***
Чжао Цзин едва слышит, как дверь с шорохом открывается, затем закрывается; а затем вообще не слышит шагов. Он знает только одного человека, который cпособен двигаться так тихо. — Что случилось, Се-эр? Он продолжает водить кистью по странице перед собой, кладя тушь ровными мазками, но ответа нет. — ...Се-эр? Он смотрит вверх и вздрагивает достаточно ощутимо, чтобы пролить чернила на свою незаконченную каллиграфию. Вэнь Кэсин, высокий и величественный, стоит рядом с его столом, ослепительный в своей обычной кроваво-красной мантии. Чжао Цзин смеётся и хлопает ладонью по груди, пытаясь скрыть беспокойство. К нему никогда раньше так не подкрадывались. Даже Се-эра он бы заметил, едва тот вошёл в комнату. — Кэсин! Ты поистине тих, как призрак, мой мальчик. — Я не твой мальчик, — коротко отвечает Вэнь Кэсин. Красный пигмент под его глазами красиво подчёркивает их изгибы, даже когда он хмуро смотрит на Чжао Цзина. Забавно, что призрак демонстрирует презрение, будто может играть в ту же игру, в то время как его приход сюда по собственному желанию говорит Чжао Цзину всё, что ему нужно знать. Он почти поймал маленького призрака. Он в этом уверен. — Конечно, — уступает он, указывая на место за столом. — Я не хотел быть излишне фамильярным, прошу прощения. Садись, пожалуйста. На этот раз у меня есть для тебя вино. На лице Вэнь Кэсина мелькает удивление, и Чжао Цзин делает вид, что тоже удивлён. — Что? — спрашивает он, а затем моргает, как будто сделал неожиданное открытие. — Кэсин... ты действительно не ожидал, что я окажу тебе столь незначительную любезность? Если ты предпочитаешь вино, мне не составит труда достать для тебя немного вина. Это мелочь. Вэнь Кэсин не отвечает, просто приподнимает мантию и садится плавным движением, величаво и красиво. Он ничего не говорит, просто многозначительно смотрит на пустой стол перед собой, а затем с вызовом поднимает бровь и подбородок. Чжао Цзин фыркает и улыбается, кивая. Ещё один тест. Он уверен, что Хозяин Долины Призраков не оценил бы, если б Вэнь Кэсин потребовал, чтобы тот подал ему вино, а не наоборот. Чжао Цзин достаёт кувшин, чарки и с удовольствием наливает им выпить. Хотя он хорошо это скрывает, Чжао Цзин замечает, что Вэнь Кэсин смотрит на чарку перед собой, как будто не знает, что с ней делать. «Всё в порядке», — думает Чжао Цзин. Он готов бросать вызов ожиданиям Кэсина столько раз, сколько потребуется, чтобы заманить того в ловушку. Чжао Цзин с удовлетворением отмечает, что на этот раз Вэнь Кэсин, похоже, даже не задумывается, отравлен ли его напиток, и просто опрокидывает чарку. — Тебе нравится? — спрашивает Чжао Цзин. — Неплохо, — с лёгкой усмешкой отвечает Вэнь Кэсин. Чжао Цзин воспринимает это спокойно, поскольку уверен, что Вэнь Кэсин ожидает возмущения. — Я рад, что ты зашёл, Кэсин, — говорит он, наливая им обоим ещё по одной. — Хоть я и надеюсь, что тебе действительно нравится моя компания, не думаю, что ты пришёл сегодня выпить просто так? — Хммм. Нет. Чжао Цзин кивает: — Я так и думал. Тебе что-то нужно, Кэсин? Пожалуйста, просто скажи. Я сделаю всё, что смогу. Вэнь Кэсин подозрительно смотрит на него, как будто сами слова звучат абсурдно. Вероятно, для кого-то, кто жил как Вэнь Кэсин, так оно и есть. И всё же что-то, кажется, заставляет его протянуть руку. Любопытство, возможно даже немного надежды. Такой же надежды, что лелеет Чжао Цзин, пытаясь подтолкнуть его к себе. — Ты сказал, что хочешь вытащить меня из Долины, — говорит Вэнь Кэсин легкомысленным и высокомерным тоном, как будто не он прощупывал Чжао Цзина на предмет нечестных и скрытых намерений. — Да-да. Вэнь Кэсин пробегает пальцами по краю бокала с вином и хмуро смотрит на него, явно обдумывая следующие слова. Возможно, обдумывает, говорить ли их вообще. — И её? На мгновение Чжао Цзин искренне не понимает. Потом что-то щёлкает. — Ах. Та девушка? Та, что приходила к тебе сегодня утром? Вэнь Кэсин не отвечает. Не двигается, просто смотрит в свою чарку. — А... ты хочешь знать, согласен ли я предоставить ей место за пределами Долины? — ...да. — Значит, она для тебя очень важна. Вэнь Кэсин вздыхает, и в его манере поведения и голосе сквозит открытость и уязвимость: — ...Я нашел её, когда она была ещё младенцем. С детства я носил её на спине. Долина не место для неё. У неё просто никогда не было другого выбора. — Как и у тебя, Кэсин. Вэнь Кэсин наконец поднимает взгляд, выказывая возражение: — Ты предложил это. Так что, если моя предполагаемая невиновность так сильно трогает тебя, то её не станет исключением? Как может такой «хороший человек», как благодетель Чжао, спасти меня, но не спасти её? Или это слишком? Только по одному акту милосердия на героя? Чжао Цзин видит нервозность и надежду, стоящие за ухмылкой и бравадой Вэнь Кэсина. Он не смеет надеяться, но ничего не может с собой поделать. Ждёт отказа, но всё равно не может не спросить. Чжао Цзин уже понимает, что, если он не пообещает помочь девушке, Кэсин тоже не придёт к нему. Неважно, насколько искренне кто-то заботится о Вэнь Кэсине, проявление доброты к ней принесёт верность Вэнь Кэсина быстрее, чем помощь только самому Кэсину. — Конечно, Кэсин. Я понятия не имел, что так много детей попало в это место так рано... Говоришь, она была ещё младенцем? Ей повезло, что ты нашел её. И это поистине рыцарский поступок с твоей стороны, Кэсин, взять на себя такую ответственность и растить её столько лет. Вэнь Кэсин сглатывает, без сомнения, потрясённый согласием, а затем слабо усмехается. — Даже не пытайся убедить себя, что я хороший человек, герой Чжао. Ты будешь очень сильно разочарован. Чжао Цзин снисходительно улыбается: — Я бы и не мечтал об этом, Вэнь-дарен. Я только хочу сказать, что тот, кто не способен найти себе место в человеческом мире, не взял бы на себя такую ответственность, особенно будучи сам ребёнком. Вэнь Кэсин хмурится и отводит глаза, наливает себе чарку вина и опрокидывает её. Он пренебрегает подливанием вина Чжао Цзину — ещё один жест, без сомнения, преднамеренный. Чжао Цзин никак это не комментирует, просто наливает себе немного спиртного сам. Некоторое время они сидят в тишине, прежде чем Вэнь Кэсин наконец нарушает её. — Что ты хочешь от меня, Чжао Цзин? Чжао Цзин моргает: — Что ты имеешь в виду? — Ты, должно быть, думаешь, что я глуп. Ты действительно хочешь, чтобы я поверил, будто ты поможешь сбежать мне, сбежать моей девочке из Долины — и ничего не попросишь взамен? Чжао Цзин вздыхает, ставя чашку на стол: — Поверил бы ты мне, если б я сказал, что видеть, как вы оба оживаете здесь, живёте той жизнью, которую заслуживаете, мне достаточно? Вэнь Кэсин усмехается: — И что, ты собираешь своенравных детей? Хочешь, чтобы вокруг было больше всякого мусора, называющего тебя Ифу? — Ты не мусор, Кэсин. И, — говорит он с кривой усмешкой, — учитывая язвительность, с которой ты это произносишь, я думаю, что пока не буду просить тебя называть меня Ифу. — О? И что потом? Как ты собираешься объяснить свою связь с нами, герой Чжао? Если не приёмные дети, то кто? Люди, скорее всего, подумают, что ты просто хотел забрать меня себе. Он уверен, что Вэнь Кэсин пытается его заманить, разозлить или заставить думать, что люди заподозрят, что он использует его в качестве наложницы. Чжао Цзин не клюёт на удочку. Вместо этого он добродушно улыбается: — Я полагаю, это зависит от тебя, Кэсин. Если я не твой крёстный отец, то, возможно, я — твой дядя.***
Боль пронзает виски Вэнь Кэсина, достаточно сильная, чтобы заставить его бросить вино и схватиться за голову. Он не слышит реакцию Чжао Цзина сквозь звон в ушах, нет, сквозь вспышки памяти, которые суп Мэнпо так старался подавить. — Я — твой дядя, Ян-эр. Можешь отвести меня к своим родителям? Его родители и его дядя Чжао кричат друг на друга. Угрожают и машут руками. По его вине. Это всё его вина. Это он привёл его сюда... Странные фигуры, стоящие вокруг тел его родителей, — откуда они узнали? Как они узнали, что мы здесь? Дядя Чжао. Дядя Чжао, должно быть, рассказал о них. Сказал людям, где мы были. Как он мог? КАК ОН МОГ?***
Вэнь Кэсин задыхается и роняет чашу, чтобы схватиться за голову, — и это первое, что сегодня вечером искренне удивляет Чжао Цзина. Он изумлённо смотрит, как молодой человек морщится от боли, как его глаза расширяются и смотрят в никуда, на что-то, что никто не видит. — Вэнь-дарен? Вэнь-дарен? Вэнь Кэсин немного покачивается, как будто собирается упасть, и тут же выплёвывает кровь на стол. — Вэнь-дарен! Чжао Цзин потрясён. Он судорожно пытается помочь Вэнь Кэсину пережить происходящее. Это Гучжу Долины Призраков? Каким-то образом он узнал, что его любимый питомец может от него сбежать? Может быть, это яд? Как только ему удаётся положить руки на плечи Вэнь Кэсина, тот отталкивает их. Его взгляд наконец возвращается в сюда и в сейчас, но широко распахнутые глаза полны дикой паники и замешательства. Чжао Цзин не может распознать, что в них, когда те останавливаются на нём: широкие, пустые, звериные. — Кэсин! Кэсин, ты... Вэнь Кэсин вскакивает на ноги, прежде чем Чжао Цзин успевает закончить, убегая из комнаты на неустойчивых ногах и не пытаясь притворяться. На выходе он едва уклоняется от дверного косяка, равновесие почти выходит из-под контроля, но затем ночь проглатывает его и достаточно быстро скрывает из поля зрения Чжао Цзина. Чжао Цзин остаётся сидеть: ошеломлённый, запачканный чужой кровью, гадающий, что, чёрт возьми, только что произошло. _________________________________ Примечания переводчика: [1] Мэнпо (кит. Mèng Pó) — богиня беспамятства в китайской мифологии, которая наливает специальный лишающий воспоминаний суп на Мосту Найхэ (он же Мост беспомощности), который должна пересечь каждая душа перед входом в подземный мир (подобно реке Стикс в греческой мифологии)