Сангиновый

      От автора:       Новая глава и два новых персонажа!       _________________________________       Чжоу Цзышу хотел бы знать, что это за хрень с мужчинами, появляющимися в его комнатах по ночам без приглашения. Конечно, он шокирован, но в то же время рад увидеть здесь именно этих мужчин, потому на этот раз он оставит всё как есть.       Уже далеко за полночь, предрассветные часы, когда он осторожно и тихо возвращается в свои комнаты в поместье Санбай после того, как сорвал убийство Чжанов. Он с нетерпением ждёт возможности рухнуть в постель и попытаться заснуть, но это, опять-таки, не в его руках.       Жаровни в его покоях уже зажжены, а за столом в центре комнаты сидят две фигуры. Один — элегантный, высокий, красивый мужчина в белом. Другой — невысокий в чёрном, с замысловатой причёской из косичек. Оба поворачиваются в его сторону, когда он входит, и он моргает в ответ, оцепенение перерастает в восторг.       — Бэйюань? У Си?       Сияющая улыбка раскалывает лицо Цзин Бэйюаня, и тот поднимается, чтобы подойти к другу:       — Цзышу! Сколько лет, сколько зим!       Цзышу смеётся, немного недоверчиво, но он очень рад видеть старого друга. Они без раздумий обнимаются, хлопая друг друга по спине. Когда они расстаются, Цзышу кивает шаману, всё ещё сидящему за столом.       — У Си. Рад снова тебя видеть.       — Взаимно, лорд Чжоу. Хотя меня весьма печалят обстоятельства нашей встречи.       Чжоу Цзышу моргает, переводя взгляд с него на Бэйюаня:       — Обстоятельства? Почему вы здесь?       Бэйюань глубоко вздыхает, кладёт руки на плечи Цзышу и оглядывает его, словно пытается найти что-то неладное:       — С нами связался друг. Попросил приехать. Сказал, что встретил кое-кого, кто очень болен, ранен настолько, что это сделало его калекой. И даже может убить.       Чжоу Цзышу тупо смотрит на него, а затем начинает смеяться:       — Ты шутишь. Вы — те друзья, о которых говорил Е Байи?       — Да, это мы. Он просил передать тебе, что ты засранец, между прочим, раз заставил его самого связаться с нами, хотя мы уже знакомы.       Цзышу усмехается:       — Он никогда не говорил, кто вы. Откуда я мог знать.       И вообще, он не думал, что это имеет какое-то значение для Е Байи.       Бэйюань сжимает его плечи, радость от того, что он снова видит Цзышу, немного приглушена озабоченностью, которая остаётся на его улыбающемся лице:       — Что случилось, Цзышу?       Верно. Е Байи вызвал их, а это значит... ему придётся рассказать друзьям, что он с собой сделал. Ему предстоит увидеть, как боль и страх зарождаются ещё на одной паре лиц, которые ему небезразличны. В этом виноват только он сам, но он всё ещё боится этого.       Поднимая руки, чтобы по очереди обхватить локти Бэйюаня, он говорит:       — Давай сначала сядем, Бэй...       Яркий красный вихрь распахивает двери, и раздаётся дерзкая трель:       — А-Сюй!       Вэнь Кэсин замирает, когда понимает, что Чжоу Цзышу не один в комнате, и его лицо становится совсем уж кислым и недовольным, когда он видит чужие ладони на плечах Цзышу и руку Цзышу, сжимающую локоть Бэйюаня.       Цзин Бэйюань и У Си с любопытством смотрят на вошедшего, Вэнь Кэсин смотрит волком на Бэйюаня, а Чжоу Цзышу вздыхает и оплакивает своё существование.       — Лао Вэнь, — ворчит он. — Разве мы не говорили о стуке?       Лао Вэнь просто фыркает, закрывая за собой двери и скрещивая руки на груди, во всех отношениях выглядя избалованным молодым господином, пьющим уксус:       — Кто наши гости, дорогой А-Сюй?       — Лао Вэнь, — предупреждает он, — хватит дуться. Наши гости — это люди, которых прислал Е-цяньбэй. Оказывается, они мои старые друзья.       Удивление и намёк на надежду мелькают на лице Вэнь Кэсина, хотя он по-прежнему недовольно смотрит на слишком близкий контакт между Цзышу и Бэйюанем.       — Врачи? — спрашивает Лао Вэнь и усмехается. — Это так в наши дни врачи проверяют ци?       Цзин Бэйюань смеётся, убирая руки. Любопытство переполняет его лицо, когда он переводит взгляд с мужчины в красном на Чжоу Цзышу, но всё ещё не спрашивает:       — Боюсь, я не врач. Цзышу — просто старый друг, который давно не навещал меня, несмотря на то, что обещал.       Цзышу фыркает и улыбается, закатывая глаза.       — Это У Си врач, — заканчивает Бэйюань, отступая назад и указывая на сидящего шамана. — Пожалуйста, давайте все присоединимся к нему за столом, чтобы нам было удобнее разговаривать…?       Лао Вэнь издаёт ещё одно недовольное хмыканье и склоняет голову:       — Вэнь. Вэнь Кэсин.       — Вэнь-дарен. Рад встрече. Любой друг Цзышу — мой друг.       Когда они садятся за стол, Бэйюань и Цзышу садятся первыми, на оставшейся стороне остаётся место для Вэнь Кэсина. Однако он туда не идёт. Вместо этого он настырно усаживается прямо рядом с Чжоу Цзышу, так близко, что их бёдра и плечи соприкасаются.       Цзышу ловит момент, когда Бэйюань и У Си замечают следы на шее Лао Вэня. Возле двери было темно: в свете одной лишь луны, вдали от жаровен, тени были слишком резкими. Там следы было легко не заметить. Здесь же жаровни обеспечивают более равномерное освещение…       — Хм, — раздаётся от Бэйюаня, веселье и немного удивления возникают на его лице. У Си выглядит так, будто пытается не рассмеяться. — Полагаю, мне больше не нужно искать для тебя красивую женщину, Цзышу?       Сидящий рядом с ним Лао Вэнь издаёт возмущённый звук, и Цзышу рычит: «Бэйюань!»       У его друга хватает смелости улыбнуться, да ещё и продолжить, поднимая руки в умиротворяющем жесте:       — Я просто уточняю, Цзышу. Я бы не хотел тратить своё время на то, что тебе больше не нужно.       — Ему не нужно, — говорит Лао Вэнь, прижимаясь к нему ещё сильнее, если это вообще возможно.       Бэйюань прочищает горло, чтобы скрыть смешок, а вот У Си ухмылки не прячет.       — Вижу, вижу. Ладно, шутки в сторону, Цзышу... что случилось? Мы были... напуганы, услышав, как Е-цяньбэй сказал, что ты серьёзно болен.       Цзышу сжимает губы, откинувшись на спинку кресла. Он не может смотреть прямо на них, когда говорит это, ни на Бэйюаня, ни на У Си.       — Я покидаю Тяньчуань.       Воцаряется тишина, пока что-то не щёлкает в голове Цзин Бэйюаня, и Цзышу слышит его резкий выдох:       — Ты забил гвозди…?       — Все, кроме одного.       — Цзышу...! Почему? Если ты так хотел уйти, то мог бы прийти к нам! Мы бы приютили тебя, Цзышу! Если меня не нашли, почему ты думал, что… ах. Ты... ты не хотел жить с нами, не так ли? Или... Ты совсем не хотел жить…       Чжоу Цзышу кивает, всё ещё глядя куда-то в сторону:       — Сама жизнь — это именно то, от чего я хотел сбежать, Бэйюань.       — ...а сейчас?       — ...а сейчас у меня есть причина изменить своё мнение.       Лао Вэнь ёрзает, и его ползучие пальцы находят руку Чжоу Цзышу, чтобы удержать, переплести свои с чужими пальцами там, у него на коленях.       У Си кивает, и Цзышу протягивает руку, которая не сплетена с пальцами его чжицзи. Шаман берёт его за запястье и слушает ци.       Если не считать потрескивающего огня, освещающего комнату, здесь так тихо, что даже жутко. Рука Лао Вэня дрожит в руке Цзышу, и он сжимает её, как будто это может помочь. Как будто глаза Лао Вэня перестанут быть такими дикими и болезненно сосредоточенными на У Си.       Наконец, шаман со вздохом отпускает его, и Лао Вэнь рычит:       — Что?       — Плохо.       Чжоу Цзышу выдыхает, медленно кивая:       — Так и должно быть.       У Си открывает глаза. Кажется, его не смущает ни резкий взгляд, с которым Вэнь Кэсин нацелился на него, стиснув челюсти, ни его устрашающий вид.       — Меридианы сильно повреждены и иссыхают. Единственный неповреждённый плохо себя чувствует и перенапряжён из-за попыток сохранить тело живым и подвижным.       Лао Вэнь щёлкает языком и раздражённо фыркает:       — Всё это мы и так знаем! Любой может это понять. Ты можешь что-нибудь с этим сделать, или ты такой же бесполезный, как выглядишь?       — Лао Вэнь.       Вэнь Кэсин поворачивает голову, чтобы посмотреть на него неестественно расширившимися глазами. Он явно борется, чтобы обуздать свой гнев и страх, и не извиняется, но, по крайней мере, перестаёт огрызаться.       Цзин Бэйюань смотрит на Цзышу, приподняв брови, как бы без слов спрашивая, что это за бешеное животное рядом с ним.       — Возможно, я смогу помочь, — говорит У Си. — Но это будет очень тонкий и сложный процесс.       Чжоу Цзышу не успевает сказать от своего имени, не тогда, когда Вэнь Кэсин выпаливает:       — Неважно, что для этого нужно. Просто сделай это! Вылечи его!       У Си начинает бросать на Цзышу такой же взгляд, что и Бэйюань, явно задаваясь вопросом, как и где Чжоу Цзышу удалось встретить человека, который так явно не в здравом уме и так безмерно зациклен на благополучии Чжоу Цзышу. Ни у кого из присутствующих нет сомнений в том, что Вэнь Кэсин обрушит небеса, чтобы спасти Чжоу Цзышу.       — Лао Вэнь.       — Что? Разве я могу молчать? Разве мне нельзя сказать ему, чтобы он тебя вылечил? Разве мы не договорились, что если тебе смогут помочь, ты это сделаешь? Я не прав? Ты же сказал, что меня хватит, А-Сюй! Ты сказал...       — Лао Вэнь! Достаточно! Я не прошу не лечиться, я прошу тебя успокоиться. Ты выглядишь так, как будто готов вонзить зубы в чью-то ярёмную вену, и мне не нравится видеть моего чжицзи таким расстроенным. А теперь остановись. Просто... просто дыши вместе со мной, Лао Вэнь.       Лао Вэнь быстро моргает, запинается и дрожит. Будто то, что Цзышу снова обращается к нему как к чжицзи или признаётся, что ненавидит видеть его расстроенным, немного приводит его в себя.       Чжоу Цзышу поднимает руку к затылку Вэнь Кэсина и осторожно тянет к себе, сжимая их лбы вместе:       — Дыши, Лао Вэнь. Просто дыши. Всё нормально.       Дело в том, что Цзышу понимает, что происходит. Он понимает, как работает надломленный разум Лао Вэня и почему это заставляет его вести себя именно так. Лао Вэнь не умеет реагировать на стресс как нормальный человек. Он прожил всю жизнь в постоянной борьбе или бегстве, и его единственная жизнеспособная реакция на страх — это железный контроль. Единственный способ осуществлять железный контроль — это запугивать и угрожать, действовать на основе первобытного инстинкта и орудовать железным кулаком. Он плюётся и шипит, как дикая кошка, потому что привычки в голове говорят: это единственный способ получить то, чего он так отчаянно хочет. Он не знает, как цивилизованно обсуждать излечение Цзышу, когда вся жизнь в Долине приучила его думать, что надежда исчезнет, как только он проявит хоть признак слабости.       Такому существу, как Вэнь Кэсин, трудно представить, что У Си предлагает помощь, просто потому что он хочет помочь, а не потому что надеется использовать ситуацию в своих интересах.       Лао Вэнь после долгой паузы открывает глаза, и Цзышу улыбается:       — Вот ты где.       Он пару раз хлопает Вэнь Кэсина по щеке, это почти пощёчины, и Лао Вэнь вздрагивает и хихикает, как Цзышу и надеялся.       — Что для этого нужно, У Си? — спрашивает Цзышу, не выпуская Лао Вэня. Ни У Си, ни Бэйюань не комментируют это; не тогда, когда кажется, что Цзышу сдерживает дикое существо у себя на коленях, чтобы оно не перепрыгнуло через стол и не разорвало их на части.       — Нам придётся полностью сломать меридианы и воссоздать их заново. Это опасный и трудный процесс, и кто-то должен влить в тебя достаточное количество ци, чтобы поддерживать жизнь, но не настолько, чтобы помешать восстановлению или переполнить меридианы. Ты можешь умереть, если не сделать всё идеально.       — Я могу это сделать, — шепчет Вэнь Кэсин в пространство между ними, прежде чем сделать вдох, чтобы полностью взять себя в руки и отстраниться. Он смотрит в лицо У Си, и голос становится жёстче: — Я могу это сделать.       У Си медленно кивает.       — Это нужно делать последовательно и постоянно. Любое нарушение концентрации или потока может иметь катастрофические последствия. Нужно будет направлять его точно и осторожно.       — Для А-Сюя я могу быть стойким, как камень, и точным, как лезвие.       У Си снова кивает, видя что-то в лице Вэнь Кэсина, что его успокаивает:       — Тогда всё, что мне нужно, это время для подготовки и безопасное место для процедуры и восстановления.       _________________________________       Примечания переводчика:       [1] Пить уксус (кит. фразеологизм) — ревновать. «Избалованный молодой господин пьёт уксус» — в такой формулировке обычно про ревнивых мужей, заставших жену за изменой