Корабль бросало от скалы до скалы, пока русал руководил Эйтини, заняв место капитана, остальные члены команды пытались защитить друг друга и не дать Сонхва напороться на скалы. Но течение будто нарочно грозило потопить корабль, а морские дьяволицы без устали донимали пиратов.
Так прошёл час. Им понадобился час, чтобы успокоить одурманенных Сана, Юнхо и Хонджуна. Привязать их так, чтобы невозможно было выбраться, лишить оружия, а кого-то — и вовсе сознания, в противном случае нимфы из ветров и пены уволокли бы мужчин под воду. Второй час они пытались найти правильный курс, чтобы корабль так сильно не трясло из стороны в сторону, однако туман едва позволял им обходить преграды. И на третий, где-то вдали Ёсану удалось разглядеть чистое небо. Ветер стал грубее, холоднее, он продирал до самых костей промокшего до нитки беднягу Кана и других мужчин. К третьему часу его сознание начинало играться с ним, нашептывало мысли о неизбежной кончине, о чудовищных страданиях и том, что нет нужды более держаться. Чонхо помогал другу не упасть или потерять сознание, выкрикивая разные слова, однако туман и смех сирен все еще окружали судно.
Когда же раздался этот отчаянный крик Ёсана, Чонхо крепко схватился за канаты, чтобы точно никуда не выпасть с корабля во время последнего рывка. А он получился действительности мощным! Ветер словно выгонял их прочь, и Сонхва схватился за штурвал, не давая судну вихлять в стремительном водяном потоке, вдавив ноги в пол под собой и всем телом удерживая деревянные рукояти. Уён и Минги уже давно не отпускали канатов, и вот — резкий выход в открытое море бьет по дну, и всей ватагой пираты едва не валятся на пол. Сонхва едва не выкидывает с капитанского мостика на палубу, а Чонхо хватает Ёсана за шкирку и тянет на себя, уберегая от возможного падения за борт. Холодные волны заливают палубу, окропив водой и подвешенного в сетях Хонджуна.
Солнце почти село, и к огромной радости команды, туман остался далеко позади, ровно как и пение морских дьяволиц. Наконец-то всё стихло. И держа на своих плечах Ёсана, Чонхо устремился к остальным, продрогший до костей. Корабль знатно потрепало после всех этих скал и затопленных суден, чьи обломки заполоняли морские просторы. Торчащие мачты и возвышения драли паруса и ничуть не хуже пушечных ядер, ломали реи. О шлюпках вообще речи быть не могло — они лишились их в первый час. Хонджун будет вне себя, когда очнется. Он ведь очнется? Кок поднял взгляд на капитана, барахтающегося, словно рыба в сетях, и глаза его все еще были молочного цвета. Проклятие! Вот что творит с людьми любовь к русалкам!
— Какого хрена?! — внезапно над уставшими морскими волками раздался голос Сана громко и четко. Он смотрел на присутствующих большими от удивления глазами, пытаясь вырвать свои руки из верёвок. — Вы с ума сошли, что ли? Развяжите меня. Уён! — Сан посмотрел на друга с полным непониманием в глазах, однако на лице Чона тут же засияла улыбка, словно он не боролся за их жизни весь сегодняшний день. Где-то недалеко послышалось болезненное мычание. Кажется, это был Юнхо — приходил в себя после удара веслом по затылку. Удивления на его лице было ничуть не меньше. Он явно не понимал, какого черта привязан к мачте, почему Сана подвесили за руки и почему их капитан и вовсе висит в рыболовной сети.
— Сонхва? — боцман обеспокоенно стал искать глазами русала и, найдя, окинул вопросительным взглядом. Что это еще было? Не додумался ли он поднять бунт? — Минги?
Наконец вся эта бестолковая похотливая команда начала приходить в себя! Первым подал голос Сан, заставив обессиленного Чона оторвать зад от пола и отвязать своего горе любовника. Резать веревки было жалко, поэтому брюнет подполз к перилам и развязал узел, а потом отправился к Сану, взяв его руки в свои и распутывая то, что он впопыхах назавязывал. Видок у Уёна был не то что потрепанный, его будто пытали — весь взъерошенный, темная кофта пропиталась водой, где-то кровью от царапин, оставленных сиренами, а где-то порванная. Глаза уставшие, красные, но такие счастливые. Ведь помимо защиты собственных жизней, Уён постоянно думал о Сане: вернется ли к нему разум и не пострадает ли он? Однако пока старался об этом не трепаться, недовольно фыркая как лисица.
— Ну что, как тебе поцелуи сирен? — едко выдал Уён, скидывая веревки и становясь к Ёсану, усаживая его на пол и осматривая рану.
— Сирены? Какие еще к черту сирены? — Сана быстро отвязывают, но ничего толком не объясняют. Последнее, что помнил Чхве, — как он указывал путь Ёсану и остальным. Дальше была темнота до того момента, как он очнулся привязанным. Еще и Уён злился на него, не понятно за что. — Ты думаешь, я по собственному желанию бы стал целовать их? —вскинул он брови, быстро подходя к Уёну и рассматривая его с ног до головы. Он выглядел таким чертовски потрепанным, что Сану становилось больно на него смотреть. Еще и мокрый, ко всему прочему, стремительный ветер морозил их под одеждой. И пока Уён и Сонхва возились с раненным Каном, Сан побежал в каюту на поиски теплых одеял и шерстяных накидок.
Сонхва к тому времени уже отвязал Юнхо, отмечая его приличное состояние. Не расшибся. Все остальные, вроде бы, целы, относительно мертвецов. Хва уже видел руки Минги, которые Уён кое-как перевязал тому пару часов назад, но раз уж канонир не ныл, как мальчишка, и больше беспокоился за сохранность Юнхо, русал вернется к его ранам чуть позже. Сейчас были проблемы и поважнее. Пока Юнхо приводил в чувства все же разнывшегося Минги, русал осмотрел раны циркача, и видя кровь на его руках и одежде, у Хва волосы встал дыбом. Юнхо же не оставлял возлюбленного без внимания, и его сердце болезненно выло при виде бледного Кана. Сан уже снимал с него мокрые рубахи и укутывал в мягкую шерсть. Нужно достать их снадобья. Толку было не то чтобы много, но уж лучше, чем ничего.
Пошатывающимися ногами Юнхо доковылял до люка в кухню и тихонько сполз по лестнице вниз, отправляясь в свою каюту и доставая разные бутылёчки отваров и травяных лекарственных мазей. И с грохочущим стеклом побежал наверх. Он протиснулся между русалом и Уёном, усадив пятую точку на холодный пол и осторожно забирая руки Ёсана в свои. Рана была на ладони, на плече и чуть выше предплечья, и из некоторых еще торчали небольшие обломки дерева. Мазь в синем флакончике хорошо справлялась с обеззараживанием ран, предотвращая нагноения, и именно ее Юнхо и стал осторожно размазывать бледными холодными пальцами по рваной коже. Он старался убрать щепки, и Ёсан то и дело жмурился, вжимаясь в стоящего рядом Чонхо. Обеспокоенный кок поглаживал младшего по голове и приговаривал, что все будет хорошо.
— Так что это по итогу было? Что с кораблем? — оставив ядреную зеленую мазь на ране, Юнхо осторожно коснулся подбородка Кана, велев взглянуть на себя. — Потерпи немного, совсем чуточку. Можешь сжать руку Сана, если будет больно, — Сан в недоумении моргнул несколько раз, а затем подставил Ёсану руку, и когда Юнхо острием ножа выковыривал здоровенную щепку из мягкой плоти, Кан впивался ногтями в пальцы Чхве.
— Корабельное кладбище. В тумане прятались сирены, как сказал Уён, — бегло тараторил Сонхва, и его голос дрожал. Кажется, сейчас весь тот страх и беспокойство за команду наконец начали уходить. Плечи Хва дрожали, он смотрел, как Юнхо обрабатывал раны их товарища, и растерянно оглядывался на других членов команды, пока Ёсан тихонько шипел и жмурился от боли.
— Есть чистые бинты? — глаза у русала на мокром месте, но он держался из последних сил. Потерянный, он и сам дрожал словно осиновый лист, поэтому на поиск бинтов в каюту капитана отправился Уён, в то время как Юнхо уложил Ёсана к себе на колени. Осталось лишь перевязать его, да и дело с концом. Боцман множество раз латал Минги и Сана после драк в пабах, так что с Каном он справился на раз-два, а после лишь продолжил убаюкивать его, давая тем самым понять, что возлюбленный в безопасности.
Остался последний — Хонджун.
Его временный квартирмейстер сам высвободился из сети и сел рядом, взяв любимое личико обеими ладонями. Глаза по-прежнему молочно-белые, что говорит о не спавших чарах. Да что ж такое! Туман уже так далеко, а капитан не пришел в сознание! В голову приходит только одна мысль, и Хва прижимается щекой к мужчине, напевая ему на ухо нежную и тихую мелодию. Он не уверен, что его посредственное пение сможет перекрыть доминирование высших существ, но чем дальше Эйтини отплывала от кладбища кораблей, тем более осознанными становились глаза Хонджуна.
Пение Сонхва не прекращалось очень и очень долго, он сидел на коленях перед пиратом, исполняя нежную мелодию, пока изо рта капитана Кима вдруг не пошел легкий розовый пар. Тогда Сонхва резко раскусил его и, подцепляя языком испарения, впился в губы своего пирата настойчивым поцелуем, прижав того к мачте. Под чужое оханье и крик чайки русал терзал чужие губы.
Хонджун всё ещё плыл в том сладком молочном тумане, когда вдруг стал улавливать совершенно новое, неизведанное прежде пение. Дернувшись на звук, капитан прислушался. И хотя мелодию он слышал впервые, голос, что напевал ее, казался знакомым. На фоне морских нимф он звучал иначе, ниже, но отчего-то куда приятнее. Вот только к огромному сожалению Хонджуна, загадочный голос было так плохо слышно, что приходилось следовать за ним в этой непроглядной белой мгле. И постепенно следуя за мелодией, словно за розовым кроликом, Ким понемногу освобождался от чар пенных сирен. И пока Сонхва целовал своего капитана, краснея хуже вареного рака, Юнхо чуть было не запищал от восторга, а глаза Сана от удивления расширились вдвое. Какая прелесть. Так за него волновался, что решил в чувствах поцеловать. Чонхо прикрыл взор Ёсану своими руками, и только Минги закатывал глаза. Завидовал ли он поцелую русалки? Ну разве что самую-самую малость.
Понадобилось много времени, чтобы Хонджун начал приходить в сознание, чтобы взгляд прояснился так же как и разум. Первый вздох свободы — и пират почувствовал, как нечто колдовское покинуло его тело. Плотная, державшая до последнего дымка. Хонджун широко распахнул глаза, когда увидел перед собой мордашку русалки. Его темноволосой стеснительной русалки с бронзовой кожей. Капитан замер на секунду, не совсем понимая сути происходившего с ним. В отголосках разума он всё ещё слышал женские песнопения, но чем дольше его целовал Сонхва, тем тише они становились. Прикрыв глаза, Хонджун наконец-то отвечает на поцелуй, крепче обнимая русала за талию и притягивая к себе.
Но вместо нового поцелуя Хонджун резко получает по щеке, тем самым выкинув из головы русалочье забвение.
— Капитан? Эй, Хонджун-а? — вытирая губы от слюны, произнёс Сонхва.
— Ай! — раздался крик на всю палубу, и охреневший от такой наглости Хонджун ухватился за щеку. — За что? Что я сделал? — Хонджун потирал щеку, моргая несколько раз. Первым же делом его взгляд упал на свой корабль. И взгляд его наполнился таким ужасом, что, позабыв о поцелуе, Ким быстро подскочил на ноги. — Что за чертовщина здесь произошла?!
Как и ожидалось, после пощечины Хонджун окончательно пришел в себя. Сонхва-то почувствовал, что капитан стал проявлять признаки
присутствия, когда схватил русала за талию, но хлесткая пощечина окончательно привела его в чувства и, видя, как пират в ужасе осматривал корабль, Хва не мог сдержать счастливой улыбки. Он оседает на полу и устало глядит вслед мужчине, занятым руганью.
— Сирены. Уён сказал, что это сирены. Нас поглотил туман, в котором прятались эти твари. Они заволокли нас на кладбище кораблей, через который мы пробирались пол дня, — доносился с пола уставший хриплый голос Минги, что лежал пластом с закрытыми глазами, обнимая ногу Юнхо.
— Да, верно. Ёсан подавал сигналы к обходу, Минги настраивал паруса, а Уён и Чонхо отбивали от вас сирен и не дали вам выпасть за борт, — прикрыв глаза, Сонхва устало закивал и поднялся с места, уходя в сторону Хонджуна. Сейчас его помощь уже не была нужна — Юнхо позаботился о Ёсане. — А я был за штурвалом, — он мягко улыбнулся пирату и мельком поглядывал на экипаж. — И вместе мы преодолели настоящее корабельное кладбище среди тумана.
Капитан с ужасом рассматривал потрепанный корабль, мысленно ругая себя за выбор этого пути. На что он вообще надеялся? А судно? Его в самом деле протащили на огромной скорости через скалы. Конечно, это не была вина русала. Они явно делали всё, что могли, если судить по внешнему виду команды. Все уставшие, измученные. И все же… Эйтини нужно было покрасить вновь, восстановить некоторые части борта, пополнить запас веревок, подлатать мачты и обшивку. Много всего, очень много. После окончания их небольшого приключения, и когда они доставят Сонхва домой, придется задержаться в ближайшем порту на несколько недель точно. Ох и раскошелится Ким на хороших плотников, так еще и древесина пади стоит целое состояние. Сердце кровью обливалось от мыслей о тратах и предстоящей работе. Только будет это еще не скоро. А к тому времени желательно обчистить русалочий клад.
— Как долго мы пробыли в том месте и как давно выплыли оттуда? — Хонджун достал компас, сверяясь с заданным курсом, и какого было его удивление, когда он обратил внимание на верность направления. Это Сонхва постарался? Капитан обернулся, посмотрев на русала с печальной усмешкой. Значит, не зря учил. Хороший из него мог выйти помощник для Юнхо, если бы не собирался покинуть их.
— Я лично очнулся с минут сорок назад, — проговорил Юнхо, жмурясь и пытаясь вспомнить, примерно когда всё закончилось. Мыслить было тяжело. Хотелось завалиться на свою кровать и как следует отдохнуть.
— Мы провели в тумане часа три или четыре, — подал голос Чонхо, который выглядел не менее устало, чем остальные. Кажется, он держался из последних сил, чтобы не отключиться. На их слова Хонджун благодарно кивнул. Нужно было внести корректировки в карты. Знать, что это место нужно было либо обплывать, либо импровизировать затычки для ушей.
— Будет о чем рассказать твоим воспитанникам, да? — тихо проговорил Ким своему сокровищу. На миг ему показалось, что Сонхва был даже рад пережить такое удивительное и опасное приключение. В отличие от всех остальных. Им чертовски повезло, что на судне оказались те, на кого женские чары не подействовали, а потому… Сонхва вдруг посмотрел на удаляющегося Уёна, на лице которого была эта влюбленная мина, появившаяся при виде Сана рядом. Затем он взглянул на капитана и следом на Юнхо, перебиравшего мокрые волосы уставшего Ёсана. Русал оглядел всех присутствующих и решил поделиться своей догадкой:
— Поскольку среди сирен были только женщины, скорее всего, их пение околдовало лишь тех, кого эти самые женщины и привлекают. А если кому-то нравятся только мужчины, — он осторожно опустил глаза в пол, смотря на свои сапоги, — то на него ни русалочьи, ни сиреновы чары не подействуют, — после объяснения ненадолго повисла гробовая тишина. Её резко прервал громкий смех Хонджуна, от которого Чонхо даже чуть вздрогнул. Он почти уснул стоя.
— Не повезло сиренам встретить именно Эйтини. Любви к женщинам на корабле явно не хватает, — Хонджун хитро осмотрел свой экипаж, задерживая свой взгляд на Ёсане и Чонхо. — Чонхо? Поделишься секретиком? — Ким довольно заулыбался, на что кок лишь сонно пожал плечами.
— Затычки, капитан. В опасных ситуациях стоит действовать быстро. Так же быстро, как трусишка-Ги. А теперь спокойной ночи, — Чонхо стянул повязку с головы, уходя в каюты спать.
Ёсан, все так же лежащий на коленях Юнхо, широко раскрыл глаза, глядя на стоящего вдалеке Сонхва. Сначала на него, потом на Уёна, открыв глаза еще больше в немом крике, и только после на Юнхо, отводя взгляд в тот же миг, как они встретились. Юноша старался не смотреть на боцмана, что теперь поглаживал его бинты, но задумавшись над словами русала, стал с любопытством смотреть, как изящные и красивые пальцы Юнхо касались белой плотной ткани, как скользили вдоль молочной кожи бывшего циркача и старались прикрыть ее сановом одеяльцем. Нет, лучше об этом не думать.
Юнхо пребывал в не меньшем шоке. Он тоже старался избегать взгляда Ёсана, который явно нервничал. Хотелось расспросить мастера над парусами о том, кто же ему все-таки нравится, но боцман смог себя сдержать.
— Зато нам повезло, — все тем же полуживым голосом произнес Минги, не отрываясь от пола. Его чужие любовные предпочтения совершенно не волновали, да и ничего удивительного не было в том, что они тут все поголовно то мужеложцы, то работают на два фронта. Но Сон привык, его это совершенно не волновало. Выросшего в религиозной Ацилии, его с ранних лет учили нетерпимости к мужеложцам и потаскухам, продажным женщинам и изменникам. Содомия каралась тюремным заключением, приравниваясь к плевку в сторону Господа, и даже их с Юнхо теплая дружба считалась в родных краях чем-то запретным. К счастью, жизнь в море научила его свободе; видеть поцелуи двух мужчин сейчас было совершенно естественно. Так еще и на корабле, где он обитал с близкими друзьями, и кто с кем спит — плевать. Лишь бы высыпались.
— Вы как хотите, но за это везенье я, пожалуй, выпью, — поднимаясь на ноги и помогая Ёсану встать, Юнхо надеялся выведать у возлюбленного его секрет и немного расслабить, чтобы Кан не мучился перед сном. Мастер парусов нередко засыпал в его постели, и Юнхо доводилось видеть, как его терзали кошмары. И оттого Ёсан очень часто старался проваливаться в сон где-нибудь на корабле вусмерть пьяным — так ему удавалось сбежать от дурных сновидений.
И когда боцман предлагает выпить, то, естественно, к нему присоединяется. И судя по тому, что остальные разошлись, капитан был готов обматерить каждую сирену, ставшей виновницей разрухи, а Сонхва — разрыдаться от переживаний, то Чон слегка обрадовался такой крошечной компании. Вот только к Ёсану добавился еще и закадычный друг, и Юнхо лишь устало вздохнул. И хотя Минги больше хотелось поскорее уснуть, но и от выпивки он не отказался. Займет койку Юнхо, а тот пускай делает с Ёсаном что угодно, отныне зная о его отношении к женскому полу.
Когда двое собутыльников уже были в каюте боцмана, Минги вошел с деревянным подносом, ставя его на пол рядом с кроватью и заваливаясь на живот лицом в подушку. Кое-как он скинул с себя мокрую рубаху и камзол куда-то в угол и засопел. Он, как и вся остальная команда, был вымотан, но мужчина и не думал, что отключится так сразу. Ёсан же почесал затылок здоровой рукой и взял с пола кружку, ставя ее на ровную оголенную спину. Минги не пошевелился, тогда Кан продолжил сервировать закуски на чужой спине, ставя тарелки на лопатки, поясницу и зад канонира.
Пожалуй, после слов Сонхва о женщинах Ёсан не решался подать голос. Нависла неловкая тишина, и мастер над парусами не мог нарушить ее. Слова застряли в горле, поэтому он наливает себе ром и залпом выпивает все из кружки, шлепнув ту обратно на спину Минги. Только бы Юнхо не стал спрашивать! Потому что…потому что юноша и сам не знал правильного ответа.
— Быстро он, — проговорил Юнхо, наблюдая за тем, как друг моментально отключился на его кровати. Паршивец! Мог ведь и в общей комнате дать храпака. Придется спать либо сверху, либо вообще на полу. А может быть, Ги сам проснется и доковыляет до своего гамака? — Прости, — вдруг начал Юнхо, отпивая из бутылки с ромом и протягивая спиртное обратно Ёсану. Тот выглядел… Напуганным? Со стороны казалось именно так. — Я был слишком невнимательным и позволил сиренам запудрить мне мозги. Если бы я был с вами на корабле, то всё могло обойтись меньшими потерями. И твоя рука не пострадала бы, скорее всего, — он недовольно покачал головой, откидываясь спиной на стенку небольшой каюты.
Ёсан вскинул бровь. За что он извинялся? Юнхо вряд ли сумел бы помочь ему справиться с его работой, если только бы он не отгонял сирен, но Чонхо и Уён вполне неплохо справлялись с этой задачей, так что… никто из них не был повинен в ране мастера парусов.
— Все нормально, хён. Был бы ты в сознании или нет, меня все равно ранили бы эти твари. Они буквально скинули меня обломок мачты из куска дерева, тут кроме божьей защиты ничего бы не спасло, — все же выдал Ёсан, — а ты совсем-совсем ничего не помнишь? — вдруг в глазах зажглось легкое любопытство, и Ёсан принялся за закуски. Только сейчас он чувствовал, насколько же он чертовски голоден! — Ни их пения, ни как лез к ним за поцелуями? Как корабль штормило, нет?
Юнхо вздохнул, покачав головой. И всё же в тот момент помощь боцмана им явно не помешала бы. Во всяком случае, с тем же Хонджуном и Саном. Но Чон и сам поддался на подлые чары сирен.
— Его-то я как раз и помню — пение в своей голове… Но больше ничего. Я лез к ним за поцелуями? — Юнхо вскинул брови, нервно посмеиваясь. Это было так чертовски странно. Он не понимал, как вообще его могло потянуть к магическим девам. — Какой позор, из головы совершенно вылетело. Как они выглядели? Что-то вроде женских образов? Они были как Сонхва? Наполовину рыбами?
О, Ёсан прекрасно помнил этих морских дьяволиц! Казалось, они до сих пор мельтешили перед его лицом, полные жестоких намерений накинуться на юношу и уволочь под воду, к телам затонувших моряков, поддавшихся их чарам. Уж если им не удавалось заманить жертву своим пением, заставив добровольно прыгнуть в море, то вот руками те вполне могли затащить Ёсана под корабль. Пожалуй… теперь его кошмары сменятся с цирка на корабельное кладбище, кишащее сиренами.
— Ну… — юноша снова отпил глоток рома и, захватив с собой тарелку с закусками, устроился поближе к Юнхо, поджав ноги и прижавшись к чужому плечу. — Они были похожи на силуэты из пены и тумана, их нельзя было коснуться, и… и четких лиц они тоже не имели. Как будто вокруг нас собралась целая толпа образов, и все они лезли и лезли, и если бы не Уён и Чонхо, — он тяжело вздохнул и выпил все то, что оставалось в кружке. После забрал у боцмана бутылку и приложился уже к ней. Сладковатый, терпкий алкоголь обжигал и согревал, горечь, оставшаяся на языке, заставила юношу вздрогнуть и нахмуриться. Страх никуда не исчез, как бы Ёсан не старался выкинуть его из головы. Отвлекал лишь тихо похрапывающий в подушку Минги с парой тарелок на спине, что показалось юноше забавным. — Скорее бы забыть сегодняшний день как страшный сон.
Юнхо видел, что тему от сегодняшних событий тоже нужно было уводить. Но он не до конца знал куда. Для той части команды, которая была в сознании, эти три часа наверняка показались настоящим адом на земле. Чону хотелось узнать побольше, как всё происходило, но Ёсан выглядел таким измученным, что Юнхо решил закрыть тему. Но о чем говорить тогда?
Внезапно над ними послышался оглушающий грохот и ругань Хонджуна, от которой даже Минги дернулся во сне, начав что-то бубнить про бабочек и геометрию. Кажется, что-то снова обвалилось. В темноте было сложно оценить масштаб бедствия на корабле, поэтому Чон уже мысленно глядел в завтрашний день, с уверенностью представляя этот взгляд их капитана и появление на его макушке седых прядей. Больше всего на свете их Хонджун дорожил кораблями, малышка Эйтини у них не так давно, но она была любимицей Золотого Дракона среди всех посудин, на которых им доводилось рассекать.
— Надеюсь, что это не грот-мачта, — кивнул боцман, укладывая свою голову на макушку Ёсана. — Как иначе ты будешь прятаться там в небе от нас, смертных?
В ответ Ёсан тихонько хмыкнул, укутывая свои и чужие ноги шерстяным одеялом. Тепло; с Юнхо рядышком всегда было так тепло и спокойно, что все его кошмары потихоньку отходили на задний план. С одной стороны, хотелось поскорее уснуть, но с другой — он еще недостаточно унял измученное сердце, чтобы быть уверенным во снах без кошмаров.
— Мне кажется, Сонхва не захочет от нас уходить, — вдруг заявил боцман, чуть усмехаясь, дабы отвлечь внимание Ёсана. Слишком задумчивое личико тот сделал. — Видел, как он целовал капитана? Либо русалки ужасно страстные, романтичные существа, даже с незнакомцами, либо кое-кому будет очень и очень тяжело уходить отсюда.
Юнхо напоминал маленькую печку, Ёсан поддался еще ближе, когда боцман уложил свою голову к нему на плечо и обнял мужчину свободной, не израненной рукой. Хорошо, что они решили больше не поднимать эту тему с сиренами, меньше всего Кану хотелось их вспоминать. Уж лучше говорить о его антипатии к женскому полу, чем о морских дьяволицах. Обнимая Юнхо, Ёсан все больше успокаивался, оттого находиться в море ему уже и не так страшно. Сон не шел, так что пираты просто делали то, что им и полагалось после тяжелого рабочего дня, — пили.
— Не знаю, может, и захочет. Он, конечно, волнуется за нас всех, но, думаю, это от того, что он просто не может сидеть без дела. Ему надо смотреть за нами всеми, помогать, в том числе и капитану. Может, такая его натура няньки? Да и поцелуй этот? Возможно, так он пытался снять чары с Хонджуна? — пожав плечами, Ёсан затолкнул в рот горсть орехов и пару кусков вяленого мяса.
— Если бы меня так же расколдовывали, то я бы не затыкал уши, — донёсся тихий вой Минги откуда-то со стороны подушки. После чего он снова посапывал, так и не сдвинувшись с места.
— Минги-я, если хочешь целоваться, то так и скажи. Расколдую тебя в два счета, — засмеялся боцман, поглаживая макушку Ёсана своей щекой. Минги что-то невнятно гавкнул и снова засопел. И их с Каном диалог вернулся в прежнее русло: — Но я бы точно не хотел, чтобы он уходил. А ты? — он тихонько засмеялся, забирая бутыль и касаясь губами горлышка, из которого совсем недавно пил его возлюбленный. И Юнхо растягивал эти глотки, прижимается устами к стеклу, и ром стекал по его шее и подбородку. Серьезные разговоры, любимый человек рядом, алкоголь… Только голова немного побаливала. Затылок. Будто по нему чем-то с силой ударили. Видимо, упал, пока бегал за сиренами по кораблю. — Ну слушай, говоря о поцелуе. Даже если и так. Так как он снимал чары… Так Уён бы снимал чары с Сана, — усмехнулся Юнхо. Неужели только ему одному это всё казалось до боли очевидным. Или просто боцман искал романтику везде, так как сам никогда точно не сможет её испытать.
— Звучит логично. А вообще я тоже не хочу, чтобы Сонхва покидал нас. От него на корабле есть польза. С ним весело, да и обучается быстро. Кто знает, на что ещё он способен.
Они сидели вот так вдвоем еще какое-то время, пока отсутствие сна не начало сказываться на состоянии Ёсана. Сняв с Минги все тарелки и кружки, юноша улегся в постель и укрылся чужим одеялом, спрятавшись там, будто в коконе. Юнхо был где-то поблизости, и в конце они оба оттеснили Минги куда-то к краю, и Кан положил на того ноги. Канонир выдал что-то невнятное и улегся на бок, после чего все трое начали постепенно проваливаться в сон. В тесноте, но, по крайней мере, не на чертовых гамаках! Право, лучше уж спать на полу, как Ёсан частенько делал. Шатало только, но в целом терпимо. Может, капитан расщедрится и купит своим спасителем по койке! А уж там они привинтят их к полу? В полутьме Кан глядел на Юнхо совсем рядом, глядя, как тот смотрел куда-то в потолок. Не спал.
— Обработаешь мне раны завтра? — его низкий шепот щекотал шею Чона, и Юнхо испуганно сглотнул, боясь обернуться на возлюбленного. Ёсан слишком близко, если повернется — они обязательно коснутся друг друга, и Юнхо лишится разума. Лучше и дальше слушать, как матерился Хонджун на верхней палубе и как кто-то звенит на кухне.
— Конечно.
* * *
Все разошлись кто куда. Оставшиеся на палубе Хонджун и Сонхва еще молчали какое-то время, сидя на лестнице, ведущей к помосту, пока русал не решился на диалог. Голова еще немного кружилась, но морской житель скидывал все это на усталость и отсутствие хорошего сна. Когда тот тяжело вздохнул, Ким мельком посмотрел на Хва, а после принялся вновь горевать над потрепанной Эйтини.
— Хонджун-а, — тихо произнёс брюнет, положив голову на плечо мужчине. В его голосе уже не было той паники и волнения, потому теперь он звучал серьезно. — Скажи, когда ты строил путь до сокровищницы, ты знал о том, что мы столкнемся с корабельным кладбищем?
— М… От части, — Хонджун поджал губы, — я знал, что в этом месте есть нечто подобное, и после твоих рассказов я собирался обплыть его по большой диагонали, чтобы точно ни с кем не столкнуться. Но я недооценил его масштабы, все же волшебный туман и сирены точно засекли раньше, чем я думал. Мы уже начали поворачивать… — мотнув головой, капитан решил больше не концентрироваться на собственной ошибке. Он запомнил её. И теперь точно будет знать, где лучше не плавать. — Клянусь, такого исхода я не ожидал, — Ким неловко поджал губы, чувствуя перед русалом вину, и в надежде не быть выкинутым сию секунду за борт, решил сменить тему: — А у тебя отлично получилось вести корабль, — Хон с улыбкой посмотрел на Сонхва, потрепав его по голове, — ужасно быстро учишься.
— Что значит «отчасти»? — Сонхва нахмурился. Эта фраза заставила его поднять голову, но капитан быстро объяснил русалу ситуацию и то, как морское колдовство застало их всех врасплох. В том числе и самого Сонхва, который без разъяснений даже и не понял, что это сирены. Да и откуда, ведь он их никогда не видел. Зато наслушался по самое не хочу.
По спине прошёлся холодок от воспоминаний о недавних событиях, так еще и Хонджун как будто относится к этому кошмару не всерьёз! Еще бы, не он торчал больше трех часов за штурвалом, выводя корабль из настоящей преисподней! Хотя, с другой стороны, Сонхва что-то подсказывало, что этот баловень морей бывал в передрягах и похуже.
— Даже думать не хочу, что было бы с вами, не окажись меня на корабле и… — на глаза снова навернулись слезы. Он так устал! Так испугался за капитана, команду, эта рана Ёсана до сих пор стояла перед глазами и ощущения от того, как корабль мотало из стороны в сторону! Это какой-то ночной кошмар, который наконец-то кончился и остался позади!.. Так трудно было поверить, что все кончилось!
Хонджун подозревал, какой страх испытывал русал во время нападения. Это нужно было пережить лично, чтобы понять, какого это. Он знал, видел, как через подобное впервые проходила вся его команда. Юнхо вообще после первого раза повис на борту и выблевывал весь обед и завтрак, пока Минги держал его за пояс. И это было неудивительно. Капитан Сонхва держался очень хорошо. Спокойствие же самого Хонджуна было обусловлено многими факторами, не только из-за привычки слепо бросаться к бесконечным опасностям. Ким всегда знал, что смерть встретит его в море. Тогда почему он должен был её бояться? Даже если бы он погиб не сегодня, то мог бы погибнуть завтра. Золотой Дракон всегда был готов принять свою судьбу.
— Да, но если бы тебя там не было, то ты бы даже не узнал об этом, — Хонджун чуть приобнял Сонхва, укладывая руку на его голову и зарываясь пальцами в черные мягкие волосы.
По правде говоря, Сонхва и сам не знал, что за злость накатывала на него из-за слов капитана, но русал вдруг оттолкнул мужчину и с силой хлопнул его по плечу!
— Да ты! Ты! Совсем головой тронулся? До сих пор от сирен не отошел или когда тебя в сети поймали, головой ударился?! — его тихий голос вдруг сорвался на громкий, а с глаз начали капать слезы, собираясь в удивительные капельки и падая со звоном на палубу. — Не узнал бы! Конечно, зато сам остался бы без корабля и без команды! И без головы, Ким Хонджун! Мне даже думать страшно о том, что я мог бы не углядеть за этими сиренами и потерять тебя там, среди скал, — Сонхва в панике огляделся и указал рукой на место, из которого они уже давным-давно выплыли, но эти треклятые слезы жемчужинами все катились по щекам и никак не останавливались. — Ты… ты же… ты как без меня теперь?.. А если что-то случится? — наконец русал затих и спрятал лицо за ладонями, закрывая красноту и мокрый нос.
В груди комом встало это неприятное и обидное чувство, болезненно пульсируя по телу. Как ему теперь оставить этого пирата? Да он же разобьется о ближайшую скалу, опять попав под чары! Ведь русал не может оставаться с ним вечно, в конце концов, у Сонхва тоже есть свой дом, где ему самое место и по которому он соскучился. Пиратская жизнь была действительно удивительной, интересной, полной приключений и веселья на борту, но Сонхва привык совсем к иному. И теперь ему было ужасно страшно за то, как дальше судьба поведет себя с капитаном. Особенно, если тот решился на поиски сокровища Авроры.
Хонджун болезненно зашипел, хватаясь за своё плечо и потирая его. Да за что? Это ведь был просто факт. Неужели Сонхва на самом деле не понимал этого? Или просто не хотел думать об этом, а Хонджун, такой злодей, обо всем напомнил. Капитан хотел свести всё к шутке, но вдруг увидел, как русал плакал, а на палубу падали красивые камни с красным и голубым отливом. Что это, черт возьми, было? И пират нахмурил брови, пытаясь понять, откуда появились драгоценности. Но чем больше Сонхва плакал, тем больше появлялось этих камней. Так вот что он имел в виду, когда говорил о русалочьих слезах? Их действительно можно было подарить!
— Сонхва, — мягкий голос сошёл с губ капитана. Он убирал побитые ладони возлюбленного существа от мокрого личика и коснулся пальцами влажных щек, по которым так удивительно катились жемчужинки. Слезы лились с больших глаз русалки, собираясь в крохотные и крупные жемчуга, со звоном падая на палубу. Но эти сверкающие сокровища пирата ничуть не волновали, ведь куда хуже было знать, что эти слезы вызвал он сам. — Мое сокровище, всё позади. Я жив. Мы все живы. Я позабочусь о том, чтобы этого никогда больше не произошло, — Хонджун слегка склонил голову в бок. Неужели Сонхва хотел остаться? Если судить по его словам, то так, кажется, и было.
— Не зови меня «Сокровищем», когда я злюсь, — русал шмыгнул носом, глядя на своего капитана из-под кружева длинных мокрых ресниц.
Ну что еще за попытки успокоить его? Хочется сказать, чтобы мужчина не трогал русала какое-то время, но голос Хонджуна такой убаюкивающий, что Хва понемногу стал приходить в себя. И что это он? Позволил себе разреветься прямо перед человеком, перед алчным жестоким пиратом, чьи товарищи вечно охотятся за сородичами Сонхва. Так еще и слезы все по палубе рассыпал, теперь ищи их в темноте! И как бы морской житель не хотел отвести взгляд, Хонджун отвлекал его, заставляя смотреть только на себя. И русал даже отметил, что его пальцы очень мило утирают его щеки, а взгляд его черных, как смоль глаз при свете лампы такой глубокий, чарующий. Так и вспоминался их поцелуй некоторое время назад и та рука на талии временного квартирмейстера… Будь у него сейчас хвост, он бы продолжал злобно бить им по глади воды или палубе.
— А то что? — Ким нагло ухмыльнулся, коснувшись пальцем с золотым перстнем длинных ресниц и собирая крохотную слезинку. — Пойми, жизнь на море спокойная и скучная лишь временами. Любой застой с лихвой компенсируется битвой со смертью. Две недели спокойного плавания были заменены днем борьбы с сиренами, которые пытались потопить корабль и утащить всех на дно. Баланс восстановлен, — Хонуджн вздохнул. — Но так уж и быть. Пара недель — и мы будем на месте, — уже более серьезно говорил капитан своему попутчику, убирая ладони от его горячих щек и уводя взгляд на разбитый корабль, — пара недель — и мы повезем тебя домой, Сонхва. Ты ведь можешь сказать, где твой дом, верно? Ты говорил, что из южного племени. Помнишь, какие города находились рядом?
Когда руки пирата оставили лицо русала, тот ощутил легкую пустоту. Неприятное чувство, но он мог понять причину. Хонджун нравился ему, нравился не только, как человек, а как нечто большее. Их влекло друг к другу, и как бы пират не отнекивался, его тоже тянуло к Сонхва. Но оба не могли в этом признаться, ведь в конце итог был предсказуем: им предстоит разойтись. Днем раньше, днем позже. До сокровищ плыть еще две недели, и Сонхва в сердцах надеялся, что эти дни будут тянуться очень и очень медленно! А там еще и до родного дома плыть придется немало, если только чудом не окажется, что они уже в водах, знакомых русалу с детства. Пожалуй, тогда тоска точно с головой накроет Хва. И на свой страх и риск он все-таки рассказал о близлежащем городе от его обиталища:
— Королевство Ынво, город Данву, — он осторожно наблюдал за реакцией Хонджуна, но тут же вспомнил о рассыпанных жемчужинах. И пока Ким в голове прокладывал мысленный путь, русал опустился на колени и осторожно собрал поблескивающие в лунном свете жемчужины в ладонь. Вот что из себя представляли русалочьи слезы в первозданном виде! Яркие, слегка голубые с огненным отливом из-за природы самого Сонхва жемчужинки. И когда последняя, не укатившаяся к мачте бусинка оказалась в руках русалки, тот убирал их в свою поясную сумку.
— Данву? Теперь понятно, как ты оказался в Ва-Лоране. На корабле от него до Данву дней десять при хорошей погоде, и это на скоростной Эйтини. Торговые суда могут идти больше двух недель. А вот на лошади можно запросто добраться за три-четыре дня вдоль степной местности, — вздохнул Хонджун, ещё раз осмотрев корабль. Данву — город бедный, грязный, там ничего не было, в отличие от столицы. Неудивительно, что на продажу русалку повезли именно в Белокаменный. Жаль, искать плотников в Данву смысла никакого не было: кроме воров, шлюх и рыбаков там остались только старики. Придется рыскать на Аридоне или добираться до Раш-Раш. Хотя и на Аридоне черта с два они сумеют отыскать хорошего плотника, но, может, стоило спросить хозяина «Клубничного Пирога»? Пираты частенько разносят ему таверну, как-то же он ее да собирает обратно. А на Раш-Раш всем заправляют члены торговой гильдии, работать с пиратами они все равно станут по договорам, так еще и заставят налог платить. Зараза! Был бы у Хонджуна свой плотник! Но, может, им повезет отыскать рабочих и в Данву. Там пришвартуются и простоят пару дней, пока Сонхва будет уплывать от них всё дальше и дальше в сторону своего настоящего дома.
— Хонджун-и? — от мыслей капитана отвлёк тихий голосок его русалочки. — Прежде… прежде чем я пойду спать… Позволь мне убедиться в том, что на тебе больше не осталось никаких чужих чар, и ты не заведешь нас обратно к сиренам и не утопишься, — утерев остатки слез с лица, русал подсел вплотную к мужчине и коснулся его щеки, слегка наклоняясь. — Для этого нужен поцелуй. Позволишь?
— М? — Хонджун вскинул брови. Остатки чар? Их точно не было. Капитан был готов поклясться всем, что у него есть, и Ким хотел было сказать об этом русалу, но вовремя замолчал, понимая, к чему ведет Сонхва. — Тебе? — Хонджун чуть улыбнулся, резко приобняв Сонхва за талию и притягивая его ближе к себе. — Разумеется, — он поддался вперед, накрывая губы русала неспешным поцелуем. Прикрыв глаза, Хонджун положил руку на шею прекрасного создания, чуть надавливая на неё. Хотелось углубить поцелуй, укусить пухлые губы, зализать укусы… Но капитан держался. Держался, чтобы не спугнуть своё сокровище.
Конечно же никаких чар на Хонджуне не осталось, ведь русал сумел расправиться с колдовством сирен, заменив его собственным. И когда дурман развеялся с поцелуем, их капитан был чист. Однако Сонхва не стал объяснять мужчине никаких подробностей и уж точно не стал говорить, что поцелуй был не особо обязательным. Можно было просто хлопнуть в ладоши и пару раз покричать ему на ухо, но Хва так сильно испугался за пирата и в то же время испытывал радость за сохранность Хонджуна, что потерял над собой контроль. А сейчас?.. А сейчас ему хотелось воспользоваться чужими губами в знак того, что все действительно в порядке. Только вот… Сонхва не учел того, как поведет себя в руках дерзкого пирата, чьи руки уже прижимали рыбешку к себе.
А русал и не робел — обвил крепкую шею и прижался ближе, по-хозяйски сминая чужие уста в настойчивом поцелуе, поддаваясь вперед с жаркими вздохами. Горячо! Чертовски горячо было вот так целовать капитана и сдаваться в его власть, таять и в то же время прижиматься как можно ближе. Сонхва вдруг укусил мужчину и сразу же протолкнул язык в приоткрытый рот, и его ладонь оказалась в волосах пирата, зарываясь пальцами в отросшие темно-русые волосы с косичками и бусинами.
Сердце Хонджуна тотчас забилось быстрее, когда Сонхва начал обнимать капитана. Каков хитрец! Но уж больно трусливый, чтобы признаться самому себе, что он хотел поцеловать капитана. А ведь Ким бы никогда не отказал Сонхва в такой просьбе. И когда русал напирал, Хонджун довольно мычал в поцелуй, легко кусая губы своего Сокровища. Да, капитан обещал себя сдерживать. Но стоило Хва запустить пальцы в его волосы, начав их перебирать, как всё обещания Хонджуна были посланы к морскому дьяволу. По спине пробежали мурашки, а внизу приятно потянуло. Какие-то две недели без ласки — и мужчину мог возбудить лишь поцелуй и прикосновения. Или это снова была русалочья магия? Пират начал понемногу забираться руками под рубашку Сонхва, касаясь горячими руками его смуглой гладкой кожи.
— Если, — Хонджун лишь на секунду разорвал поцелуй, встречаясь мутным от нахлынувших чувств взглядом с прекрасным созданием морей. — Если для того, чтобы получить от тебя поцелуй, мне нужно быть околдованным сиренами, то я бы плавал к тому месту каждый чертов день, — капитан самодовольно усмехнулся, вновь целуя русала, но на этот раз первым углубив его.
Сонхва прекрасно понимал, что для Хонджуна его отмазка о чарах звучала глупо, как и для него самого, но во избежание лишних вопросов решил выдать этот бред. Иначе почему вдруг вечно отшивающий капитана морской житель решил полезть к нему с поцелуями? Конечно потому, что Хонджун нравился ему, а еще потому, что русал явно вошел во вкус, снимая с того колдовство сирен. И вот они целовались с такой одурманивающей страстью и сладостью, что у Сонхва вылетел из головы весь сегодняшний день. И он несказанно этому рад! Целовал пирата пылко и нагло, перехватывая инициативу и сразу же отдавая ее обратно, он хватался руками то за волосы, то укладывал ладонь на шею мужчины и опускал к ключицам, коснувшись оголенной кожи. Капитан к тому времени уже запустил руки под рубашку русала, но тот и намека не оказывал на сопротивление, позволяя делать с собой все, что им обоим вздумается. И тогда же Сонхва забирался на колени пирата, и с губ слетели хриплые глубокие стоны его низким голосом. Что он там шепчет? Затуманенные возбуждением и желанием глаза русала пару раз поморгали, и Хонджуна укусили за язык, а волосы сжимали еще сильнее. Однако Сонхва не отстранялся, пускай и злился на эти фразочки.
— Ким Хонджун, ты дурак, — сказал Сонхва, буквально заталкивая эти слова в рот пирата языком, и его хватка ослабела. Он льнул все ближе, наклонив голову, и довольно мычал, давая кусать себя и играться с собственным языком столько, сколько мужчине было достаточно. И как здесь можно было себя сдержать? Хонджун с каждой секундой чувствовал, как возбуждение становилось всё сильнее и сильнее, как Хва ерзал на его бедрах и как горячо стонал в поцелуи. Чем больше Ким целовал Сонхва, чем чаще слышал эти тихие низкие стоны, чем откровеннее трогал — тем сильнее хотел отнести своё прекрасное Сокровище в комнату и взять на кровати. Среди свечей и тёплых шкур.
На слова русала капитан игриво засмеялся. Он поднялся вместе с возлюбленным с сидячего положения, и Сонхва испуганно обхватил его ногами и руками. И Ким, придерживая бедра любовника, дошёл с ним до мачты и прижал к деревянной колонне. Аккуратно придерживая того за затылок, чтобы он не повредил голову ещё сильнее. Стоило русалу встать на твердую палубу, как Хонджун закинул чужую ногу себе на бедро.
Но внезапно капитан замедлился, делая поцелуй тягучим, но таким же страстным и жарким. Он целовал искусанные губы русала с такой жаждой и сладостью, каждый раз нарочито медленно отстраняясь, чтобы Хва сам поддавался ему навстречу. И каждый такой поцелуй сопровождался характерным влажным звуком.
— Сонхва, — не выдержав, Хонджун поддался вперёд сам, слегка приподнимаясь к уху своего сокровища и оставляя под ним лёгкий поцелуй, — если ты не остановишь меня сейчас, — Ким забрался руками под рубаху русала, которую уже вытащил из-под пояса, и провел рукой по его плоскому животу, задевая пальцами цепочку, — то я уже не смогу сдержать себя сегодня, — обдав шею попутчика горячим дыханием, Хонджун оставил на ней ещё один поцелуй. — Я хочу тебя.
В какой-то момент Сонхва решил окончательно сдаться в руки тому, кто так сильно пытался забрать себе его сердце. И вроде как капитан и не прикладывал особых усилий, чтобы влюбить в себя русала, но отчего тогда морское создание так отчаянно хотело продолжать эти поцелуи? Ощущать горячие ладони Хонджуна на коже, чувствуя его золотые перстни и аккуратные отросшие ноготки, слегка царапающие спину? Все его тело кричало: я хочу тебя, а разум, прежде главенствующий над русалом, оставлял Сонхва наедине с собственными желаниями и тягучей похотью между ног. Боги, ну почему они не могли просто целоваться всю ночь напролет, не думая ни о чем серьезном и не влюбляясь друг в друга еще сильнее? Сонхва устало простонал в поцелуй и потёрся твердым возбуждением о пах возлюбленного, когда Хонджун опалил горячим дыханием его шею, словно настоящий огнедышащий дракон.
— Ах ты бесстыдник, — томный возбужденный шепот скользил вдоль пиратских губ, и Сонхва развратно облизал губы, все так же устроив ладони на шее мужчины, — никаких чар нет, можешь нести вахту спок… — не успев вернуться к поцелую, Хва охнул от движений рук его пирата, одна из которых задрала ему рубаху, а вторая оглаживала упругие ягодицы.
— Да вы с ума тут все посходили! — внезапный возмущенный голос Чонхо заставил Хва резко оттолкнуть от себя Хонджуна и схватиться за рубаху, опуская ее вниз и пряча пояс и нечто, что едва не выпирало из штанов. — Бордель устроили на корабле. Что одни, что вторые, — и хотя кок говорил тихо, Сонхва покраснел с макушки до пят от его слов. Хонджун половину претензий и вовсе не услышал из-за стучащей в висках крови, но знатно обругал нарушителя его привата. И как только Чонхо хлопнул дверью в каюту других матросов, с самого марса с грохотом свалился здоровенный обломок рей с канатами. Так что оба пирата аж подскочили на месте от удара, а Хонджун с воплем и руганью ухватился за волосы.
— ЧХВЕ ЧОНХО, ПЛАТИТЬ БУДЕШЬ ИЗ СВОЕГО КАРМАНА! ГОСПОДЬ, ЗА ЧТО ТЫ ТАК МЕНЯ НАКАЗАЛ?! Я ВЕЛИКИЙ ГРЕШНИК, НО МОЙ КОРАБЛЬ-ТО В ЧЕМ ВИНОВАТ?!
И Сонхва невольно посмеивался, сползая на пол и облегченно вздыхая. Он обхватил свои колени и глядел на то, как его недавно горячий любовник превращался в мальчишку и бранил Господа, сирен, карты, скалы и все, что вообще приходило на ум. Он ходил вдоль палубы и причитал, как старик, умудряясь разбудить всех и каждого на корабле своими матерными воплями, а Сонхва все повторял тихоньким голоском все те бранные слова, что слетали с губ капитана. Любопытные выражения. В ярости мужчина пнул кусок доски и ударился пальцами, хватаясь за ногу и проклиная сегодняшний день вновь и вновь. От удара рея повредила деревянные перила у борта и раскололась, чем окончательно уничтожила настрой капитана на приятный вечер. У него не то что упал на половину шестого, он и вовсе мог теперь думать только о тратах на починку корабля и молитвах, защищающих их от буйных ветров и грозы. Полумертвой Эйтини бы до сокровищницы добраться… Увы, карты не сулили им ни единого города и даже островка по дороге к месту назначения. А разворачиваться совсем поздно.
Хонджун и дальше скакал бы, как козел, пока его не коснулись мягкие руки русалки, а пухлые губы не прижались к шее.
— Доброй ночи, мой капитан. Ты завел нас в эту передрягу и теперь будешь нести вахту на тот случай, если появится новая угроза. И лучше бы тебе не смыкать глаз, потому что я лично пойду нежиться в твоей постели, — промурлыкал Хва и лениво отстранился от мужчины, а Хонджун устало вздохнул, провожая прекрасное создание взглядом.
Чертовщина, будь она неладна.
* * *
— Невозможно, — лениво зевнул Сан, прижимая Уёна к груди. — В самом деле?
— Да-да, ты разрезал веревки и уже бросился в объятия сирен, а я схватил тебя и потащил к мачте. Сначала пришлось оттаскивать от борта Юнхо, потому что стая этих пенных дур окружила его, и он целовался то с одной, то с другой, а пока ты висел как груша… — Уён и сам зевнул, но ему страсть как хотелось рассказать историю до конца. И Сан охотно слушал, поглаживая темные вьющиеся волосы друга, закинув вторую руку за голову вместо подушки.
— Паршивый из меня вышел помощник и защитник, — Чхве намотал прядь темных локонов на палец, и Уён потёрся лисьим носом о чужую кофту, устроившись поудобнее на ложбинке на груди пирата.
— Не волнуйся, у тебя есть я. Не думай, что если сам первый прибегаешь на помощь, то тебя некому спасать, — Чон довольно фыркнул и приподнялся на локтях, нависнув над возлюбленным. И пускай этот день выдался до безумия опасным, в глазах Уёна горело пламя. Все-таки он сам тянулся к приключениям. И пускай последние две недели он бухтел как монашка о том, что ничего хорошего погоня за сокровищами Авроры не сулит, при первой же опасности воодушевился, как от глотка свежего воздуха. Удивительный человек.
— Тогда отныне защиту своей жизни я вверяю тебе, — и Сан мягко улыбнулся. Он глядел на друга нежным взглядом и подцепил пальцами его подбородок, жестом веля поддаться ближе. И как только Чон резко приблизился к лицу пирата, Сан охотно поцеловал его.
