Шень Цинцю — альфа или омега? Да!

С выходом из упадка омега решительно выдвинул свое желание жить отдельно. Шень Цинчунь основательно подготовился, вечером выложил карты на стол и привел множество аргументов за свой переезд. Юань с а-Цином выслушали его со всей серьезностью. Мужчина определенно готовился к затяжному спору и попыткам его задержать, но правда в том, что он оставался гостем в бамбуковой хижине, потому что это был «его дом». Омега был уязвим и требовал присмотра. Уже несколько месяцев, как Юань получил отмашку от мэймэй, что психологическое состояние омеги позволяет вынести жизнь отдельно. Что он способен провести свое время один, что он не сорвется на упадок снова и не схватится за меч. Что он сможет обратиться за помощью, если почувствует себя одиноким или обиженным. Честно, как бы ни прекрасен был семейный бондинг, Юань уже раздумывал о пользе вылетов из гнезда временами. Ему не хватало прежних свободы и уединения… с сексом на кухне, ванной, на полу кабинета и гостиной. Они подвинулись, чтобы омега привык к новому миру и выправился. Он привык и выправился. А «вылетел» где? Но а-Чунь, конечно, упрямец! Два года не сдавался и не позволял себе поверить в хорошую жизнь! Идиот, но с принципами. — Разумеется, — заговорил а-Цин в ответ на презентацию «Я хочу съехать и вот почему». — Был приказ подготовить дом, едва ты появился на пике. Ожидали лишь твоего желания и готовности. Все документы на передачу собственности и пожизненную аренду мы оформим завтра. Последний вопрос, правда, остался, так сказать, формальность… Шень Цинцю злодейски растянул губы в улыбке и соединил кончики своих тонких узловатых пальцев. А-Чунь побледнел, как подобало в таком случае. Юань пихнул мужа, и тот надулся, растеряв свой зловещий флер. — Он хотел заметить, как ты в своей чудесной и очень информативной презентации упустил из виду разрешение своего целителя, — указал инкуб, не став нагонять напряжения. Чунь-эр и так дерганый до сих пор. Омега сжался еще больше и принял уверенный вид, стиснув до белизны руки на коленях: — Она одобрила мое решение. «Ах ты лгучий трусливый тихушник, малыш», — с практически материнским теплом подумал Юань. — Сделаю вид, что поверю, — вздохнул он. Он все еще, якобы, был с мэймэй на ножах. — Но в следующий раз, попрошу отметить, это не то, как ведут дела взрослые. Взрослые люди берут ответственность за свои поступки и решения, особенно за те, что могут быть опасны или подвергать риску других. — Мое желание жить отдельно не опасно, — процедил а-Чунь, сжав мордочку, как от лимона. Он и сам понимал, что при его суицидной истории это могло быть опасно. И спросить инкубу следовало. — Если ты считаешь, что готов, и целительница тебе не указ, то это твое решение, — прекратил тянуть за хвост Юань. Все же Шень Цинчунь был взрослым человеком. — Последствия твои. Я надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь спросить у нас помощь, у Цинъюань-сюна и у Цингэ-сюна. Не откажут и другие горные лорды. Мастера Му и Шан будут рады протянуть руку помощи другу. Мужчина прожигал половицы и сухо кивнул. Юань встал и пересел к нему ближе. — Диди, то, что ты переезжаешь, это большой шаг, и мы гордимся тобой. Что ты смог преодолеть свои трудности, что ты справился, что ты выжил. И мы продолжим любить тебя, даже если ты перестанешь обитать в соседней комнате. Мы с радостью примем тебя в гостях или придем в гости к тебе. У тебя есть здесь дом и семья. Ты не один. Если ты поймешь, что не готов, то лучше вернись, хорошо? Я верю, что все будет хорошо и ты справишься, но если я узнаю, что ты грустишь и растишь грибы в своем углу вместо того, чтобы выйти и обратиться к людям, я буду в тысячу раз злее, чем если ты попросишь помощи. А на просьбу о помощи я вообще злиться не буду… Юань чувствовал себя крайне странно, зачитывая альтернативному Шень Цинцю родительскую речь. Но он не мог не волноваться. Цзю-эр — упрямец, которого еще лечить и лечить! Он же умрет назло и будет считать, что прав! Заклинатель из другого мира горделиво напыжился, но смолчал и проглотил заверения, как чемпион. Бросил взгляд на Шень Цинцю и обнял Юаня. Тот сердечно ответил. Переезд прошел тихо, без фанфар и фейерверков. На маленький праздник омега пригласил Юэ Цинъюаня, Му Цинфана, Шан Цинхуа, а-Цина и Юаня. Второй альфа получил приглашение лишь потому, что Юань шел с ним в комплекте. Но в целом встреча прошла хорошо: диди торжественно поводил всех по дому, принял подарки, отдарился сам. К концу вечера большая часть гостей удалилась, и мужчина так расслабился, что припал к главе Юэ на большое плечо и уснул от обилия впечатлений. А-Чуня уложили в гнездо и оставили спать. Его братья удалились сами, чтобы чаще навещать. Лю Цингэ в честь новоселья притащил какую-то дохлую тушу на новую лужайку, спровоцировав громкую ссору. Бог Войны на все претензии омеги только фыркнул. Он нынче достиг глубокого понимания, что судьба его подарков — это не его проблема. И вообще! Позаботился, чтобы без крови, которую омега не терпел? Да, зверь удушен, а не заколот. Омеге только и оставалось, что кутаться в шубку, сделанную из его прошлых даров, и недовольно зыркать. До весны в Журавлином доме установили лучшие барьеры мастера шестого пика, мастера Ванцзянь поставили лучшие зачарованные замки. А-Чунь полностью превратил дом в крепость. Не хватало только большой лазерной пушки на крыше, из которой часовые будут отстреливать альф на подходе. Гнездо здорового омеги также пошло в разнос. Юань с большой радостью следил, как диди предается гедонизму и скупает Мягкий павильон. Он приобрел привычку захаживать туда, едва прибывал караван с новыми поступлениями. Также познакомился с несколькими омегами там и, можно робко сказать, подружился. Бывший Шень Цинцю, наконец, развернулся и начал дышать, готовясь цвести. Альфы всех двенадцати пиков сворачивали себе бошки и давились слюной. Тут у омеги был и статус, и нежный запах, и деньги, и сила… А-Цина завалило предложениями о замужестве, которые он хотел передать своему диди, но тот побледнел и отказался даже взглянуть, сказав все спалить и объявить его полное тотальное отвращение к замужеству. Его можно было понять. Все целители омеги с замиранием ждали полной течки, готовые предложить свою кандидатуру в компанию, но честь выпала Юаню. А-Чунь трижды приходил в гости в Бамбуковый дом и по несколько часов пытался выдавить из себя подобную просьбу. Инкуб, заранее оговорив этот момент с супругом, согласился «с-составить компанию в сезон». «Как омега или бета только», — обозначил условие сяо ди. Омега также не хотел, чтобы Юань был в сезоне сам. То есть, все тот же компаньон, что и обычно, только теперь они вместе поиграются как омеги. У донельзя целомудренных людей была эта… можно сказать, традиция. Юань подозревал, что произошла она из любви Самолета к пошлостям. У суккубов это был «феномен развратных близнецов», как называл это Огурец. А у людей — вот эти развратные постельные игры между омегами. А-ля шоу двух лесбиянок для натурала в омегаверсном сеттинге. Люди крайне резко судили пары альф, а вот для бет и омег было абсолютно целомудренным занятием помочь друг другу в сезон. Главное — одинаковый первичный пол, ведь человеческие мальчики все еще могли сделать детей девочкам. А так… Пусть делают, что угодно, они просто очень хорошие друзья. Оно и понятно! Два альфы в обострении гона — это к большой драке. Люди редко убивали друг друга в иерархических стычках, обычно дрались до визга и бегства поверженного. В самом крайнем случае могло избиением закончиться. Опущение — это уже целенаправленное насилие над загнанным в угол альфой. Омеги же в сезоне становились мягенькие и сладенькие, сидели по своим домикам и все было хорошо. Проблема была в том, что наедине с игрушкой и платком им рано или поздно становилось грустно и одиноко. Можно было доиграться до того, что огорченный цветочек начинал очень громко призывно кричать, беспокоя всю округу и осведомляя соседей о своей фертильности. Это, безусловно, делало стыдно самим омегам и неудобно окружающим. К тому же чревато тем, что настаивая на таком поведении, омега мог докричаться до отверженности и упасть. Поэтому и появились омежьи общие комнаты и совместные течки, которые были абсолютно приемлемы в человеческом сообществе и даже полезны. Устраивали подобные комнаты в госпиталях и специализированных заведениях. Во внешнем мире они были платные, как и всякие гостиницы. В секте же был свой омежий закуток на Цаньцао, для членов секты бесплатный. В специальном павильоне омеги могли угнездиться, если не имели подходящего места или компании. Очень часто это требовалось адептам, которые жили в общежитиях, в общих комнатах, взрослым омегам, которые испытывали какие-то трудности или имели проблемы с социализацией. Это даже не считалось за разврат. Это была возможность найти новые знакомства, провести с друзьями время. Для многих юных дарований это практически становилось заменой семьи, ведь на таких «сходках» делились опытом, обменивались элементами гнезд, стерегли чистоту друг друга — близко дружили, словом, и выражали заботу. Практически ночевки с лучшими подружками, только вы загоняете в свою поплывшую от инстинктов подружку дилдо. Всего-то! А если серьезно, то инкуб был очень польщен, что именно его диди выбрал. Он думал, что мужчина сначала позовет Фэнсин-мэй, ведь именно со своим терапевтом омега сдружился полнее всего. Но, видимо, этот Цзю не хотел рисковать и смешивать «работу» и личное. И не хотел снова вновь закрываться на подавители или ожесточать свой запах. Юань считал это самым большим шагом к принятию своей природы. Ну, или попытке. Все же оба этих метода были не без последствий. «Окисление» запаха лишало омегу фирменных утешительных нот и являлось, фактически, способом выживания группы омег без бет и альф. Сильный омега временно становился этаким неполноценным суррогатом альфы, и такие люди нуждались в компании обычных омег в той же манере, что и опущенные альфы желали быть с другими альфами — организм голодал без необходимых феромонов. То же сбитое расписание течек, та же нестабильность. Только и разница, что все быстро возвращалось в норму, стоило попасть под крыло альфы или даже сильного беты в альфа-фазе. А-Цзю только что вылез из одного упадка не для того, чтобы устроить себе рецидив. Все целители ему это так и сказали. Диди, позлившись, согласился повременить с этим пару лет. Подавители же были крайне рискованной практикой и в людской среде использовались только как крайняя мера. Му Цинфан и суккубы могли их приготовить, всяко лучше, чем незнамо кто и где, которыми он пользовался прежде. Но смысл? Весьма дорогостоящие таблетки лишь снижали количество сезонов, а не убирали полностью, при этом расшатывали энергетику и истончали каналы. Людям были нужны их сезоны. Длительный прием даже самых лучших средств мог приводить к искажениям и принудительным течкам. Здоровые люди вообще не видели смысл в остановке сезонов, предпочитая обойтись иными подручными средствами, а не шарашить организм ни за что. Было множество сянься-способов контрацепции, было множество способов провести течку без секса с альфами. Юань откровенно порадовался, что а-Чунь решил их рассматривать. Их рассматривать. Му Цинфан практически прямым текстом звал друга в свой павильон и даже обещал сместить свое расписание, лишь бы вместе. Ци Цинци бы тоже вызвалась, но оставалась женщиной, и ее присутствие было бы весьма неуместно в мужском цветении, если она хотела сохранить свою репутацию нетронутой девы. Шан Цинхуа «бы с радостью», тем более как раз намечалась омега-фаза, но бета все еще был преступно женат, и его сезоны были обожаемы супругом — ему позволялось тискать своего проблемного человека как антистрессовый мячик. Суккубы были, как всегда, готовы отыграть в любом качестве и конфигурации. Как видите, список желающих у нелюдимого омеги вышел впечатляющий, и это только близкие знакомые. Были ведь и незнакомцы в Павильоне Желтых Хризантем на Цаньцао, и в Красном Теплом под горой… Юань и не представлял, по каким критериям выбрали его для самого первого раза. Вероятно, что-то с его загонами о демонах, альфах и хозяевах. А Юань умудрялся соединять все три, будучи демоном-супругом альфы. Чунь-эр предпочитал встречать беды лбом. Инкуб без лишних представлений, когда подошел срок, явился на порог дома а-Чуня при всем параде, пахнувшим бетой, и глубоко вздохнул. Заклинатель, заглядывая в глаза и выискивая что-то, воровато пригласил его в дом. Проверил, нет ли за ним хвоста или наблюдателей. Юань не стал указывать, что они в центре секты, в мирное время. Омега взял основательный отгул для «углубленной медитации». У него паранойя так расцвела в преддверии сезона, что он не показывался на людях, едва появился намек на запах цветения. Вместе с инкубом они воздвигли все защитные укрепления и удалились в спальню. Омега был уже на грани, и появление его гнезда окончательно растворило то пограничное состояние напряжения. Диди пощупал свое родное гнездо и расплавился. Оно, к слову, из маленькой сумочки с парой сменных комплектов незаметно мутировало в роскошный двуспальный футон с кучей подушек, игрушек и платков. Вся комната нынче была забита шкафами с отборными гнездовыми материалами на замену. Можно было целый год менять облик гнезда и не повторяться. В отличие от Юаня, который придерживался маленьких мешочков и платочков-маркеров, чтобы не захламлять пространство постели, а-Цзю полюбил много плюшевых штучек, в которых он, как Скрудж Макдак, мог с наслаждением купаться. Он сгребал их, подобный дракону из сказок, и успокаивался лишь сжав столько, что куча вываливалась из его рук. Количество мягких игрушек в постели не подлежало счету, но Юань был вполне уверен, что хозяин гнезда знает каждую и даже по имени. Что ж, все омеги были разными. Каждая течка всегда проходила уникально даже у одного и того же омеги. Тот же Цзю поначалу жался и смущался своей тяги к игрушкам, но в последние месяцы он занялся погружением в свою натуру, и если это привело его к этой горе плюша… Не Юаню это судить. Он, наоборот, поощрял все, что не вело к горе острых предметов. Прикосновения к своему оплоту безопасности вернули Чунь-эру равновесие. Но теперь он заметил присутствие Юаня и замер истуканом в середине комнаты, не зная, куда себя деть и как себя вести. Его нервное волнение распространилось волнами по комнате, как от обогревателя. Они уже провели вместе не один сезон, но никогда — полноценный. Омега сглотнул слюну и принялся мять кисти. Юань бережно прервал панику, взяв его руки в свои. Мужчина застыл, взгляд метнулся на гнездо, потом — на Юаня-бету. Запах выстрелил дистрессом, но омега помотал головой, не давая себе сорваться. — Ти-и-ихо, — собрал его внимание на себя инкуб и направил сделать глубокий вдох. — Все в порядке. Я не нападаю, ты в безопасности. До летнего жара и ливня еще есть время. У тебя даже руки еще гнутся. Забирайся к себе в гнездо, мы поговорим. Цзю, получив разрешение быть в собственном домике, немного успокоился и поспешил зарыться в гору своих сокровищ. Затаился как змея, готовая ударить. Пребывание в логове человека, тем не менее, успокоило и удовлетворило. Инкуб вздохнул: Ло Бинхэ был в край ебанутым, запрещая омеге домик и ожидая за это благодарности. Инкуб просунул к сяо ди руки привычным жестом. Пальцы демона-беты уверенно начали разминать щеки, скулы и виски. Омега вытянулся и подставился. Он обожал, когда ему мяли щечки — они от стимуляции зарумянились и вспухли, делая похожим на счастливого кота. Юань любил его здоровый вид и спокойный запах. Мужчина свернулся чуть ближе к демону, даваясь ему в руки и собирая носом аромат платонического удовольствия омега-беты. Глубоко вздохнул и сглотнул. Юань рискнул перейти с лицевых желез на шейные гланды. Омега задохнулся и оказался пойман за шею уверенной рукой. — Чш-ш-ш, — властно и спокойно приказал инкуб. — Сосредоточься. Как меня зовут? Заклинатель бегло осмотрел его лицо и разжался. — Хэ Юань, х… — ответил он, едва не добавив «хозяин». У него в стрессовых ситуациях, где присутствовала авторитетная фигура, проскакивало. А если фигура была агрессивна к нему лично, то сразу «муж». — Верно, — рука отпустила его и мягко погладила. — Ляг обратно и подыши для меня глубоко. Я не желаю тебе вреда. Юань выдал мужчине его подушечки. Тот растерянно взял их и обтер влажное лицо. Будто вспомнив о беспорядке в доме, он немедленно закрутился, обтираясь, по постели. Раздалось ворчание. О да, Юань и сам знал, как правильно ощущается это — столбить свое место важно. — Давай помогу снять одежду, — предложил он. А-Чунь замер и поставил испуганно ушки. Без ответа свернулся и закрылся, забившись под игрушки. Юань принял отказ. Нет, значит, нет. — А мне снять верхние слои можно? — спросил он. У него в течке никому нельзя было входить в жестких и грязных уличных мантиях. Юань терпеть не мог и всегда начинал агрессивно щебетать и выпихивать гадость из дома. Мужчина не ответил, настороженно таясь. Юань потрепал подушку перед ним и добился того, что омега отвлекся на предмет и отобрал. — Ты очень быстро теряешь сознательность, — заметил Юань. На этих стадиях омега еще должен быть совсем ясным. Инкуб тоже быстро погружался, но это потому, что доверял всецело партнеру и плющился целенаправленно и с удовольствием. Цзю? Да ни черта подобного. В прошлом все сезоны омега вообще не терялся до конца, одержимый своей безопасностью, и Хэ ожидал, что таковы будут и полные сезоны. Но, вероятно, у а-Цзю как всегда не было тормозов. Он жил на контрастах, и если уж течка, то совсем в примитивном бреду. Шень Цинцю всегда был очень эмоционален, но излишне рассудителен — очень плохое сочетание. Он не знал, как совладать со своими мощными сердечными порывами и, пытаясь осознать их рассудком, терпел неудачу. В итоге, не принимал себя и терял от этого разум. — Так всегда, хозяин, — вдруг ответил омега спокойно, глядя обманчиво разумными глазами. — В сезон нет защиты, а я весь — это попытка себя сберечь. Если это убрать, то ничего и не остается… Как бы хозяин хотел воспользоваться мной? — Этот не хозяин, а друг, и не станет тобой пользоваться, — не спустил Юань. — Пока мы ничего не делаем и еще даже не разделись. А-Чунь был на редкость проницательным в своем времени. Что, впрочем, не являлось редкостью для омег в сезоне. Ловить крупные озарения о том, что они делают со своей жизнью и чего хотят, омеги — мастаки! Тем и полезна течка. Омега от осознания упал в подушки и издал звук сдувающейся пищалки. Юань его потрепал и, притянув к краю, поцеловал. Мужчина издал довольное «мр-мрм» и прижался ближе. Потом, правда, отодвинулся. Он боялся выйти из гнезда, и у края постели ему было страшно как у края обрыва. А-Чунь попытался втянуть Юаня к себе. — Стой-стой, я сниму жесткие слои, — засмеялся инкуб и бросил мантию рядом с гнездом (а не в нем, как муж это всегда делал!). А-Чунь чутко отвлекся на движение, и его бестолковые кошачьи зрачки расширились. Он издал воркование и завозился у границы гнезда, не решаясь выйти за границы безопасной зоны. И чем дольше вещи оставались вне досягаемости, тем больше он переживал. — Что такое? Дать вещи? — Юань уже подкладывал свое ханьфу поближе. Омега быстро втащил его к себе и затолкал в недра своего гнезда. Кажется, футон состоял не из цельного матраса, а нескольких. И между ними были кармашки. Туда же отправились некоторые игрушки, чтобы расчистить место. Диди с беличьим тщанием распихал сокровища и вернул внимание гостю, будто ожидал еще подачек. Что ж. — Я могу войти и нанести защитные метки? Культиватор поставил брови сердитой галочкой и закопался в своей пещере под одеялом, только глаза сверкали. Юань терпеливо ждал. А-Цзю, убедившись, что никто никуда не двигается без команды, взял себя в руки и горделиво решил, что не будет прятаться под камнем, подобно жуку. — У тебя есть узел, Юань? — уточнил омега бесстыдно. — Узел есть, но я не собираюсь им в тебя тыкать, — в тон отозвался Юань. — Мы обсуждали это и договорились, что только поиграем с игрушками и руками. Помнишь? — Мало ли, о чем мы договорились, бета, — мистически и властно отозвался омега из-под пухового одеяла. — Тем, у кого есть узел, веры нет. Они все сделают, разбавив сладким медом, лишь бы забраться в гнездо и разорить его. Отказов они не понимают. Когда дело доходит до дела, у омеги исчезает право слова. И если меня нет, то и защитить меня некому. Так что, бета, все еще будешь лгать, что не тронешь? Диди даже не звучал испуганно или нервно — вальяжно тянул слова, как богатая наложница. Это была просто правда для него, и он уже решился пригласить Юаня. Он уже был готов принять из его рук насилие. А сейчас выеживался, потому что не мог иначе. Ну хоть про неприкосновенность гнезда они смогли ему втолковать. Несколько лет дрессировок и проверок даром не прошли. Омега выучил, что границы его домика подобны крепости, а само гнездо — храму, где он бог. Теперь он был как в окружении вампиров, которые просили впустить их на порог. А-Чунь понимал опасность, но уж больно очаровательными и заманчивыми казались гости. — В мире бывают те, у кого есть узел и кто безопасен, кто не тронет, — ответил невозмутимо Юань. — Давай, если хочешь, уговоримся, что я не трону тебя узлом до конца твоего сезона. Даром, что они уже уговорились. — Пф, и долго я протяну без узла и твоей милости? — усмехнулся мужчина. — Я первым наброшусь на тебя, как распутный безумец, и буду умолять заполнить меня, и ты милостиво согласишься. Но если ты такое любишь… Омега обтерся о постель и вдруг сомкнул бедра от щекотки, издав противный, негодующий звук. Ах, смазка потекла. — Ну, мы можем провести сезон и раздельно. Игрушка у тебя есть, запах альфы сейчас будет. Юань поднялся и начал наносить защитные метки по внешнему периметру. А-Чунь с прищуром наблюдал за его действиям, будто Юань тут сети устанавливал. Но слова против не говорил. — Кроме узла существует несколько способов унять жар сезона, — соблазнял демон. — Разве у тебя нет рук? Я могу показать, как утешить себя и без чужого узла. Лишь дурные любовники считают, что только член важен в весенних играх. — А разве нет? — перевернулся заклинатель, следуя за перемещениями Юаня. Он лениво накрылся, скрываясь от взгляда кружащего вне круга демона. — У мужчин же все и всегда заканчивается членом. — Хм, я бы сказал, что основным инструментом являются руки. Они универсальны и есть у всех независимо от пола… Юань с легкостью разлился мыслью по древу на тему применения рук в ласках, чем довел запах в комнате до ленивого возбуждения. Человек прекращал нервничать и неохотно расцветал сладостью карамели. Юань будто манил черепашку из панциря, помахивая свежей клубничкой. Та вредничала и кусалась, пытаясь и клубничку съесть, и в руки не даться. — И все же, руки не заменяют узла, — выслушав, остался при своем омега. — Если ты тронешь меня членом, то твое разрешение пребывать в моем гнезде немедленно аннулируется. Это было разрешение, подкрепленное вытянутой рукой. — О, я даже не собирался снимать два последних слоя, милый, — отозвался Юань, устраиваясь рядом с омегой в его пуховом царстве. Пола под ногами совершенно не чувствовалось. Вся постель была такой мягкой, что ноги утопали по щиколотку. Из какого сянься-поролона она сделана? Человек издал рассерженный птичий щебет, мол, да как смеет он не хотеть раздеться, но оказался в руках демона-беты и устало сник. — Давай-ка разденем тебя, ты скоро начнешь гореть, — соблазнительно предложил Юань, и омега раскинулся томным лебедем, весь из себя готовый. Впрочем, когда дошло до последнего слоя, а-Чунь, как целомудренная девица, раздевался под одеялом, и свои одежды запихал под подушки. Юань так ничего и не увидел кроме кусочка белой груди, розового соска. Запах смазки и возбуждения стал отчетливей. Омега свернулся в буррито из пухового одеяла. Закончив брожения на время, они свернулись в любимой уже позиции. А-Цзю принялся ковырять шов на рукаве инкуба. Он был завернутый как куколка в полутрансе ожидания. Но кого он до сих ожидал? Цинъюаня? Юань изучал эти состояния сам и по книгам сестер. Омеги так замирали, лишь когда им было кого ждать. — Кого ты ждешь, милый? — прямо спросил он. А-Цзю поднял голову на его груди и моргнул влажными усталыми глазами. — Того, кто подарит мне покой, — после долго молчания ответил омега. — Я хочу безопасность. Близость. — Мхм, — согласился Юань. — Хорошие желания. Омега издал протяжный печальный звук и стих под поглаживаниями. — Что ты со мной сделаешь? — с некоторым интересом уточнил а-Цзю. Юань взял его деликатную, худую кисть и расправил ее. Мужчина попытался пошевелить пальцами, но мог только сжать в кулак. Отдельно пальцы уже не двигались. — А ты знаешь, что размер кулака примерно равен размеру узла. Для альфы-мужчины это буквально размер его узла. Для омег и женщин это размер узла, который им комфортно принимать. В течку — два их кулака. Их руки были практически идентичны по размерам, с выделяющимися костяшками. Юань знал, что у некоторых мужчин были такие большие кулаки — и узлы, — что они просто не могли рассчитывать ни на что вне сезона. Оттого полный замок был дорогим удовольствием, за которым охотились. Омеги с широкими ладонями и маленькими пальчиками были местной влажной мечтой. — Поэтому не вежливо показывать кисти целиком? — рассеянно заметил а-Чунь, разглядывая их руки, и добавил скромно: — У а-Ци хорошие руки. — Мхм, — согласился инкуб. — А наши почти одинаковые, — показал он. — Это значит, что тебе будет удобно принять мой кулак без растяжки. Или ты предпочтешь игрушку? — М-н, — несчастно проскулил омега и спрятался на груди демона-беты. — Омега, который не может принять узел альфы, бесполезен. А если не хочет, то еще и никчемен. — С точки зрения какого-нибудь узлоголового ублюдка, у которого все вокруг члена вертится, может быть. Это не обязано быть правдой для всех, — заметил инкуб, целуя макушку, так похожую на его мужа всем. Омегу продрала дрожь всего тела. — Я хочу узел, альфа, — не слишком счастливо предложил он, пытаясь нарисовать картину ужасного страдания. — Я не альфа, милый, — фыркнул Юань. За годы общения с течными омегами он выучил, какими профессионально жалостливыми они могли быть. Не поймите неправильно, они были уязвимыми и им было реально плохо, но это было очень трудно отличить от драматичных надумок и жалобных стенаний. Альфе приходилось изрядно постараться, чтобы отделить проблему от высосанного из пальца скандала. Поэтому так хорошо было владеть одним хорошо знакомым партнером, который знает все заскоки и хотелки. — И никакого узла все равно не предвидится. Как там, ты готов? — участливо поинтересовался инкуб. А-Чунь свернулся в пуховой изоляции как куколка, никакого контакта кожи не оставил. Так что степень его возбуждения не представлялось возможным ни нащупать, ни почуять. Наружу осталось только лицо торчать. — Этот всегда готов, — заучено сообщил омега и осекся. Задумался. — Пока нет. И тут же сжался, ожидая боли. Юань его только погладил. — Все хорошо, диди, нет, значит, нет. Тебе пока почесать спинку или размять шею? А-Цзю наежился и обдумал, побродил там у себя в клубочке под одеялом. — Можешь трогать, как хочешь, но только не раскрывай. Я уже достаточно раскрыт. — О, конечно, — Юань сполз пониже, чтобы просунуть ручонки в теплое измерение под одеялом. Омега был влажным от пота и горячим, будто от лихорадки. Лепестки энергетики дрожали, призывно раскрытые. Член стоял натянутым луком — ничем не прибьешь. Юань поднял брови: да у сяо ди уже сезон вовсю начался! А-Чуня бросило в краску до помидорного оттенка. — Не смейся, — со слезами стыда попросил он, поджимаясь и отводя искренне мокрые глаза. За секунду он прыгнул от стабильного состояния до «развезло в лужу». — И не собирался, — искренне заверил инкуб. — Просто не ожидал, что ты уже горишь. Заберись ко мне теснее. — Не раскрывай меня! Ты обещал! — уперся а-Цзю. — Чш-чш, и не собирался, — с показным удивлением переложил подопечного Юань, для надежности поправляя одеяло на них. — Никто тебя не раскрывает, ты в безопасности. Я ничего не вижу. Хочешь на сияющие пики посмотреть? Растирая глаза, будто ребенок, а-Цзю прибился к нему и позволил себя коснуться. Взять в ладонь. Аж передернулся весь от первого прикосновения — такой чувствительный. Юань про себя удивился: а член другой. В мире, где существовала и работала парная культивация, гениталии — это не простая система из плоти и желез. Она и на физическом-то уровне не простая. А уж энергетически… Половая система была основной из центральных, и у каждого человека имелся уникальный рисунок каналов. Юань знал своего супруга, и узнал бы наощупь в темноте среди сотни других. И ожидал найти у его двойника копию, которую создал тогда, восстанавливая функцию. Но, видимо, мэймэй пришлось проводить реконструкцию. Ничего удивительного, что она составила другую картину. Омега под ритмичным движениями подставился, раскрыв колени. Из него посыпались весьма знакомые звуки, который Юань не отказал себе в удовольствии сцеловать. Мужчина с мягким звуком мягко кончил. И сладко вздохнул, когда Юань вжался лицом в его шею. От постоянного ношения кожаного корсета кожа там стала чувствительной и тонкой. Но все еще пахла чистым шиповником и плавленым сахаром. Юань еще помнил, какой она была от шрамов нежеланных меток. И чужую ноту в запахе своего цветочка — горячего металла и дурманящего масла лотоса. А-Цзю сегодня рискнул снять с себя все. Сгорел сарай — гори и хата, так сказать! — Еще, — заскребся мужчина, не прошло и минуты. Юань ощутил, как к его боку прижимается еще не поднявшийся член. Инкуб просто погладил чувствительное местечко и проскользнул между ног. Там уже было совсем мокро, и смазка загустела. Хотя мышцы еще не расслабились. Омега с мурчанием заполз на инкуба и уткнулся в плечо. Зацепился непослушными лапками за воротник. Через два тонких слоя они ощущали тела и тепло друг друга, но не кожу. Хэ медленно погрузил пальцы в тело. — Юань, Юань-сюн, ты ведь и альфа, — задохнулся сяо ди, спеша сказать. — Можно сказать и так, — довольно согласился тот, разминая упругие мышцы, чувствуя, как они сокращаются волнами... Ло Бинхэ знал толк в красивой жизни — натренировал свою игрушку по высшему разряду, с презрением отметил про себя Юань. Нечасто ему доводилось встречать таких умелых постельных партнеров среди людей. Какая жалость, что все это было создано не в любовном согласии двух партнеров, а вымучено слезами и кровью беспомощной, как котенок, жертвы. Под одеялом в обнимку с горящим омегой было жарко, но раскрывать их инкуб не посмел. Одеяло скрывало гнездо от внешнего мира, и если а-Цзю нуждался в такой плотной изоляции — да будет так. Не он первый. — Я хочу запах, а-Юань, — попросил человек после минуты молчания. — И твои руки… глубже. — Тогда медленно сменю и подышим, скажи, когда хватит, — согласился инкуб, что и сделал, плавно огрубив запах. А-Чунь до полноценного альфы не выдержал. И «женщина-альфа» ему не зашла. Они остались на бета-альфе и просто дышали. Юань возобновил игру с мокрой дырочкой, когда запах волнения выровнялся. А-Цзю всхлипнул и раскрылся. Он умоляюще мяукнул, глядя в глаза Юаня большими черными глазами, в которых не было ни капли разумения. — Какая у тебя циферка, малыш? — ласково спросил у него Юань. Омега долгие полминуты хмурился, вспоминая, что от него хотят. — Девять, муж, — сообщил он и похлопал кукольными глазенками, весьма гордый собой. Юань, стиснув губы, засмеялся. Почти заплакал. Боже, сяо ди, как бы, да, но как бы вообще мимо. От смеха омега на нем съежился и стиснулся, и сжался, закрывшись одеялом, как рак-отшельник в раковине. — Ш-ш-ш, — вынул руки и погладил его Юань. — Вспомни, как меня зовут. Расскажи мне, кто я? Омега почти начал монолог на тему величия императора, но несколько замешкался и замолчал. Он сидел раскрытый, как лягушонок, на инкубе и ловил сообщения ошибок от своей гудящей от натуги винды. Юань только подтянул коленки, чтобы создать стенку. А-Цин такие жесты тоже предпочитал, видя в них защиту от наготы. А-Чунь думал так долго, что забыл, о чем думал, и начал тереться о ствол Юаня, который тот вежливо держал твердым и под одеждой. — Ты все еще хочешь руку, или все-таки игрушку лучше? — уточнил инкуб еще раз. Правда, на ответ он особенно не надеялся. Омега издал протяжный недовольный звук. Инкуб знал, что игрушка лежит в подушках в изголовье, они обговаривали, что сначала попытаются с чужими прикосновениями. И только если не получится, то искусственный узел. Цзю-эр сам взял его руки и направил вниз. Сам заполз повыше, сворачиваясь вокруг инкуба, будто хотел обвернуться оберткой целиком. Юань быстро сориентировался и поцеловал обнажавшуюся грудь любовника. Тут мужчина был абсолютно идентичен а-Цину. Хотя наощупь их тела все еще были разными. Юань скользил по телу и натыкался на гладкую кожу без скрытых отметин, тогда как у мужа шрамов было не видно, но они были. Здесь же… чистый… и не-его. Омега, осознав, что раскрылся, завалил себя одеялом обратно, скрыв и Юаня с головой. — Чуть приоткрой, я ведь задохнусь тут, — засмеялся инкуб, целуя диафрагму и вылизывая кожу. Все здесь пропахло желанием, стыдом и смазкой. — Нет, — объявил омега, преисполнившись смелости и забрался еще выше, чтобы Юань мог приложить свое усердие в более подходящем месте. Инкуб не заставил себя ждать и лишь человеческим языком принялся вылизывать горячую промежность. Он направил обхватить его голову ногами и погладил кистью хризантему, растирая смазку и обозначая присутствие. А-Цзю издал звук, в котором смешались испуг, отчаяние и желание. И уверенное воркование. Он приоткрылся, впустив воздух и свет в «подземелья». Инкуб в благодарность оставил несколько поцелуев-укусов у пупка. Какое-то время они без спешки и направления ласкались. Точнее, это Юань ласкал, тогда как омега застыл и принимал происходящее, несомненно ловя перегрузку. У него был не очень большой опыт прикосновений к своему корню ян. Это было просто облизывание со всех сторон, но оно отдавалось время от времени в теле заклинателя нервной судорогой и всхлипами. Юань даже в хризантему не лез, положив обе ладони на ягодицы и всецело отдавшись близости, мягкими губами собирая нежную шкурку, вкус смазки, меленькой напряженной дрожи. Он раскрывал диди до самого конца. Омега вытянулся и свернулся еще туже вокруг любовника. Его руки легли по обе стороны головы инкуба, но не дергали. Иногда гладили. Он плакал и доверчиво лежал в руках Юаня. Неопределенное время, показавшееся весьма продолжительным, они ничего больше не делали. Этого было достаточно: омега расслаблялся и погружался в себя еще глубже. Вместе с этим приходили возбуждение и жажда действий. — М-хмм-м! — не выдержал и требовательно захныкал а-Чунь. Он разразился возмущенным щебетом и напряг бедра, требуя более активных действий. Но так не дернул и не сжал нигде. Издал еще громче просительный звук. Юань оставил в покое до блеска вылизанные член и мешочек с яйцами и прикусил живот омеги. — Готов? — заговорщически спросил он партнера. Тот смотрел не мигая. Мышцы омеги к этому времени совершенно расслабились, рука Юаня не встретила никакого сопротивления: все четыре пальца вошли как по маслу. Чтобы а-Цин так смог, его требовалось долго и мучительно растягивать. Омега только раскрыл колени, как устрица, и упал на спинку. Юань оказался свободен. Мужчина развернулся перед ним, будто веточка папоротника, и издал щебечущий жадный-жалобный, просящий звук. — Чш-ш, все хорошо, сейчас все будет, — медово согласился инкуб, проводя по набухшей железе. Прикосновение к горячей кочке отозвалось в дернувшемся члене. Из головки вылилась большая капля на живот. Дальнейшее а-Цзю понимал совсем смутно, получая долгожданную экскурсию на сияющие пики. В какой-то момент он чуть вынырнул и осознал, как бесстыдно открыт, и одним движением нагреб себе игрушек-подушек — спрятался под ними, только нижняя половина тела и осталась. «Ах, теперь они косплеили того ребенка из «Унесенных призраками»?» — фыркнул Юань. Только раскрыл пальцы веером внутри горячих стеночек. А-Цзю громко, несдержанно застонал и выгнулся навстречу. Размяв все и планомерно смазав руку, Юань направил всю кисть вместе с большим пальцем, что было встречено лишь положительно. Движение глубже и полнее заставило омегу выкопаться и раскрыться шире, потеряв всякие границы. Юань не полез глубоко — не дальше запястья. Они побежали к финишной прямой быстрыми сильными толчками во влажную упругую глубину. А-Чунь чувственно стонал на каждое движение внутрь и жалобно просил не вынимать. Особенно ему понравилось ощущать костяшки на простате, поэтому когда омега кончил, Юань зажал кулак в его замке так, чтобы те воткнулись ровно в железу. А-Цзю закричал от удовольствия и кончил столько, что залил все вокруг. Юань только моргнул. За всю практику он не встречал таких производительных омег. Можно подумать, что это альфа без узла. И пока диди зависал в нирване, разминая себя костяшками на спазмах мышц, инкуб занялся совершенно корыстным сбором выжившего в фейерверке цзина. А еще воспользовался тем, насколько омега распахнут, и поставил на его шэнь отметину клана Хэ. Вот теперь диди совсем официальный. А-Чунь даже не заметил. Произошедшее вынесло мужчину, конечно, насовсем. Все-таки так раскрываться — это просто опасно. Только через пять минут он начал подавать признаки жизни. Юань бережно его придержал и аккуратно сначала раскрыл кулак, а потом вытащил кисть. Чувствительного после оргазма диди прошила дрожь. Инкуб завершил их программу тем, что уткнул любовника к себе в шею, облизал омегу с самыми праздничными феромонами и гладил до тех пор, пока маленькие пост-оргазменные спазмы не пройдут. Омега доверчиво и плаксиво жался, чуть задыхаясь от перегрузки. Они молчали и отдыхали. — У тебя… У тебя вышло? — спросил а-Чунь, едва пришел в себя достаточно, чтобы голова на место минимально встала. — Да, разве ты не почувствовал, как я залез тебе в самую цветочную сердцевину? — улыбнулся Юань. Заклинатель покраснел до того, что слезы на глаза выступили. Он определенно знал, о чем инкуб толковал. — Ш-ш-ш, — подсадил его Юань, заворачивая в одеяло, в его гнездо, в объятия «альфы», — понравилось ли тебе, малыш? Ты так хорошо держался. — Ты хорошо держал, — тихо прошелестел мужчина и сделал вид, что уснул. Юань не стал говорить, что сейчас заклинатель просто не способен натянуть достаточно лица, чтобы обмануть инкуба. Его сезон еще не пошел на спад. Его энергетика еще не закрылась. Остаток ночи Цзю-эр и правда дремал, свернувшись на Юане. Инкуб же просто его держал. Голова была пуста, в сердце цвело удовольствие от хорошо выполненного ритуала. Еще один диди! Инкуб рассеянно вспоминал и изучал ощущения от прикосновения к душе диди. Драгоценные и сокровенные. Да, при всей схожести тел Шень Цинцю и Шень Цинчунь не были так схожи внутри. Юань, как это всегда бывало, когда ему случалось ночевать не дома, переживал об а-Цзю. В порядке ли муж, не одиноко ли ему, тепло и мягко ли ему в гнезде? Из всех мест в этом мире уже давно самой лучшей из постелей была та, в которой был его партнер и муж. Вот бы уснуть им втроем. Или даже всем гнездом, а не только человеческой частью! Ах, вот бы, вот бы…