Шень Цинцю — альфа или омега? Да!

Не сразу, но Юань заметил: они теперь делили его. Его муж и а-Чунь его дергали каждый на себя, как одеяло. При этом они не ругались. А-Цин отпускал его проводить время с братом, проводить сезон, а Чунь-эр не пытался выпихнуть альфу. Они разговаривали цивильно, они понимали друг друга с полуслова. Никто бы не упрекнул близнецов Шень в ссоре. И тем не менее они ссорились и рядили. И конфликтовали из-за этого. Юань видел это, потому что хорошо знал обоих своих диди. Муж, в частности, немного напрягся. Это, пожалуй, было самым странным. Омега поначалу был недоверчив и отвращен, в штыки воспринимал и присутствие альфы, и поползновения инкуба. Принятие вызывало в омеге настоящую панику. Безопасность не была безопасным чувством. Это была ловушка! Ложь! Они с Юанем даже разговаривали об этом, о том, как выматывает постоянная бдительность. Какое-то время Чунь-эр изучал вопрос с мэймэй, запретив к себе прикасаться. А потом, вот, экспериментально позволил, а там и пригрелся, как однажды это сделал диди. Омега начал ждать прикосновений, а если не получал, то дулся и супился, везде распространяя свой «меня совершенно непростительно обидели» запах, который так легко превращался во «все прощено, все забыто, еще!». Ав-в-в, Юань был по-настоящему слаб перед омегой-Цзю! Он был такой мягенький малыш, и несчастный, и хрупкий, и конченый мудак, и сладенький, и нежный цундере… Как тут можно было устоять и не тянуть к нему ручки?! Они уже полгода как проводили вместе полные сезоны, исследуя удовольствие омеги и безопасную течку. И Чунь-эр, поверив в безопасность, совершенно потрясающе растворялся в ласковых прикосновениях. Даже в трезвом рассудке он вытягивался трепещущим листком, в струну и… внимал. У Юаня не было иных слов. Чунь-эр внимал ласке и безопасности, что они несли. Омега застывал фарфоровой куколкой под руками, и не холодной каменной маской, а трепещущей бабочкой на ладонях. Понятно, что такое поведение омеги могло мужа смутить. Юань не дурак. Муж вообще был чувствительным к попыткам себя подсидеть, Чунь-эр даже пытался открыто выбить чужое место однажды. Что мешало попытаться вышвырнуть «недостойного» альфу отсюда? Вытеснить из сердца и из жизни. Заметь Юань бы хоть намек на подобное опасение у мужа… Намек, что сяо ди снова посмел обидеть хрустальное сердечко его жены, он бы!.. По жопе этот маленький гаденыш точно бы огреб. И не отделался бы лишь беседой по душам с терапевтом. Уж теперь-то он должен знать лучше, чем лезть в их спальню своим маленьким милым рылом. Но в том-то и загвоздка. А-Цин не показывал признаков угнетения. Его супруг и партнер был вполне уверен в своей позиции у Юаня в гнезде. И был недвижим в этом. Он определенно отдавал мужа «на попользоваться» добровольно и самостоятельно. Ничто его не гнало, не дергало. При этом определенно делил Юаня. Отстаивал как рачительный хозяин. Но позволял омеге забирать его время. Все очень загадочно. И сколько бы Юань ни спрашивал, а-Цзю заверял, что он работает над этим, проблем не имеет, Юань и так очень хорошо помогает… Помогает, в чем? Муж, пожалуйста, включи рот обратно. Но у Шень Цинцю не хватало лица, чтобы озвучить то, что Юань там делал. Недоумение инкуба он воспринимал как должное, полагая себя дохрена прогрессивным и ответственным. Продолжал иметь проблемы с чем-то там. Зла на него не хватало. А-Чунь был не лучше. Омега тоже в чем-то интриговал ведь. Да только проблема была у а-Цина с ним, а не наоборот, и фавор Юаня был всем отлично известен. Скажи омега, в чем затруднение у супруга Юаня, как демон лавочку прикроет. Что было а-Чуню не выгодно совсем. Так что его хоть пытай — не выдаст. Итого: муж, который принял сигнал из космоса, все понял и сделает, и его брат-близнец, который, как хитрая трусливая лисичка, пытается стянуть себе побольше кусок со стола. В конце концов Юань решил запустить ситуацию и дождаться прояснения в виде последствий. В том, что они будут, он не сомневался. «Осчастливят» его братишки. «Ну хоть в подоле не принесут» — пошутил он, пересказывая ситуацию Самолету. Тот до сих пор удивлялся и плевался от идеи, что в омегаверсе все омеги могли бы рожать. И его остро интересовало, а что в такой вселенной происходит с бетами. Если он иногда почти омега, это бы повлияло на его матку? Была бы у него матка? Чур его! У него достаточно бед в жизни! Пту-пту! — А со своими крокодилами зелеными сам разбирайся, — напоследок отсоветовал автор. — Сам завел — и только ты их вообще различаешь! Ходят себе одинаковые, хвостами одинаково крутят, ничего не понятно! Да что там было не различать, они же разные! Юань все еще посмеивался по дороге домой. Самолет вообще был мастер нести чушь. Инкуб до сих пор помнил, как он сказал, что а-Чунь свирепее альфы. Пф-ф! Юань так смеялся, что перенапряг пресс. Из двух близнецов, именно а-Цин был жестче в разы. Сяо ди просто громче заранее пискал на угрозы, опасаясь за свое нежное сердечко. А так… мягкая он плюшечка, ждущая своего спасителя на золотом мече. Альфа же брутально решал проблемы сам — и свои, и окружающих. Дома инкуба ждало шипение двух ревнивых гадюк. А-Цин огрызался на нахальство бесстыдного омеги, который даже не трудился сделать вид, что не ворует чужого супруга. Неужели братишка не понимает, что от альфы ему не избавиться? Раз так хочет Юаня, то пусть подвинется, потому что Юань — партнер а-Цзю. И никакие сомнительной ценности посулы омега предложить не в состоянии, чтобы сманить демона от его партнера… Означенный демон с громким хлопком раскрыл дверь. Оба Шэня, как кошки, отпрыгнули друг от друга и приняли пристыженный вид. — Итак, — инквизиторски произнес Юань. Две головы «Цербера» поежились, когда над ними нависла третья. Повинуясь его жесту, заклинатели сели за стол переговоров. А-Цин не боялся и не нервничал, заметил Юань. Он был уверен, что сделал хорошо и не собирался пододвигаться. А-Чунь тем временем был чуть более напряжен, но также ни о чем особо не переживал. Его место диди было зацементировано Юанем также крепко. Инкуб побежденно вздохнул. Если он так хорошо поработал, то откуда проблемы? — Итак, старейшины семьи Хэ, — официально обратился он, — поясните своему Мадам, в чем ваш конфликт, чтобы мы могли его урегулировать, как взрослые люди. Не трудитесь убеждать меня, что конфликта нет. Мы друг другу свидетели. А-Чунь, будучи еще не до конца зрелым и пролеченным, съежился, ожидая, что неудобная проблема сама уйдет. Потому а-Цин выпрямился и взял слово первым. — Я люблю тебя, а-Юань, и я знаю, что ты любишь меня в ответ, и не собираешься любить меня меньше, — объявил он рассудительно о главном. — Поэтому… я не имею проблемы в том, чтобы делить твои симпатии с Цинчунь-шиди. Этот мастер подозревал, что однажды придется, и не против выбранной кандидатуры, ибо я не знаю, кому я мог бы доверить твое благополучие, если не себе самому. Однако, я обеспокоен тем, что этот омега не принимает мое присутствие в твоей жизни. Это неразумное поведение и отсутствие сотрудничества, которые мне трудно терпеть и которые меня огорчают. Хотя я знаю, что это происходит вследствие травм и может пройти со временем, если я приложу достаточно усилий, чтобы завоевать симпатии диди, в данный момент мне трудно мириться с отторжением нашего будущего партнера. Ну нихрена себе. Юань перевел взгляд на а-Чуня. Мужчина перевел взгляд на очень интересную стену. Знает кошка, чье мясо съела. — Какие-нибудь дополнительные мысли по этому поводу, дорогой? — подтолкнул демон словами. Омега упер глаза в столешницу и сложил лапки. Он знал, что Юань не выгонит его из отношений за такой пустяк. — Я не вижу смысла подпускать его, — ограничился он. Юань закусил губу, в панике пытаясь понять, как наименее болезненно разбить это эпичное недоразумение. Лучше б в подоле принесли!!! — Что ж, — малодушно протянул инкуб время и сглотнул. — А-Цин, это было очень благородно и эмоционально зрело с твоей стороны так отнестись к подобному вопросу, но я не думаю, что это необходимо. Я не хочу и не готов к третьему человеку в нашем союзе. Если вы двое желаете вступить в отношения какого-либо толка, вы, безусловно, можете это сделать, я чинить препятствия не буду. Но я воздержусь. Оба мужчины выглядели, будто их пырнули в живот ножом. Они синхронно, но по-разному захлебнулись эмоциями. А-Цин вскинул взгляд, полный надежды, который оставил на сердце Юаня трещину. Тогда как лицо а-Чуня просто беспомощно рухнуло. Омега мгновенно взял под жесткий контроль запах и жестикуляцию и выпрямился. Они на минуту замолчали, впитывая сказанное. А-Цин ощутимо разжимался, хотя и прежде не казался напряженным. Но он любил свою монополию и ненавидел делиться. Что бы он ни говорил, а мысль, что придется подвинуться в сердце Юаня ему особой радости не приносила. Он мог. Правда мог. Но желания не испытывал. Оттого и цеплялся, что его двойник желания не демонстрировал. Шень Цинцю мог бы щедро подпустить того, кто хотел бы и его общества тоже, чтобы, как курица-наседка, держать уже двоих под своими крылышками. Командовать он тоже любил, и заполучить еще один объект заботы ему было бы даже приятно. Но вот а-Чунь не спешил приползти как проситель. Он пытался влезть и наладить свой порядок. Ладно, не украсть Юаня, но установить свой наседочный режим. Не слушался. Выковыривал его драгоценность из идеального насиженного места, чтобы что? Потом иногда возвращать? Какая сомнительная выгода для этого альфы! Омега же по мере обдумывания сказанного, напрягался и опасно леденел. Холодный и неприступный мастер Шень был завораживающим зрелищем, но Юань бы предпочел сейчас более эмоциональную реакцию. — Правильно ли этот мастер понял, что Юань-сюн не испытывает ко мне романтической привязанности и не рассматривает возможности подобного рода связи? — очень по-взрослому уточнил мужчина. — К сожалению, это так. И никогда не рассматривал, если уж на то пошло. — Тогда почему?.. — заикнулся омега и сам себя оборвал. — Инкуб. И ты не давал обещаний. Ты просто такой. Это я обманулся. — Даже я ошибся, — предложил а-Цин в утешение. Он всегда протягивал руку помощи своему двойнику. Будто тот и правда всегда был его младшим братом. Юань давно уже заметил, как с появлением омеги у а-Цзю появился инстинкт осведомляться не только об одном брате, но о двух. А-Чунь даже не рассердился на заблуждение. Только вздохнул и выцвел еще чуть-чуть. Его запаха до сих пор не было, хотя на лице появлялись эмоции: огорчение, расстройство, разочарование. Крайнее их выражение. Омега опустил голову и стиснул пальцы в замке на столе. — Могу я, — вытащил он сквозь зубы, — узнать причину отказа? Вероятно, тут имели место все эти многочисленные тревожные страхи об использованных игрушках, рабах и чужаках. И столь же многочисленные тренинги мэймэй о том, что не надо надумывать и накручивать себя. Юань вздохнул. Причин была масса. Начиная с того, что Юань сомневался, что чувства омеги долговечны. У диди были очень понятные травмы, и омега ощущал, что находится в весьма подвешенном, зависимом положении от альфы, от а-Цзю. Разумеется, он подлизался к «главной жене» и решил занять местечко потеплее. Разумеется, он искренне полюбил Юаня за ласку и мягкость. Они стали ему первой семьей и стаей, которая удовлетворяла его потребности. Шень Цинцю не умел по-другому никогда, только сразу и с обрыва. Если любить — так насмерть. Кроме кучи психологических причин, которые Юань находил в диди, были еще причины в самом Юане и его восприятии. Всегда, когда они проводили вместе время с омегой, инкуб сравнивал его с мужем. Они не были подобны близнецам, которых легко спутать, но они были достаточно похожи, чтобы проводить параллели. Юань не считал это хорошим основанием для любви и отношений. Еще его — абсурдно — приводила в ужас перспектива двигать свое гнездо, чтобы уместить кучу игрушек а-Цзю. Юань, даже будучи человеком без омегаверса головного мозга, привык к их с мужем играм в оных. Ему нравилось быть омегой их семьи. И двигаться для сяо ди? Он мог, но не хотел бы. И, конечно, более всего он не желал делиться. — Я могу держать тебя, милый, пока мы говорим? — предложил инкуб неуверенно. Омега нерешительно дернулся, но в следующий момент оказался в руках Юаня, проехавшись по паркету и рыбкой нырнув под шею. — Спасибо, — тепло поцеловал висок инкуб. Диди развезло до слез, запах расцвел чистым расстройством. Юань его понимал. — Почему? — плаксиво уткнулся Чунь-эр. — Чем я не хуже, я… Это из-за Него? Потому что исп… — Ничем не хуже, — уверенно прервал его Юань и вытер слезы. — Я абсолютно уверен, что тебя можно любить, нужно любить и ты заслуживаешь любви. Ты ничем не хуже моего а-Цзю, и я не вижу ни одного фактора, который делал бы тебя в чем-то его хуже. Это совсем разбило омеге сердце, и он взвыл. Мстительно укусил запястье Юаня, оставляя свою метку, и уткнулся в плечо еще более безутешным. Потому что его и а-Цина запахи были идентичны в конечном итоге. Его метка — это метка а-Цзю, неотличимая от остальных, которые оставил не он. — Почему-почему-почему! — дергал он зубами три слоя одежды на плече, как беснующийся пес, пока не опал без сил на колени Юаня. — Я мог бы зачитать весь перечень, почему мы не можем быть вместе, но это будет надуманная чушь. Единственная и основная причина, которую тебе следует услышать, в том, что я просто не хочу делиться. Я банально занят. Если бы ты был первым здесь, я бы любил тебя так же, как люблю а-Цина. Но он тут был первым, и ничего это не изменит. Даже если мой муж исчезнет. Ты не он. А-Чунь громко, навзрыд вздохнул. — Мне жаль, но так бывает. Я в этом не виноват. Ты в этом не виноват. Я люблю его и не готов делиться. Мне хорошо с тем, что я имею. Он один в моем сердце, и мне не нужно больше. Я не хочу себя делить. — Совсем? — маленьким голоском уточнил его диди. — Да. Во всяком случае, в ближайшие лет десять-двадцать я точно не планирую ничего подобного ни с кем. Мы очень много, долго и сложно работали над тем, чтобы построить эти отношения. И только недавно мы достигли равновесия. Я эгоистично хочу насладиться своей наградой: отдохнуть, собрать свои сливки и не заниматься снова перестройкой. Не готов подстраиваться опять. Я не готов к новым отношениям… Омега взорвался слезами, и Юаню снова пришлось его укачивать. Из него посыпались обещания быть совсем незаметным, есть, что дадут, и не привередничать, и хоть что-нибудь, лишь бы его оставили. Второй раз отказывать ему было еще сложнее, но инкуб знал, что так будет лучше. Он был не готов, и тащить из него желание было бесполезно. — Нет, милый, — вытер он лицо мужчины, — я все еще люблю тебя очень сильно, я уважаю и ценю тебя, а потому не могу позволить, чтобы ты ютился с краю и подбирал крошки за нами. Ты заслуживаешь своего собственного особенного человека, который будет любить тебя столь же полно и ярко, как я люблю своего а-Цзю. Разве ты не хотел бы быть для кого-то одним единственным и самым особенным? Он отстранил диди и вытер горючие, горькие слезы с щек. Омега правда мог бы ужаться и потесниться, но его натура всегда была амбициозна. Он никогда не мог насытиться малым, хоть и умел идеально затыкать это в нужный момент. Но его душа всегда смотрела вверх, желала ухватить все. Да, а-Чунь согласится и будет искренне счастлив тем, что получит с ними, но Юань также знал, что он не получит все счастье, на которое способен. — Я понимаю, что это трудно, сяо ди, и обидно, и больно, и тяжело слушать, но никакое озеро слез не поможет проклюнуться росткам там, где семян нет. Честно говоря, я могу представить, как вместить между нами только какую-нибудь кошку. Но романтический партнер — это несоизмеримо больше усилий, чем животное в доме. А я так хотел бы для тебя те отношения, которых ты заслуживаешь… — Которые ты дать не можешь, — закончил истерику а-Чунь. — Этот понял и оставит… избавит вас от своего общества. Он попытался выбраться, но Юань не дал. — Последнее, малыш, услышь, пожалуйста, — попросил инкуб, и омега покладисто сник. — Я люблю тебя, и а-Цин любит тебя, и вся эта ситуация, какой бы трудной или неловкой ни казалась, не лишает тебя семьи. Я понимаю, что тебе потребуется время, чтобы обработать эту боль, и прийти к новому пониманию себя и нас. Но я также понимаю, что остаюсь твоим доверенным другом, и а-Цин, возможно, тоже. И это нормально нуждаться в нашей поддержке, даже если это мы — те, кто ранил тебя… Я просто хочу заверить, что если тебе понадобится наше участие или тебе будет, что сказать нам, не бойся подойти и не бойся сказать. У тебя есть семья. У тебя все еще есть мы, если ты хочешь. И всегда будем. На этом Юань усадил омегу прямо, но тот неваляшкой упал обратно и заплакал. И плакал очень долго и горько. Инкуб гладил его по спине, утешая и сожалея. Он честно передавал букет своих чувств запахом, в котором не было отвращения или отторжения. А-Цин замер на своем месте за столом. Его лицо было маской, а глаза без выражения следили за плачущим близнецом. Он выглядел стабильным. Сопереживающим. Едва омега сбежал от них глубокой ночью, первым делом муж серьезно сказал, пожав локоть инкуба: — Спасибо тебе, Юань-эр, мне было очень важно услышать твои признания. Как ты? — Все нормально, — устало заметил инкуб, глядя на белую в темноте спину диди. На сердце Юаня хоть и не было весело или спокойно, тяжело тоже не было. Он сделал так, как считал правильным. Инкуб проследил, как муж создал талисман-записку и отправил мэймэй Фэн, чтобы завтра зашла к омеге. Какое-то время ему будут нужны изолента и верные друзья, чтобы заклеить разбитое и не зарезаться. Вряд ли, конечно, он убьется, сяо ди был в очень хорошем состоянии, но решить, что нелюбимый совсем и поставить себе крест, он мог запросто. Лучше ловить проблемы до их появления. — В следующий раз, пожалуйста, не молчи о таком, — пожурил Юань, косясь на альфу. — Спасибо, что был согласен без слов подвинуться, но ты не обязан. — Но… — Не обязан. Ты был здесь первым. Ты не обязан уступать только потому, что мне что-то захотелось. Мало ли что захотелось! Юань смягчился. — Наши отношения — наши. Они состоят из нас двоих. Они состоят из наших чувств и обязательств. Даже без велений сердца ты был здесь первым и тебе я давал свое слово и обещание, что я твой. Но и с чувствами мне не сделает приятно то, что ты наступаешь себе на горло. Компромиссы важны, но подобное… излишне. Нельзя построить хорошие отношения, если один хочет, а другой — молча терпит. Тебе не надо приучать себя. Приучают себя к ядам в малых дозах. А отношения должны быть только по желанию, по обоюдному стремлению. Когда и если у нас появится тот, кого мы захотим впустить в гнездо, мы обсудим это. Но не сегодня и не завтра. Хах! Даже если кто-то поймает твой взгляд, я не приму их… Наш брак очень меня разбаловал. Не хочу пока отлипать от тебя, сердце мое, даже если за это мне дадут что-то такое же сокровенное и ценное. А-Цин трогательно потрескался и теперь он нуждался в том, чтобы его подержали и покачали. Юань ощущал себя усталым, но не расстроенным. Было жаль диди, но в этом не было его вины. Авансов и обещаний он не раздавал. Он увел свой цветочек в гостиную. Отплакав свое озеро, муж свернулся в его руках и приткнул щеку, глядя на Юаня большими черными глазищами, в которых сверкали звезды. Инкуб погладил его по щеке, и муж совершенно так же, как его альтернативная версия, замер, впитывая невесомое касание. — Так удивительно знать, что ты всегда мог сказать мне «нет» точно так же, — негромко заметил заклинатель вдруг. Учитывая, как альфа всегда заботился о том, чтобы не стать угрозой, и страшился быть изгнанным за малейший грубый жест, едва ли супруг имел в виду базовое согласие. — Ты так часто говорил о том, как терапия влияет на симпатии пациента и целителя, что я иногда задавался вопросом… может я и правда поймал тебя на жалость ко мне? — пояснил а-Цин. — Ты добрый, Юань, и всегда будешь вестись на чужие слезы. Тебя легко продавить. Ты также не любишь отказывать, избегаешь конфликтов. Даже если тебе не нравится, ты терпишь и делаешь вид, что все в порядке. А учитывая, как легко ты спишь с друзьями и родственниками, не было бы чем-то удивительным для тебя вступить со мной в отношения потому лишь, что ты не хотел разбивать мое и без того битое сердце. Тем более, назвав диди… Юань только недружелюбно заворчал, но не стал ругать. А-Цин не звучал, будто верил, что это реальность для их союза. И, скрепя сердце, признал, что это был очень реалистичный сценарий, о котором он и сам переживал немного вначале их отношений. Потому что он был действительно безотказной тряпкой иногда. Только в последние годы он подтянулся и стал больше ценить свои желания. И до сих пор иногда ощущал, будто делает что-то противозаконное и непростительное. — А тут я без жалости распылил сердце сяо ди «Дланью Небес», — похлопал Юань с иронией между лопаток мужа. — А тут я видел, как ты говоришь «нет» нежелательным романтическим симпатиям в лицо Шень Цинцю, — поправил его а-Цин. Он выглядел и звучал, и пах очень умиротворенно. — Очень освежающее зрелище. Спасибо, Юань-эр… Думаешь, с ним все будет в порядке? — Хм-м. Скорее всего. Любовь лишь кажется незыблемой и вечной, на самом деле она очень хрупка и мимолетна. Это будет очень больно, и мы, безусловно, получим свою чашу яда от нашей растревоженной гадюки, но у него остаемся мы, его а-Ци, Цингэ-сюн, Цинфан-сюн и остальные. Он переживет и дорастет. — Откуда ты знаешь? — улыбнулся муж, не открывая глаз. — Потому что Шень Цинцю всегда выживает, — подцепил Хэ и, когда а-Цзю раскрыл глаза, впечатал поцелуй в его скулу. — Потому что однажды я тоже был юн и искренне любил своего гэгэ, и имел смелость признаться трехсотлетнему инкубу с двумя партнерами, что хочу его украсть. Потом у него же в руках и выплакивал свое разбитое сердце. Жизнь полна опытом, который нельзя назвать ошибками, но и радостными воспоминаниями не назовешь. — Мы всегда меняемся и растем над собой, — согласился а-Цзю. — Однажды и наша любовь изменится. Сможем ли мы ее сохранить? Юань улыбнулся. — Пока два сердца стремятся навстречу друг к другу, они непременно преодолеют все препятствия, — повторил он слова своего да-гэ. — Лишь смерть нельзя изменить, а потому лучше ее избегать как можно дольше. А-Цин рассмеялся и поднялся за поцелуем, который инкуб с радостью ему подарил. Пока что они обожали их отношения такими, какие они есть.