидал за борт своих людей, буквально скармливая их сородичам Сонхва. Я наблюдал, как он хватает их детей, как пытается запрячь в кандалы! Как приманивает их, а затем затаскивает на борт. Он убил не одну русалку в попытках подчинить себе, и видя мучения последней, — молоденькой пугливой дурочки — я ее выпустил. И в наказание за это… — Уён, не надо! Прошу, не надо! — внезапный поток слов прервал Ёсан, и его друг утирал слезы. Хонджун тяжело вздохнул, бросая клинок к ногам Сана, устало потирая переносицу. Он и не собирался убивать Чона и тем более протаскивать через дно корабля, скорее припугнуть. Ким верно заявил Вану: Уён — его семья, и как бы он не злился на парня, как бы Чон порою не раздражал его, Хонджуну он был нужен и дорог. Пускай пират редко это показывал. Но любой другой на его месте снес бы голову мальчишке за то, что таскает у него ткани и рубашки, но Ким закрывал на это глаза и с легкой насмешкой припоминал это Уёну, забавляясь его испуганным глазам и отмазкам. — Мне тысячу раз повторить, чтобы твоя тупая головешка наконец сказала это? Уён, где карта? — и все же Хонджун злобно шипел. — Эм… — Сонхва снова встрял в их диалог, касаясь волос Уёна и успокаивающе поглаживая того. — Возможно, у меня. Я честно не воровал ее, да и не знал, что это на самом деле карта. Когда убирался в трюме, то заметил… — он забрался пальцами в свою поясную сумочку на бедре и выудил оттуда скомканный клочок странной бумаги и осторожно развернул. Уён позади него трясся, и выпутавшийся из лап Чонхо Ёсан подбежал к другу и заключил в объятия, и на его фоне Чон выглядел крошкой. Он все так же потерянно глядел в сторону Сана, но тот отворачивается от любовника. И сердце Уёна словно разрывается на клочки от этого зрелища. Он дрожащим голосом пытается позвать его, но Чхве не реагировал. Хонджун тем временем приблизился к русалу и окинул взглядом подобие карты. Любопытные Минги и Юнхо тоже старались взглянуть на божественную бумажку, но картинка перед их глазами выглядела совсем уж невнятной. И оттого капитан злился. Он внимательно вглядывался в изображение, но почти ничего не понимал. Проклятие! Его с детства учили читать самые разные карты, даже если те были с секретами. Отец давал сыну загадки и головоломки, которые юный Ким решал часами, днями, иногда неделями. Всё, чтобы суметь прочитать даже самые сложные и запутанные обозначения, ведь чем сложнее была карта, тем важнее было сокровище. А теперь… Хонджун не понимал. Неужели Уён его обманул и сохранил просто какой-то клочок бумаги? Легкие сомнения всё-таки проникли в голову Хонджуна, пока к нему не подошел Сонхва. Так значит, тот клочок из стены был картой? Разумеется, Сонхва успел ее осмотреть и даже прочесть за то время, что она лежала в его кармане, позабытая напрочь, но ему страсть как было интересно послушать Хонджуна. Знает ли он о ней и что, а может, у него есть какие-то идеи? В любом случае, что-то в глубине души подсказывало, что стоит внести ясность в значение этих символов. — Это письмена морских жителей, — Сонхва подошёл тихо и склонился к Хонджуну, спрятав руки за спиной. — Ими часто украшают подводные храмы Авроры и некоторые дома. Изящные пальцы русала провели по любопытному тексту из заковыристых символов и остановились над ними, скользя кончиком подушечки от поднимающихся до опускающихся лесенкой знаков. — Ты можешь сказать, что здесь написано? — отпустив дикого кота Чхве, Юнхо подошел ближе и стал всматриваться в карту внимательнее. Подобные символы он уже видел когда-то в детстве, но в голове было пусто, и поэтому он посмотрел на Сонхва. Самое лучшее вложение их капитана. Значит, это были языки русалок. Их пение? — Вот эти очень и очень старые обозначения, на таком русалки не поют. Насколько мне известно, это древнейшие песни первых — сирен, — Сонхва нервно облизнул губы и перевёл пальцем на линию текста на другой части карты, — а вот это язык южного племени — это из той части света, где я родился. О, а вот этот, — его рука оказывается на похожих символах, но узоры куда более закругленные и лежат диагонально, — он, насколько я помню, королевский, и его «волна» поддается только тем, у кого есть дар голоса, — Сонхва с таким неподдельным любопытством изучал чудаковатую карту, что его перестало что-либо заботить. Он шептал одному ему известные слова и будто бы пробовал на вкус подводные диалекты, что на людской слух напоминает легкое пение. И вот Хва добрался до текста в самом центре карты и снова облизнулся. — А этих слов я не знаю. Не похоже на наши письмена. Хонджун вновь посмотрел на карту, не совсем понимая, как это возможно. Немного подумав, Ким провел аналогию с человеческими нотами. Возможно, это было нечто подобное. Только у каждой ноты было своё значение и у каждой русалки свои ключи. Он с интересом слушал рассказ Сонхва о том, кому принадлежали какие части карты, но, к огромному сожалению, русал не мог прочитать её полностью. Это была проблема. Хонджун мог бы расстроиться ещё больше, но вдруг услышал пение морского существа. Повернув голову на своё сокровище, капитан чуть приблизился к Сонхва. — Ты красиво поешь, — Хонджун никогда не был скуп на комплименты, поэтому нередко осыпал Хва эпитетами, восхваляющими его красоту и доброту. И его голос еще больше успокаивал пирата. Вернувшись к карте, он перевел взгляд с закорючек в разных углах обрывка на текст в самом центре. И уж эти надписи ему были знакомы. — שווערן צו די געטין אין אייביק ליבע און לייגן דיין האַרץ און נשמה אויף די מזבח פון די ים מלכּה, — это было единственное, что мог понять Хонджун из написанного. — Язык древних. «Поклянись богине в вечной любви и возложи на алтарь морской царицы само сердце и душу». — Спасибо, капитан, — лишь кротко ответил русал и внимательно слушал незнакомый ранее язык и пытался уловить его своим русалочьим колдовством. Пока было сложно, ведь это всего лишь красивая фраза, которую ему заботливо перевели. Но Сонхва нахмурился и облизнул губы, прокручивая в голове тон, которым прозвучали слова Хонджуна. Еще одна русалочья привычка — подмечать и перенимать слова языков, и не только человеческих. Имитация языка помогала подводным жителям адаптироваться к жизни на суше и завлекать в свои объятия самых разных моряков со всего света. — Брр, — Минги закатил глаза. — Почему никогда нельзя просто написать местонахождение. Это всегда загадки, — Хонджун усмехнулся на его слова, убирая руки от карты и переводя взгляд на прекрасное создание. — Местонахождение? Минги-а, эта карта была создана самой Авророй, чтобы играться с моряками и их жизнями. Лишь немногим удастся обойти испытания богини, и только одному — получить ее дары. Это не простой ящик с золотом, — вдруг Сонхва мягко улыбнулся в ответ уже своему пирату, оголив клычки и прикрыв глаза с длинным кружевом ресниц. — Да, но вся жизнь на море — это лишь игры с судьбой, — Хонджун пожал плечами. — Будет обидно умереть просто при потасовке в каком-нибудь пабе. А вот отправившись на поиски Авроры… Эта смерть была бы весьма неплохой. Конечно, не та, которую обещал мне ты, но всё же, — капитан усмехнулся. Не то чтобы ему было нужно владение морями, но попытаться было весьма любопытно. Да и артефакт Авроры, возможно, был способен на большее. Может быть, он сможет исполнить самое заветное желание Хонджуна. — Выдумки пьяных рыбаков! Почему вы все так хотите умереть?! — воскликнул Уён, и Хонджун усмехнулся. Может, виной тому природная отходчивость пирата или влияние Сонхва, но Хонджун будто бы и не злился больше, отчего русал облегченно выдохнул. — Боги, какой ты скучный, — закатил глаза капитан, и Минги хмыкнул. Признаться, хотелось высказать Уёну за всю его глупость, но Сан и сам с этим справится. Причем намного лучше. Чхве будет говорить искреннее и на эмоциях, но от того совесть Уёна должна уколоть только больше. — Ты разве не думал о том, что можешь умереть в любой момент, когда становился пиратом? Ладно, это тебе задание на вечер — пораскинуть мозгами и прийти к однозначному выводу касательно смерти в море. Сегодня держишь вахту. Вместе с Саном. На сегодня я от тебя отстану, — вот и Хонджун устало махал рукой и, обхватив тонкую талию морской диковинки, ушёл в сторону своей каюты. — У меня есть более важные дела, чем отчитывать тебя, как мальчишку. Карту и признание я от тебя получил, а теперь твоя совесть сама справится с наказанием. Итак, Сокровище мое, я не успел показать тебе сундук для вещей!.. — и с этими словами капитан покинул общество своих подчиненных, а Сонхва лишь охнул, прежде чем дверь за ними закрывается.* * *
Больше Уён и словом не обмолвился, стараясь не смотреть в лицо Сану и вместе с тем утереть накатившие на глаза слезы. Что за редкостный идиот. Поверить Джексону и ополчиться на него, толком и не разобравшись в ситуации? Чон и без того знал, что Хонджун недолюбливает его, но сейчас пират буквально был готов убить одного из членов команды — дай только повод. И когда мужчина развернулся, уходя прочь, Уён сполз вниз и еще долго смотрел полными слез глазами в сторону чужой каюты. Да, ситуация прояснилась, Ёсан и Сонхва не дали бы Киму даже ранить юнгу, да и Кан всячески убеждал друга, что Хонджун лишь запугивал парня, но поганый осадок на сердце все еще остался. Сейчас главное было совсем другое. Поднявшись на свинцовых ногах на пол, Уён с тяжелым сердцем бросился в сторону Сана, хватая его за обе руки. — Пойдем, поговорим. Знаю, ты злишься и не хочешь меня больше видеть, но я должен объясниться, — он перевел взгляд на Юнхо и Ёсана, кивая им, и Кан быстро все понял. Вот теперь им точно не стоит это слушать. Мастер над парусами похлопал по плечу боцмана, пытаясь косо подмигнуть, но намеки у Ёсана выходили не просто криво, а ужасно. И в итоге он ляпнул, что хочет посмотреть на созвездие медведицы, но он не знает, как она выглядит. Уён скривил лицо от неловкости одновременно с Чонхо и Минги, и с трудом попытался заволочь Сана на кухню, что сияла от чистоты. Однако Сан, правда, не хотел разговаривать с Уёном. Капитан это знал и всё равно поставил его вместе с Чоном нести вахту. Конечно Чхве знал, зачем капитан это всё сделал. Он злился. Но всё же наказывать ещё и Сана… — Уён, я правда не хочу сейчас разговаривать, — тихо проговорил пират, но увидев лицо друга, полное боли, всё-таки согласился с ним пойти вниз. Ему, правда, не хотелось слышать никаких оправданий. В частности потому, что Чон, кажется, вообще не понял, что дело было совершенно не в карте. Сан стоял на небольшой кухне, скрестив руки на груди и смотря в пол. Уёна она или у Хонджуна, Сану было плевать на все, что связано с гребаной картой. На силу всех морей из сказок, на опасности и сокровища, для него оно не имело никакого значения, ибо он злился. — Послушай, Сан-а, по этому фрагменту нельзя отыскать ни одно сокровище, — тихо шептал Уён, спускаясь по лестнице в трюм, остановившись на кухне. Внутри было темно, и при помощи огнива юнга зажег несколько масляных ламп и уселся за небольшой высокий столик, где он и Чонхо обычно разделывали туши. — Он что-то вроде заветного ключа к самой карте, без которого эти рисунки — просто клочок бумаги, — юноша потянулся к рукам Сана, но тот едва не вырвал их, но все же сдерживал себя. Если Уён хотел извиниться и прояснить все, то Сан готов слушать. Он злился и был ужасно обижен, однако что-то внутри не позволяло ему оттолкнуть Чона. — Я выдрал ее, когда бежал с корабля Сирены. Выдрал нарочно, чтобы этот ублюдок если и смог отыскать другие части обломков, то не смог ими воспользоваться, — голос юноши дрожал. Уён весь трясся от волнения и страха, что теперь его жизнь на корабле станет точно такой же, какой была когда-то на Сирене. Он боялся за дружбу с Саном, Юнхо, Минги и другими. Боялся капитана и того, что он решит с ним сделать, но больше всего ему обидно от того, как Хонджун в миг изменился, и вся та ненависть и злоба к Уёну выплеснулась в ударе и рыке. Тогда Чон прекрасно понимал, что Ким не шутил. Вот тебе и… семья. — Я еще раз говорю, Уён, мне плевать на карту. Почему ты мне не рассказал о ней? Почему прикидывался даже передо мной, что не знаешь почему эти головорезы преследовали тебя? В этом проблема, — закрыв глаза, Чхве убирал чужие руки от своих ладоней и отвернулся. Смаргивая слезы и вытирая их ноющими от драки ладонями, Уён пытался сдерживать нахлынувшие эмоции и прийти в себя, но ему не удавалось. Сан был зол, и от его нежелания говорить становилось невыносимо. Пальцы брюнета вновь коснулись руки любимого, и тот заглядывает в темные глаза, что явно не хотят его видеть. — Прошу, послушай. Я не из алчности или глупости молчал, Сан-а. Я мог бы хвалиться ею и заставить Хонджуна помочь мне найти ее остатки, рассказав об Авроре и о морских волшебных штуках, которые сделают тебя божеством и бла-бла-бла, или что я рассказал Морскому Дракону. Но я намеренно умолчал, Сан-а. Потому что я не хотел, чтобы ты и команда ввязывались в ее поиски, потому что ничем хорошим это не закончится. Когда карта попадает в руки пирата или любого другого человека, он и сам становится одержим поиском Авроры и ее сокровищ. По моей вине на Плачущей Сирене погибли, по меньшей мере, три команды, не говоря уже о тех, с кем они сражались. И больше всего я боялся, что вы тоже можете пострадать. И, что хуже всего, можешь пострадать ты, — юноша утёр слезы снова и коснулся ладонью чужой щеки, убирая темные волосы от лица Сана, — ты — мое единственное и главное сокровище. Мы прекрасно жили без этой проклятой карты, но… я знаю, что виноват. Да, я умолчал и все равно подверг нас опасности, прости. Прости, прошу, я так боялся, что эта карта сведет вас с ума, что решил держать все в тайне, — в последний раз проговорил юноша тихим голосом и отстранился. Сан не знал, стоило ли принимать эти оправдания Уёна. С одной стороны, говорил он разумные вещи, вполне логичные. А с другой стороны, он так и не сказал, почему не поделился этим с самым близким человеком в мире. Сан рассказывал ему всё на свете, но Уён продолжал прятать свои секреты. О чем ещё он молчал? Снова держал от Сана какую-то тайну. Невыносимый! — Все, — шмыгнул носом Уён, утирая слезы и отстраняясь от Сана, — больше я ничего от тебя не скрываю. Про моего отца ты знаешь, и про то, что он проиграл меня в азартные игры с какими-то безмозглыми пиратскими выродками в надежде заполучить карту. А я эту карту уволок, так вот она-то и представляла собой изображение с сокровищами Авроры. Теперь я перед тобой еще более нагой, чем днем. Сан-и… — Поклянись, что больше ничего от меня не скрываешь, — больших усилий стоило Сану поднять на возлюбленного тяжелый уставший взгляд, и Уён кивнул в ответ на его слова. Горько, до сих пор на языке было мерзко и горько, Сана словно предали, и нехотя он подошёл ближе к Чону и уложил голову ему на плечо, пальцами проводя по его личику и собирая капли слез. Он все равно его любил больше всего на свете, пускай злился невозможно и хотел покусать гаденыша. — Клянусь. Клянусь своим «мешочком», что больше ничего. — Ого, аж «мешочком»? — Сан хмыкнул, вскинув бровь и молчал какое-то время слыша, как друг шмыгал носом и скулил, аки побитая лисица. Его пальцы опустились на талию Уёна, притянув к себе чуть ближе, но гневные эмоции все еще горели в груди, и Сан внезапно вцепился зубами в оголенное плечо Чона, как дикая кошка.* * *
А вот Сонхва тем временем прошёл в капитанскую каюту, сразу же направляясь к загадочному сундуку, заботливо подаренному Хонджуном. Кажется, его пират немного успокоился. Хва, как истинный представитель своего подводного рода, тут же опустился на колени перед сундуком с позолоченными ручками и замком в виде русалки, с поднятыми к солнцу ладонями и обнаженным телом. Невероятное мастерство человеческого народа! Неужели капитан приволок это хранилище для всех тех бесчисленных вещей, которые купил сегодня для своего временного квартирмейстера? В слух Сонхва не решился об этом заговорить, поэтому пока оставил сундук без внимания, отвлекаясь от него и возвращая взор в сторону Хонджуна. — Задумался о чем, капитан? — Да так. О глупостях всяких, — откинув пшеничные волосы, мужчина с задумчивым видом подошел к сундуку, открывая его и кивая русалу. Признаться, Хонджун не знал, зачем купил этот деревянный гроб для того, кто в скором времени покинет его, но… Это доставляло своеобразное удовольствие. Ким был рад видеть счастливого Сонхва. — Теперь у тебя есть все, о чем может мечтать полноправный пират. Штаны, сапоги, рубахи да сундук. Правда, жалования еще нет, но ты его еще не заработал. — Большое спасибо, теперь я точно не сойду с корабля, пока не примерю все те наряды, что ты купил для меня, — Хва заулыбался еще ярче и бодался макушкой о коленку мужчины, словно домашний кот. И в этом русал был в самом деле искренним! С неподдельным интересом он изучал сундучок с разных сторон, поражаясь красоте рукотворных деревянных узоров, а его глаза сверкали ярче путеводных звезд. — Нужно и мне подарить тебе что-то ценное, капитан. Такое же, как и мой компас, чтобы ты носил это что-то с собой и вспоминал обо мне, глядя на полную луну, — Сонхва хмыкнул, легко отстраняясь от пирата и давая ему закрыть сундук. С одеждой он разберется позже, а пока его голову заполонили мысли о достойном подарке. И отчего-то первой его мыслью стала облюбованная мужчиной цепочка вокруг талии русалки. Ну уж нет, эта вещь…эта вещь была слишком уж интимной. — Может, однажды я подарю тебе целый бутылёк русалочьих «слез», — Сонхва пожал плечами и сел на краешек кровати. — От такого я откажусь. Какой это подарок, если ты будешь плакать? — Хонджун вскинул брови, всё ещё не переставая улыбаться. Он считал очаровательной и милой эту черту Сонхва. Даже когда он сменил тему на не особо приятную, капитан не мог не наслаждаться общением с ним. Хонджун подошел к русалу, присаживаясь перед ним на корточки и беря за руку. Кажется, подарок ему более чем понравился. Даже предложил подарить что-то в ответ, на что капитан согласно кивнул. Если Сонхва хотел сделать Хонджуну приятно, то кто он такой, чтобы останавливать возлюбленного? Вот только вариант русала совсем не устроил капитана. — Если только не буду плакать от радости, но тогда мне придется подумать над подарком более детально. Знаешь, это не так уж просто: выбрать что-то ценное для человека, у которого уже есть все и даже больше, — Сонхва мягко улыбнулся и коснулся ладонью щеки Хонджуна, пальцами дотрагиваясь до пшеничных локонов. И Ким не смог сдержать улыбки, когда увидел столь довольного русала. — Скажи, капитан, — неожиданно Сонхва решил сменить тему для разговора, и мужчина перед ним вскинул бровь. — Ты еще злишься на того мальчишку? — улыбка на его губах слегка померкла, и теперь морской житель смотрел на капитана с мягким спокойствием. — На Уёна? Нет, не злюсь. Своё наказание он получил сполна. Сам себя наказывает, мне даже ничего придумывать не надо, — Хонджун вздохнул, мотая головой. Он словно уже был отцом. Со взрослыми неконтролируемыми детьми. Ему хоть как-то помогал Юнхо, а за Чонхо вообще не требовалось следить, но в остальном… — А что? Переживаешь за него? Или хочешь проверить, насколько я злопамятный и жестокий пират? — улыбка на лице Хонджуна давала понять, что это всего лишь шутка. — Немного. Я ведь почти поверил, что ты скинешь его в море. Но я бы не хотел попасться тебе под горячую руку, — вздохнул Хва, играясь с отросшими прядями и бусинами в волосах пирата. — С нашей первой встречи мое мнение о тебе изменилось, капитан, не думал, что мне в этой жизни станет важен человек, поэтому… — он оборвал фразу на полуслове и прикусил губу. Что-то он разошелся с этой болтовней! — Поэтому?.. — Хонджун с большим интересом смотрел на Сонхва, внимая каждому его слову. Это было признание в чувствах? Видимо, так и было. Капитан хотел услышать от русала ещё что-то, но Сонхва решил дальше не продолжать. — Эй, а ведь я уже настроился! — разочарованно выдохнул Ким. То, как морской обольститель игрался с его волосами, сводило с ума. На миг капитан словно потерял себя и глядел как влюбленный идиот на русала, позабыв человеческую речь. В свете масляной лампы с полураспахнутой рубахой и взъерошенными волосами Сонхва был прекрасен настолько, что сбивалось дыхание. — Могу я спросить у тебя кое-что? Мне нужен честный ответ, Сонхва, — внезапно Хонджун устроил ладони на изящных бедрах Хва, поднимая на него любопытный и в то же время потерянный взгляд. — Ты накладывал на меня какие-то очаровывающие чары? — Неужели ты так очарован мною, что думаешь, виной тому русалочье колдовство? Русалочье пение дурманит не надолго, а после ты будто просыпаешься ото сна, но чтобы чары сработали правильно, пение должно звучать непрерывно. Так что я никаких чар не накладывал, — Сонхва встретился взглядом с Хонджуном и загадочно улыбнулся, убирая от его лица сверкающие локоны с перьями. Ох, этот капитан Ким Хонджун… такой… чудной. Когда бы Сонхва успел испробовать на нем чары? Стоит ли говорить ему, что сила голоса у русала совсем-совсем слабая? Он защитник, а не прекрасная соблазнительница. Однако его улыбка вдруг из очаровательной сменилась лицом, полным беспокойства, — Хонджун, скажи… неужели ты влюбился в меня? — Нет, сокровище моё, не влюбился, — Хонджун лгал, чуть наклонившись вперед, — просто подумал: это твоя русалочья магия сводила меня с ума все эти дни или же моё тело, подпитываемое твоей красотой? Если ты не пел, значит, дело во втором. — Так значит, именно зов тела сподвиг тебя скупить мне весь ассортимент в лавке торговца одеждой? — с нотой лукавства вопрошал русал. — Зов тела заставил тебя бояться моего побега, и он же был готов отпустить меня с корабля? — Сонхва отстраняется от капитана и все так же нежно и в то же время лукаво смотрел на пирата, скрестив руки на груди. Любопытно, Хонджун сейчас лгал самому себе или же русалу? Понятное дело, что и Хва проникался этим человеком и неосознанно открывал ему свое сердце, и все же… Сокровищем кого-попало не назовут. В голове сразу вспомнился Уён и его дрожащий голос, что звал Сана своим сокровищем, то было настолько трогательно, что Сонхва в самом деле пустил слезу. Но Хонджун другой. Одному морскому дьяволу известно, что в голове у этого пирата. — Знаешь, так даже лучше, если ты не влюблен. Рано или поздно я все же покину борт Эйтини и отправлюсь домой. Хонджун-а, не хочу, чтобы тебе было от этого больно. Однако, раз уж твое тело настолько преобладает над разумом, — вот уже теперь Сонхва ухмылялся, вскидывая бровь и облизывая губы. Явно что-то задумал. — Тогда я, пожалуй, лучше буду спать с остальной командой в их каюте. Обещаю, что не буду спать обнаженным при других людях. — Моя команда часто покидает меня. Так что я привык, Сонхва. Можешь не волноваться, удерживать силой на корабле я не стану, — Хонджун вскинул брови, смотря на своего русала. С чего это вдруг? — У них общая каюта на пятерых человек. Я лично не против, но туда мы не сможем затащить аквариум. Только перед тем, как переехать к ним, тебе нужно получить разрешение. Захотят ли они подселить к себе ещё одного человека. Но если тебе больше не нравится моё общество, то можешь, конечно же, уходить, — Хонджун поднял руки в сдающемся жесте. — Жестоко, Сонхва, — капитан поднялся на ноги и пошел к двери. — Пожалуй, мне слишком нравится твое общество, именно поэтому я и хочу немного разграничить наше пребывание вместе. Не хочу влюбиться или окончательно завоевать твое сердце, — игриво хмыкнул русал, облизнув губы, и вместе с капитаном вышел на палубу, где все были заняты тем, что не делали ничего. Да, они сильно ушли вперед от корабля Сирены, но сейчас только попутный ветер мог подгонять их судно по заданному капитаном курсу. Оставалось надеяться, что морские боги будут благосклонны к этим пиратам и вскоре позволят им добраться до указанного Хонджуном сокровища, карты к которому никто и не видел.